Портрет на белой стене. История первая

 
Люся росла болезненным, одиноким, капризным и не похожим на своих сверстников ребенком.
Она была моей ровесницей, и, несмотря на близкое соседство, детскую привязанность и совместные девчачьи игры, я чувствовала, что Люся знает о жизни значительно больше меня  и детей ее возраста.
Не было в ней нашей детской беззаботности, безудержного веселья и желания бегать по двору, играть в жмурки или разбойники, волейбол или классики.
Во дворе она не гуляла, а наблюдала за нашей беготней за решеткой балкона. Не знаю, хотелось ли ей к нам присоединиться или нет, только никакие приглашения поиграть с нами, ею не принимались. Возможно, ей не разрешали домашние.
Худенькая девочка, с шапкой густых золотистых кучерявых завитушек, смотрела на мир большими не по-детски грустными, выразительными серыми глазами, обрамленными пушистыми ресницами.

Отец Люси тогда, в нашем с ней детстве, еще вполне молодой красивый мужчина со слегка вьющейся седоватой шевелюрой и доброй, застенчивой улыбкой работал зав. кафедрой математики и деканом факультета в одном Вузе с моим отцом. Его родной брат был известным композитором, автором многих популярных советских песен, опер и оперетт. 
Будучи человеком неравнодушным, отец Люси находил среди студентов тех, кто нуждался и жил впроголодь в общежитии, подкармливал их домашней пищей, принося из дому все, что мог, в то непростое послевоенное время. Возможно, он находил в них сходство со своим погибшем на фронте сыном, но делал это по доброте душевной.
Человек он был доброжелательный и тонкий. Какая-то грусть, которую можно было разглядеть в его слегка сутулой осанке и неторопливой походке, позволяли предположить о пережитой им трагедии.

Мы познакомились с Люсей, когда мне было пять, а ей шесть лет. Переехав после эвакуации из Киева в Харьков, мы какое-то время до вселения в нашу квартиру, даже жили у них, а потом прожили рядом дверь к двери практически большую часть нашей жизни до отъезда на Землю Обетованную.
В детстве мы приходили друг к другу поиграть, пообщаться. У них мне всегда были рады.
Мама Люси, слегка полноватая, чем-то всегда озабоченная женщина, была гостеприимным человеком, но немногословным и замкнутым, как мне казалось тогда. Она вкусно готовила, а детям ведь всегда кажется, что у кого-то еда вкуснее, чем дома. Вот Анна Марковна и пыталась меня чем-нибудь при случае угостить.
Страдая сильной близорукостью, читая, она подносила газету или книгу совсем близко к глазам, несмотря на толстые стекла очков. Она была религиозна, хотя советское время не позволяло ей это афишировать.
Семья размещалась в двух комнатной полногабаритной квартире, одна из комнат – спальня предоставлялась нам для игр. Нужно отметить, что Люся жила в атмосфере обожания со стороны родителей. Ее сознательно баловали, чем она умело пользовалась, над ней дрожали, видимо это и было причиной того, что она, была лишена дворового детского коллектива.

Зато знакомых детей приглашали в дом, устраивали именины, детские карнавалы, выставки детского творчества. Люся с детства любила кино и театр. Обожая свою позднюю и единственную дочь, и балуя ее всеми возможными способами, отец ходил с ней на все новые спектакли, в оперный, театр музыкальной комедии, драматический театр.
Полученные впечатления заполняли мир маленькой девочки, и она проживала сценические судьбы героев в играх. Поэтому бесполезными наши игры назвать было нельзя. Мы дружно фантазировали и перекраивали судьбы героев, придумывали более оптимистичные концы трагедий, по-своему выдумывали жизни киноактеров. Театр был неотъемлемой частью наших с Люсей игр.Шекспир бы перевернулся в гробу, увидев нашу с Люсей трактовку окончания трагедии  "Ромео и Джульетта".

На белой торцевой стене комнаты, в которой проходили наши игры, висел портрет молодого человека, с волнистой шевелюрой, очень похожего на Люсиного отца.
Когда я поинтересовалась, чья это большая фотография в резной золоченой раме, Люся коротко ответила: - Мой старший брат Марик.
И добавила: - Он погиб на фронте.
Наше детство пришлось на послевоенные годы, и почти в каждой семье кто-то потерял на войне кого-то из близких, но это был портрет реального красивого 20-летнего юноши, брата моей подруги, и я не могла не почувствовать, что он означает для ее семьи. Ведь война совсем недавно закончилась.

Только беззаботное детство эгоистично, и стремясь наполнить его весельем и развлечениями, мы мало думали об окружающих и их судьбах, принимая реальность такой, какой она нам видится, не пытаясь понять причины. Все это приходит с возрастом, когда жизнь учит нас думать и воспринимать людей и их поступки в связи с их судьбами.

Так и я, впрочем, как и сама Люся, полностью осознала трагедию её семьи значительно позже, уже став взрослой. Тогда я по-настоящему поняла вечную грусть в глазах ее отца и отказ от полноценной жизни ее мамы.
Люся рассказала мне, какой страшной бедой для родителей была гибель старшего любимого сына, как сразу после окончания войны ее мама, потерявшая от горя зрение, при виде каждого военного, направлявшегося к их подъезду, выбегала на улицу с криком: «Это Марик!».

Ее отец, так любимый нами всеми, теплый и сердечный Моисей Исаакович, достаточно рано покинул этот мир от внезапного инфаркта, настигшего его во время институтской лекции. А мама, долго тяжело болела и ушла из жизни со словами, обращенными к погибшему сыну.
Но с их уходом история этой семьи не закончилась, портрет на стене висел, и жизнь преподносила сюрпризы, связанные с человеком на фотографии.
Однажды на пороге Люсиной квартиры появилась женщина с кинематографической внешностью, обняла ее и назвалась женой ее брата Марика.
Удивлению и недоверию Люси не было конца: Марик никогда не был женат, и разговоры о его личной жизни при Люсе никогда в семье не вели.
Вот история, которую услышала Люся.
До войны, Марик – студент геолого-географического факультета Харьковского университета был в колхозе на практике. Там он познакомился с молодой местной девушкой, между ними возникло взаимное чувство. Мама и бабушка Марика были против его связи с русской девушкой из религиозных соображений и настаивали, чтобы они расстались. Но юноша был влюблен и никакие уговоры на него не действовали. Марик упорно не подчинялся их воле и грозился бросить университет. Тогда отец принял решение отправить сына в армию, чтобы в армейских буднях парень забыл о своей любви. Сколько упреков потом он услышит за это от убитой горем матери!
Люся родилась, когда Марик был в армии.
До начала войны оставался один год.

Женщина продолжила свой рассказ.
Когда Марик оказался в армии, девушка приезжала к нему в часть, ему давали увольнительные, влюбленные встречались. Отец, разделявший чувства сына, в тайне от жены, способствовал этим встречам, всячески поддерживая влюбленных. Девушка забеременела, Марик знал об этом, и они даже вместе придумали, как назовут ребенка, если будет мальчик. Отец Марика надеялся, что ему все-таки удастся уговорить жену не вмешиваться в судьбу сына и не препятствовать их связи.
В начале войны у нее родился мальчик, которого она назвала так, как хотел Марик, но прожил малыш недолго и умер от воспаления легких.
Женщина замолчала, вытирая внезапно хлынувшие из глаз слезы.

Выслушав ее историю, Люся поинтересовалась, что привело эту женщину к ней спустя 20 лет после окончания войны, почему она не приезжала, когда были живы родители, и что она хочет от неё.
Червь сомнения мешал ей поверить в рассказ неожиданной гостьи, слишком неправдоподобно все выглядело. Мысленно Люся подозревала, что жизнь свела ее с авантюристкой.

Ответ женщины показался Люсе неожиданным:
- Мне от вас ничего не нужно, я не хотела тревожить ваших родителей, поэтому приехала сейчас.
Я только прошу вас дать мне фотографию Марика. Я чувствую, что он жив и хочу обратиться к экстрасенсу, чтобы он нашел его. Я живу в Вильнюсе, твердо стою на ногах, у меня дом, семья, любящий муж, дети, я ни в чем не нуждаюсь, но если бы он был жив, я бы бросила все, чтобы быть с ним.

Люся растерялась, но все-таки решила протянуть время, чтобы убедиться в правдивости рассказа незнакомки. Поэтому предложила женщине прийти завтра, ведь она просила только фотографию брата…

Можно представить себе, что творилось в душе Люси, когда она прокручивала в голове услышанное. Неизвестное прошлое неожиданно ворвалось в ее жизнь, и требовало принять немедленное решение.
Люся вспомнила про старый ридикюль, в котором мама хранила самые дорогие ее сердцу вещи: Люсины первые белокурые кудри, старые фотографии и письма Марика из армии.

С дрожащими от волнения руками Люся листала старые письма брата, надеясь найти в них подтверждение услышанному. И вот перед ней письма Марика из армии, где он пишет о своей службе на границе у Бреста, о любви к женщине, которую никогда не оставит.
Обстановка перед войной на западной границе была напряженная и угрожающая. Марик предчувствовал, что скоро начнется война, и в этой страшной заварухе их часть будет первой отражать наступление противника.
В каком-то из писем, очевидно отвечая на письма матери, он успокаивал ее, написав, что уступит ее просьбе и расстанется со своей любимой. Почему он написал так - никому неизвестно, то ли он предчувствовал, что его ожидает, когда начнется война, или просто жалел страдающую мать. На самом деле его связь с этой женщиной не прерывалась, так как их связывало сильное чувство.
А потом началась война, и Марик погиб в первом настоящем бою на границе.
Люся поняла, что вчера она узнала тайну, которую тщательно хранили ее родители.
Она дала этой женщине фотографию брата, и даже где-то в глубине её души затеплилась надежда, а вдруг...
С тех пор прошло много лет, но эта женщина больше не появлялась и не сообщила о результатах своих поисков. Видно, экстрасенсы были бессильны.

Перебирая эти реликвии военных лет, Люся вспомнила семейные рассказы, как, узнав о гибели сына, мама сказала, что ее жизнь закончилась, как она ни за что не хотела уезжать из Харькова в эвакуацию, когда немцы уже были на подходе к городу. Как Люсин дядя настоял на их отъезде, взывая к их благоразумию, ведь у них на руках была годовалая Люся и старая Люсина бабушка.
Они попали в Казахстан, откуда Люсиного папу, несмотря на бронь талантливого ученого, забрали в армию рядовым. Семья голодала, и однажды Люсина мама пошла на базар, чтобы обменять последние сохранившиеся золотые сережки на хлеб. На базаре к ней подошла цыганка, предлагая погадать. Мама, как человек религиозный, отказалась, сославшись на отсутствие денег. Но цыганка не отставала, и все равно сказала:
-У тебя на войне два сокола. Один лежит в сырой земле, а второй - будет ранен, но вернется живым...
Так все и произошло, даже очередность ухода из жизни Люсиных родителей она предсказала правильно.

И Люся, которая всегда была в центре семьи, единственным смыслом существования и единственной радостью убитых горем родителей, осталась совсем одна.
Но видно любовь, если ею с нами щедро делятся, способна на чудеса. Вот и Люся, лишенная самых близких людей, оставшись совершенно одной, уже девушкой вдруг смогла проявить жизнестойкость, которую от нее никто не ожидал. Она не только выстояла, и устроила свою непростую, полную драматизма жизнь, но и бескорыстно от всего сердца помогала другим справляться с жизненными трудностями.

Удивительно, откуда в этой маленькой женщине, которую растили тепличным цветком, появилось столько жизненной силы, любви и сочувствия!
Люся уже много лет живет с мужем в Израиле. Будучи там, на бывшей родине филологом и совершенно светским человеком, она здесь ушла в религию. Занимается общественной работой, помогает людям найти себя в этом непростом мире.
Она всегда оптимистична, всегда полна надежд и любви.