За парадным подъездом Литейный, 37, онкологическая

Старый особняк на Литейном, в царское время-государственное учреждение, именно его видел из окон Некрасов, именно здесь собирались сирые и убогие искать правду.  "У парадного подъезда". Помните? Это здесь. От державного блеска осталась шикарная лестница с ажурной чугунной решёткой, низкие, удобные ступени, высокие потолки, свежий воздух, нет запаха болезни, клиники, смерти. Это успокаивает. Огромные палаты на 8-10 коек, бледные люди-тени бродят по коридорам. Лысые молодые женщины в платочках, лица монашек, чистые светлые глаза. Никто не плачет, все терпят, все очень добры друг к другу, такого тепла в отношениях я не встречала нигде. Стервы раком не болеют.
 Один туалет на всё отделение, две маленькие раковины, все охотно уступают друг другу место. "Ничего, ничего, я подожду, мойтесь..."- тихо прислоняются к стеночке, ждут.
Мать очень известного футболиста, добрая улыбка, ласковый взгляд, ночью, чтобы никому не мешать, моется в единственной туалетной комнате. Там же, в женской уборной, мужчинам делают клизмы и они бегут, лихо подхватив штаны, в мужской туалет, только бы добежать...
 В распахнутые окна доносится хоровое пение, известные оперные арии, церковные хоралы: во дворе - училище Мусоргского, зачёты, экзамены. " Паду ли я стрелой пронзённый..." "Богородица Дева  радуйся".
Старушку привезли из перевязочной, она ещё не знающая местные особенности, восторгается:"Лежу я на столе, надо мной врачи колдуют, и тут-ангельское пение, небесные голоса. Я уж подумала, что меня отпевают..."
На вторую ночь после операции и я услышала барабанный бой, вой дьявольский и адский хохот.
" Всё, думаю, промедол на меня так действует, глюки начались". Смотрю, и другие обитатели палаты забеспокоились. Сползаю с кровати, рукой придерживая шов, выглядываю в окно: трое в белых саванах ходят по кругу, бьют в барабаны воют.
Кричу им:"Здесь раковые больные, уходите!" В ответ-адский хохот.
Пытаюсь  дозвониться в милицию. Оказывается-02-с мобильника не работает, засыпаю под барабанную дробь.
 
 Мне в вену капают очень много глюкозы, чтобы жизнь была слаще. Сегодня с утра расстроилась, расплакалась, слизываю слёзы со щёк, а слёзы-сладкие.
 Меня все кинулись утешать, те, у кого метастазы во многих органах, те, кому предстоят сложнейшие операции, не чета моей...
"Наташенька, не плачь всё будет хорошо, мы за тебя помолимся."
Вокруг много церквей Св Пантелеймона, Преображенский собор. Ходячие больные каждый день посещают храм, ставят свечи. У них свои, очень доверительные отношения с Богом.
 
После наркоза одна не очень старая женщина потеряла рассудок. Ночью она куда-то рвётся, воет, зовёт какого-то Рому. Её привязали к кровати, она развязывается, с дьявольской силой рвёт на себе одежду, воет. Реальные кадры из фильма "Изгнание дьявола".
Только через 4 дня немного приходит в сознание, когда, наконец, появляется этот злополучный Рома, где-то загулявший муж.
 Мне под бок кладут похожую старушку, тоже ум за разум зашёл после наркоза.
 "Ночью она буйная,"- предупреждает дочка,-"последите за ней, утром, пожалуйста, вставьте ей зубы".
Тоже подарочек! Пытаюсь наладить с соседкой контакт, вроде, отвечает разумно, потом вопрос:"Кто вас завербовал?"
"Ага,-думаю,- дело-труба, ночью вскочит и упадёт на мой шов, а я ведь, едва двигаюсь".
"Вот у меня ваши зубы,-говорю- будете хорошо себя вести, утром отдам". Самой смешно, пытаюсь не смеяться, чтобы швы не разошлись, всё равно смеюсь.
Ночью старушка спала, утром говорит:"Я хорошая была. Отдайте зубы"....

Потихоньку встаю, начинаю ползать по коридору. Развлечений здесь нет, один сломанный телевизор.
Ходячие больные зовут меня к аквариуму, там в углу сидит большая чёрная рыба, иногда она шевелит плавниками.
Чтобы увидеть рыбу, нужно спуститься на один этаж, пологая в прошлом лестница кажется крутой и почти неодолимой.
И всё таки- я каждый день хожу смотреть на чёрную рыбу.