Дневник Cмита-18

«27» мая 2010 г.

Основные факторы разрушения: регресс, распад и забвение. Специальные ловушки в философии (об этом в «Экзистенции»). Угнетающий, день за днем, имморализм. Неоярлыки (в первую очередь). Можно говорить о многих сторонах распада общества после войны во Вьетнаме, после Разлома в Индокитае. Медиа с энтузиазмом пропагандируют любую форму вырождения и извращений. Чем не порномагазин?

Сегодня, столкнув Студеную страну с Германией, Карфаген торжествует.
Я никогда не верил в теорию Ломброзо, но иногда «это» столь «характерно»... – не буду говорить – «что», а то побегут в OSI, жаловаться в «бюллетени», Страсбург. Очень типично для  либералов, содомитов, мексиканских нелегалов и прочих антиамериканских элементов.
«Толеранты», как известно, совершенно нетерпимо относятся к любому, кто не разделяет их нездоровые, охальнические взгляды на мир.

– Преподавать стало слишком тяжело для моей совести, – сказал бы Макс Штирнер, всю жизнь мечтавший стать преподавателем.

Вырождение... Эта общая болезненная атмосфера, в которой пребывает Европа, этот общий, корпоративный желтый цвет (и стиль), эти откровенно порочные, типично «американские», папуасские, даже уличные «секс-формы» – Европа ставит в пример и обезьянничает. Совсем уже мозги у американцев покрылись жиром от частого посещения Макдональдса.... И подобная вакханалия набирает обороты по всему миру. За последние сто лет подлые (подрывные), антизападные, разрушительные черты плутократии снова вышли на поверхность. Я не вижу легендарных викингов.

– Вглядись в это лицо. Это выродившийся субъект. Я не могу дать тебе снимок, так что запоминай детали. Обрати внимание на эту наглую улыбочку. Ублюдок всегда ухмыляется. Это его фирменный знак. Сначала я думал, что это от нервозности, неуверенности. Теперь я думаю, что улыбочка обдумана.
................

Кругом много грязи – и мы не можем изменить это – в наших крупных городах, захваченных бандами наркоманов, бродячими стаями. Но мы можем жить чистой собственной жизнью, дикая Ницшеанка, и сделать чистыми жизни наших детей. Это всё, что мы можем сделать. Это говорю тебе я, Смит с голубыми глазами, отливающими сталью.
– О да, вам более, чем кому-либо другому, – нужно быть сильным, – промолвила Жоселина.
– Почему вы знаете?..
– Я... Больше чем вы сами.
(Даниэль Лезюэр «Ницшеанка»)
......
Так называемая сегодняшняя «жизнь» есть прямолинейная порно-очевидность, чистая пропаганда, не любящая дискуссий, – без «эстетики», без «веселости», без «игривости» – а потому нельзя давать публичную слабину. Сверхнапряженность решает все. Работать (и жить) сегодня нужно сверхтребовательно и жестко, то есть по-арктически, на самоограничении, быть может – «на-гвоздях» (когда вырастают аппетиты – уменьшается объем мозгов). Столкновение сознания со смертью ведёт к автоматической активизации мышления. Приграничная пропаганда: «Не бойтесь получить пулю. Больно будет только поначалу. Оружие к осмотру!». Универсальный идеализм – вот на чем построил я свое Дело – на чистой сердечности и на чистой теории.

Наверное, для борьбы со злом, папуасским злом, Студеной стране не хватает межконтинентальных (теперь уже космических) баллистических ракет SS-18 (по натовской терминологии – SS-18 «Satan») – самых крупных и тяжелых чудо-ракет. Стартовый вес Ракеты составляет 210 тонн, а полезная нагрузка три тонны. (Снова приближаемся к атомной физике Ницше. Атомная бомба могла бы философствовать – на ядерных формулах, неумолимо и безупречно, с молодой и перспективной кровью...).
Смертоносные философы и самые смертоносные физики займутся установлением господства нового мышления, пока неизвестным.
...........

Танец с идеями, танец... тебе нужен мир более чистый, более зеленый мир.

– ... Огромная конструкция из бетона и металла скрипела и танцевала. Мост, как одержимая демоном конструкция, покачался-покачался, да и перестал. Как будто и не было ничего. Как будто и не было «множества танцующих смертей». Опасные танцы, танцевальные мосты, мосты и переходы. «Виной» всему аэродинамика, а также лживые, ничего не умеющие, материковые «аэрократы» – говорят сегодня в бункерах беломорья мыслители-ницшеанцы о колебаниях переправы через Волгу. – Это сигнал, и это философия.

Каждый рейнджер текста (белых и бесконечных пространств) – обязан пройти по кинематографическим местам и взять в руки оружие киногероя  хотя бы на пять минут, ощутить вес «чикагского пулемета». Точно также и каждый метафизик танца обязан приехать посмотреть на уже не «танцующий», но от этого «не менее подозрительный мост»; быть может, создать собственную, «ветровую», танцевальную метафизическую модель. Меняется музыка, меняется видео-ряд, так где же ты – гениальный звуковик, «идеальное-на-ритм». В лесах Парагвая? Или в сердце Енисейского кряжа? 
Предполагается, что резонансные колебания были вызваны редким северным ветром (!). Очень интересно (не допускать столь грубые «аэродинамические» просчеты!). «Как же вы допустили?»
...............

Что есть «жизнь», развернутая жизнь, с ее концентрированной атмосферой повествования? «Жизнь» есть новелла, отшлифованная новелла, в калейдоскопичности аллюзий, «в виде» развернутых метафор, в сугубо (подчеркиваю) метафоризированных вариантах. Взять, например, агента прифронтовой (обязательно лесной) контрразведки. Вся его антипартизанская (егерская) лесная жизнь проходит в лесном, боевом, интеллектуальном пространстве. Четко, чисто, безжалостно. Феномен боевого интеллекта!  Все привыкли, что агент-интеллекрат – редкость. Никто не борется и лежа умирают – с моралью и качеством «работы», достойными Панамы или Никарагуа. А где же, где блестящие примеры – наше превосходство, наша несокрушимость, чистая мысль и чистый дух?

Да, метафизик тоскует по шестидесятым (и не только), по линии Фронтира (Frontier) 1700-75, по линии «мотоциклетной» волчьей мощи – на фоне романтического отчуждения – в ста километрах к западу от Атлантического побережья и в Полосе приливов; по пьянящей атмосфере тех лет, где есть восторг и тоска, сердечность и жестокость; когда движется граница, белая граница, Great Trek, – когда есть повод в виде войны. Время от времени, с непредсказуемой периодичностью, егери отправляются на ожесточённую охоту на вьетконговцев среди джунглей и болот, на картель Мексиканского залива: «любой мёртвый вьетнамец – вьетконговец». Разве не это настоящая жизнь? в опасных и незнакомых краях? «Страх бытия» и «страх времени» – это все чушь, перманентный обман, чистая психология, «кьеркегорианские» ловушки. 

(Есть вещи, которые лучше не трогать, например, классические сюжеты. А это тот самый случай. Тексты выстроены так, что способны сами вторгаться и отсекать).

В 1803 г. началось освоение Тихоокеанского побережья, куда переселенцы шли по тропам: Орегонской тропе, Калифорнийской тропе, наконец, по тропе Санта-Фе, и только через сорок лет началось освоение пустынных Великих равнин.

Не прошло и года, как ты, персонаж со стальными глазами, начал скучать по войне, по «триумфам» и «празднованиям». У тебя мощный мозг и сверхсильное тело. Люди на мотоциклах! Война есть уличная разборка грандиозных масштабов. Нельзя отказываться от того, что имеет под собой подлинную кровь.

В глуши Индокитая рейнджеры продираются сквозь горные джунгли, патрулируют в руслах рек... Уничтожать всё, что несёт даже потенциальную угрозу жизни егеря. Яростная война в джунглях есть религия нашего времени, беспощадность и необходимость.

 

http://www.proza.ru/2010/06/03/1024