Создатель

Гигантские вихревые потоки, словно огромные щупальца осьминога, втягивали корабль в бездонную пасть черного космического провала. Корабль, из последних сил, выплевывая остатки сгоревшего топлива из боковых дюз, пытался вырваться на свободу. Корпус стонал и надсадно ныл, пытаясь удержать на себе последнее внешнее оборудования и те, несколько заклепок, что соединяли бронеплиты между собой и с основной частью корпуса. Несколько минут назад сорванный с опоры протонно-фотонный резак снес внешний радар, утащив груду, теперь уже бесполезного металла в открытый космос. Вырваться на свободу, туда в бесконечный и ледяной космос, было бы, наверное, самое большое чудо для корабля и его одного единственного чудом выжившего члена экипажа.
Руки взмокли от напряжения, сжимая вибрирующий штурвал. Лоб покрылся испариной, а глаза, остекленевшие от долгого созерцания мигающих кнопочек, что сообщали о растущих перегрузках и возникающих все новых и новых проблемах внутри системы, давно перестали слезиться. Тело, вдавленное в кресло, налилось дикой тяжестью, словно на него сверху вывалили несколько тонн жидкого бетона, навечно замуровав между переборной панелью и креслом. Лишь впрыснутые в тело анаболики и стероиды с дополнительным содержанием противошоковых элементов, удерживали сознание на плаву, отодвигая благословенную темноту, с которой могло прийти долгожданное освобождение...
Выжить и вновь стать странствующим скитальцем во Вселенском мраке, или дать черной дыре засосать корабли и будь что будет? Выбор. Этот постоянный чертов выбор. Выжить, чтобы потом умереть, или рискнуть и умереть, а вдруг выживу…
Мысли давно перестали быть связанными и превратились в куски неосознанных желаний. Перескакивая с одного на десятое и возвращаясь к третьему, сознание балансировало на грани мрака.
Умереть. Умереть и перестать чувствовать. Тело устало. Мозг веселится, воспринимая с огромным запозданием зрительную информацию. Смерть. Пожалуй, не плохой вариант сделать это так нестандартно…
Мрачная улыбка скользнула по ее потрескавшимся губам. Сжав руками штурвал, она опрокинула корабль на левый бок и заставила корабль совершить боковой разворот на сто восемьдесят градусов, поменяв верх с низом, отчего вибрация резко возросла, вместе с возросшим внутри давлением. Мозг, потеряв пространственную ориентацию, послал по телу импульс, спровоцировав еще один рвотный позыв пустого желудка. С трудом сглотнув, молодая женщина, отыскал глазами заветный объект, специально прикрепленный для таких случаев на лобовом экране, что помогал ориентировать сознание на необходимое определение верха и низа. Мир вновь поменял расположение. Что-то горячее медленно потекло с обеих сторон головы, стекая за ворот черного комбеза без опознавательных знаков, приглушив тем самым шум визжащих движков и еле дышащего ускорителя. Панель зашлась в новой вспышке сигналов. Последнее движение правой рукой… Шлепок по яркой аварийной кнопке под стеклянным, но уже давно снятым защитным экраном, на правой боковой панели, отправил команду в процессор корабля.
Где-то глубоко внутри двигательного отсека за металлическими переборками, что-то взвизгнуло и, громко хрюкнув, взорвалось. Столбы синего пламени вырвались из боковых дюз, двигатели сожгли остатки драгоценного топлива, отправив корабль в сверх прыжок, прямо в черную пасть космического ничто... Последний шаг, из которого уже было, не вернутся…

Ее руки замерли на краю раскрытого ноутбука. Светло-карие глаза с золотистой каймой вокруг зрачка замерли, глядя поверх экрана. Ноги от сидения по-турецки затекли, но это и еще удивительный вечер, что захватил в плен огромный маковый луг, по середине которого сидела она на пледе, был невидим ей. В этот самый момент она смотрела в глубь себя, где была открыта дверь в иное измерение… В мир полный странных и необыкновенных приключений, погони, перевоплощений, трагедий и конечно же настоящей и вечной любви. Лишь руки ее, что нажимали на черные кнопочки ноутбука, соединяли ее мир и мир тех, кто будет когда-то читать ее книгу…
Вечернее солнце позолотило дальний край луга, бросив лучи на пурпурные и желтые головки маков, что ковром стелились вокруг, равномерно покачивая ими из стороны в сторону, ловя пролетающий мимо порыв ветра. Последние птицы, весело вереща, носились над бескрайним лугом, ловя замешкавшихся мошек, что не успели спрятаться на ночь. Мир погружался в благословенную вечернюю дрему. Лишь ветер, свободный и теплый, носился в открытом пространстве, увлекая за собой аромат цветов, травы, спокойного стрекотания кузнечиков и тех запоздавших цикад, что еще резвились на зеленых листьях далеких берез, что стояли по середине огромного луга, словно стражи первозданного покоя. Природа в своей совершенной красоте жила своим собственным миром, даря радость всем и каждому просто тем, что имела право быть здесь и сейчас.
Осторожно перебравшись за спину жены и заложив пальцем страницу в книге, где он остановился, Сэм заглянул через ее плечо и пробежал глазами по строчкам только что набранного текста. Черные и бездушные буковки, складываясь в слова, обретали смысл, за которым неожиданно для него появился огромный мир, наполненный чужой болью, отчаяньем и безрассудной решимостью. Его глаза скользили по строчкам, и неожиданно он поймал себя на том, что не дышит. Эмоции буквально захлестнули его, а мозг упорно продолжал выдавать одну картинку за другой, словно он смотрит телевизор с очередным боевиком, а не читает только что набранный текст. Судорожно сглотнув, он, наконец, поднял взгляд на лицо жены. Две пары глаз одного цвета, но разный оттенков, встретились. Один полный любопытства и затаенной надежды, второй с немым восхищением. Зажмурившись, Сэм тряхнул головой, прогоняя застывший образ исчезнувшего корабля в черной пасти космической дыры.
Тихий смех раздался рядом с его лицом. Тонкая и изящная рука легла ему на чуть колючую щеку, а затем и белокурая голова прижалась к виску, обдав таким до боли знакомым ароматом луговой ромашки.
- Она не выживет?
Его голос, с легкой хрипотцой от долгого молчания, был едва различим, и затерялся в ее губах перед легким едва заметным поцелуем. Улыбка расцвела на ее лице, растворив из глаз последнее присутствие иного мира. Тяжело вздохнув, она тряхнула головой, отчего заколка, что держала густую массу пшеничных волос, вывалилась и упала на плед в большую красно-синюю клетку, позволив им свободной волной упасть на плечи и грудь. Сэм словно этого и ждал. Сильные руки, уже забыв о книге, нежно скользнули по предплечьям жены и легли на плечи, легко сжав их. Зарывшись лицом в волосы, он с нескрываемым наслаждением вдохнул их аромат. Такой доступный для него, и такой удивительно чувственный и тонкий, что за те четыре года, что они были вместе, не перестал его восхищать и будоражить. Он любил в ней все, но это было самым притягательным, дорогим и волшебным… 
Зная слабость мужа, она с удовольствием откинула голову ему на плечо, позволив губам ласкать шею и плечо, с которого осторожно и почти незаметно съехала бретелька сарафана фисташкового цвета. Ее руки гладили его голову, зарываясь в волосы, спускаясь на щеки и вновь поднимаясь к волосам. Такая простая игра, и так много удовольствия от простого познания друг друга при помощи рук…
- Я не знаю. – Прошептала она, стараясь не потерять голову от ласковых прикосновений горячих губ у правой ключицы.
- Не знаешь? - Сэм с трудом оторвался от нее и с удивлением заглянул в лицо любимой женщины. – Как так?
Кэт улыбнулась, разглядывая сквозь опущенные ресницы огненный небесный шар, что коснулся своим округлым боком края луга, разбросав косые лучи по бледно-розовому небу. Отдельные лучи, прорвав редкие облака, нашли выход в темнеющее небо, словно бесконечно длинные руки, связали зримое и духовное…
- А вот так! – Промурлыкала она в ответ, вновь притянув его голову к шее, предлагая продолжить нежную ласку. - Ты не дал мне досмотреть что будет.
Темно-карие глаза молодого мужчины удивленно распахнулись. Катя повернула голову и, звонко чмокнув мужа в кончик носа, весело пояснила, поняв, что продолжения игры не будет, пока он не получит исчерпывающий ответ.
- Это как в кино. Я открываю дверь и сажусь смотреть, что будет. Все просто: глаза смотрят, руки пишут, я чувствую. – Ее глаза опять задумчиво посмотрели в розовеющее небо. – Иногда мне кажется, что это настоящий живой мир, только он далеко в будущем. Словно мне дана возможность его увидеть. Глупо?
И она тут же, словно опомнившись, что сказала несусветную ерунду, посмотрела на мужа, с надеждой, что он не поднимет ее на смех за лишнее выдумывание нелепых предположений. Но он напротив так странно смотрел на нее, что стало понятно, он верит в такую возможность. Верит каждому ее слову, каждой букве, что она нажимает на ноутбуке.
- Я тебе верю. Верю во всем, что ты видишь в этом своем мире. Кто знает, а вдруг это действительно так, и ты как Нострадамус можешь видеть будущее?
Лукавый блеск глаз Сэма рассмешил больше, чем слова. Весело засмеявшись, Кэт откинула голову на плечо мужа, подставив шею для новых поцелуев, чем он тут же и воспользовался, заметив, как соблазнительно бьется венка в основании ее горла.
Тихий стон удовольствия слетел с влажных губ. Тонкие и изящные руки закрыли ноутбук и свалили его в сторону, уже как ненужную деталь, мешающая их уединению. Тот другой мир умел ждать и не требовал ее постоянного присутствия, а Сэм требовал, но главное и то и это было частью нее самой. Руки сильные, но нежные, прижали стройное тело жены к груди, где билось сердце в унисон ее сердцу.
- Я люблю тебя.
Тихое признание слетело с губ, легкое касание, словно крыло бабочки, пробежало по ее губам, оставив влажный след поцелуя. Ласка томительно нежная, пронзительно сладкая заволокла сознание, позволив страсти взять верх над телом.
Плед, расстеленный на благоухающей траве, превратился в ложе любви, местом для страсти, поиска и нахождения друг друга. Местом свободы двух любящих душ…
Белые пуговки на сарафане освободили упругую грудь от плена, подарив теплому ветру, возможность ласкать матовый шелк кожи и темные вершинки, что сжались, стоило горячим губам коснуться их. Тихий стон удовольствия смешался со стрекотанием кузнечиков в траве. Лепесток пурпурного мака, что стоял, склонив голову рядом с пледом, подхваченный ветром упал ей на плечо. Шелк лепестка мерк в сравнении с шелком ее кожи…
Сэм приподнялся на локтях и с любовью посмотрел в лицо жены. Глаза с поволокой страсти и желания смотрели на него сквозь ресницы. Подняв руку, она провела кончиками пальцев по его лбу, носу с легкой горбинкой, губам, чуть влажным после сладкого поцелуя и подбородку, где проступила темная щетина.
- Люблю тебя. Хочу, что бы ты это помнила и чувствовала всегда.
Легкий шепот сорвался с его губ вместе с легкими поцелуями, что он оставлял на каждом ее пальчике. В ответ  она подняла голову и поцеловала его долгим поцелуем, позволив страсти захватить их с новой силой.
Его губы, горячие, немного шероховатые медленно скользили по ее телу, опускаясь все ниже и ниже, туда, где царило удовольствие для двоих. Но неожиданно он замер на ее животе и обхватив его руками, оставил на нем горячий поцелуй.
- Хочу, чтобы здесь сегодня появилась наша дочь.
Кэт тихо хихикнула и, приподняв голову, посмотрела на мужа.
- Дочь? Почему не сын?
Сэм, не задумываясь, ответил, словно тысячу раз репетировал этот ответ.
- У мира обязательно должна быть еще одна замечательная девочка, похожая на тебя. Ведь я собственник, делиться с миром не хочу. Ты моя. Только моя и навсегда! Не возражаешь?
Морщинки у его глаз, словно лучики солнца, разбежались, сделав его моложе.
Кэт, улыбаясь, отрицательно покачала головой, закрыла глаза, позволив его рукам и губам продолжать исследовать тайные уголки тела. Зачать дочь в таком красивом месте было самой потрясающей идеей, какое могло родить влюбленное воображение. Собственно говоря, почему бы и нет! Они с Сэмом вместе давно, а рождение ребенка никак не могло помешать ее творчеству…

- Аварийная ситуация. Код Р3. Аварийная ситуация. Код Р3..
Монотонный глухой голос без половой принадлежности летел по коридорам, перекрывая гул надрывно ревущих двигателей. Лишь в одной единственной камере царила пронзительная тишина, нарушаемая однообразным пиканьем. Даже вибрация от надрывно работающих движков здесь не казалась такой угрожающей. Большая капсула, что стояла намертво приваренная к стальному полу была закрыта. Три зеленых кнопочки на панели у левой стороны мигали. Минуты, отображенные на маленьком экране, медленно меняли форму. Мгновение и последняя секунда истекла, обнулив время. С тихим шипением верхняя створка капсулы раскрылась, выпустив в камеру густой клубок пара. Внутри в голубой жиже желейной консистенции лежало опутанное проводами женское обнаженное тело. Маска, надетая на лицо молодой женщины, исказила черты, но после звукового сигнала, она с чавкающим звуком отделилась, впустив внутрь голубую жижу. Одновременно с этим, под спиной подвижная часть капсулы пришла в движение и вытолкнула из голубой массы бессознательное тело, переведя его в полусидящее положение. По тонкому проводу, что оплетало молодую женщину в области груди, пробежала голубая искра, и точечный разряд тока вернул погашенное сознание в действительность.
Сиплый крик, разорвав тишину камеры, перешел в надсадный хрип. Глаза, обезумевшие от боли распахнулись. Судорога пролетела по исхудавшему телу, передав в мозг новую чудовищную реальность. Мир, полный красок и запаха луговых цветов сменился на однообразный серый металлический цвет камеры. Мысли путаясь, скакали в голове, но система жизнеобеспечения работала исправно. Одна за другой иглы впивались в слабо сопротивляющееся тело, впрыскивая все новые и новые порции стимуляторов. Некоторые из них уже оказали действие. Рвотная судорога пробежала волной по телу, согнув его почти по полам выбросив за край стальной капсулы. Густая серо-голубая слизь с отвратительным хлюпаньем выплеснулась на пол. Одна из стен камеры с тихим шипением отварилась, выпустив наружу из темного провала маленькую уборочную машину, которая с тихим всасывающим звуком убрала грязь с пола и несколько минут выжидательно попискивая, стояла, а затем, тихо шурша колесиками, скрылась за стеновой панелью. И опять внутри камеры стало тихо. Тихо здесь, но не внутри тела молодой женщины, где в безумном ритме билось сердце, отдаваясь грохотом в голове, мешая думать и рационально воспринимать происходящее. Сознание, разорванное на две части не желало воссоединяться. Мир поменял верх и низ, реальность со сном. Или это сон, а тогда была реальность…
Монотонный голос разорвал давящую тишину камеры, заставив женщину от неожиданности вздрогнуть всем телом и выплеснуть новую порцию жижи за край капсулы.
- Внимание!!! На корабле аварийная ситуация! Код Р3. Необходимо вмешательство человека. Внимание!!!
Молодая женщина подняла голову и посмотрела на потолок, откуда лился безжизненный голос машины и, проведя руками по голове, сняла с лица и длинных светлых волос тягучую голубую жижу. Мышцы тела одрябли от долгого лежания в массе, и, не смотря на рефлекторные сокращения, которому ее подвергала машина на протяжении всего крио сна, не желали слушаться. Руки сильно тряслись, пока она сдирала с тела прилипшие провода, разрывая связь с машиной.
Все не так. Абсолютно все идет не по протоколу… А Сэм? Где Сэм? Почему он не встречает ее? Почему она вообще здесь?! Ведь они только что были там, на лугу среди огромного поля маков и наслаждались друг другом…
Или нет? Сжав руками голову, молодая женщина посмотрела на свое обнаженное тело и голубую массу, что шевелилась в камере, словно была живой. Все же, похоже, что это была реальность, а то был модульный сон. Плед и маки не могут быть реальностью. Маки исчезли еще тысячелетие назад… А Сэм?
- Система дать аналитический отчет на гало экран здесь.
Шепот больше похожий на скрип несмазанных петель слетел с губ, но прежде из ее рта вытекла еще одна порция все той же вязкой массы, что была в капсуле. Последний провод, что соединял ее с процессором корабля и этой жуткой машиной псевдо реальности, отлетел в сторону. Скользя по краям руками, женщина выбралась на пол камеры, с трудом перебарывая в себе одно единственное желание забраться обратно, надеть маску и уснуть...  Голубая жижа медленно сползала с нее на пол, оставляя на теле маслянистый след, но, попав на пол, она не растеклась, а, очень быстро съежившись, превратилась в сгусток плотной массы. В это время на противоположной стене от капсулы выдвинулась вниз, тонкая полоска стали. Восемь тонких лучей взлетели вверх и словно веер рассыпались на сотни тысяч более мелких точек, что сложились в трехмерное изображение космоса. Несколько секунд картинка мигала и искривлялась прежде, чем стала постоянной. И вот, в камере словно исчезла одна из стальных стен, показав мир, что жил вне пределов корабля, сдвинув в очередной раз пространственные ориентиры. Спутав верх с низом, прошлое с настоящим. Черный ледяной космос окутал летящий в пространстве корабль, зажав его словно песчинку среди огромных астероидных глыб. Голубые огненные всполохи оставляли за кораблем странный след из серебристой пыли и еще чего-то золотистого. С левой стороны гало экрана появились строчки основных телеметрических показателей пространства и самого корабля. Некоторые показатели мерцали красными символами, что означало их критическое состояние.
Светло-карие глаза со светлой золотистой радужкой внимательно скользили с цифр на картинку и обратно. Иллюзия, в которой она пребывала всего несколько минут назад, уже казалось, была забыта, но это было не так. Мозг бунтовал, организм вопил от недополученной разрядки, что ожидала ее в тот самый момент, когда ее муж со всей осторожностью и любовью входил в ее тело, завершая акт любви…
Судорога боли пролетела по телу, но в этот раз ни обезболивающего, ни любого другого анаболика или стероида не попало в кровь. В глазах молодой женщины все поплыло, ноги на скользкой и холодной стали поехали и она, словно тряпичная кукла осела на пол. Тяжелое дыхание прерывалось, а мозг тем временем лихорадочно пытался зацепиться хоть за крошечную деталь настоящего. Сердце глухо билось где-то в горле, вызывая все новые и новые рвотные позывы. Стараясь дышать, как можно глубже молодая женщина заставила себя встать на четвереньки и вползти в душевую кабину, дверь которой была открыта. Стоило ей туда попасть, как горячие волны псевдо воды ударили по телу, почти воссоздав ощущение присутствия давно исчерпанного ресурса. И, тем не менее, несмотря на отсутствие настоящей воды, тело медленно очищалось от маслянистой пленки. Волосы вновь приобрели оттенок зрелой золотой пшеницы, а коже вернулся цвет горчичного меда. Лишь глаза остались полны невыразимой боли и тоски…
- Система, почему крио сон прерван с нарушением протокола?
Ответ раздался незамедлительно, но слишком неожиданно и громко, заставив женщину прижать руки к ушам.
- Для остановки крио сна по протоколу необходимо не менее десяти – двенадцати часов. В виду сложившейся чрезвычайной ситуации, - ледяной и бесстрастный тон продолжал греметь в замкнутом пространстве душевой кабины, - и, исходя из заложенной в процессор памяти команд о невмешательстве машины в установленный перечень вопросов касательно жизни и смерти человека, наиболее правильным и безопасным было аварийное прерывание псевдо сна. Исходя из выше изложенного, беспротокольное прерывание крио сна существенно повысило шанс человека на выживание. Однако, допущенная ранее ошибка в пространственные расчеты слишком велика. Без немедленного принятия решений человеком, шанс на спасение стремится к нулю с геометрической прогрессией. Однако, если человек сними запрет на использование всех доступных средств, я могу просчитать возможный вариант вы…
- Нет!
Крик полный боли и гнева слетел с губ молодой женщины прежде, чем машина закончила фразу. Воспоминания обрушились на нее. Время и пространство угрожающе сдвинулось в изодранном сознании, смешивая и без того спутанные картинки…
Сэм… Ее муж. Плед на огромном пурпурном поле. И вот он же за пультом на капитанском мостике у штурвала. Его лицо сосредоточено и напряжено. Бисерины пота блестят в лучах заходящего солнца… Он улыбается. Но нет, уже его губы сжаты в тонкую линию, а руки с силой ударяют по панели, где, словно сошедшие с ума огоньки отплясывают безумный танец…
Странное ощущение и покалывания в теле разламывают ее на две части. Тело стонет от восторга, а в следующее мгновение страшная боль опрокидывает ее на металлический пол корабля. Солоноватый привкус крови заполняет рот. Мгновение и вот лицо полное любви и страсти склоняется над ней.
- Сэм… Сэм, не оставляй меня. Прошу, Сэм…
Тихий стон срывается с ее губ. Его лицо приближается, надвигается все ближе и ближе, заполняя все пространство перед ее глазами. Новая вспышка боли разрывает картинку. И вот уже его лицо мертвенно бледное лежит рядом с ней. Его голова мотается из стороны в сторону при каждом новом толчке, что сотрясает корабль. Темная кровавая масса вытекает из-под его затылка и тоненькой струйкой течет к ней. А над головой все также монотонно звучит голос системы, что получила полную свободу в принятии решения…
- Сэм… Сэмочка… Неееееееет.
Протяжный вопль слетает с губ молодой женщины и возвращает ее в ужасную действительность. Двери душевой кабины раскрыты. Стеллаж с одеждой распахнут. Комбез черного цвета висит на своем месте. Рядом лежит белье, внизу стоят тяжелые боты на магнитной подошве. Портативный блок связи висит на серебристом ремне… Все как всегда…
- Все как всегда. – Беззвучно движутся ее губы.  – Все как всегда, но не в этот раз.
В этот раз с ней не будет Сэма. Сэм погиб спасая ее, сняв все ограничения с системы и позволив машине самостоятельно принимать решения, согласуясь с простыми математическими расчетами и траекториями…
Расчеты и траектории… Что там говорила система про ошибку?
Ника медленно поднялась на ноги и, преодолевая каждый метр стального пола как крутой подъем в гору, заставила себя одеться, чтобы перестать чувствовать себя такой не защищенной и потерянной, и чтобы хоть что-то делать, не давая воспоминаниям раздавить своей жестокой очевидностью. Тяжело и глубоко дыша, Ника застегнула пояс на талии и, лишь мельком взглянув на себя в зеркало, вышла в коридор. Звук сирены и натяжное завывание двигателей буквально свалили ее на пол. Зажав уши руками, она почти бегом бросилась на верхний ярус, где находился пульт управления.
Модульная программа с псевдо реальностью для крио сна, что она сама заложила в память процессора, ложась три года назад в капсулу и, свои собственные воспоминания, все еще не позволяли мозгу адаптироваться к действительности. Теперь попав в рубку управления, на место трагедии, отчаянье вновь затопило ее сознание. Внутри все смешалось и напряглось до такой степени, что готово была лопнуть, превратив Нику в умалишенную.
Скрипя зубами от напряжения и разрывающей голову дикой боли, она села в кресло, что раньше принадлежало ее мужу, и вывела на обзорный гало экран данные по телеметрии. И опять хаотичное движение цифр, что сливались в столбики и строчки заполнили все пространство перед ней.
Ошибка! Ошибка! Ошибка! В конце почти в каждого сводного отчета стояло одно единственное проклятое слово. Ошибка!
Корабль словно огромная неуправляемая капля бултыхалась в безвоздушном пространстве среди скопления астероидов, которые неслись в темный провал черной дыры. Опять черная дыра… Словно проклятье! Словно весь мир и Вселенная, в том числе сговорились, и толкал ее к смерти…
До черной бездны было еще очень и очень далеко, но ее смертельное воздействие уже чувствовалось. Вихревые потоки, раскинутые в темной Вселенной, словно гигантские щупальца ловили любую песчинку, втягивая внутрь гигантской пасти, словно хотели утолить бесконечный голод свирепого и беспощадного монстра.  Надсадное гудение сирены мешало думать. Ника машинально, словно сама находилась на автопилоте, отключила сирену и постоянное моргание красных ламп, переведя систему в нормальное рабочее состояние. Если вообще все происходящее можно было назвать нормальным.
Десять стандартных лет назад они с Сэмом покинули Землю и отправились на далекую свободную звезду, где хотели присоединиться к колонистам и начать жить заново… Но этому было не суждено случиться. Прошлое находило их с завидным постоянством. Находило, наносило удар и растворялось, отдаляя их от заветной мечты…
Ника судорожно сглотнула, заставляя сейчас не думать о тех ужасах, через которые они с Сэмом прошли, чтобы выжить и хоть как-то суметь существовать в бесконечном пространстве Вселенной. Потерявшиеся, без карт, они блуждали в просторах в надежде найти пригодную для жизни и смерти звезду. Да - для жизни, и да - для смерти. О том, чтобы жить долго и счастливо было не про них…
Ника вновь и вновь просматривала свои расчеты трехлетней давности, но так и не могла понять, где ошиблась. Организм бунтовал, требуя пополнения своих минимальных ресурсов. Жажда стала невыносимой, от голода кружилась голова, в животе уже не урчало, стенки желудка слиплись и тихо стонали.
Губы Ники изогнулись в полу улыбке, когда очередной спазм сжал ее пустые внутренности. Стероиды и прочая медицинская химия перестала действовать, пора было начинать самостоятельно заботиться о себе.
Жуя безвкусную еду и запивая ее простой водой из бутылки, Ника продолжала изучать мелькающие цифры. И чем дольше она сидела, тем отчетливее становилось понятным, что это бессмысленное занятие. Ошибка совершена. Теперь ее можно было лишь исправить. Или, во всяком случае, попытаться исправить свое положение. Но и тут ее ждало ужасное разочарование. Топливные баки оказались пусты, а солнечные батареи от безумных перегрузок, что сейчас обрушились на внешнюю сторону корабля, лопнули, снизив их производительность на две третьих.
Ника откинулась в кресле и, сложив руки на груди, со странным чувством безысходности смотрела на гало экран. Там за бронеплитами истерзанного корабля в своем беспечном постоянстве жили своей жизнью миллиарды звезд, а она одна пыталась выжить здесь и сейчас.
Выжить. Выжить или погибнуть. Выбор не велик. В первом и во втором случае смерть была. В первом, она лишь в неопределенном бедующем, во втором как факт вполне близкий и реально обозримый. Но отчего-то умирать не хотелось. Совершенно не хотелось.
Ника закусила губу и еще раз запросила систему на отчет по основным ресурсам корабля. Три ровных колонки тут же появились перед ней.
- Сэм, похоже, не далеко тебе удалось от меня уйти.
Ее голос полный боли и печали замер под потолком рубки. Тишина, не считая постоянного гула двигателей и дополнительной вибрации от присутствия гравитации черной дыры, давила на нее все сильнее. Раньше был Сэм, теперь только она и бездушная система…
Дикая до абсурда идея медленно вырисовывалась в сознании Ники. Словно бледный лучик света он тихо мерцал, боясь привлечь лишнее внимание… Карие глаза лукаво блеснули. Нужно было все рассчитать. Почему бы и нет?  Было время, они с Сэмом на эту тему сильно повздорили. Сэм был за, она против. Он уверял, что это возможно, что есть шанс, а она упиралась и отказывалась, приводя все новые и новые математические расчеты. А он смотрел на нее и только улыбался, повторяя одну единственную фразу:
- Ты слишком сильно доверяешь цифрам, забывая о том, что есть более точные показатели.
И его большая и сильная ладонь ложилась ей на грудь, туда, где билось сердце.
- Система, выведи данные по крио камере и ее ресурсам. И еще дай мне расчетные показатели по черной дыре. Хочу посчитать…
И вновь осторожная улыбка расцвела на ее губах, подарив немного света ее глазам, где застыла безысходность и тоска. Она верила цифрам, но, теперь оставшись одна без Сэма, училась жить и чувствовать сердцем.
Через долгий и утомительный день, потраченный на расчеты, Ника позволила себе перевести дух и вновь оглядеться. Молчаливое пространство рубки управления было серым и пустым. Если ничего не изменить пустота и одиночество грозило навсегда замуровать ее в ледяном мертвом пространстве звезд. Робкая надежда обрела вполне реальные очертания, правда в основе ее все же лежала авантюра, без цифр и расчетов.
Ника в последний раз посмотрела на пульт управления. На два пустующих кресла и проведя рукой по темной спинке кресла, где навсегда остался вытершийся след от головы Сэма, улыбнулась. Подойдя к пульту, она нажала на одну единственную кнопку, отключив этим все энергетические ресурсы корабля, превратив его тем самым в простой кусок железа. На большом многотонном корабле живым местом осталась одна единственная камера с крио капсулой.
Несколько минут система сопротивлялась, пытаясь поймать перетекающую энергию к единственному источнику жизнеобеспечения, но расчетные цифры, переведенные в нолики и единички, оказались сильнее. Система отключилась, впав в замороженное состояние. У Ники осталось несколько минут, чтобы уйти в безопасное место, прежде, чем корабль навечно превратится в мертвое железо.
Ника стянула с себя комбез и бросила его тут же на пол. Вполне вероятно, что он ей больше никогда не понадобится. Но уж если ей было суждено умереть, то она предпочла бы умереть, не замечая этого.
Вытянутая капсула с голубой жидкостью открылась. Силиконовая жижа приняла в себя стройное, немного худое тело Ники. Медленно, одну за другой Ника надевала на тело манжеты и присоски, и лишь когда в ее руках осталась только маска, замерла.
- Сэм, я верю тебе. Верю, что ты был прав. – Ее слова, обращенные в полумрак камеры, затихли. – Сэм, я люблю тебя.
И не откладывая, неприятную процедуру она надела на лицо маску и нажав на корпусе кнопку запуска, легла с голубую жижу.
Медленно, миллиметр за миллиметром странная субстанция проникала в каждую складку и клетку ее организма. Тонкие иглы впились в ее запястья и шею. Тело конвульсивно несколько раз дернулось, когда голубая масса пролилась ей в горло и медленно вползла внутрь лишив ее кислорода. Мозг сопротивлялся, но субстанция, из которой началась жизнь, уже владела телом.

Сэм осторожно коснулся тонкого запястья жены и, подняв ее свободно лежащую руку, прижал к губам. Тонкие голубые жилки проступали под белой кожей, сплетая причудливый рисунок.
Темные глаза Сэма с тоской и любовью смотрели в осунувшиеся черты родного лица. Три долгих года комы почти иссушили ее тело, превратив в лишь напоминание о том, что в ней когда-то била ключом жизнь.
- Кэт, я же знаю, что ты меня слышишь. Знаю, что придет день, и ты откроешь газа и улыбнешься мне. Котик, я люблю тебя. Очень, люблю.
Тихий шепот, больше похожий на нежное касание крыла бабочки слетело с его губ. Целуя ее запястье, он чувствовал, как тоненькой ниточкой ровно бьется ее пульс. Она был жива. Во всяком случае, приборы, что оплетали ее словно паутина жертву, размеренно попискивали, выдавая показатели ее сердцебиения, давления и еще каких-то непонятных ему данных.
Отдельная палата, напичканная медицинской аппаратурой, располагалась в южной стороне здания, поэтому здесь всегда было солнечно. И пусть больничные стены были белыми, и потолок покрытый мелкой сеткой трещин тоже был белым, все же в палате было светло не от этой стерильной чистоты, а оттого, что Сэм любил и верил в то, что Кэт когда-нибудь вернется из своей страны грез, куда она попала, во время родов. Оторвавшийся злосчастный тромб в сосудах. Закупорка, и как следствие – кома.
Он давно перестал плакать и сердиться на Всевышнего за этот несправедливый урок, который он им преподнес. Кривая улыбка скользнула по губам Сэма. Да, уж. Урок удался на славу…
- Папа! Ой, папа!
Дверь с шумом распахнулась и в палату влетела девочка с охапкой полевых ромашек. Несчастные цветы изрядно пострадали в маленьких детских ручках, но от этого стали еще дороже. Белокурая голова с огромными светло-карими глазами и золотой радужкой вокруг зрачка с интересом посмотрели за спину отца.
- Папа, мы плинесли маме амаски! Вот!
Картавя, но при этом, счастливо улыбаясь, девочка протянула отцу букет. Сэм осторожно принял букетик и, чмокнув дочь в курносый нос, встал со стула, куда тут же забралась Ника. Ее маленькие ручки осторожно коснулись руки Кэт. Большие глаза, точно такие же, как у мамы, но которые она никогда не видела, смотрели, не отрываясь на такое спокойное и родное лицо.
- Мама, я плисла. Папа мне ласказал, ты любишь амаски. Я соблала их тебе. Жаль, что они с зуками, но ты ведь их не боишся? – И тут же нахмурившись, она развернулась к отце и уточнила. – Папа, а мама не боится зуков?
Сэм налил в высокий стакан воды из крана и засунув туда ромашки улыбнулся вопросу дочери.
- Нет, моя радость, мама не боится жуков. Думаю, они поладили бы.
Девочка согласно кивнула и вновь посмотрела на маму.
Дверь палаты тихо скрипнула и к ним вошла высокая женщина в возрасте.
- Ольга Ивановна, добрый день.
- Бабушка!
Ольга Ивановна мягко улыбнулась и поцеловала зятя в щеку, а затем подойдя к постели дочери и ее.
- Без изменений?
Голос полный печали тихо прошелестел над телом Кэт.
- Да. Но я знаю, что …
- Сэм, - Ольга Ивановна выпрямилась и с легкой грустью в карих глазах посмотрела на молодого мужчину. – Мой дорогой, я все знаю. И верю вместе с тобой.
Два взгляда встретились над золотой головой девочки и в этом были все нужные слова, которые могли услышать и произнести только любящие сердца.
Сэм сглотнул неожиданно подступивший к горлу ком, и согласно кивнул.
- Это вчера принесли из типографии. - Ольга Ивановна извлекла из сумки бумажный большой пакет и протянула его зятю. – Это ведь то, над чем Кэт трудилась до того как…
Незаконченная фраза повисла в воздухе.
- До родов. – Закончил фразу Сэм и, осторожно вскрыв пакет, извлек толстую книгу. Лакированный переплет с золотыми буквами сверкнул в лучах солнца.
- Выбор Всевышнего. – Прочитал в слух Сэм, проведя рукой по буквам. На синем фоне космического пространства в темный провал несся космический корабль. Из боковых дюз вырывалось желтое пламя, оплавляя летевшие рядом ледяные глыбы. За лобовым стеклом большого экрана сидела молодая женщина, со странно спокойной улыбкой на губах. Ее желтые волосы были распущены и свободно струились по плечам.
- Ты молодец, что все же решился отдать ее незаконченное произведение издателю.
Сэм поднял глаза на тещу и улыбнулся. Он сомневался, до самого последнего момента сомневался, стоило ли отдавать в публикацию ее не законченный роман. Кэт трудилась над ним еще до беременности…
Поток образов унес его в тот замечательный вечер за городом, что они провели вместе. Он вспомнил тот плед в большой квадратик, огромный луг с пурпурными маками и заходящее солнце… Вспомнил такую спокойную и счастливую улыбку Кэт, ласку ее рук и губ… Но это было так давно… Они тогда еще не знали, что в тот вечер они дадут Нике жизнь. Хотя оба мечтали и желали этого. Странное свойство желаний…
- Папа это мамина книжка? – Тоненький голосок дочери вернул Сэма в реальность. Огромные глаза с любопытством смотрели на отца. Легко подхватив дочь на руки, Сэм прижал дочь к груди, зарывшись ей в волосы.
- Да, радость моя, мамина книга. Она писала ее, пока носила тебя под сердцем. Думаю она и сейчас продолжает писать ее… Жаль только, что мы не видим это.

Голубые глаза с бесконечной любовью и спокойствием смотрели на мерцающий голубой прозрачный экран в виде правильного восьмиугольника. Тонкие почти невидимые нити тянулись от прозрачного экрана к огромному полотну, что походил на огромную сотовую ячейку с миллиардом таких же крошечных восьмиугольников, в которой мелькали изображения людей и происходящих с ними событий.
Легкое, едва заметное движение рукой и экран моргнув, съежился до крошечного размера и занял свое место, среди много миллиардного сообщества себе подобных.
Изображение Сэма стоящего в палате… Мертвый корабль уходящий в неизвестность…  Маленькая девочка с белокурыми волосами играющая с мамой на огромном поле среди маков с пурпурными головками… Все это и еще много миллионов человеческих жизней и судеб сейчас были лишь крошечной частичкой информации зажатой в правильном восьмиугольнике. Длинные пальцы коснулись белоснежных волос, что волной накрывали плечи высокого мужчины. Добрая улыбка осветила гладкое лицо, спрятав уголки губ в белоснежной бороде, что спускалась вниз и растворялась в облаке мерцающих одеяний. Еще одно едва заметное движение рукой и соты одна за другой стали заполняться голубоватой густой жидкостью, погружая изображения в состояние вечного покоя. Огромная зала медленно наливалась голубым мерцанием, распространяя вокруг блики и всполохи небесного спокойствия. Лишь когда последняя ячейка заполнилась составом, призрачная фигура шевельнулась. Тонкие лучи, словно паутинка, отходили от него во все стороны, соединяя стены сферы с телом. Все пространство словно ожило в тот момент, когда он начал движение. Непрозрачные стены шара, истончаясь, распадались, прошло всего мгновение и теперь стало казаться, что фигура просто парит в невесомости, прошивая тонкими светлыми лучиками пространство вокруг. Там, далеко внизу под ногами парящего Создателя двигалась в своей первозданной красоте голубая бездна новой народившейся планеты. Где-то далеко виднелись края неостывшей суши, где-то еще вырывалась в высь огненные столбы расплавленной магмы, но мир, созданный Вселенной уже созрел для принятия новых клеток жизни, которым предстояло пройти огромный путь в своей никому не подвластной эволюции. Программа вложила и просчитала максимум возможных вариантов, создала идеальные условия для рождения и развития новой формы жизни. Все, что было можно сделать, было сделано, остальное было уделом человеческих решений и выбора…
Легкая улыбка скользнула по губам. Раскинутые в разные стороны руки стали новым сигналом к движению. Невидимая стена с огромной сотой, что содержала в себе триллионы и триллионы крошечных клеток отделилась и плавно скользя, ушла вниз.
Огненные лучи светила, что поднималось с другой стороны голубого шарика, пронзили прозрачный пласт, разбив его на микро единицы. Бесконечно хаотичное движение вниз началось в виде дождя, что, поливая голубое пространство, благословлял Мир на новое рождение.
ОН еще долго смотрел, вниз наслаждаясь сотворенной красотой, прежде чем сфера, вновь обретя внутренние очертания, закрыла пустые створки. Тонкие нити, истончаясь, медленно исчезали. Бесконечная любовь и гармония, что навечно было запечатано на ЕГО челе, распалась с исчезнувшей последней светлой нитью. Миссия была выполнена, необходимость в образе исчезла.
Сфера вздрогнула всем корпусом. Несколько мгновение все оставалось неподвижным, но то была лишь видимость. Система набирала коды доступа к новой программе. Тихий всплеск и лучи уже ткали новый образ. Длинные разбросанные щупальца метались по пространству сферы, голова с большим количеством красных глаз вращались в своих бесчисленных глазницах разглядывая пустующие новые соты, что всплывали из ниоткуда и занимали только что освободившееся место. Вновь система начала свою рутинную работу - раскладывала в ячейки крошечные капли информации, что становились исходным материалом для новых жизней, что прорастали внутри, росли, превращаясь в сложные многоклеточные организмы. Но это будет потом, очень и очень не скоро, а пока…
В тот момент, когда последний лучик закончил плести новый образ Создателя, сфера, сменив траекторию, ушла в бесконечное пространство Вселенной, унося новую форму жизни к еще пока безымянной звезде.