Соня и джинсы

В начале  сезона,  когда душа  еще голодна  до первых летних  впечатлений и восторгов, а каждое мгновение  имеет привкус какого-то смутного, но неизбежно приближающегося  счастья, спать жалко. И, кажется, даже  листва на рассвете, шелестя, настойчиво нашептывает: « Не  спи, не спи, художник, не предавайся сну,  ты вечности заложник…»
- Не  сплю, уже не сплю, - отвечал листве Рисующий на человеках и тут же  вставал с постели с легкостью  новорожденного бога.
Просыпаться в начале лета на рассвете в Дивноморске стоит ради одних  только запахов. Воздух  в  это время пахнет здесь, словно влюбленная женщина в счастливой  истоме и неге. И в этой  тягучей утренней свежести так обильно всего того сладкого, что напоминает о самых радостных днях твоего детства, что  заставляет набирать  полную грудь этого воздуха и задерживать его где-то там, в районе сердца. Задерживать,  до легкого головокружения,  весь этот вальс ароматов, в котором чувствуется  сок лимона с мятой,   родниковая вода, смешанная  с морской пеной,   розовое масло, влитое в гвоздичное, сосновая  хвоя в зарослях павоя, жасмин и камфора, юный  зеленый хмель и одуряющий бадьян и Бог знает что еще…
Но Рисующий на человеках проснулся сегодня не только  ради запахов. Ему еще хотелось  с утра пораньше  взглянуть в голубые  глаза  моря. Поэтому наскоро побрившись и позавтракав глотком минералки, кинув за плечи свой  «походно-творческий»  рюкзак, быстрым, почти летящим шагом  он вышел из еще  спящего кемпинга  и направился в сторону  Дикого пляжа. Он бежал  к нему  точь-в-точь как  на свидание с любимой – с тем же  волнением, нетерпением и  предвкушением  букета   новых радостей.
Солнце  еще пряталось за  спинами невысоких геленджикских гор, и поселок  лежал в легкой молочной  дымке. В этой первозданной чистоте нарождающегося дня даже свечки многоэтажек на холмах казались изящными  фарфоровыми статуэтками.  Дивноморск  целовало юное лето, обещая  ему  свою вечную любовь,  и в памяти невольно  всплывали слова из «Песни  песней» о том, что вот оно,  долгожданное время  песен,  оно,   наконец, пришло…
Бодро миновав скользящую  вниз  дорогу от кемпинга до набережной и почти  вприпрыжку  обогнув  « Факел»,  Рисующий на человеках за четверть часа оказался в Голубой бухте. Она еще дремала в тени  под навесом  невысоких скал, и только   в  центре  пляжа напротив расщелины   теплился первый солнечный пятачок. На нем уже вальяжно распласталась  парочка нудистов- жаворонков. Первое  солнце, как известно,  самое  ласковое, самое сладкое. Почти как первая любовь.
Обитатели палаточного городка  еще спали, поэтому художник, не замедляя шага,   прошел мимо него. Он направлялся  за  второй  мыс, в Бухту уединений, как называл он сам для себя это удивительное место, с которым у него было связано столько приятных воспоминаний.
Встреча с ним не разочаровала и в этот раз.
Бухта была еще пустынна и тиха, когда он вошел  в нее. По каменистому  пляжу, словно залитому   светлой  бронзой, мягко  стелился золотистый рассвет. Над головой нежно пела бело-голубая пустота, высокая и бездонная. Где-то глубоко в ней плавали одинокие птицы и ангелы.
Художник быстро разделся и, окунувшись пару раз в прозрачную   гладь, тут же выполз на широкую, почти идеально ровную плиту, которая наполовину ушла в море, а на другую половину осталась на суше. Он разлегся   на ней, широко раскинув руки и ноги и сейчас, в этот  миг абсолютного покоя, гармонии и тишины, которую ничто-ничто не тревожило – ни извне, ни изнутри – это каменное  ложе  казалось ему мягким, словно перина, набитая цыплячьим пухом.
Выплывающее из-за кромки гор  солнце начинало легонько щипать  лицо и щекотать подставленные ему пятки. И в этой блаженной тишине слышны лишь были время от времени шелковистые всплески  воды.
Это утро, этот уединенный пляж, окруженный грядой скал с зелеными вершинами, с которых  сосны  любовались  морем  и своим отражением в нем, все это навевало  тихий восторг и необыкновенную, ни с чем несравнимую расслабленность. И в теле, и  в голове, и  в сердце. Ради этого  счастливого  одиночества  Рисующий  на  человеках и приходил  сюда  по  утрам, пока его еще можно было  ни  с кем не делить и на какое-то время почувствовать хозяином этого кусочка рая или просто представить себя  обитателем необитаемого острова, как в детских фантазиях и мечтах. Ему всегда  казалось, что у каждого человека должна быть хоть иногда в жизни такая  возможность – просто придти на живописный и пустынный  берег и ощутить себя  маленьким  принцем на  своей  планете. Чтобы понять и прочувствовать всю отпущенную на его долю  красоту …
В этой сладкой  неге прошло не меньше  получаса, пока вдруг Рисующий   на человеках не услышал звук  приближающихся  по гальке шагов. Кто-то шел в его сторону, грозя  разрушить его  блаженное уединение. Он повернул голову на звук и приоткрыл один глаз.
По  пляжу грациозной, змеиной походкой  шла девушка.
Шла и улыбалась.
Она улыбалась  всем  своим существом – губами, бедрами, плечами, глазами. Даже своим  пупком,  с искрящимся на солнце пирсингом. От нее еще издалека  веяло чем-то необычайно  радостным и беззаботным.
Поравнявшись с художником, она скользнула  по нему приветливым  взглядом  и прошла  мимо. Правда, не очень далеко – к его эстетической  радости. Метрах в двадцати  незнакомка  присмотрела себе  каменное  лежбище, подобное  тому, на котором блаженствовал  Рисующий на человеках. Она аккуратно положила на край плиты всю  свою  одежду, оставшись в одном своем  пирсинге,  и, прижимая ладони к жемчужным  бедрам,  стала не спеша   входить в воду.
Художник продолжал наблюдать за своей  соседкой по раю  одним полуприкрытым глазом. Ему не хотелось  смущать  ни себя, ни ее своими взглядами, но еще меньше хотелось  упустить эту  приятную возможность созерцать такую красоту. Ведь теперь, с  появлением  милой обнаженной  девушки, картина райской  идиллии  обрела свою завершенность.
А она тем временем, словно нарочно медлила, и, стоя  по колено в воде, запрокинув голову и закрыв глаза, подставляла себя  взглядам солнца, моря и   мужчины, давала им время внимательно рассмотреть себя во всей красе. И словно говорила своим видом: «Смотрите  же на  меня, любуйтесь и  восхищайтесь! Ибо  для этого и дана мне   моя  красота…»
И солнце, и море, и мужчина    покорно  любовались и восхищались ее телом, подобном  густому и вязкому  меду. Казалось, даже  само  время  остановилось, чтобы присоединиться к их немому восторгу и умилению.
Девушка, наконец приступила  к активным  водным  процедурам, начала  делать заплывы на короткие дистанции  разными стилями  и  часто нырять, ослепляя бухту  своей голой попкой, которая грациозно возносилась  над водой и вновь погружалась в нее, словно плавник дельфина, вся в шипящих пузырьках пены и солнечных бликах. А Рисующий на  человеках думал  в это время о том, какое же это несказанное   удовольствие – жить на  этом  свете  и время от времени  слушать   эту  небесную  музыку,  воплотившуюся в нежные контуры женского  тела. Это было так прекрасно само по себе, так  самодостаточно, что   ему  совсем ни к чему было даже знать  имя этой девушки. Пусть она  останется  незнакомкой, прекрасной  и таинственной, как то самое  мимолетное видение.
Их было только  двое на этом берегу. И  между ними, словно сама собой,  сплелась какая-то незримая связь  -  во взглядах, в ощущениях, в  мыслях, даже в самом воздухе, бесконечно хрупкая и тонкая, но  так приятно волнующая  обоих…
Со стороны поселка  вновь послышались шаги. Рисующий на человеках  вынужден был отвлечься от созерцания прекрасного и повернуть  голову в  противоположную  сторону.
На этот раз по берегу  шла  целая  компания. Трое   парней, примерно лет двадцати каждый,  шли  неровным,  слегка заплетающимся шагом. У всех троих  в руках  было по пластиковой полторалитровой бутылке пива, разной степени опорожненности. Звуки и интонации пьяного разговора разлетались  далеко. Когда парни подошли ближе,    до ушей Рисующиго на человеках донесся  следующий монолог, обильно умащенный матом:
- Кароч, Митяй,  я просто хочу сказать тебе, што щас уже бесссмысленно тут понты колотить! Всё чуть по-другому щас, ты хаваешь тему?.. Мы все друзья стали… Реально все так…  А ты просто не вписываешься со своим этим  мудозвонством. Ты меня понял? Извини, но кроме желания разбить тебе сегодня  табло, у меня ничего не возникает . Так што думай сам , оставаца тебе мышью и ждать нежданчика, либо человеком быть… А пока ты просто мышь, а мышей я не люблю, поэтому у тебя есть реальный шанс просрать свое хабло. Выбирай и действуй. И все дела. Я тебя не пугаю, просто прикинь, если я всё же впиндюрю тебе за твои крысиные замашки, прикинь, как здорово будет?!..
Оратор  шествовал  впереди, поэтому было не очень  понятно , к кому из двоих  спутников была обращена  его речь.
Хмельная   троица прошла мимо  художника, обратив на него внимания не больше,  чем  на выброшенную  на берег корягу. Зато  его соседка-незнакомка вызвала  у них  самый неподдельный интерес и, можно сказать, восторг.  Они тут же забыли свои обиды, переключив   все свое  внимание на одинокую обнаженную девушку, беззаботно плескавшуюся   напротив них. Парни поставили пиво на камень прямо возле ее одежды и   возбужденно принялись кричать ей, махать руками и всячески привлекать ее внимание.
-Девушка, вылезайте на берег!
-Рули к нам, красотка! Знакомиться будем! Мы тя пивом угостим, а ты нас  сиськами!
Один из парней  сказал что-то еще, тихо и неразборчиво, и вся компания тут же  дружно загоготала.
Рисующий на человеках, уже разморенный  на  солнце, встал со своей плиты и нырнул в воду. Всплыл  он  уже примерно на одной линии с  девушкой. На  ее лице,  теперь уже  совсем  не улыбчивом,  читалась   озабоченность . Было очевидно, что перспектива  знакомства с этой нетрезвой троицей ее  явно не радовала.
Когда Рисующий на человеках вынырнул из воды, она уже решительно плыла в его сторону в поисках поддержки и защиты.
-Здравствуйте! – смущенно произнесла незнакомка, подплыв ближе. -  Извините, а можно я как будто тут с вами? А то эти неприятные  молодые люди, кажется, пристать ко мне хотят.
- Конечно, можно! - приветливо и подбадривающе улыбаясь, кивнул в знак  согласия художник. -  А хотите,  я их прогоню?
- Ой, нет, что вы! Их же много и тем более они пьяны. Давайте лучше обождем. Я думаю, они  сами  сейчас уйдут.
Тем  временем парни, тоже жаждущие общения  с прекрасным, продолжали активно  взывать к девушке, свистеть, улюлюкать и  издавать прочие звуки. Однако, судя  по  всему, лезть в воду им самим  не очень хотелось. И это утешало.
- А вы из Нижнего? -  спросил  Рисующий  на  человеках и взгляд его невольно  соскользнул с ее  мокрого лица на  колыхающуюся в прозрачной  воде грудь и ниже, туда, где так трогательно и забавно, почти по-лягушачьи, двигались  ее   бедра.
- А как вы догадались? -  искренне  удивилась купальщица и ее  широкие  зрачки на мгновение  сделались  еще шире.
-С моей работой в людях и не такие штучки  научишься отгадывать.
- И что же  у вас за работа такая?
- Я рисую на людях. И иногда рассказываю им сказки.
-Какая интересная у вас работа! Первый раз о такой  слышу…
Так, за  непринужденным разговором с типичными   нотками флирта и кокетства,  что сопровождают все удачные курортные  знакомства, они  отплывали  все дальше в море.
-Здорово здесь! – с детским восторгом воскликнула новая знакомая Рисующего на человеках, которая представилась Соней.- Все  побережье как на ладони.
- Здорово- то здорово, - покачал головой художник. – Вот только опасно так далеко  отплывать от берега.
-Ерунда! Я дома  еще в школе  Волгу переплывала. Восемь лет  на плавание ходила и даже кубки на соревнованиях брала.
- Просто я имел в виду, что тут уже на акул можно нарваться.
- А разве в Черном море есть акулы?
- Есть. И еще какие! Злые как собаки, - на полном серьезе стал уверять Соню Рисующий  на человеках. – Их так и называют - морские гитлеры. Они еще по ночам на берег выползают и у машин колеса прокусывают. А что со шлепанцами и надувными матрасами делают, даже сказать страшно!
- Ой, да ну тебя! Я уже  почти поверила, - махнула девушка, так мило и певуче, совсем по-волжски  растягивая в словах  «о».
- Кстати, у  этих джентельменов, похоже, терпение все вышло тебя дожидаться…
И действительно, пьяная кампания куда-то испарилась.
- Ну и славненько! Я ж говорила, что сами уйдут. Теперь  можно вздохнуть спокойно…
Когда они  вернулись  к берегу, Рисующий на человеках направился к своему каменному «шезлонгу», а Соня – к своему. Заплыв с профессиональной  пловчихой  отнял много сил и потому он  плюхнулся на каменную плиту в таком изнеможении, будто только что пробежал марафон.
Над  головой плыло солнечно-голубое  утро,  и курчавились в небесной выси  перистые   облака, похожие на разбросанные  по небу   страусинные  перья. Рисующий на человеках  с неописуемым облегчением  погрузился в блаженный покой, ощущая, как мягко падает он  вверх, туда, вслед за  этими небесными  перьями…
- Привет еще раз, - послышался над ним знакомый волжский голос.
Соня стояла рядом, сверкая и слепя своей наготой  сильнее солнца. Она была все еще мокрая, с волос  по плечам стекала  капля за каплей вода и даже на кончиках ресниц блестели маленькие  жидкие бриллиантики.
- Представляешь, а они… кажется меня ограбили.
Рисующий  на человеках  тут же поднялся на ноги.
- Как ограбили?  А что унесли?
- А все!.. – ответила Соня, разведя руками, улыбаясь при этом так неестественно  лучезарно, что со стороны было непонятно, то ли она на грани нервного срыва, то ли действительно эта ситуация  ее искренне  забавляет. - Вообще  ничего не оставили.
- А что у тебя ценного с собой  было?
- Ничего ценного как раз и не было. Я даже телефон в номере оставила. Вот  только  одежду  всю унесли.  Особенно купальник жалко. Он у меня три тысячи стоил…
- Вот  придурки! Зачем им купальник-то твой понадобился?
- Не знаю. Но можно представить, как эти  господа  сейчас где-то смеются над своей шуткой. Я же вообще в чем  мать родила  осталась… Правда, смешно?
-Да уж, обхохочешься…- мрачно хмыкнул художник.
Ему было искренне жаль эту милую девушку, оказавшуюся в  такой  дурацкой ситуации из-за каких-то жлобов-проходимцев. Но,  в то же  время,  вызывало искреннее уважение ее удивительное спокойствие и ироничное отношение к произошедшему с ней.
- Представляешь, как я народ повеселю, пока до дому дойду?
-Боюсь, в таком  виде ты до дома  просто не дойдешь.
- Поклонники не дадут дойти?
- Может быть. Но скорее всего они  тебе предложат прокатиться не на кабриолете, а на бобике с решетками.
- Это почему еще?
- Потому что это хулиганство в чистом, вернее сказать, голом виде. И подлежит административной ответственности …  Возможно тебя даже в тюрьму посадят на пятнадцать суток.
- Зашибись, у меня денечек начинается…
Лицо  голой и веселой Сони на  какое-то мгновение приняло неестественное  для  себя  серьезное выражение и брови  сдвинулись  домиком.
- О, у меня гениальная идея! -  глаза девушки  снова  широко распахнулись, а губы расплылись в улыбке. - Я нарву листочков  с деревьев и пойду домой, аки Ева, изгнанная из  рая.  Разве это не классная идея?
- У меня  есть идейка еще лучше…

У Рисующего  на  человеках давно  выработалась  профессиональная   привычка, куда бы он ни шел,  всегда брать с собой кисти, краски и хотя бы один фотоальбом-каталог со своими работами.  Боди-арт в Дивноморске, так же, как и, например, секс, может  случиться в любой  момент, где  и с кем угодно. И поэтому он всегда был во всеоружии, готовый и к тому, и к другому.
Его идея  нарисовать одежду на теле привела Соню в полный  восторг.
- Да, да, да! – захлопала  она от радости в ладошки, совсем как девочка. – Я еще, когда видела такие вещи в нете,   мечтала о том, что вот бы самой  по улицам в нарисованной  одежде  походить.
- Ну как говориться, не было бы счастья…  Жаль только, что   у меня  нет  с собой образцов одежки, чтобы срисовать можно было. Ладно, чего-нибудь сымпровизируем. Ложись и будем одеваться.
- А во что ты меня оденешь, дорогой Карден?  - спросила  Соня и, не дожидаясь ответа, тут же выдвинула  свой вариант наряда. - Я думаю, мне сегодня подошла бы розовая туника из ленточного кружева…  Или малиновая. Хотя нет, хочу  маечку, всю такую дырчатую, связанную филейной сеточкой… Или может лучше из ирландского кружева?...  А еще…
Казалось,  этому дизайнерскому полету фантазии не было предела. Девушку охватил  азарт модницы и она будто почувствовала себя  в волшебном бутике, где  легко, на раз могли осуществиться ее самые причудливые желания.
- Ну-у, ты  явно переоцениваешь мои скромные  возможности. Так, как шьет Армани, я тебе не нарисую. Хотя бы, потому  что красочки у меня с собой весьма простые.  Давай лучше оденем тебя в классический костюм для пляжа  – джинсовые  шортики и топик.
- А что? Тоже вкусненько! Только тогда у меня будет  маленькое, можно сказать малюсенькое,  пожелание. Можно? Я хочу, чтобы посадка у шортиков была  пониже, между талией и бедрами. И кружев можно  немножко. Я такую обалденную джинсу  видела в коллекции этого года у Вивьен Вествуд! А можешь  принты яркие нарисовать? Или может лучше  вышивку изобразить?  Еще не плохо было бы строчки декоративные сделать.  А какой топ будем рисовать? Давай топ-корсет, на тонких бретелечках,  со шнуровкой  и отделкой из кружева … А сверху еще нарисуем бусики … Нет-нет, лучше подвеску…
- Хорошо, я постараюсь…- вздохнул  Рисующий на  человеках и чтобы переключить внимание  модели на другую тему, произнес такую привычную для  себя фразу: - А хочешь, я расскажу тебе свою сказку?
-Давай. А какую?
- Про самого ласкового мужчину.
Итак, жил в одном  городе самый ласковый мужчина  в мире.
Каждое утро он выходил на улицу и нежно гладил  всех, кто встречался на его пути: листочки на деревьях, голубей на заборах, паучков в паутинках, букеты девушек-цветочниц и их самих,  извозчиков и  их  лошадок, бродячих песиков и котов.
И всем это очень нравилось – и паучкам, и птичкам, и цветочкам, и, само собой, девушкам. И даже обычно хмурые извозчики светлели от его ласки и  смущенно хихикали.
Люди же злые и угрюмые, которые, как известно, не  любят ни дарить нежность, ни получать ее, едва завидев самого ласкового мужчину на свете, тут же переходили на другую сторону дороги,  старались от него спрятаться, а то и вовсе  бросались наутек. И раздраженно ворчали при этом:
- Вот напасть! Сейчас  этот  идиот снова со своими ласками приставать начнет!
Местный  бургомистр был  очень горд,  что в его городе  живет самый ласковый мужчина  в мире.  Он даже лично повесил  ему на грудь огромную золотую медаль, на которой была отчеканена   соответствующая надпись.
И вот в один прекрасный день  самый  ласковый  мужчина  в мире  пришел  в городской парк, сел на свою любимую  скамейку и к нему тут же, как обычно,    за ласками  выстроилась целая очередь из  собачек, кошек, паучков, лошадок  и, конечно, девушек.
Самый ласковый мужчина  в мире принялся было уже за  свое привычное дело, как  вдруг вся очередь  перебежала к другой скамейке, на которой кто-то тоже щедро начал  раздавал свои ласки.
Самый ласковый мужчина был в шоке: неужели  чьи-то ласки были   лучше, чем его?
  Он поправил свою  огромную медаль за нежность и решительно направился к конкуренту.
На скамейке в окружении нетерпеливых собачек, кошек, паучков,  лошадок и девушек  сидела  какая-то незнакомка и всех их гладила и ласкала.
- Кто вы такая и по какому праву?.. - начал было возмущаться самый  ласковый  мужчина  в мире, но  в ответ  незнакомка мягко  улыбнулась и  стала нежно-нежно  гладить его по щеке.
И тогда самый  ласковый мужчина  в мире понял, что перед ним - самая ласковая женщина  в мире.
Вот  тут-то  и началась самая  настоящая сказка …

Часа  через  полтора джинсовый костюмчик был  готов. Рисующий  на  человеках постарался  нарисовать  его  как можно реалистичней, с тенями, полутонами, растушевками,  придающими  объемность . Сверху он нанес на краску  тонкий  слой полупрозрачного металлика, который  придал псевдоджинсе особый  отлив и забрызгал все нарисованное  тремя  слоями лака для  максимальной  стойкости  рисунка.
- А давай еще вот тут на штанишках нарисуем золотого   скорпиончика. Я себе такой  дома  перед  отъездом хотела купить,  но не решилась. А  сейчас  тут  пощеголяю. Еще можно  было бы на спине над попкой глаза  нарисовать. Я такую татушку недавно видела. Вообще  трушно  смотрится! Ты  на  попу  смотришь, а  она на тебя. Вот тут, кстати, можно было бы еще дорисовать…
-Так, наигламурнейшая моя!- не выдержал Рисующий  на  человеках. – А давай пока этим  ограничимся?  Наша главная  задача была  наготу  твою  прикрыть и то – только, чтоб до дома добежать.
Соня тут же  надула  свои  красивые  губки, совсем  как обидевшийся  ребенок. Лицо у нее имело свойство постоянно меняться: то строгое, то нежное, то умное, то не очень, то серьезное, то беззаботное. И в этом было какое-то непередаваемое очарование. Она не могла не нравиться.
- К тому же мне еще сегодня  на работу нужно успеть.
- Жаль… - вздохнула девушка. – А ты меня  проводишь до гостиницы?  Я хоть и в одежде, а все-таки голая  совсем. Немножко не  по себе  с непривычки, знаете ли…
- Не переживай, я тебя не брошу. Только вот окунусь разок и пойдем.
Из  воды  Рисующий  на  человеках постарался  посмотреть на Соню, одетой  в нарисованную одежду,   со стороны. Вроде было незаметно издалека. Разве что подозрительно плотно облегало…


Поначалу их путь лежал через Дикий  пляж.  На нем к этому времени уже наблюдалось  оживление.    Издалека было видно, как со стороны поселка тонкой вереницей тянулись сюда  те, кто желал приобщиться к природе в естественном виде и те, кто хотел понаблюдать, вернее  сказать, поподглядывать  за первыми.
-Интересно, заметит кто-нибудь  или нет,  - волновалась Соня, но в голосе   ее чувствовался не страх, а предвкушение  маленького, но весьма и весьма пикантного  приключения, о котором она с таким удовольствием будет потом рассказывать дома своим  удивленным подружкам.
- Ты главное  не потей  от волнения. А то краска потечет, и тогда  точно  заметят.
Сперва они прошли  мимо одной целующейся  и активно ласкающейся парочки. Оба были так всецело поглощены  друг дружкой, что они даже не посмотрели в сторону Сони и художника. Далее по ходу следования они миновали двух задумчивых  мужчин среднего возраста, которые  были всецело поглощены наблюдением  за   влюбленной парочкой.
Людей  по дорогое становилось  все  больше, но никто из них упорно  ничего не замечал. Соне  было обидно почти до слез. Она  не  скрывала  своего  разочарования.
- Как  ты  думаешь, они не видят, или делают вид, что не видят? А может,  мы слишком  быстро  идем и не даем  возможности приглядеться?
- Вау! – вдруг  раздалось возле них. – Вот это боди-арт!
Какой-то молодой  человек обрадовался так, будто увидел что-то воистину необыкновенное. В его руках тут же появился  фотоаппарат, наперевес  с которым он решительно кинулся к  художника и его модель.
- А можно я вас сфотографирую? – и, не дожидаясь ответа,  восторженный парень   принялся снимать.-  Никогда раньше  ничего  подобного не видел. Просто фантастика какая-то!..
Соня тут же засияла  от радости, что наконец-то  ее заметили и восхитились.  С видимым удовольствием и со своей обворожительной улыбкой она принялась старательно  позировать своему  первому поклоннику.
 Сразу же стали подходить другие любопытные, тактично спрашивать  разрешения сфотографировать модель и осыпать  вопросами:
- А это, правда, нарисовано?
- А что за краски?
-А как долго держится?
- А девушка и по улице так теперь пойдет?
Улыбка не сходила с Сониного лица. Она почувствовала себя центром всеобщего внимания, изумления и восхищения. И ей это невероятно нравилось.
Это был успех.
Проход  через Дикий  пляж затягивался. Рисующему на человеках  пришлось  терпеливо ждать, пока Соня  соберет все овации.
- Слушай, так здорово! – делилась она  своим восторгом с художником, когда  наконец распрощалась с  поклонниками. – Я  прямо   звездой  себя ощутила.
И счастливая Соня подпрыгнула на месте, хлопая    в ладоши.
- Спасибо тебе за тот праздник! Ты настоящий  волшебник!
- Это ты  тем гопникам  скажи спасибо. Вот  уж кто настоящие коперфильды.
По дороге от «Факела» до центральной набережной, что шла вдоль  забора  заброшенного  санатория авиаторов и студенческой спортивной  базы, к разочарованию Сони,  людей  встречалось немного. Всякий раз она  замирала в каком-то предвкушении и наклонялась к Рисующему  на  человеках, обжигая  его ухо «загорщическим» шепотом:
- О, сейчас  поглядим, заметят эти или нет…
И когда  сзади раздавалось восхищенное «Ого!», торжеству  Сони не было предела.
Так они  дошли до развилки   у домика администрации пляжа и ангаров с катерами, где одна  дорога шла  вверх в глубину  поселка, а другая прямо  выходила  на главную набережную Дивноморска.  Здесь Соню предсказуемо  потянуло во втором направлении, к людям.
- Разве ты не домой?
- Ну, давай пойдем через центр. Когда еще такая возможность позвездить будет?..
Девушка  явно  вошла в  кураж; ей  хотелось продолжения  праздника, всеобщего внимания, обжигающих  взглядов, восхищенных возгласов в  свой адрес и всех тех эмоций и впечатлений, которые могла  принести ей прогулка  практически  совсем голой, вернее,   в  одном  боди-арте средь бела дня по улице, полной людьми  со всех  уголков ее бескрайней  родины…
- Ну-у,  пожалуйста…
- Я-то не против. Только вот как бы  тебе не оконфузиться. Ты  на  небо  посмотри.
Со стороны  гор зловеще  наползали огромные, темно-лиловые  тучи, густые и тяжелые от воды. И самая огромная  грузно надвигалась прямо на них.
- Если  сейчас  ливанет – а ливанет  наверняка – ты  просто снова станешь  просто голая и вдобавок  грязная. Я думаю, что нам  наоборот сейчас нужно  до  дома вскачь припустить.
- Как жаль… - разочарованно протянула  Соня и личико ее, тоже  резко вдруг потемнело и она, похоже,  готова была  разразиться таким же дождем слез, как и эта досадная  туча у них над головой .
Спешным шагом они двинулись вверх по улице, но не прошли  и сотни метров, как первая капля шлепнулась прямо на нос Рисующего на человеках, разлетевшись  во все стороны сотней мелких брызг.
-  Это конец! Кажется, мы погибли, - охнул он с искренней досадой. – Теперь бежим!
Но бежать уже было поздно. Через несколько секунд асфальт под ногами  и листья  на  деревьях зашелестели от падающей с неба воды. Ливень начинался  резко и плотно.
На их  счастье  прямо среди придорожных вишневых  деревьев виднелась  деревянная беседка, никем еще не занятая. В нее-то они и нырнули.
- Успели! – облегченно  выдохнул Рисующий  на  человеках, который искренне  переживал за  Сонин совсем не водостойкий наряд. Переживал даже гораздо больше, ее самой.
Но тот был в целости, хотя на него и успело упасть несколько капель: спасла пленка лака.
Через минуту-другую  ливень уже хлестал вовсю. Шумный и  густой, из миллиона упругих водяных  струй.
Мимо   по улице забегали  люди, гонимые дождем. У самых везучих были  с  собой пляжные зонты и надутые  матрасы, под  которыми  они,  прижимаясь,  друг к дружке, гуськом бежали в сторону  своих спасительных апартаментов.
К беседке, где прятались Рисующий  на  человеках  и  Соня, с радостными криками бросилась компания из трех пар  молодых людей, судя по всему, студентов.
- Давайте сюда, малыши! Мы спасены!
Со смехом и визгом они заскочили под  жестяную  крышу деревянного домика, словно в уходящий  поезд, насквозь  уже мокрые, шумные и возбужденные.
- Это просто дождемагедон  какой-то!
Рисующий на человеках  и  Соня опасливо  попятились в самый  угол беседки.
- Ребята, - предостерегающе сказал художник. – Пожалуйста, к девушке не прикасайтесь.
- Очень надо! У нас и так  есть к кому прикасаться, - отмахнулся  один из парней, с лицом смешным и конопатым, как в мультике про Антошку  и картошку.
-Просто у нас наряд чрезвычайно нестойкий.
И тут вся  компания  наконец-то обратила  внимание  на Сонину джинсу. Беседка  сразу  наполнилась  возгласами и междометиями удивления:
- Вау-у-у! Вот это да! Это что, нарисовано  что ль?
Эмоциональней всех был тот самый парень  с мультяшным лицом.
- С ума сойти! Моя нервная  система поражена! Это же нечто. Спасибо, спасибо судьбе, что я вижу такое вживую!
И он, дурачась и гримасничая,  затряс головой  с выпученными глазами.
- Не обращайте на нашего Клуню внимания, - сказала, махнув рукой, одна из девушек. – Он у нас  с детства  такой  впечатлительный. Даже  в метро, пялится как ненормальный  на все рекламные щиты и слюни пускает пузырями от восторга. Потом после него весь эскалатор  скользкий…
- Ой, Маня, это ты от зависти на меня такое говоришь. У тебя  попросту нету  души, чтобы видеть и восхищаться красотой. Вот ты и шипишь на того, кому это дано.
-Не, нету. У меня   вместо нее большая  печенька.
- А вы сможете разрисовать эту злобную шпикачку  под  Мерлина Мэнсона ?
Пока впечатленные студенты весело гомонили, ливень  начал  стихать, превращаясь в обычный мягкий летний дождь, под  которым  так любят   целоваться юные романтики.
- Еще минут пять и дождь кончится, - глядя на небо, сказал  один из парней.
И вдруг Соня неожиданно для всех – а возможно и для себя  самой! – выскочила из беседки прямо на дорогу. Вся  ее нарисованная  одежда  тут же  начала растекаться, превращаясь на  ее теле в серое  месиво, которое  ручейками стекало  по рукам и ногам прямо на асфальт.  А девушка, закрыв глаза, счастливо улыбалась и с упоением кружилась под дождем, совсем как  те героини в старых фильмах про лето, юность и любовь.
- Вот  сумасшедшая! Где только  таких находят? – спросил у Рисующего на человеках самый  серьезный из студентов, качая головой,  а  тот лишь улыбнулся в ответ.
Откуда-то сбоку  выглянуло  солнце и в одно  мгновение капли  дождя  вспыхнули и стали похожи на сыплющиеся  с неба мелкие  алмазы. И Соня так радостно и беззаботно танцевала в этом  ослепительном  потоке  драгоценностей, который лила сверху на нее чья-то щедрая рука, так заразительно смеялась и наслаждалась, будто это был самый долгожданный дождь в ее жизни.
Заглядевшись на это  зрелище  все, кто был  в беседке, дружно притихли.
Краски на  теле плясуньи на глазах становилось все меньше и меньше. Смешанная  с жидким  мылом, она смывалась легко, практически сама собой. И ее струйки разбегались по земле серыми змейками. Соня, не обращая ни на кого внимания, самозабвенно  погруженная в свое удовольствие, продолжала парить среди дождя,  мерно размахивая руками, будто крыльями.
Она летала.
Сияла от счастья  и  от счастья смеялась.
Дождь на глазах заканчивался, иссякал, а тучи разбегались во все стороны, оставляя небо  солнцу. Отовсюду  - от асфальта и земли, травы и листвы, крыш  и капотов – поднимался теплый белый пар. Снова запели, зачирикали и защебетали  птицы.
Вдруг из-за  угла выехал бежево-голубой УАЗик  и поначалу быстро  проехал  мимо  танцующей на дороге обнаженной девушки, слегка обдав ее  водой из лужи. Но уже  метров  через десять  машина  резко затормозила, взвизгнув  шинами на  мокром асфальте. И не сразу, а словно немного посомневавшись, медленно попятилась.
-  Тю, вот и  бармалеи эти тут как тут, -  невесело присвистнул рыженький балагур.
- Все, попала наша эксгибиционисточка…
Из машины  выпрыгнул лейтенант в пилотке и направился  к Соне. Намерения, судя по всему, у него были самые серьезные.
- Надо выручать девчонку, - сказала одна из девушек и, не дожидаясь ответа,  первая бросилась к месту событий.
За ней решительно двинулись и все остальные.
- Это беспредел! Оставьте человека в покое! Куда вы ее забираете!? – набросилась  на лейтенанта  шумная толпа  студентов, никак не ожидавшего  такого наскока из засады.
- Не забираю, а задерживаю.
- За что? На каком основании?
-За нарушение общественного  порядка!
- Да какое же тут нарушение? – только еще сильней заводились студенты. - Разве она окна бьет? Или матерные песни поет? Или писает в неположенном месте? Или президента критикует?
- Да вы что, издеваетесь? Голая средь бела дня на улице танцует! Она за это все пятнадцать получит!
Страж  порядка хотел уже схватить за локоть  растерявшуюся и напуганную Соню и затолкать в машину, как тут девушки ринулись прямо на него с лицами, пылающими гневом. Они встали между  между  своей новой знакомой и милиционером и буквально грудью  оттеснили лейтенанта от нарушительницы общественного порядка. Студентки, чувствуя свое численное и моральное превосходство, так решительно пошли в атаку, будто и вправду готовы  были драться с милиционером и испортить свой маникюр об его лицо.
- Ах, так! Значит голой нельзя? Тогда забирайте и меня тоже! – крикнула та, что первой бросилась  спасать Соню.
С этими  словами она  сняла с себя  топик и повесила его милиционеру на плечо.
- И меня тоже! – тут же  последовала  ее примеру другая девушка, стянув через  голову сарафан, под которым ничего не было.
- Тогда и меня не забудьте! – присоединился  к ним рыжий, снимая  с себя бермуды.
Так разом  вся компания оголилась,  прыгая, улюлюкая и от души  дурачась. Голые студенты  взялись за руки и принялись вприпрыжку  водить хоровод  вокруг обомлевшего от неожиданности  лейтенанта.
- Каравай, каравай, кого хочешь забирай!
Он постоял какое-то время, растерянно глядя на эту вакханалию, а потом смачно плюнул себе под ноги и процедил сквозь зубы:
- Придурки…
И перечисляя на ходу все известные ему нецензурные  слова,  направился обратно в машину. УАЗ зафырчал и, обдав странную компанию облаком фиолетового дыма, резко рванул с места.
А  студенты, охваченные эйфорией от своей победы, вовсю продолжали радостно скакать по лужам. Вокруг них влажно шелестели ветви вишни, искрился летающими  золотинками воздух, такой сладкий и сочный после короткого теплого ливня, а сверху со снисходительной улыбкой на дикие пляски голых и счастливых  людей  смотрело лучистое солнце. Растрепанные  и побелевшие тучи разрезала крутая  дуга  радуги.
- Йо-хо! Радость рулит! Мы лучшие!
Двое мужчин в бейсболках с характерными для их среднего возраста  пивными животиками, случайно проходившие мимо  по еще пустынной после дождя улице, уставились с немым изумлением на это действо, приоткрыв пивные рты и широко распахнув пивные глаза. Через пару минут один из них медленно достал из кармана телефон и протянул его  своему  товарищу.
-Слышь, сними-ка меня щас на камеру. Запишу ммс-ку для мужиков на работе. Пусть поглядят. Только ты это, снимай  меня  так, чтобы эти идиоты у меня сзади в кадре были. Ну, ты понял, да? Все? Включил? Кивни, когда включишь… Привет из Дивноморска, кореша! Приехали мы еще три дня назад, разместились, все дела… Моря пока толком не видели. Щас вот  собрались, наконец, и под дождь сразу попали… Единственная радость это ничегонеделание. Выходишь с утра из номера и чешешь себе пузо, а там еще пиво вчерашнее булькает…  А так ничего особенного тут нет. Можно сказать, скукотища... Думаю, в следующий раз опять сюда  махнем!