Быть садовником

                *

             Всегда мечтал. Что еще надо? Не бронированный же роллс-ройс и особняк в Челси. Окучивать клумбы и сочинять на досуге никому не нужные куплеты. Сажать деревья и выпивать по вечерам со старым другом. Может быть, играть в домино. Ходить в старых широких штанах и разбитых кедах, не бриться и не заморачиваться по поводу развалившегося сепаратора шруса. Толкать перед собой тележку с рассадой или как ее там называют. Иногда толкать речи, больше похожие на бормотание самому себе под нос. Но лучше молчать или разговаривать, только с деревьями.
             Деревья – лечат.
             Работа с растениями – гармонизирует жизнь.   
          
             У меня есть знакомый, и я с ним на одном поле в гольф играть не стану. У всех есть подобные знакомые, но я надеюсь, что работа садовником освободит меня от обязанности с ним встречаться на автобусных остановках. И обмениваться приветствиями. Потому что он, в камуфляжных штанах и такой же майке, с удочкой в руках, наводит на меня тоску невыполненных обязательств. Обещал же я самому себе сходить на зимнюю рыбалку? Обещал. И не сходил, и уже не пойду никогда.
             Холодно.
             Ветер, поди, пронзительный.
 
             У моей школьной любви странная судьба: в юности она была девочкой с рабочей окраины, в зрелые годы – русский средний класс (что бы в это понятие не вкладывалось), а в старости желает превратиться во французскую старушку. И ее шансы растут день ото дня. Каждую минуту и перпендикулярно моим. Учитывая, что живет она под Лионом.
             Очаровательно грассирует.
             Завтракает круассанами.      
   
             Жизнь, красивая в своей нелепости. Падающие стулья, вилка, забытая на столе под дождем, прошлогодняя выгоревшая на солнце скатерть. Банка варенья, засахаренная до каменного состояния, как синоним нереализованной тоски. Сама тоска, вещественная – пара дурацких эсэмэсок обрушивших счастье. Дождь. Я когда иду с работы, (а небо начинает хмуриться накануне ливня), испытываю приятное чувство общей прохлады жизни.
             Завершенности начатого процесса.
             Краски, наконец высохшей на заборе.
             Надписи.

             Трактор красного цвета роет траншею около моего дома. Мальчишка припарковал скутер и вошел в подъезд. Четыре кошки сидят копилками на бордюрном камне. Это их любимое место. Дворник-узбек что-то произносит, я протягиваю ему зажигалку, и он долго кивает головой. Мы стоим и оба курим.
             В принципе, все равно куда идти.
 
             Меня устраивает все, кроме: работы, зарплаты, климата и собственной репутации. Надеюсь, в работе садовника все эти проблемы отойдут на второй план, как не нужные. Садовнику работа – образ жизни; зарплата – что выросло; климат – условия труда; а репутация – самая правильная в мире. Надо будет купить лопату и лейку, секатор и учебник прогрессивного садоводства.
             Не забыть фартук.
             Ну, какой садовник без фартука?

             Вот насчет удобрения я еще задумываюсь. Хорошо бы жить при усадьбе в домике и использовать в качестве удобрения подручные средства. Подножные - то есть, какие придется. Неплохо, что дерьмо рано или поздно превращается в удобрение. Неплохо, когда вместо имперского мрамора - зеленая лужайка и виноградники. Вместо промышленного гиганта – тепло костра из сухих веток.
             Или коровника.
             Овчарни.
   
             И пусть тебя будит не звонок мобилы, а лай азиатской лайки. Они поэтому так и называются – лайки. Чтоб будить и охранять.

                *         

             Оч. поэтичный текст получился.