Бумажный дракон

Сэр Поэт раскрыл глаза с первыми лучами солнца и тут же услышал стук в свою оконную дверь.

- Кто там в такую рань? – вскричал сэр Поэт, плотнее укутываясь в свое клетчатое одеяло. – Подите прочь! Я сплю!

- Сэр Поэт, сэр Поэт! – услышал он из-за двери. – Это сэр Критик! Откройте! Откройте! Беда у нас в Поэзитории!

«Что-то случилось», - понял сэр Поэт и широким жестом отбросил свое прекрасное одеяло, обул свои ноги в сомалийские тапочки, вздел халат из прошлогодних газет и широким шагом перешел сквозь комнату через зеркало по пути отражений.

- Так что же случилось, уважаемый сэр? – спросил сэр Поэт, когда сэр Критик крайне неудобно расположился в самом лучшем кресле. – Вам налить бурбона?

- Нет, нет… Я так взволнован!

- Не бойтесь, рассказывайте.

- Хорошо, хорошо. Сейчас вот только отошлю свои нервы… итак, вчера вечером я, по своему обыкновению, закрылся у себя в кабинете, дабы изучить Ваши новые стихи и стихи других уважаемых сэров. Так вот, я приготовил баллон красных чернил, едкие отметки и зеленые недоумения. Все это я разложил на своем столе, зажег три алмазные свечи и взял из стопки первый лист… и тут… о, ужас!

Сэра Критика забила испуганная дрожь со злорадной ухмылкой меж слепых чувств и сэр Поэт удовлетворенно заметил, что и великим - доступны простые чувства. Он похлопал сэра Критика по плечам, сделал ему расслабляющий массаж и предложил даже испробовать последний укус феи, но сэр Критик не был бы критиком, если бы не умел совладать со своими чувствами и договориться с низменными пристрастиями. Его глаза озорно блеснули, былая удаль прошлась галопом и он продолжил:

- Итак, я беру лист, обмакнув свое самое критическое перо в красные чернила, а лист бумаги – пуст! Чист! Без ничего! Обычный! Даже без пятен! Я беру следующий и он тоже – пуст. И следующий – пуст! И последующий! И тот, что за ним! И те, что – после! Все пусты! Я сразу же подумал на сэра Графомана. Это у него такие способы выражать свои обиды путем сутяжной психопатии, переходящей в откровенной низости логичные поступки. Но тут мне позвонил сэр Журналист и рассказал, что ему звонил сэр Редактор и сказал, что сэр Журналист сдал ему чистый лист бумаги без статьи. Сэр Журналист был абсолютно точно уверен, что статью он написал и отнес сэру Редактору и потому - все явно указывало на злой розыгрыш со стороны сэра Графомана. Поэтому, сэр Журналист пошел к сэру Редактору, чтобы обсудить пути вызова сэра Графомана на бой чести и воли, но тут он увидел, что все листы на его столе – чистые. Понимаете, сэр Поэт?

- Понимаю, - ответил сэр Поэт, понимая, что сейчас еще ничего не понимает.

- Так вот, сэр Журналист проверил все свои записи и у него все листы были чистые. Не сохранилось ни одной его статьи, исчезли все очерки и путевые заметки!

- Вообще, сэр Журналист всегда мне казался безалаберным… но чтобы такое!

- Вот-вот! И он позвонил мне, дабы я выступил секундантом на его стороне против сэра Графомана.

- И что дальше?

- Мы встретились возле тисовой аллеи в близости от трех пустых буков, и тут нам пришло видеопослание от милорда Издателя. Милорд Издатель сообщил нам, что на его складах все книги - с чистыми листами! Он был раздражен и спрашивал, что мы об этом думаем. Мы дружно рассказали о своих подозрениях на сэра Графомана и желании сойтись с ним в честном и беспристрастном поединке, но милорд Издатель подумал и сообщил, что по такому вопросу необходимо сначала посоветоваться с герцогиней Музой.

- И что вы сделали?

- Вы же знаете, что слово милорда Издателя - больше чем закон. Поэтому, мы запрягли карету пегасами и отправились в дом герцогини Музы. Мы ехали сквозь отражения небес, сумеречные закаты под такт журчания печатных машинок на улицу Трех Авторов что в районе Пяти Букв. Когда мы приехали, то сэр Журналист решительно подошел к двери и позвонил. Нам открыл дворецкий и мы сообщили этому господину с надменным носом о своем намерении иметь честь быть принятыми герцогиней Музой. Дворецкий сообщил нам, что герцогиня Муза пребывает в крайне душевном расположении мыслей и с радостью будет лицезреть нас за своим обеденным столом в птичьей гостиной, куда мы и проследовали, рассматривая портреты рыцарей Ордена Пера и Бумаги. Вы ведь тоже – почетный член Ордена?

- Да, имею честь.

- Так вот, господин дворецкий привел нас туда, куда нас позвали и там мы увидели… за высоким обеденным столом сидел сэр Графоман и горькими слезами наполнял хрустальные бокалы. Герцогиня Муза утирала его плешь батистовым платочком, а барон Запятой надрывно и неумело терзал тело миледи Арфы. Представьте, мы были просто в шоке от такой картины! – сэр Критик перевел дух, и запил его холодным чаем из часов. – Конечно же, сэр Журналист сразу же потребовал объяснений по поводу такого вопиющего безобразия. Он даже несколько не двусмысленно оскорбил своими вопросами сэра Графомана, но тот был явно безучастен. Поэтому, за всех ответ держала перед ним герцогиня Муза. Она сказала, что сэр Графоман сотворил поистине настоящий шедевр и пришел поделится им с ней, но когда он решил его прочитать, то оказалось, что все листы его рукописи – чистые! Тогда к нам тоже пришел шок и замешательство. Мы сели за их стол и принялись помогать сэру Графоману наполнять бокалы слезами, а барон Запятой порвал на миледи Арфе шелковые чулки и теперь печально изучал витражи в кухонных дверцах.

- Вы долго этим занимались?

- Нет, не более чем двенадцать строк шрифтом Таймс девятого кегля.

- И что же случилось?

- Что случилось? А я – не знаю. Просто, в какой-то момент миледи Арфа разделась полностью и герцогиня Муза потеряла к нам покой. И вот, я теперь у вас. Что вы обо всем этом думает, сэр Поэт?

- Что я думаю?

- Ну да, мне очень важно узнать, что вы – думаете.

- Я думаю мысли и рифмы.

- И что они вам говорят?

- Говорят, что, возможно, из фолиантовой башни сбежал Бумажный Дракон.

- О, ужас!

- И не говорите… очень страшно. А герцогиня Муза все так же хороша собой?

- Не знаю, но иногда я нахожу ее просто прелестной.

- Это очень хорошо.

- Почему?

- Потому что, любезный мой, Бумажный Дракон никогда с ней не справиться.

- И что вы намерены предпринять?

- Сейчас я выпью кофе, выпровожу вас, надушусь щепоткой хорея, подправлю свою прическу ямбом, вдену в петлицу брахиколон, начищу логаэд, кликну амфибрахия, уберу анапест, возьму кольцо с дактилем, посчитаю гекзаметр, нарежу тонкими ломтями дохмий, куплю по пути дротткветт, прикроюсь плащом из квидухатта и заключу брак с герцогиней Музой.

- Все так просто?

- Нет, сэр Критик. Она же еще должна согласиться на подобный адюльтер.

- Надеюсь, вы будете убедительны?

- Конечно.

- Тогда не смею вас задерживать, любезный сэр Поэт.

- Буду вам крайне признателен, сэр Критик за ваше скорейшее желание покинуть меня.

И сэр Поэт проводил сэра Критика на порог, закрыл ему дверь, выбросил его порошок в окна, а потом подумал, сочиняя новые стихи, что герцогиня Муза бывает благосклонна всегда тогда, когда Бумажный Дракон снова отправляется пошалить…

 

КОНЕЦ

9  февраля 2010 года