Мицкевич и петрарка

© М. Ананов, 2008
УДК


Дух петраркизма в сонетах польского поэта.
Любовная лирика Адама Мицкевича
Тбилиси, Грузия
Союз армянских писателей Грузии
Незавимый Союз Писателей и Литературоведов

Quand’era in parte altr’uom da quel, ch’io sono
Petrarca
Бог есть любовь, и пребывающий в любви
пребывает в Боге, Бог в нем
Иоан. 4, 16

Ренессансные поэты оказали колоссальное влияние на развитие миро-
вой литературы, в особенности поэзии. Столетие за столетием самые
именитые мастера слова развивали мысль Возрождения, облекая её в по-
этическую форму. Сонетная форма не могла остаться в стороне от этого
процесса, более того, представителям изящной словесности удалось во-
плотить в ней весь спектр настроений, характерных для Новой Эпохи.
Отражая дух времени, диалектика сонета давала ответ на многие рели-
гиозные, исторические и философские вопросы и, естественно, открыва-
ла неограниченные возможности для самовыражения любвеобильному
поэту. Таким был подлинный мастер сонета Франческо Петрарка.
Амур, вот светоч славы яснолицей,
Той, что царит над естеством земным1
Адам Мицкевич как поэт-мыслитель, тонкий лирик, человек глубоко
преданный своей Родине, принял с благодарностью этот стихотворный
подарок, в котором проявилось всё богатство человеческой души. Фран-
ческо Петрарка как яркий представитель эпохи Возрождения играет
в его творчестве весьма значимую роль. Это нашло подтверждение в лю-
бовной лирике польского поэта. «Петраркизм был тем направлением
в поэзии, которое художественно наиболее полно претворило неопла-
тоническую теорию любви и вместе с тем давало возможность облечь
стремление к ;возвышенности; чувств в формы, близкие вкусам аристо-
кратичской среды»2.
Свет вечной жизни — лицезренье Бога,
Не пожелаешь никаких прикрас,
Так счастлив я, Мадонна, видя вас,
При том, что жизнь — лишь краткая дорога3
«У Петрарки броские антитетические формулы служили раскрытию
реальных, мучительных противоречий душевного мира поэта»4. Мастер-
ское владение всеми элементами поэтической формы «выделяло благо-
родную, певучую гармонию чувств»5.
Мицкевич и не скрывает того, что испытал влияние своего итальян-
ского собрата по перу. Он открывает цикл любовных сонетов эпиграфом
из поэтических строк Петрарки. Первый же сонет «К Лауре» отдает долж-
ное музе великого маэстро, в его же стиле.
Едва явилась ты — я был тобой пленен.
Знакомый взор искал я в незнакомом взоре6

• 2

Он повествует о неземной любви с первого взгляда, которую могла
пробудить в душе только богиня. Сравнение подобного рода в то время
было правилом, для которого не делалось исключений.
Ты вспыхнула в ответ, — так, радуясь Авроре,
Вдруг загорается раскрывшийся бутон7
Во втором катрене Мицкевич, сравнивая возлюбленную с ангелом,
сохраняет концепцию Данте о примирении Земли и Неба, которую зна-
менитый предшественник Петрарки отображает в своей книге «VITA
NOVA».
Едва запела ты — я был заворожен,
И ширилась душа, забыв земное горе
Как будто ангел пел...8
В этом сборнике канцон и сонетов происходит обожествление объ-
екта воздыханий. Данте сравнивает свою Беатриче с Пресвятой Девой
Марией, а впоследствии даже с самим Христом как символом спасения
души человеческой. Через века ему вторит польский поэт, эхом до нас
доносится сокровенное:
... и в голубом просторе
Спасенье возвещал нам маятник времен9
По-другому быть и не могло, ведь представители ренессансной эпо-
хи, в частности, предренессансной, любили воспевать жестокую даму
сердца, не дающую никаких шансов несчастному влюбленному. Однако,
несмотря ни на что, формула всемогущества любви, сколь безответной
бы она ни была, остаётся в рамках её величества Истины.
Несчастен, кто, любя, взаимности лишен,
Несчастней те, чью грудь опустошенность гложет,
Но всех несчастней тот, кто полюбить не может
И в памяти хранит любви минувший сон10
Но если надменная красавица хоть на миг могла сменить холод сво-
его взгляда на призрачный огонёк жеманства, то разуверить преданного
ей поэта было уже невозможно.
Не бойся, милая, открой мне сердце смело,
Коль сердцу моему ответило оно.
Пусть люди против нас, пусть небо так велело...11
Похожая концепция встречается у непревзойденного мастера «под-
водного течения» смысла Эдгара По. Виртуоз психологического жанра,
автор «Философии Творчества», которая впоследствии стала в понима-
нии поэтов идеальной формулой для создания шедевра, возвещает на
всюВселенную о нерушимом союзе подлинной Любви.
For the Moon never beams, without bringing me dreams
Of the beautiful Annabel-Lee;
And the sun never rise but I see the bright eyes
Of the beautiful Annabel-Lee;
And so, all the night-tide, I lie down by the side
Of my darling, my darling, my life and my bride12
Осмысливая с присущим ему аналитизмом «закон примирения Зем-
ли и Неба» Петрарки, он выдаёт решение как взыскательный к себе фи-
лософ.
Я черпал жизнь у той, с кем ныне милость
Царя небес и вестников его13

3 •
До самого конца его не покидает надежда, что он не навсегда рас-
стался с образом своей возлюбленной. Известная ещё со времен данто-
вых терцин трактовка этой теории в почти реалистических тонах дана
в эдгаровском «Вороне».
Tell this soul with sorrow laden if, within the distant Aidenn (…)
Clasp a rare and radiant maiden whom the angels name Lenore14
Петрарка живёт тем светлым будущим, о котором ранее говорил
Данте, тоскуя по Беатриче. Он имел в виду смерть, которая при жизни
донны Беатриче была губительницей, поскольку это было единствен-
ное, что могло разлучить его с любимой. После её смерти же сама смерть
была сладка, ведь это тоже было единственным, что могло соединить их,
земных существ, в Горних Высях. Вот и оправдание закона примирения, ко-
торому остался верен король сонета.
И утешенья жажду одного:
Чтоб, мысль мою прозрев, она добилась
Мне с нею быть — для счастья моего15
Также и Мицкевич завершает свой сонет близкими по сути строка-
ми, чётко представляя решение, которое достойно венчает строка соне-
та, вещающая о катастрофе. Идея до предела ясна: какова бы ни была
твоя судьба, итог один.
И тайно, без надежд, любить мне суждено,
Пускай другому жизнь отдаст тебя всецело,
Душа твоя — с моей обручена давно16
Легенда о чистой любви, не способной на авантюры, чтобы завла-
деть сердцем милой, воскресает в сонете Мицкевича К ***
Ты смотришь мне в глаза, страшись, дитя, их взгляда:
То взгляд змеи, в нём смерть невинности твоей17
Так иногда запугивали своих мучительниц поэты Плеяды, предосте-
регая их от коварства собственных страстей. Несмотря на желание полу-
чить благосклонный взгляд от подруги, поэт обязан был предстать перед
ней с чистой совестью.
Так мне ль судьбу твою сплести с судьбой моей
И сердце чистое обречь на муки ада!18
В синтезе сонета проявился шекспировский момент принятого ре-
шения, который «король драмы» умел выдавать неожиданно, подчерки-
вая своё благородство. Мицкевич не уступает ему в этом вопросе.
Нет, унизительно обманомбрать дары!
Ты лишь в преддверии девической поры,
А я уже отцвел, страстями опаленный19
Это и есть высокий момент кульминаций — апогей спадает, неумо-
лимо сводя пафос душевных страстей к логически выверенному сонет-
ному замку в духе Петрарки.
Меня могила ждет, тебя зовут пиры...
Обвей же, юный плющ, раскидистые клены,
Пусть обнимает терн надгробные колонны!20
Особенно ощутим петрарковский дух в сонете Мицкевича «Свида-
ние в Лесу». В отличие от предыдущего проанализированного нами соне-
та, он построен на диалогах, что не характерно для сонетного творчества
итальянского поэта. Однако удачно найденное сочетание слов открыва-
ет перед нами мир влюбленных, скрывающих свои чувства друг к другу

• 4

в лесной глуши. При этом воссоздается картина, как герой-любовник по-
лучает от своей подруги укор, характерный для той поры.
«Так поздно! Где ты был?» — «Я шел почти вслепую (...)
Ждала, скучала ты?» — «Неблагодарный мой!
Я здесь давно — я жду, скучаю и тоскую!»21
Никакие оправдания не будут приняты, ведь заставлять ждать даму
своего сердца, без преувеличения, считалось большим грехом. Лишь
только проявление нежных чувств может смягчить её недовольство.
«Дай руку мне, позволь, я ножку поцелую...»22
Здесь также происходит отождествление возлюбленной с ангелом
по известной нам модели: Данте — Беатриче, Петрарка — Лаура. Прин-
цип суперпозиции двух мастеров слова весьма выразителен.
Я так почтителен, так набожно смотрю
И так молитвенно с тобою говорю,—
Как будто не с земным, а божьим херувимом23
Вообще, фактор рабства у объекта своих вожделений, как испыты-
вание неземного блаженства, характерен как для эпохи Данте-Петрарки,
так и впоследствии для поэтов «Плеяды», и для шекспировских времен.
Недаром пылкий француз Ронсар, меняя своих муз, в отличие от великих
итальянских предшественников, преданных каждый своей единствен-
ной музе, восклицал.
Мари, перевернув рассудок бедный мой,
Меня, свободного, в раба вы превратили24
Некуда было деться, да и незачем, ведь казнь от руки прелестной
богини так сладка. Тем более, как считал сам Шекспир, без него, рабства,
потеряет смысл сама жизнь.
Him have I lost, thou hast both him and me;
He pays the whole and yet am I not free25
Возвращаясь к сонету Мицкевича, отметим, чтовстречаются ключе-
вые строки, от которых тянутся нити к личности самого Франческо, как
бы возрождая в памяти его астральный диалог с блаженным Августином.
В отчаянном споре бедный Франциск, за которым и скрывается Петрарка,
пытается отстоять два понятия, которыми он безмерно дорожит — это
Слава и Любовь26. Ведь великий просветитель безжалостно причисляет
их к порокам человеческим. «Ты доныне привязан справа и слева двумя
адамантовыми цепями, которые не позволяют тебе думать ни о смерти,
ни о жизни»27. Мицкевич тонко на это намекает.
Взгляни в мои глаза, иль ты не веришь им?
Но может ли порок быть смелым и прямым?
И разве это грех — беседовать с любимым?28
Синдром Данте, прошедшего все круги ада для того, чтобы добрать-
ся до немыслимых высот ради взгляда своего неземного ангела — этот
порыв Мицкевич показывает в виде мольбы Всевышнему, который мо-
жет даровать ему силы для достижения своей сокровенной Цели.
О, если б небеса мне подарили крылья,
Что рвутся в вышину, как дух мятежный мой,
Все ветры б одолел, без устали парил я
И долетел туда, где взор сияет твой29
Эти строки из стихотворения — не сонета — «Моей приятельнице»,
написанного шестистопным ямбом,— классический размер сонета. Они

5 •

ясно свидетельствуют о приверженности ренессансной мысли. Сила
любви безгранична: она не просто способна преодолевать всевозмож-
ные стихии и капризы — все ветры — природы, но и преобразить тебя,
превратить в ангела, о чём повествует первая строка этого стихотворе-
ния. Действительно, Ангела может быть достоин только Ангел. Не этим ли
обстоятельством были опечалены боговдохновенные вершители рифм,
когда видели в своей Даме Сердца небесное создание.
Чиста, как лучезарное светило,
Меж двух влюбленных Донна шла, и с ней
Был царь богов небесных и людей,
И справа я, а слева солнце было30
Не удивительно, ведь нужно было быть достаточно дерзким, чтобы
позволить себе идти рядом с таким лучезарным созданием. В вышепри-
веденных сонетных строках Франческо Петрарка пытается скромно по-
ведать о своём тайном страстном желании. Но тут же во всеуслышание
признаётся, что оказался достойным такой высокой чести. Более того, он
занял видное месте на Олимпе.
Я ревновал, что рядом — Аполлон,
Но ревность мигом радостью сменилась,
Когда соперник мой был посрамлен31
У Мицкевича явно ощутимо это тайное страстное желание преоб-
разиться в ангела, особенно в сонете «Добрый День!». Но, в отличие от
маэстро Франческо, он не блистает среди богов-олимпийцев, а робко
ждёт решения, которое примет его богиня. Ведь её дух и здесь, и там —
«в селеньях рая».
День добрый! Протяни мне руку! Иль не стою?
Велишь — и я уйду! Но...32
В сонете «Прощание» он признаётся, что не в силах тягаться с олим-
пийцами, чтобы покорить свою подругу, которая играла на чувствах поэ-
та в желании получить от него мадригал.
Нет, музу не купить! Мечтал я, чтоб венком
Тебя парнасская богиня увенчала33
Восхождение к священной горе — цель недостижимая, более того,
сам процесс восхождения напоминает «сизифов труд». Поэт осознаёт,
ощущает это, пытаясь воздвигнуть своей музе мадригал.
Но с каждой рифмой я скользил в пути крутом,
И стих мой каменел при имени твоем34
Резюмируя сказанное, отметим, что любовная поэзия занимала
в творчестве Адама Мицкевича, как и в творчестве классиков мировой
литературы, значимую роль. Используя мастерство слова и формы, поэ-
ты могли представить это явление в самых разнообразных образах, при-
давая любви характерный для своего времени дух. Любовь представала
мучительницей, губительницей, спасительницей, рабством, стимулом
для стремлений к Высшим Сферам. Ведь красной нитью через сердца
и умы многих творцов средневековья к современности польского поэта
проходит жгучий призыв создателя «Божественной Комедии»:
Любовь, что движет Солнца и Светила35
Мицкевич остаётся верен принципам ренессансных поэтов: со-
нет — это и есть та форма, с помощью которой можно поведать своим
потомкам тайну, скрытую от пытливого взора. Поэт — это герой, который
записывает ход земного времени, с присущими ему пороками и благо-

• 6

денствиями. Подлинным же героем является его Муза, которая увлекает
в мир неведомых страстей, и он оставляет своим наследникам этот тро-
гательный призыв о заветном примирении, без которого жизнь, любовь
и смерть потеряли бы для человека свой сокровенный смысл.
Но в небе знают всё, как люди б не скрывали,
И там ведется счет всем подвигам твоим:
Пером из хрусталя на каменной скрижали
Записывает их вседневно херувим36
Франческо Петрарка
О высший дар, бесценная свобода,
Я потерял тебя и лишь тогда,
Прозрев, увидел, что любовь — беда,
Что мне страдать всё больше год от года.
Для взгляда после твоего ухода —
Ничто рассудка трезвого узда:
Глазам земная красота чужда,
Как чуждо всё, что создала природа.
И слушать о других, и речь вести —
Не может быть невыносимей муки,
Одно лишь имя у меня в чести.
Для всех других заказаны пути
Для ног моих, и не смогли бы руки
В стихах другую так превознести37.

* * *
Мы посчитали своим долгом, несмотря на то, что в названии докла-
да упоминается только Франческо Петрарка, отметить влияние на совре-
менную для Адама Мицкевича литературу других видных представите-
лей Возрождения. Владеющие множеством приёмов поэтической фор-
мы, они порой достигали небывалых высот гармонии звука и смысла.
А ведь они действительно пытались «найти идеальную последователь-
ность звукоряда, чтобы постичь первоистоки всего сущего»38.
Эдгар По в «Философии Творчества» делает весьма необходимый
для поэтики свой характерный акцент на этом явлении. Подвергая анали-
тическому рассмотрению те или иные грани бытия, а впоследствии син-
тезируя немаловажные выявленные им положения, он приходит к выво-
ду, что «смерть прекрасной женщины, вне всякого сомнения, является
наиболее поэтическим предметом на свете; в равной мере не подлежит
сомнению, что лучше всего для этого предмета подходят уста её убитого
горем возлюбленного»39.
Известный сонетолог К. С. Герасимов в своей работе «Диалектика
канонов сонета», проводя подробный анализ сонета, в философском,
структурном, историческом и других ракурсах, затрагивает момент
примирения Земли и Неба с позиции самой диалектики сонетных кано-
нов. «Представление о диалектике сонета не отвергает начисто былого,
представления о нём как ;драматическом виде; и в свою очередь не бу-
дет отвергнуто будущей концепцией сонета как структуры, шедшей от
воплощения в себе исконного дуализма ;земного; и ;небесного;, лежа-
щего в основе европейской и христианской культуры (диалог октавы
и сикстета) — к диалектической триаде: два катрена и секстет»40.

7 •

Примечания
1 Франческо Петрарка. Лирика. Автобиографическая Проза.— М.: Правда, 1989.— С. 99.
2 Виппер Ю. Б. Поэзия Плеяды. Становление литературной школы.— М.: Наука, 1976.—
С. 148.
3 Франческо Петрарка, там же, с. 98.
4 Виппер Ю. Б., там же.
5 Там же.
6 Адам Мицкевич. Стихотворения. Поэмы.— М.: Худож. лит., 1979.— С. 151.
7 Там же.
8 Там же.
9 Там же.
10 Там же, с. 154.
11 Там же, с. 151.
12 Эдгар По. Poems. Стихотворения.— М.: Радуга, 1988.— С. 192.
13 Франческо Петрарка, там же, с. 171.
14 Эдгар По, там же, с. 156.
15 Франческо Петрарка, там же.
16 Адам Мицкевич, там же, с. 152.
17 Там же, с. 155.
18 Там же.
19 Там же.
20 Там же.
21 Адам Мицкевич, там же, с. 153.
22 Там же.
23 Там же.
24 Ронсар Пьер. Лирика.— М.: Худож. лит., 1963.— С. 93.
25 Вильям Шекспир. Сонеты (на английском и грузинском, параллельный перевод).—
Тбилиси, 1979.— С. 304.
26 Подробнее см. Франческо Петрарка, там же, с. 396–448.
27 Там же, с. 395.
28 Адам Мицкевич, там же, с. 153.
29 Там же, с. 187.
30 Франческо Петрарка, там же, с. 65.
31 Там же.
32 Адам Мицкевич, там же, с. 157.
33 Там же, с. 161.
34 Там же.
35 Данте Алигьери. «Божественная Комедия».— М.: Правда, 1982.— С. 519.
36 Адам Мицкевич, там же, с. 187.
37 Франческо Петрарка, там же, с. 57.
38 Ананов М. Г. "Атомарная модель звукоряда" // Новые аспекты теории литературы.
Тбилиси: частное издательство, 2001.
39 Эдгар По. «Избранное»: Стихотворения. Проза. Эссе.— М.: Худож. лит., 1984.— С.
645.
40 Герасимов К. С. «Диалектика канонов сонета» в сб. мат. науч. конф. Гармония
Противоположностей. Аспекты теории и истории сонета.— Тбилиси: ТГУ, 1985.—
С. 46.


Ключевые слова Wyrazy kluczowe Keywords

Богиня
Дева Мария
Жизнь — Любовь — Смерть
Мицкевич
Ренессансные поэты
Сонет

Bogini
Dziewica Maryja
Mickiewicz
Poeci Renesansu
Sonet
;ycie – Mi;o;; – ;mier;

Goddess
Life – Love - Death
Mitskevich
Renaissance poets
Sonnet
the Holy Virgin Mary
М. Ананов. Дух петраркизма в сонетах польского поэта.
Любовная лирика Адама Мицкевича
Духом петраркизма были проникнуты произведения многих ренессансных поэтов как времён самого
Петрарки, так и верных последователей его школы. Они развивали мысль Возрождения, выражая
её в поэтическом формотворчестве, что в первую очередь проявилось в приверженности к форме
сонета. Отражая дух времени, диалектика сонета давала ответ на многие религиозные, исторические
и философские вопросы и, естественно, открывала неограниченное пространство любвеобильному
сердцу поэта. Адам Мицкевич, в чьём творчестве Петрарка сыграл значимую роль, сумел в сонете,
как поэт-мыслитель, тонкий лирик, человек глубоко преданный своей Родине, проявить всё богатство
человеческой души.
Ananow M. G. Duch petrarkizmu w sonetach polskiego poety.
Liryka mi;osna Adama Mickiewicza
Duchem petrarkizmu by;y przenikni;te dzie;a wielu renesansowych poetуw, zarуwno czasуw samego
Petrarki, jak i wiernych na;ladowcуw jego szko;y. Rozwijali oni my;l Odrodzenia przejawiaj;c j; w poetyckiej
twуrczo;ci, co w pierwszej kolejno;ci, przejawia;o si; w przywi;zaniu do sonetуw. Wyra;aj;c duch czasu,
dialektyka sonetu dawa;a odpowied; na wiele religijnych, historycznych i filozoficznych pyta;, i oczywi;cie
otwiera;a nieograniczon; przestrze; dla przepe;nionego mi;o;ci; serca poety. Adam Mickiewicz, w ktуrego
twуrczo;ci Petrarka odegra; znacz;c; rol;, zdo;a; w sonecie, jako poeta my;liciel, subtelny liryk, cz;owiek
g;;boko oddany swojej ojczy;nie, przejawi; ca;e bogactwo duszy ludzkiej.
Ananow M. G. The spirit of petrarchism in Polish poet’s sonnets.
Adam Mitskevich’s romantic lyric poetry
Works of many Renaissance poets are permeated with the spirit of petrarchism, in his times as well as in his
school ancestors. They were developing the idea of Renassaince evincing it in their compositions, especially in
attaching to the form of sonnets. The dialectics of sonnets was expressing the spirit of time and giving answers
to many religious, historical and philosophical questions, and, of course, it was giving an unlimited space for
the poet’s heart brimful with love. Petrarka's works were important for Adam Mitskevich’ creations. Mitskevich,
as a poet-philosopher, subtle lyrist and a man devoted to his fatherland, in his sonnets expressed the whole
opulence of a human soul.
;