Рекогносцировка

С конца семидесятых в связи с вводом ограниченного контингента советских войск в республику Афганистан происходила передислокация соединений Туркестанского Военного Округа. 36-ой Армейский корпус создавался в это время, принимая в состав формирования от Красноводска до Кушки... Дальше которой раньше не посылали...

2069 отдельный батальон связи это войсковая часть, дислоцированная в одном военном городке с «кешинским полком». Штат 229 человек, по факту сотней больше: два полевых узла связи (ПУС), взвод ППУ, ремвзвод и служба административно-хозяйственного обеспечения.

Сбор батальона состоялся в Ленинградском Военном Округе и в январе 80-го он прибыл литерным эшелоном в Ашхабад. Разместился в старой казарме городка, построенной ещё во времена борьбы с басмачеством. За первый год почти полностью сменился личный состав батальона, три четверти командования переболели заразами и перевелись в другие места. Остались неприхотливые. Прапор-щик Залецкий, например, загульный в той степени, что не ложился в отсыпную, пока не шарахнется от розетки 220 вольт. Голыми руками совал в дырки гвозди, его перетряхивало до нужного состояния, после этого он шёл спокойно спать. О бойцах говорить нечего, наиболее слабое звено. В дальнейшем связисты приходили с учебок адаптированными, но с молодыми водителями, завозимыми сразу в часть, проблема инфекций была неизживной.

Батальон связи редко находился в месте дислокации полным составом. Сплошь учения: корпусные, окружные, ставки южного направления и прочие. Лагерями, ротами, звеньями аппаратных – с капониров не вылезали. Келята, Фаланга, Ключик, Иолотань и Кушка: искочевали весь запад КТуркВО. Ночи не спали, не мылись, рабочие места не покидали сутками, а задачи выполняли – кровь из носа. В жару пепелящую с охлаждением убитым, в стужу лютую без подогрева, ломались, бились, ремонтировались и снова вклинивались в строй. Как выдерживали – одному чёрту известно, но связь держали без перебоев!

Связисты качали эфир, заштатники тащили караулы «через день на ремень», наряды и иные служебные задачи – праздно шатающихся встретить было сложно. Ох, лихое было времечко... Золотые годы! Жизнь бурлила в водовороте событий, но как всегда преследовали частности.

Территории воинских частей начинаются с КПП, наш отстроили к концу 87 года. На момент моего прибытия то был обычный пролом в старом кирпичном заборе. Наряд натягивал на эту брешь железный трос с красными флажками, перекрывая доступы внутрь волкам всех разведок мира. Звали заслон тривиально коротко – ворота!

При входе на территорию галерея складов, в ночное время охраняемая первым постом караула. Вдоль раскинут спортгородок. Справа конюшня, приспособленная под склад. На месте 30-го микрорайона существовал в былое время ипподром – получается, что жил я на месте одного ипподрома, служить досталось на месте другого.

За конюшней в углублении техчасть, внешне схожая со строительной бытовкой постройка, торцом примкнувшая к зданию штаба батальона. Ещё недавно здание штаба занимала санчасть, на память поколениям оставившая лекарскую эмблему – ядовитую змею, овивающую Грааль бессмертия, выложенную керамоплиткой в полу на входе.

Перед штабом раскинулась ухоженная зелёная аллея из множества тонкостволых карагачей и прочих вязов.

На сотню метров вдоль плаца одноэтажная казарма. Фронтальный вход обозначен широким подиумом, на нём проводились политинформации, собрания, вынося столы и табуреты. В Ашхабаде любые сборы редко проходили в закрытом помещении – погодка шептала круглый год.

Внутренности типовые – двери, малый холл, против входа комната дежурного по части с коммутатором связи, взлётка. Справа спальные отсеки первого и второго полевых узлов связи, слева от дежурки – взводов ремонтников и административно-хозяйственного обеспечения. По стороне комнаты дежурного по части ружейная и ленинская комнаты, бытовки и прочие служебные помещения.

Незабываемо деялся приезд в расположение комбата, начальника связи и вышестоящих офицеров корпуса. Как только нога начальства ступала на территорию, дежурный по КПП орал во всё горло: «Батальон, смирна!» На минуту, пока дежурный по части семенил к нему рысцой, докладывал обстановку, небольших размеров войсковая часть замирала в ожидании команды «вольно».

Другими словами, где услышал крик дежурного, там тянешься стрункой. Говорят, требовалось даже в кубрике изображать уставную стойку, когда приезжал Семедов...

 Полковник Семедов Хазрет Сапарович – начальник связи корпуса, казался бесхитростным дядькой и славился азиатским простодушием. Невысокого роста, кругловатый как японский божок Хотэй, носил обычную фуражку, нахлобучивая её до ушей. Многие кадровики щеголяли в фуражках спецпошива с завышенной тульей, выгнутой в аналогиях со взлётной полосой советского авианесущего крейсера, Семедов подобным фарсом не заморачивался и замеченный мною в такой фуражке не был. Шаркал Хотэй в растоптанных чёботах женских размеров, неприметной косолапостью свершавшими правильный обвод офицерского мундира и придававшими походке манеры дрессированного топтыжки. Игриво переваливаясь с ноги на ногу, Хазрет Сапарович строил офицеров и всегда очерчивал причину посещения со вступления: «Вы думаете, я старый чурка, ничего не понимай?..» Далее с тем же самобичеванием и отсылкой в прошлое бранил с умудрённостью аксакала, жизнью познавшего открытую ему истину.

Не помню случаев, чтобы Семедов отчитывал солдат для самоудовлетворения; но ремонтников приветствовал каждый раз рукопожатием. Провинившихся, подозреваю, тоже чехвостил с подобающими уважаемому яшулы восприятиями жизни! Не знаю, предавал ли начсвязи кого-то наказанию, ждать от полковника чего-то непомерно строгого не позволяла его азиатская харизма...

С торца казармы влачили быт гридники Отдельной Роты Охраны и Обеспечения. Придворная рота краснопогонников квартировались с торца здания казармы связистов, обеспечивала жизнедеятельность 36-го армейского корпуса и вела караульную службу по охране штаба.

За штабом батальона связи торчала казистая мойка, дембельским аккордом весенников 1987 года обложенная керамоплиткой. В ней с правой стороны были сооружены рукомойники, слева торчали из стены пять обрубков труб с вентилями. Крутишь обычный барашек и струёй воды, бьющей под давлением пожарного брандспойта, услаждаешься всеми благами цивилизации. Душ примешь и череп бесплатно промассируешь – физика! Горячей воды не было, зато в достатке была холодная, тонизирующая ленивые солдатские организмы намного активнее.

За душевой особняком караулка. Караул выставлял два поста – на галерею складских пакгаузов и автопарк.

Караулка с точки зрения строительных нормативов представала бетонной коробкой, обнесённой сетчатой изгородью, внутри облагороженной беззатратным декором. Летом в ней была жара, зимою холодрыга. Было, температура спускалась до нулей по Цельсию, что в тех широтах стужа дикая – у отдыхающей смены волосы примерзали к топчанам. Караульные прятались под шинели и грелись тем, что источали человеческие тела. Некоторые начкары самовольно приносили для обогрева камины и иные бытовые обогреватели, но чаще заступали пустыми...

Хотя один источник тепла существовал. Находился в сушилке – в подсобном помещении, чулане в виде пенала. Нагреватель в ней стоял не особо мощный, чтобы согреть караулку целиком, сама комнатушка делалась достаточно тёплой. Когда караульным становилось внемочь холодно, они по одному втискивались в пенал и усаживали зады на предохранительную решётку. А потом предаваясь дрёме...

Один прапорщик, вроде как Василий Ляшко, заступивший начальником караула, изнемогая от устойчивого прозябания, тоже не удержался и среди ночи тайственно освидетельствовал сушилку. Там и задремал, как водится. И никому не было бы дела, если бы не внезапная проверка во главе с грозным капитаном Алексеевым, на тот момент начальником узла, в сопровождении дежурного по части, командира роты капитана Пушкина. Караул выстроился, начальник вышел рапортовать. Той секундой по караулке прокатился сдавленный стон. Присутствовавшие думали, как не упасть на спину и не расхохотаться, но страхи дисциплинарного наказания зажимали рты накрепко.

Тёплая сушилка с белёными от пола до потолка стенами так приютила прапора, что он разомлел капитально. И вот представляем: прапорщик триумфально рапортует, происшествий за время несения службы не обнаружено, а фуражка, нос, щёки, плечи, локти, колени и голенища сапог густо запятнаны побелкой! И в таком обличии происходит доклад высокому начальству, сколь безукоризненно несёт службу караул отдельного батальона связи!..

Алексеев еле сдерживался и долго этой клоунады не вытерпел. Хоть и устроил жестокий разнос всему наряду, но в осадке осталась всё равно незабываемая хохма...

За караулкой в углу забора ворота. Недалеко за ними вёл торговлю продмаг, служивший целью самоволок для солдат батальона связи. Народом магазин обзывался «погранцы», потому что был расположен возле госпиталя погранвойск. Так вот во второй половине девяносто первого эти притягательные погранцы удачно погорели. Именно «удачно», поскольку некоторым связистам происшествие обернулось непрогнозируемо приятным мероприятием.

В те времена в работе основных передатчиков передающего центра «Автоклуб» стали случаться перебои. Тогда в качестве вспомогательных начали использовать аппаратные автомобильного базирования. Пока исправляли основные, рабочие станции поставили вдоль забора штаба корпуса, экипажи неотлучно находились при машинах.

В одно вёдренное заполуденье, а в тех землях триста дён в году вёдро, заслали молодого водителя за сайками и молоком. Спустя непродолжительное время он возвращается и с порога радует: гастроном неслабо погорел! Остались продукты, датые огнём, их активно растаскивают, но никто не берёт вино! Достоверность попахивала обманом, и бойцу вручили фляги – тащи! Баклаг полуторалитровой ёмкости набрали штук шесть, спустя полчаса боец принёс их под закрутку полными! Плюс чёреки. Это пруха!

За остаток дня всё осилить не смогли, но одолели по литру. Кто сильно набуздырялся – блаженно отключился, один связист заступил на дежурство, о котором ничего не помнил наутро. А хотелось! Старшая радиостанция пятой радиосети узла связи «Линза» (Ташкент) настырно допытывалась, кто работал ночью в открытом эфире таким-то позывным, но молчит о причинах дознания. Связист мог только гадать, что вытворял в эфире и какими виршами наполнял каналы связи, к счастью передатчик рассекречен не был, а дело не имело видимого продолжения...

Наизворот караулки доживало веки здание бывшего штаба. В восемьдесят седьмом году наше крыло занимали каптёрка, реммастерская, секретная комната лейтенанта Сороки, властвующего ЗАС-аппаратурой, и несколько помещений с заколоченными дверьми. Командир использовал пару комнат под склады ЗИП. Клондайк ремвзвода...

В дальнем конце столярка, где дотягивал последние полгода службы Гарик Григорян. Был у бойца кассетный «мафон», хоть как скрашивающий томные вечера. У некоего офицера как-то экспроприировали кассету с новомодным «Ласковым маем», так вот «Белые розы» заездили до дыр. Электроника под Майцами нередко бунтовала, лентопротяжный механизм зажёвывал ленту. Согласовывать его работоспособность столяр доверял только безотказным как АК-47 ремонтникам. Сколько раз перебирали кинематику – память не отложила, и кому мафон достался после дембеля хозяина, так и осталось неизвестным.

Паче того, столярка Гарика представала тем местом, которые в армии не простаивают. Логово тайно собирало братьев-армян и приятелей второгодков на бастурму под Чемен или шкалик-другой хорошего армянского коньяка.

Секреты питейных шалманов на территориях воинских частей неявственны до поры до случая. Был у Гарика залёт, не должный остаться втуне. Пусть Ея Спокойствие История молчит, какой праздник отмечался и какой компанией праздновался – на грудь пала горечь немалая. Эта трудом представляемая величина пробудила в кавказце задатки рыцаря и в поисках принцессы незамедлительно погнала на взятие за;мка и прочие подвиги. Подвиги поджидали за забором войска связи, вдатый горец напоролся на них, едва перемахнул кирпичный ограничитель.

Впритык к дувалу мкнули владения текинцев, Гарик преодолел препятствие и нос к носу столкнулся с хозяйкой. Ходил слушок, что молодка была податлива на блуд. Иная байка выдавала, что там был притон из трёх девиц, одна другой краше, а наши бабаи оставляли им переводы и получки. Такие сплетни возбуждали у озабоченных солдат срам прелюбодейства, а толкам тупо верить и не проверить – уважать себя перестанешь... Гарик уважил...

При виде женских выпуклостей темперамент затмил рассудок, и кавказец испослал молодой азиатке интимное предложение. На пагубу гостя, его витийства пришлись не по нраву хозяину, некстати выбежавшему во двор. Подвиг инородца внезапно обратился бегством, потому что даже гордым кавказским акцентом не отобьёшь обнажённый пычак, блеснувший в руке разъярённого текинца. Тут уже случилась погоня в лучших традициях гайдаевского фарса: Гарик через забор – сохатый следом; армян в столярку, дверь на шпингалет – туркмен пытается её отжать клинком и размашистыми пинками сбить засов; непереводимого диалекта хула снаружи – стойкая гробовая тишина внутри... Классика развлекательного жанра!

На суматоху в момент примчался дежурный по части в сопровождении какого-то штабного офицера. Рогоносца еле утихомирили. Обещали разобраться, сделать оргвыводы и наказать как обычно... всех кого ни попадя...

Назавтра построение на плацу. Комбат вызвал Григоряна, тот во всеоружии: подбородок выскоблен, подшива свежак, обувь глянцем, повседневка отутюжена как на майский парад. Гримаса, словно оторвали от перепутывания макраме – возмутитель в здравом уме, трезв и готов искупить. В ожидании экзекуции войско таращило зенки. Раскатистая вводная: Батальон, кругом! – заставила воинство развернуться и замереть. Тишина хоть ухо коли! Ветер... и тот стих! И солнце остановилось! Комбат воспитал нарушителя затрещиной, в отзвуках которой вздрогнули даже Кеши, а финальный вопрос: Всё понял? – возвестил о свершении суда. Туркмен много раз порывался наказать соперника, но боевого соха накручивали, что обидчик переведён на дальний полигон, и на территории войсковой части этот «пьяница и наглец» долго теперь не появится...

Комбат 2069 ОБС – поджарый, моложаво-худощавый п/п-к Арефьев Юрий Анатольевич являл собой классическое олицетворение советского командира и наставника. Иногда сверхмерно жёсткий, имеющий внутренний стержень офицер обладал пронзающим взглядом, под сурьму насупленных бровей вобравшим строгость ответственного служения Родине. Подчинённые, попавшие «на ковёр», и даже знавшие, что за плечами чисть и гладь, неосознанно ощущали дислокацию мурашек по позвонкам и понимали – каждый проступок будет предан суровой каре...

Остротой слова тоже не скупился. Когда служба оголяла неладные моменты, Арефьев выстраивал офицеров и распекал их доводами наставника, собственной шкурой познавшего препоны армейской жизни. Особо поминается присущее изречение: «Посмотрите, какие вы офицеры? Вы не офицеры – вы офицеруши!» Вероятно, ословление образовалось хитросплетениями слов «офицеры» и «клуши». Нянчитесь с солдатами, мол, как клуши с цыплятами, они и творят что хотят! На службу забивают и дисциплинарные правила ни в ломаный грош не ставят!

Для солдат подобные разгоны от комбата заканчивались непредсказуемо: выговором с занесением «в тело», как Гарику, или кросс с вещмешками, наполненными для полной выкладки песком. Как-то раз, будучи в должности НШ, майор Арефьев уличил бойцов ремвзвода за распитием вина. Одни говорят, будто отмечали очередную лычку, другие грызли совесть, что бухали по-настоящему. Видимо к подобным случаям возле штаба была навалена куча песка. Начштаба повелевал наполнять вещмещок, на жим руки проверял, абы не подсунули для объёма чего легче, и выветривал неуставщину беготнёй с полной выкладкой. Штрафники были разные, но вёрсты крутили наравне...

По;дать казармы расположилась приземистая халупа на несколько помещений, занятых каморками почтальона и массовика-затейника лейтенанта Афанасьева Юрия, где тайно ночью среди политического реквизита солдаты печатали фотографии. В той же халупе отведены места каптёркам старшего прапорщика Аганина Рифа Ахмедовича.

Старшина с позывными «страшный прапорщик» или «дед Паганин» нрава был неукротимого, и по натуре спящий вулкан: вспыльчив, резок, бесноват, в психе исчадие ада. Имея внятное отношение к службе, вверенный кусок казённого имущества оберегал как собственный. Экономил на всём: бельё нередко замечались в дырах, ваксу отпускал ничтожными партиями и напрягал с подшивкой.

Летом 87-го старшина ушёл в отпуск, за него остался Назаренко Алексей. Кот из дома – мыши в пляс! Боец поскрёб сусеки и освидетельствовал залежи подшивы и белья, сукна для портянок, гуталина и иное нужное первой необходимости. По согласованию с начальником второго узла капитаном Кольцовым, обязательная доля найденного была незамедлительно выдана в подразделение...

Наблюдение есть: если результат не влечёт за собой чувство вины – значит, всё сделал правильно!

В нашем случае солдата постигла расплата. Отгуляв отпуск, куркуль пришёл принимать каптёрку и увидел её изрядно истощённой барахлом... И понеслась! Дед воспылал праведным гневом, забегал по части в поиске замены. Поймал, грозил показать где раки зимуют, сделать секир-башка и посадить на кол, тряс за грудки, махал у носа пистолетом, пугал расстрелами и дисбатами, грозил карами небесными. Сгоряча доложил комбату, что каптёрку продали, нахрен, сельджукам! Скандал был фееричный!..

Расстрела не состоялось, шум вышел за пределы части, дойдя до начсвязи корпуса Семедова. Каптёрку прощупали вопреки обыкновению до вскрытия полов, убытки сосчитали – результат вышел в пользу бойца. Старый скряга затаил злобинку, а при увольнении зажал парадку и до кучи прижучил дембельский альбом...

В дальнем углу территории солдатский нужник. Три бойницы над выгребной ямой, охотно глотающей штык-ножи дневальных. Были случаи, падал один нож, дикими усилиями вылавливался другой – номера не совпадали с выданными. Тогда ныряли до победного клича, а нештатные штыки отмывались и увозились домой трофеями.

Между сортиром и казармой солдаты перепрыгивали забор и попадали в расположение стройбата, имевшего на территории небольшой прилавок. Туда часто забегали чем-нибудь поживиться не только соседские связисты.

Откармливался батальон небольшой столовой типового устройства, обслуживающей нас, ОРОиО и разведбат кешинского полка. У каждого подразделения было отмечено своё время принятия пищи, поэтому недодач и сутолоки внутри единственного зала не создавалось.

ОБС и кешинский полк резерва южного направления соседствовали с текинским аулом Кеши, примыкавшим к современному «тридцатому» микрорайону Ашхабада. Вся северо-западная окраина столицы Туркмении звалась военнослужащими по старинке: Кеши или Киши.

На официальных туркменских картах пишется Ko;i.

Дальше столовой парк военной техники. Территория гектара три площади, три ряда боксов под технику батальона. За боксами забор бетонных плит, под некоторыми зияли проймы. Раз завезли доски и сложили вдоль забора. Местное жульё разведало, стало потаскивать. Котова, заступившего дежурным по парку, предупредили следить. Шеф сумел подкараулить, отловил жуликов и отругал – не угомонились. После очередного замечания взбеленился и на попытки проникновения палил в набеса из табельного пистолета. В частном секторе... в черте города!.. Прибежал комбат, навешал медалей под десятое число, с наряда не снял, но дежурным по парку Котова больше не ставили...

В середине парка склад горюче-смазочных материалов и пункт заправки. Про ГСМ сказывали, как воровался бензин и продавался местному народишку. Горючее сливали во время обслуживания техники и до поры прятали, кто куда мог. А чтобы спекуляция осталась незамеченной, загодя покупали банку-другую разымчивого винца. Один дневальный отвлекал дежурного по парку разговорами и уместно подносил стакашки, а подельники левачили бензином, впаривая из-под дальних ворот целыми канистрами. И случалось, сдавали одну ёмкость – возвращали других цветов и форм. Ходили разнотолки, что нувориши за сутки наторговывали аж до пятидесяти целковых.

Аппаратные связи обслуживались и отстаивались в боксе, машины хозяйственного взвода, мастерские М-3М1 и МТО-АТ волочили бремя под открытым небом. В одном из боксов аккумуляторная, которой до осени восемьдесят седьмого заведовал бессменный аккумуляторщик Вовка Салюков; по дембелю его сменил молодой Шурик Семишкуров, пришедший к нам после тедженской учебки.




Продолжение тут --- http://www.proza.ru/2017/10/31/1566 > Войсковые зарисовки >