Бруська

В тот непогожий, осенний вечер, я продолжал вело путешествие, между городами и деревнями нашего края. До моей следующей остановки, села Халуповка, оставалось всего три километра, и я спешил добраться туда до заката. Запах палой, сырой листвы, вперемешку с забирающимся под рубашку ветром, приятно щекотал разгоряченное за день тело. Уже не особо объезжая канавки с водой, я ехал прямо по ним, забрызгавшись аж по пояс. Вдали от цивилизации, даже лужи – удивительно чистые. Это был чудесный вечер, пока я не увидел их.
Пять, или шесть собак. Отощавшие, и злобные, они остервенело бросались на что-то. Маленький, серый комочек. Не знаю, отчего моё сердце так отчаянно заколотилось, но я прямо на ходу спрыгнул с велика, что-то дико крича, и, ненароком, чиркнув коленкой по камням. Руки, сами собой подхватили с земли, увесистый сук, и я налетел на псов. Странно. Ведь я всегда боялся даже мелкой, соседской пигалицы, вечно лающей во дворе. А тут, едва ли не зубами сцепился с озлобленными метисами. Схватка не была долгой. Несколько ударов, и побитая свора, скуля и повизгивая, разбежалась прочь, оставив на моих ногах пару прокусов, и длинных, кровоточащих царапин.
Лишь тогда, я смог оглядеться. Чтобы с холодком, пробежавшим по коже, увидеть маленький кровавый след. И черно-белую кошку с остекленевшими глазами, лежащую на кучке сырой листвы, посреди кустов брусники. Слезы, сами навернулись на глаза, и, прикусив губу, я, развернувшись, пошел туда, где еще крутил колесами лежащий на земле велик. Отцепив от багажника саперную лопатку, я вернулся назад. Пусть времени до заката осталось совсем немного, но я должен хотя бы похоронить её.
Странный шорох привлек моё внимание, и только подойдя ближе, я наконец понял, что так отчаянно защищала кошка. Не свою, но чужую жизнь. Маленький котеночек, той же масти что и она, отчаянно копал землю, рядом с еще теплым телом матери. Уже не сдерживая текущих по щекам слез, я сел рядом, и начал осторожно копать, практически не видя сквозь пелену застившую глаза. Небольшая ямка, обложенная по краям листьями. Достойное и мягкое ложе, для храброй защитницы. Насыпанный сверху холмик я придавил большим камнем, чтобы хоть как-то отметить это место, и, закусив губу, двинулся прочь. Брошенный велосипед, остался далеко позади. Малыш отчаянно пищал, пытаясь вырваться, и вернутся к матери.
Не нужно, глупенький. Она не для того погибла. Наверное, она хотела, чтобы ты вырос большим, сильным и красивым. И никогда не был одиноким. Уже скоро малыш, придем в деревню, и я налью тебе молочка. Хочешь? А кстати, как мне тебя назвать? Если ты не против, то, я назову тебя Бруськой.