Повесть Тридцать три. Гл. 7

                VII

   Подходил к концу первый год работы Назарова в Крестцах. Во второй половине декабря, в субботу вечером, после очередного совещания по сельхозным делам, первый секретарь заключил:
  – Благодарю за сегодняшнюю работу, завтра председателя райисполкома Мигунова и началь-ника управления сельского хозяйства Цветникова прошу выйти на рацию с совхозами, для осталь-ных – выходной. До свидания. Георгия Ивановича и Евстигнея Ивановича прошу остаться.

  Как только за последним участником совещания закрылась дверь, он достал сигареты, пред-ложил:
  – Закуривай, Георгий. Наверное, тоже уши стали опухать – считай, два часа без перекура. Леске проще, он не курит.
   – Неудобно мне, Анатолий Николаевич, беломор смолить в кабинете Первого, – попытался отказаться Георгий от предложения, хотя, действительно, курить хотелось до ужаса, – но если хозяин кабинета предлагает покурить, то отказаться – просто неэтично. Закурю.

   – Вы меня в своей курящей компании оставили, чтобы я тоже курить научился, так бесполез-но, сколько ни обкуривайте. Я еще пацаном пробовал курить, так меня быстро отучили. Хорошим ремешком! С тех пор больше к этой забаве не тянет. – Иронически высказался заместитель предрика.

   – Правильно и делаешь, что не куришь, – подтвердил Первый, – ничего хорошего от курения. Правда, нервишки немного успокаивает. Как говорится, с этой работой всю пьянку запустишь. По милости Назарова считай, с начала посевной без выходных пашем.
   – Почему из-за меня? – Возмутился Георгий.
   – А кто из нас отвечает за сельское хозяйство? Назаров. Так-то. Вот мы все на тебя и работаем.

   – Да! Да! – поддержал Леска, – работаем все, а ордена Назаров получать будет.

   С серьезным выражением лица Георгий поддержал игру:
   – А я вот что думаю: если мне орден предложат, то я откажусь, а вместо него попрошу, нам троим, по медали вручить. Сгодится?

   – Почему троим? – не понял Туйманов, – на совещании сейчас было, считай полтора десятка человек и все по одному и тому же вопросу – сельское хозяйство. Так что думай, Назаров, думай.
   – А чего здесь думать? – отразил Георгий, – осталось то нас только трое. Кто остался – тому и медали! А кто поспешил домой? Увы!
   – Ловко ты вышел из положения, – поддержал Туйманов, – как скажешь, так и будет. Троим – так троим. Порешили.

   Он с наслаждением затянулся сигаретой, не спеша медленно выпустив дым, спросил:

   – Мужики, а вы даже и не подозреваете, зачем я вас оставил. Так вот. Я предлагаю завтра уст-роить выходной, отдохнуть. И не просто отдохнуть дома, а устроить отдых по всей программе – выехать на охоту. Через несколько дней наступит Новый год. Всенародный праздник. Нужно сде-лать так, чтобы дома в холодильнике что-то было, кроме частика в томатном соусе. Дельное предложение?

   От слов Первого у Георгия вдоль позвоночника приятно побежали мурашки: «Наконец то вы-рвемся из этого кромешного ада! Считай, целый год не был на охоте».

   – А кто еще с нами поедет? – нетерпеливо вмешался Леска.
   – Отсюда мы поедем впятером. Возьмем с собой Беляева и Матушкина – директора и главно-го инженера лесхоза. Шестым будет водитель Пономарев. Едем в Вины к Мосягину. Из дома я ему позвоню. Узнаю результаты сегодняшнего обхода. Из Новгорода несколько человек приедут. Выезд – без пятнадцати минут семь. Всё понятно?

   – Чего же тут не понять! Все яснее ясного! – подтвердил Георгий.
   – Ну, тогда по домам. Готовить ружья и охотничью амуницию.

   В шесть сорок Уазик мягко подкатил к подъезду, где Георгий стоял в полной боевой готовно-сти. Быстро открыл правую заднюю дверцу, чьи то руки подхватили его рюкзак.
   – Бросай сюда! – прозвучал голос Матушкина, сидевшего сзади на откидном сидении.

   Георгий пулей влетел в машину, схватил свой рюкзак, выкрикнул:
   – Стой, там термос!
   В машине раздался задорный смех.

   – А еще что? – прозвучал голос Беляева.
   И бутылка, конечно! – гордо проговорил Георгий, что вызвало новый взрыв смеха.

   Машина тронулась к дому, где жил Туйманов. Остановились у подъезда. Георгий взглянул на часы.

   – Не опаздываем, – деловито произнес водитель Алексей Пономарев, – еще четыре минуты в запасе.
   Из подъезда появился Туйманов, неся в одной руке зачехленное ружье, в другой – рюкзак.

   Открыв дверцу автомашины и поздоровавшись, Георгий предложил:
   – Анатолий Николаевич, рюкзак подавайте сюда, назад положим.
   – У меня в нем бутылка, поэтому он мне и в ногах не помешает.
   – За пять минут Назаров второй раз попался на удочку. – Заржал Беляков.

   Туйманов, не обращая внимания на шутки, удобно расположившись на своем сидении, под-метил:
   – Смотри, Георгий! Эта компания в прошлый сезон столько термосов наколотила, что Боря Михайлов – председатель Райпо, не успевал их в хозяйственный магазин завозить. Я ему заказал  небьющийся термос, из нержавейки. По его просьбе привезли на район три штуки и сразу разгру-зили в магазин. Пока экспедитор докладывала Боре, что его задание выполнено, все термоса про-дали. Один – продавщица себе взяла, второй – Мандаринов из леспромхоза, третий – Володя Ари-пов из совхоза «Крестецкий». Я остался ни с чем. Не отнимать же купленное. Поэтому свой рюкзак с бьющимся термосом я всегда держу при себе.

   Не прошло и получаса, как машина прибыла в Вины, остановилась на обочине, напротив дома Анатолия Ивановича Мосягина – районного охотоведа, знатного специалиста по отстрелу волков.
   – Зайду к Мосягину, а вы пока покурите. Встречайте новгородцев. Не шумите… – подметил Туйманов и, не спеша, направился в дом охотоведа, где в такой ранний час для выходного дня все окна светились ярким светом.

   Вышли из машины. После теплого Уазика свежий воздух приятно обдал морозной прохладой лицо и руки. Еще приятнее для Георгия было осознавать что сейчас, впервые приехал в эту дерев-ню не по служебным делам, а как обыкновенный простой человек – отдохнуть в выходной день на охоте.
   Вскоре со стороны Новгорода подкатил микроавтобус, тоже Уазик.

   – Ну, Назаров, иди, встречай гостей. Это из вашей конторы приехали. – Подсказал Беляев.
   – Откуда тебе известно, Алексей Иванович, что за люди приехали? Лично я думаю, что это старички из областного общества охотников к нам пожаловали.
   – Давай, давай иди. Неудобно. Эти люди привыкли, чтобы их встречали. – Настаивал Алексей Иванович.

   Дверь в микроавтобусе открылась, но из салона никто не выходил. Приблизившись к машине, Георгий заглянул  через открытую дверь в неосвещенный салон.
   – Здравствуйте, товарищи охотники! Машину поставили в тень, свет в салоне не включаете. Не иначе, как на темное дело собрались. – Необдуманно вырвалось у него.

   – А-а, Назаров! Привет, Георгий! – послышался из машины голос Пашкова Владимира Ива-новича – заместителя заведующего отделом Обкома партии.

   Внутри у Георгия появилось, какое то неприятное ощущение: «Не лишнее ли я брякнул на-счет темного дела? Похоже, и в самом деле из Обкома!».

   – Правильно Георгий  подметил насчет темного дела. – Опять донесся все тот же голос Паш-кова. – Ну-ка старый пердун! Сел у двери, сам не выходишь и другим дорогу не даешь. На работе, я понимаю – на пенсию не хочешь идти, не хочешь целыми днями по магазинам в очередях толкаться, поэтому и сидишь на месте, молодым дорогу не уступаешь, держишься за свое теплое место. А здесь то в автобусе чего сидишь в проходе? Выходи, другим не мешай.

  Кряхтя и грузно переваливаясь, недовольно сопя, неторопливыми сонными шагами на улицу вышел… Болотов Алексей Антонович – председатель областной партийной комиссии. Следом за ним выскочил Владимир Иванович. С обоими Георгий поздоровался за руку. Третьим из машины вылезал Зарницкий Вячеслав Иванович – заведующий отделом административных органов, кото-рый, поздоровавшись, как бы невзначай заметил:
   – Темные дела, Гоша в темное время и делаются… Туйманов где?
   – К Мосягину пошел.

   Развернувшись, он уверенной походкой бывшего руководителя района направился к дому Мосягина.
   Из машины так же вышли Быстров Евгений Спиридонович и Бубуев Виталий Петрович – то-же заведующие отделами Обкома.

   Чтобы как-то сгладить свою промашку и превратить её в шутку, поздоровавшись с Бубуевым, Георгий подошел к Быстрову, который был ростом под два метра, похлопал его по плечу, делан-ным басовитым голосом произнес.
   – С такими молодцами на любое дело не страшно идти!

   Окружившие Георгия заведующие отделами громко беззлобно засмеялись, а Быстров схватил его в охапку, поднял, поднес к кромке обочины дороги и аккуратно опустил в занесенный снегом кювет, почти по пояс.

  Выкарабкавшись на дорогу и вытряхивая из сапог снег, Георгий обругал его про себя, а вслух добавил:
   – Шомполом тебя за это черное дело и в загон на целый день!

   Следует подметить, что с Быстровым Георгию довелось ранее работать на одном уровне в ап-парате Обкома. В новой должности Евгений Спиридонович пребывал всего несколько месяцев.

   – Георгий, сорви со Спиридоныча шапку и закинь вон в тот огород… – сквозь общий смех прокричал Пашков.
   – Давай, давай, устрой ему! – поддержал Бубуев, подбежав к Быстрову, сорвал с него шапку и бросил в сторону огорода.
   – Стой! Стой! Там же собака! – закричал тот.

   До огорода шапка не долетела, упала на снег около самой изгороди.
   – Ну, звери, ну мародеры! – под смех толпы ворчал Спиридоныч, разворачивая голенища охотничьих сапог. Подготовив сапоги, он ступил в снег, сделал шаг, второй, третий и провалился в глубокий кювет по пояс.

   – Знай, как моего друга обижать! – назидательно прокричал Бубуев.
   – Ползком, ползком! – вторя ему и заливаясь смехом, кричал Пашков.
   – Потише, Вы! – ворчал Болотов, – всю деревню на ноги поднимете. Вон у Мосягина уже собака залаяла.

   В этот момент из дома во главе с хозяином вышли трое. Посоветовавшись, они направились в нашу сторону. Подходя, Зарницкий взглянул на пробирающегося через сугроб Быстрова, удивленно спросил:

   – Женя, ты что, глубину снега измеряешь?
   – Нет, – вмешался Болотов, – он перед первым загоном решил размяться.

   – Ну, злодеи, – выбравшись на дорогу, пробурчал Быстров, – нашли самого молодого, вот и издеваются. А твой рюкзак, – он указал на Болотова, – я сегодня из леса выносить не буду. Вот то-гда посмеешься. А-то. Ха-ха! Разминается!

   – Сегодня я сам справлюсь, если будет чего выносить, – не задумываясь, отразил Болотов, – а ты, воробей желторотый, с утра снега набрал в свои сапоги. Теперь целый день в сапогах чавкать будет. Всех зверей распугаешь. Так что за свой рюкзак я сегодня спокоен. Снесу сам.

   Мосягин, Зарницкий и Туйманов подошли к основной группе.  Крестецкие мужики, так и не подошедшие к новгородцам, тоже собрались кучкой около своего Уазика, прислушивались.
   – Рановато вы приехали, мужики, – начал разговор Анатолий Иванович, – еще только поло-вина восьмого, а рассвет наступит через полтора часа. Вы пока покурите, разомнитесь, а я отлу-чусь. Скоро приду.

   С этими словами он удалился, а Георгий с Туймановым, обсуждая предстоящие планы, на-правились к своей машине.

   – Ну, Анатолий Николаевич, Вы такой концерт пропустили,– вступил в разговор Леска, – словами не передать. Беляев предложил Георгию Ивановичу встретить новгородцев. Он пошел встречать, а те его колотить начали.

   – Я уже ружье расчехлил, шумовые патроны достал, чтобы отбить Назарова от этих пришель-цев… – добавил Юра Матушкин.

   – На наше счастье все обошлось, – вставил Беляев, – Георгия Ивановича сначала хотели в кю-вете утопить и снегом зарыть, но он как-то умудрился от них отбиться.

   – А почему же тогда Быстров, вон тот долговязый, в снегу оказался, почти у самого забора? – уточнил Туйманов, делая вид, что не понял разыгрываемой шутки.

   Уже окончательно войдя в свою роль, Алексей Иванович продолжал:
   – Назаров вылез из кювета, отряхнул снег с одежки, этим он делал отвлекающий маневр, за-тем подскочил к этому долговязому и как махнул его через левое бедро. Вот тот и выбирался через сугроб обратно на дорогу, считай, полчаса.

   – Знай наших! – назидательно, с нотками чувства гордости, произнес Туйманов.
   – Анатолий Николаевич, не слушайте Вы этих брехунов! – не выдержал Георгий.
   Их разговор  прервал подошедший Пашков:
   – Ну, что, мужики! Может быть по рюмке хряпнем?!

   От удивления у Георгия непроизвольно открылся рот. Он хотел что-то ответить, но…
   – Не время сейчас, – за всех ответил Туйманов, – если Мосягин почувствует запах, тогда прощай сегодняшняя охота. У него законы строгие.
   – Ну ладно. Вы как хотите, а я глоток приму… за вашей машиной, чтобы вон те оглоеды не видели. Чуть жив со вчерашнего.

   Он отошел за крестецкого Уазика, вытащил из потайного кармана плоскую, полуовальной формы, фляжку из нержавейки, отвернул пробку и с величайшим наслаждением принял из нее два-три глотка. Постоял, задумчиво посмотрел на затянутое легкими перистыми облаками утреннее небо, как бы долго отыскивая на нем что-то известное только ему одному... Так ничего не найдя, взгляд его стал перемещаться по небу на восток, а когда он дошел до горизонта, до линии, разде-ляющей облачное с редкими мерцающими звездами небо и, еще не видимую в утренних сумерках полоску далеких верхушек столетнего ельника, глаза его засветились тем невидимым блеском, ко-торый уловить сможет только охотник.

   – Лепота! – членораздельно произнес его голос и снова затих.                В тоже время его взгляд, как будто вспомнив о чем-то, снова устремился на высокое утреннее небо, еще не тронутое светом новой зари. Теперь он изучающе, медленно начал  скользить левее от пре-дыдущего воображаемого пути – на север. Дойдя до какой-то точки, Георгий понял – это была Полярная звезда, взгляд Пашкова снова остановился, но глаза уже не засветились, они загорелись ярче самой Полярной звезды. Правая рука его каким-то непроизвольным, невинным движением поднесла горлышко фляги к губам, а те, так же невинно отхлебнули еще пару глубоких глотков.

  – У-у-ух! – вырвался усталый возглас из уст Пашкова, – теперь до обеда жить можно!
   Георгий вытащил из кармана портсигар, достал из него беломорину, предложил:

   – Владимир Иванович, закури, тогда твой взгляд не только Полярную звезду, а отыщет на не-бе Венеру – Богиню красоты!
   – Не курю! – выдохнул Пашков.


   В лес прибыли еще до рассвета. Мосягин, четко зная свое дело, кратко проинструктировал охотников, заставил всех расписаться на заранее заготовленном бланке, где уже были указаны фамилии охотников и номера охотничьих билетов. «Туйманов позаботился, даже номера билетов откуда-то выискал» – мелькнула у Георгия мысль.

   – Загонщики пойдут слева, – пояснял Мосягин, – то есть с юга. Номера расставлю с востока на запад. Зверь в загоне есть. Главное – не шуметь, стрелять только по ясно видимой цели. Можно брать лося, кабана, волка. Всё! Здесь на углу оставим…

   – Пашкова! – предложил Туйманов, – у него ружье хорошо пристреляно.
   – Пашков! Стой здесь, на углу. У тебя две линии обстрела, значит и ответственность двойная. Ясно?
   – Ясно! – не дыша, произнес Владимир Иванович, а остальные двинулись дальше, на номера.

   Впереди шел Мосягин, Георгий – вторым, за ними – все остальные. Подойдя к очередному месту дислокации номера, Мосягин рукой подавал знак идущим позади, один охотник оставался на указанном месте. Линия номеров растянулась на довольно большое расстояние – не менее полутора километров. Все были расставлены по местам, а Мосягин, ведя Георгия за собой, все шел и шел вперед. От предыдущего номера они ушли не менее, как метров на триста пятьдесят.

   – Встань здесь, – охотовед указал на небольшую запорошенную снегом елочку, – я еще метров двести пройду.

   – Анатолий Иванович, а кто загонщики? Я считал, что кого-то из нас пошлете в загон.

   – Я еще в деревне, когда от вас отходил, зашел к мужикам. Они в загон пошли. Трое. Без со-бак. Они не знают вас, вы – не знаете их. Поэтому осторожнее. Только по ясно видимой цели.
   – Всё понятно! – вполголоса произнес Георгий.

   Мосягин зашагал далее вперед, увязая по колено в глубоком снегу, а Георгий, зарядив ружье двумя пулями, встал на указанное охотоведом место. Замер. Прислушался.

   Слева и справа от него узкой полоской просматривалась просека. Впереди – метров на сорок простиралось чистое место, а за ним плотный высокий кустарник, постепенно переходящий в глу-хой, непроходимый лес. «Место очень даже удобное, если я стою на тропе миграционного перехо-да лосей. Но на снегу даже признаков не то, чтобы следов, не видно» – размышлял Георгий.

   Невдалеке от него вездесущий трудяга дятел облюбовал для своей работы огромную, в пол-тора обхвата, сухостойную ель. Стук его клюва разносился по всему затихшему лесу. Мерные оди-ночные удары неожиданно, вдруг, сменялись частой барабанной дробью, а затем, так же неожи-данно прекращались, через какой то момент снова раздавалась их длинная очередь.

   – Когда же у тебя патроны кончатся? – щемила в голове Георгия мысль, – ты же мне мешаешь слушать тишину. Вдруг звери пойдут, а я из-за твоей трескотни не смогу их вовремя услышать. Найди ты себе другое дерево. Подальше от меня. Сегодня я не могу, мне просто нельзя не услы-шать зверя. Эх ты, дятел, дятел! Какой же ты упрямый. А с другой стороны – ты, видимо, и назван так из-за своего упрямства. Какой спрос с дятла?!

  От корней волос до начинающих мерзнуть пальцев ног Георгий весь превратился в слух и  зрение, в зрение и слух. Добротные рукавицы из овчины исправно сохраняли тепло для рук, паль-цев, которые в нужный момент не должны вздрогнуть.  Надетый рюкзак тоже помогал сохранять под собой тепло.  Ни выстрелов, ни голосов загонщиков не слышно. Один только дятел. Замедлен-ными движениями Георгий снял рукавицы, взглянул на часы, которые показали, что на номере он стоит уже два часа и двадцать минут. Много. Не только пальцы, но и целиком ноги начали грызть мурашки. Снова надел рукавицы – руки должны быть в норме.

  Неожиданно с противоположной стороны полянки прямо к нему подлетела стайка синичек. Их было около десятка. Не иначе, как Георгий их заинтересовал больше, чем всё находящееся по-близости. Перелетая с ветки на ветку, садясь иногда в полуметре от него, синички удивленно смот-рели в его сторону и как бы переговаривались между собой: « Какой то новый пень появился в на-шем лесу. Пень, пень, пень» – говорили одни. «Это не пень, не пень, не пень. Это охотник. Охот-ник. Охотник» – щебетали другие. «Охотники ходят по лесу, по лесу, по лесу. Стреляют, стреляют, стреляют. А этот стоит. Стоит, стоит. Пень, пень, пень, новый пень».

   – Глупышки, вы, глупышки! – мысленно отвечал им Георгий, – я и в самом деле охотник, а не пень. Мне, не шевелясь обязательно нужно дождаться сохатого, не промахнуться в него. Если все сложится удачно, тогда и вам много пищи достанется.

   – Пень, пень, пень! – дразнились синички.

   Вдруг как по команде синички умолкли, неподвижно застыли на веточках, каждая на своем месте. Только дятел так же неуемно продолжал долбить и долбить сухое звонкое дерево.

   Георгий еще не успел понять причину, изменившую поведение забавных птичек, как прямо напротив него из плотного заснеженного кустарника бесшумно появились две лосинные головы. Обе без рог. Головы были неподвижны. Только их уши, как электронные локаторы, синхронно поворачивались то в одну, то в другую сторону.

   Из-за сплошного пушистого инея на ветвях у обоих зверей не было видно очертаний их кор-пуса. Только две головы со стеклянными немигающими глазами, смотрящими прямо на него. Две головы: одна выше, другая – чуть пониже. «Бык с коровой, – промелькнула в голове Георгия мысль, – надо брать быка. Как он гордо смотрит, подняв голову. Рога уже сброшены. Жаль. По всей вероятности, звери стоят по одной линии со мной, строго передом. Значит, нужно выцелить несколько ниже ноздрей, тогда попаду прямо в цель. А может быть дождаться, когда они начнут перебегать просеку? Нет, ждать не следует. Они могут наблюдать за просекой минут десять. За это время я обязательно шелохнусь ненароком, тогда полный провал. Буду брать сейчас. А что, если… Да! Буду брать обоих. Сначала быка».

   В долю секунды Георгий сбросил на снег рукавицы, молниеносно вскинул ружье на прицел, произвел выстрел из левого ствола. Зверь повалился, увлекая за собой сплошную пелену падающе-го инея. Переводя мушку на второго лося, стоявшего долю секунды в замешательстве, сквозь па-дающий иней он увидел, что бык встает, разворачиваясь к нему боком. Георгий еще не успел сооб-разить, в чем дело, как руки сами направили ствол на встающего быка. Прицел по лопаткам. Вы-стрел. Бык снова рухнул в снег, а руки молниеносно «разломили» ружье, пальцы извлекли из па-тронника отработанную гильзу, а её место тут же занял новый пулевой заряд. Ружье вскинуто на прицел, но уже поздно. Корова, молниеносно развернувшись, скрылась в пушистых зарослях, ос-тавляя вместо себя сплошную стену сбитого с кустов инея. «Поздно. Выстрел по удаляющейся, не видимой из-за падающего инея цели, не принесет удачи».

   – Какая досада! Ушла коровушка, – уже вслух произнес охотник, – и быка не видно в глубо-ком снегу. Надо подойти посмотреть. Хотя, я точно видел, что он падал. Кроме того, известно, что лоси ползком по-пластунски никогда еще не передвигались. Должен быть на месте. Но посмотреть все-таки надо.

   Перезарядив второй ствол, прошагал по глубокому снегу в направлении зверя десяток шагов, увидел лежавшего неподвижно на боку огромного, черного как смоль быка, вернулся на свое ме-сто. Взглянул на часы. Прошло ровно два часа сорок минут после того момента, как Мосягин оста-вил его на номере. Долго. Очень долго.

  – Дело сделано, – почти вслух произнес Георгий, – теперь можно и расслабиться. После двух выстрелов звери в моем направлении не пойдут минут тридцать. Покидать номер нельзя, а немного пошевелиться теперь уже можно.

   Только сейчас он почувствовал, как сильно замерз. Ноги, несмотря на теплые портянки, двои шерстяные носки и шубные стельки, задеревенели от щиколотки до кончиков пальцев. Начал уси-ленно переминаться с ноги на ногу, стараясь не издавать ненужного шума от скрипучего морозно-го снега. Шевелил плечами, руками, всем туловищем. Бесполезно. Холодный озноб стал перехо-дить в дрожь по всему телу, а Георгий все шевелил и шевелил всеми мышцами и конечностями.

   Вдруг слева от него раздался выстрел, за ним второй. Руки непроизвольно вскинули ружье. Через несколько секунд – еще два выстрела. Не прошло и половины минуты, как донеслось еще два выстрела почти дуплетом. «Зверь идет наметом вдоль линии номеров, – мелькнула мысль, – только не понятно, в какую сторону – ко мне, или от меня». Затем раздались еще и еще выстрелы. Чуть дальше. Значит, зверь уходит в противоположную сторону. Насчитав одиннадцать выстрелов, канонада прекратилась, опять все стихло, Георгий опустил ружье.

   – У меня было два выстрела, – размышлял он, – значит, мужики уверены, что лось взят. А вот там прозвучало одиннадцать. Могут быть несколько вариантов: пять охотников промахнулись, а шестой – с первого выстрела уложил зверя. Или четверо промахнулись, а пятый успел перезаря-дить оружие – это может быть в том случае, если он первым выстрелом свалил лося с ног и выиг-рал время. Но чаще получается так: если первый охотник не сразил зверя, идущего вдоль номеров, то уж остальные – наверняка промахнулись, так как при каждом выстреле зверь, как правило, уходит все дальше и дальше от линии номеров.

   Прослушивая этот эпизод охоты по выстрелам, Георгий так внутренне переживал за охотни-ков, что по окончании канонады почувствовал, что сам вспотел. Даже ноги согрелись. Осмотрелся. Шубные рукавицы лежали на снегу слева от него. «А где же синички? Их нет. А что с дятлом?» Дятел продолжал добывать себе жучков, все так же усердно строча своим острым, крепким клю-вом в сухое мороженое дерево. Палит, как из пулемета системы  «Максим». Даже ружейные выстрелы его не спугнули. Вот это трудяга.

   Минут через двадцать – двадцать пять справа от Георгия хрустнула сломанная веточка, по-слышался уверенно-раздельный скрип снега под сапогами приближающегося охотника. «Это Мо-сягин. Сейчас увидит добытого быка и снимет меня с номера».

   Через несколько минут, как Георгий и предполагал, по своему же следу приближался охотовед. Не дойдя до Георгия десяток метров, охотовед вдруг сердито выкрикнул:
   – Кто позволил тебе с номера сходить? Я приказал стоять у этой елочки. Ты должен около нее и стоять. Кто разрешил тебе со своего места двигаться? Не думай, что ты начальник! В загоне мно-го зверя, а ты бродишь! Стой и не шевелись. Понял?

   Когда Мосягин поравнялся с Георгием, тот тихо прошептал:
   – Анатолий Иванович, я быка завалил. Чтобы удостовериться, я прошел по этому сугробу и сразу обратно. Вон там лежит. Отсюда не видно.

   Мосягин взглянул на него. «Давай, давай, сочиняй. Мы и не таких брехунов слышали» – го-ворили его глаза. Но чувство любопытства и интуиция охотника в нем все же победили.  Пройдя по следам Георгия несколько метров и увидев распластавшегося быка, он назидательно-учительским тоном уточнил:
   – Ты хоть кровь то выпустил?
   – По следам, что ли не видно? –  съязвил Георгий вопросом на вопрос.

   Охотовед взглянул на него сердитым взглядом, устало махнул рукой. Георгий понял, что загонщиков из деревни вообще не было. Зверя загонял сам Мосягин. Он старался эту, присмотренную еще с вечера пару, выгнать на тропу, где поставлен Зарницкий. Но лоси, по своей неграмотности не пошли по набитой тропе, а двинулись спасаться по густым зарослям и наткнулись на Назарова, который был поставлен там, где лоси никогда не ходили. По логике охотоведа они и не должны были здесь идти, ни при каких обстоятельствах. В глубоком расстройстве Анатолий Иванович произнес:
   – Без моей команды с номера ни на шаг.

   Развернувшись в сторону предыдущих номеров, он зашагал уже не той утренней уверенной походкой хозяина охотничьих угодий, а походкой, больше похожей на передвижение усталого, из-мученного дальним переходом по глубокому снегу пожилого охотника. Проводив взглядом уда-ляющегося охотоведа, Георгий почувствовал себя виновным в какой то неисправимо – страшной ошибке. В какой?

   Спустя некоторое время увидел на просеке передвижение людей. К нему приближалась длин-ная цепочка охотников – участников сегодняшней баталии. Наконец то!

   Уверенно покоряя глубокий снег своими длинными ногами, впереди шагал Быстров. Следом за ним частыми, быстрыми шажками, довольно энергично передвигался Бубуев. Вдвоем они не-сколько оторвались от основной группы, которую возглавляли Зарницкий с Туймановым. За ними шли четверо наших ребят, замыкал группу Пашков. Отстав от группы на незначительное расстоя-ние, метр за метром усердно покорял этот переход Болотов. Мосягина не было.

   Разрядив ружье, Георгий вышел на просеку. Еще не приблизившись, Быстров  нетерпеливо выкрикнул:
   – Где лось, Гоша?
   – Какой лось? – серьезным недоумевающим тоном пытался уточнить Георгий, – выстрелил я пару раз, так промахнулся. Лось должен быть в той стороне, – указал рукой в их сторону, – там та-кая канонада была!

   Услышав его слова, колонна остановилась. Продолжал двигаться только Болотов. Через свои запотевшие очки он, по всей вероятности, не видел, что охотники остановились, и со всего маха налетел на остановившегося Пашкова. Тот, едва удержавшись на ногах, не сразу сообразил, в чем дело и в тот же миг во всю глотку закричал:

   – Куда прешь, старый хрыч?! Не видишь, здесь люди стоят! Нажрется с утра и бродит с остекленевшими глазами. Что хлопаешь своими моргалами? Тоже мяса захотел? Квашеную капусту тебе надо есть, а не мясо!

   – Не шуми! Извини! – примиряющее бормотал Болотов.
   – Что извини? Что не шуми? – вошел в азарт Пашков, – сидел бы себе дома на печке. А-то туда же.  Давай его… на копытных! Тебе самому надо копыта подковать, чтобы не налетал сходу на людей...

   Внимание всей колонны сразу же переключилось на этот инцидент.  Воспользовавшись ми-нутным замешательством, Георгий приблизился к Быстрову, толкнул его в бок.
   – Есть бык, Спиридоныч! Вон там, за сугробом лежит.

   Быстров повернулся, воткнул ружье ложем в снег, опять схватил Георгия в охапку, поднял и закричал, что было сил:
  – Ура-а-а-а!
  – Ура-а-а-а! – в унисон ему закричал Бубуев и метнулся в сторону указанного Георгием сугро-ба, взрывая из-под ног столбы пушистого снега.

   – Дурдом какой-то, а не охота! – зло ворчал, хлопая выпуклыми глазами, Зарницкий.
   – Нет, это не дурдом. Это и есть настоящий отдых! – не согласился с ним Туйманов.

   Вся колонна дружно тронулась вслед за Бубуевым. Дождавшись Пашкова, Георгий поинтере-совался:
   – Иваныч! У вас то, как там, на том фланге?

   – Там? С кем мы, Георгий  на охоту пошли? Напокупали ружей, а стрелять не научились! – специально громко, чтобы слышали все, прокричал он и далее продолжил, – сначала Зарницкий, а за ним Бубуев, Быстров, даже вон этот дед сослепу – все они свои ружья разрядили в белый свет.
   – Что, так и ушел  лось?

   – Как бы не так! Самым крайним кто стоял? Георгий, ты ведь тоже крайним стоял?! Сегодня только фланги работали! Середина – сплошная дыра. Ладно, дед сослепу промахнулся, а эти-то маститые охотники! Мне достаточно было произвести всего один выстрел, и дело сделано! А ты сколько?
   – Я? Два.

   Тем временем Бубуев, внимательно изучив следы, осматривал лежащего огромного быка, ни-кого не подпуская.
   – Где, Георгий  ты стоял?
   – Вон за той елочкой.

   – Метров пятьдесят будет. Хорошие выстрелы! – заключил он.
   – Какие пятьдесят? Здесь и тридцати не наберется! – вмешался Зарницкий.

   – А чтобы установить истину, я замерю…– произнес Бубуев и мерными шагами направился в сторону елочки.
   – За работу, время идет! – вмешался кто-то и все охотники, положив рюкзаки и поставив ру-жья, дружно взялись за дело, вооружившись ножами.

   – Шестьдесят шагов! – прокричал Бубуев.
   – Твои шаги и по половине метра не будут, – проворчал Зарницкий, – Быстров, прошагай ты, тогда увидим. Да пошире шаги делай.

   Под общее ожидание результата Евгений Спиридонович стал замерять расстояние своими сажеными шагами.
   – Сорок три! Но пятьдесят метров наверняка будет… – подвел итог Быстров.

   Бубуев, с нетерпением ожидавший результата контрольного замера, радостно захлопал боль-шими шубными рукавицами, восторженно воскликнул:
   – А я что говорил?! Говорил, что пятьдесят метров. А по среднему из двух замеров даже пять-десят один с половиной вышло! Вот так, Зарницкий! Учись у молодежи! Это тебе не по кобылам стрелять, а потом их восстанавливать.

   – Помолчи! – зло, каким то внутренним голосом проворчал Зарницкий.

   Эта ненароком вырвавшаяся фраза напомнила Зарницкому, как пару  лет назад, охотясь в за-сидке на кабана на картофельном поле невдалеке от Крестец около Березки, в глубоких сумерках на поле вышел лось. Зарницкий аккуратно прицелился, хлопнул. Оказался не лось, а лошадь из ме-стного лесничества. Эта ошибка дорого могла стоить. Как ни прикидывай, а, по меньшей мере, двойное браконьерство. Первое: вместо кабана – лось, а  второе ни в какие ворота не лезет, вместо лося  –  лошадь. И лося то нельзя было  стрелять, а лошадь… на кабана она мало, чем похожа.  Ка-кой то «доброжелатель» из Крестецкого района написал в Обком анонимку. Проверили. Лошадь в лесничестве действительно «потерялась».  Через несколько дней в Обком поступил официальный (с печатью) документ лесничества о том, что «…указанная в письме лесхозовская лошадь восста-новлена». Прикинул тогда Бубуев и так, и этак, но раз «лошадь восстановлена», тогда и дело мож-но закрыть, выручить товарища по партии. Не каждую же бумажку первому секретарю показывать.  Вместе с тем, он долго еще не мог понять, каким образом можно восстановить лошадь. Как ни кру-ти, а пристреленная лошадь, это не сломавшаяся машина, которую можно отремонтировать, или, как говорят ремонтники, восстановить. Вместе с заведующим орготделом  Обкома остановились на том, что лесхозовский бухгалтер «академий не кончал», написал, как смог.
 
   Не обращая внимания на злой взгляд и неодобрительный возглас Зарницкого, Виталий Пет-рович подошел к Георгию, сняв рукавицу, протянул руку.
   – Молодец, Георгий! Взял быка, а корову не тронул. Правильно! Корова должна потомство приносить. Из тебя может получиться настоящий охотник!

   Георгий был поражен такой оценкой бывалого охотника, поэтому ему не захотелось расска-зывать о том, что у него было минутное желание взять и быка и корову.

     Толкаясь и мешая друг другу, охотники  дружно разделывали сохатого. Тем временем Туй-манов, как будто что-то вспомнив, отошел в сторону к своему рюкзаку, выкрикнул:
   – Пашков! Назаров! Подойдите сюда.

   Когда они с Пашковым приблизились, Туйманов обратился к Владимиру Ивановичу:
   – По-моему, нам с Вами уже доводилось вместе охотиться в этих местах?
   – Было дело. И неоднократно. 
   – А вот Назаров  – впервые с нами.

   Наполнив крышку от термоса «Столичной» из собственного запаса, протянул её Георгию.
   – Хорошего быка ты сегодня взял. Мы с Владимиром Ивановичем посоветовались и решили присвоить тебе звание Героя Винской Республики! Бери, обмой это высокое звание, заодно и со-греешься. Мы прошлись, согрелись при ходьбе, а ты почти четыре часа простоял при таком морозе.

   – Спасибо, мужики. Я польщен этой высокой оценкой, но скажу по совести: в Винской Рес-публике один Герой – это Анатолий Иванович Мосягин, а мы при нем не более, как исполнители его приказов и указаний.