12 подвигов Геракла

Я уже засунул голову в петлю, когда барабанные перепонки пронзил навязчивый канареечный свист. «Очень не вовремя» («Нужно сменить звонок»), - подумал я, снял петлю и, чуть было не забыв прикрыть дверь в кухню, пошел встречать гостей.
- Федя умер.
Марта Зиновьевна сухо сообщила во сколько и где завтра похороны и несколько раз повторила, что одеться следует потеплее, так как обещали до минус десяти.
Потом она заглянула мне через плечо – я заметил, как включился сканер в ее глазах. Процедура заняла всего пару секунд.
- Я так и думала, - Марта Зиновьевна  выдала свой вердикт.
Я пожал плечами и закрыл за ней дверь.


Мысль о смерти Феди как-то совсем сбила меня с толку. Федя был моим соседом, старше всего года на два. Сухонький, долговязый и одинокий. Хоть мы и не общались, мне почему-то стало его жаль. Я решил отложить свой уход из жизни до завтрашнего дня. В конце концов, кто-то же должен присутствовать на похоронах. А Федя…Он ни сделал мне ничего плохого.


На похоронах было всего несколько человек. Марта Зиновьевна – она не пропускала ни одного события из жизни нашего дома и, подозреваю, даже района, еще несколько соседей Феди и какая-то двоюродная тетка, приехавшая утренним поездом из деревни. Я мысленно проклинал Марту Зиновьевну, ибо оделся очень тепло для температуры +5,  а расстегнуть или снять куртку с двойной подкладкой мне казалось неуместным и неприличным. Настало время кому-то что-то сказать.


После долгой паузы и участившегося шарканья ног и покашливания, положение спасла Марта Зиновьевна. Она набрала в рот воздуха и торжественно произнесла:
«Федор был очень скромным…Да…Скромным  и…и…и…
 Марта Зиновьевна замолчала, ее взгляд сосредоточился в одной точке – все, кто не успел еще повернуть туда голову, посмотрели в направлении глаз нашей домоуправши. По аллее к нашему месту стремительно приближалась женская фигура. Я оцепенел. Тоненькая, изящная фигурка в распахнутом длинном пальто, с растрепанными волосами – она почти бежала к нам.
Марта Зиновьевна прокашлялась.
«…и безобидным человеком», - твердо заключила она, будучи уверенной, что подобрала абсолютно точное слово.
По-моему, потом что-то стала причитать тетка…Но я уже ничего этого не слышал. Я не мог отвести глаз от прекрасной печальной незнакомки в черном. Ее восточная красота просто завораживала. В глазах я заметил слезы. Каким образом она связана с Федей? Какая-нибудь дальняя родственница? Одноклассница?
Я ждал, что она незнакомка что-то произнесет и тем прояснит дело. Но она молчала. В самом конце церемонии девушка подошла к могиле и положила 12 красных гвоздик.
Когда все стали расходиться, я заметил, как девушка, вышла на аллею и пошла в противоположном от всех направлении. Я хотел было двинуться за ней, но подоспевшая Марта Зиновьевна крепко схватила меня под руку и развернула к автобусу. По дороге она взяла с меня слово, что я помогу доставить некоторые вещи Феди на вокзал вместе с багажом его тетки.
- Это была сестра Феди? - я решился на отчаянный шаг.
Марта Зиновьевна смерила меня уничтожающим взглядом.
- Видела пару раз на почте. (Она опустила свое грузное тело на автобусное сиденье и кивнула водителю) Поехали.

Дома я застал Лилю. Она расхаживала по прихожей с мобильным телефоном в руках. Я страшно испугался, видела ли она веревку на кухне, и рванул туда. Веревка была на месте. «Наверно, только пришла», - вздохнул я.
Я стал судорожно уничтожать все улики моей грядущей самоликвидации.

Лиля пришла за оставшимися вещами.
Я предложил помочь отнести их в машину, но она отказалась. Впервые в жизни мне хотелось, чтобы она поскорее ушла.

Я лег на диван, закрыл глаза и  стал думать о незнакомке.
Неужели между Федей и ею что-нибудь было? Я впервые жутко позавидовал ему. Федя в моих глазах предстал невероятно таинственной личностью, о жизни которого, на самом деле, никто не знал. Возможно, он даже был счастлив…
Я вспомнил, что мама в детстве учила меня, как стать счастливым.
- Нужно совершить 12 подвигов, как Геракл, малыш, и тогда ты станешь счастливым.
Да, моя мама была редким романтиком.
Вообще-то я ничем не смахивал на Геракла и даже на его пра-пра-пра-пра-правнука, но ночью, укрывшись с головой одеялом, часто мечтал, как сражаю наповал львов, кентавров, спасаю прекрасных дев и прочее…


Утром я умылся, намылил лицо, но в последний момент вдруг передумал бриться. В конце концов, меня выгнали с офисной работы, и плевать я хотел теперь на все эти чертовы правила. Я, как никогда, плотно позавтракал, оделся, потом собрал в кучу все свои одинаковые классические костюмы, засунул их в мусорный пакет и выставил на лестничную клетку.

Потом я пошел на почту, где работал Федя и попросил взять меня на его место. К моему большому удивлению, меня приняли. «Буду считать это своим первым подвигом», - со смехом заключил я и даже завел блокнот, где отметил дату первого события моей геракловской жизни.
В мою работу на почте входило принимать заказы, продавать конверты, клеить марки и…общаться с клиентами.
В этот же вечер охранник Мих-Мих предложил мне отметить первый рабочий день в пивнушке поблизости почты. Нужно сказать, я растерялся. Повисла пауза. На вопрос: «Надеюсь, ты пьющий?» еще минуты две думал, как правильно ответить и, в общем, решил, что легче просто согласиться. Тем более, если поход в пивнушку расценивать, как налаживание отношений внутри коллектива моей новой работы, могу записать его своим вторым подвигом. Что я и сделал.

В пивнушке первые пятнадцать минут чувствовал себя, как обычно, белой вороной, но после первой кружки, все постепенно стало гармонизироваться. Мих-Мих начал рассказ о своей жизни с подготовительной группы детского сада и очень извинялся за это – в раннем возрасте у него была травма головы и до детского сада Мих-Мих ничего не помнит. Я позволил себе заметить, что с трудом помню себя с шести лет. Мих-Мих сочувственно похлопал меня по плечу.
В конце вечера Мих-Мих стал мне даже очень симпатичен. Я уже ничего не понимал из его рассказа, но то, что кто-то делится со мной чем-то сокровенным, вызывало во мне чувство глубокой благодарности.

Утром я впервые в жизни опоздал на работу. Начальница нашего почтового отделения Вера Семеновна отчитывала меня в своей маленькой обветшалой коморке с отклеивающимися обоями и не работающим телевизором. На вопрос о причине опоздания я неожиданно сам для себя скорбно выдавил: «От меня ушла жена». Вера Семеновна резко изменила тон, как-то смягчилась и велела, не задерживаясь, приступать к работе. Шокированный, что меня не уволили, я вернулся к своим обязанностям.

Моей соседкой по окошку была Клава. Немолодая, рыхлая и ужасная зануда. В сравнении с ней, я чувствовал себя оптимистом. Чтобы соблюсти какую-то гармонию в нашем маленьком почтовом отделении, в противовес ее брюзжанию, направленному на клиентов, я старался быть как можно открытее, пытался с ними шутить, и иногда это даже получалось. В конце второй недели работы очередь в мое окошко уже была в два раза длиннее Клавиной.
Я с уверенностью записал это событие своим третим подвигом.


Жаль, но мои подвиги этим и ограничились. Все полетело коту под хвост, когда в наше почтовое отделение снова влетела она…
По-моему, выпал первый снег и, усыпанная с ног до головы белыми хлопьями, она была похожа на Белоснежку.
- Вы не родственник Феди?
Я, будто только что кубарем слетел с горы и был раздавлен преследовавшим меня гигантским снежным комом.
- Родственник? – бессмысленно повторил я.
- Я видела вас на кладбище.
- Нет...я…Я его сосед.
На ее лице отразилось глубокое разочарование. В этот момент я больше всего на свете жалел о том, что не прихожусь Феде хотя бы каким-нибудь четвероюродным братом.
Она повернулась, чтобы уйти, но, вдруг, снова обратилась ко мне.
- Скажите, а вы не знаете, как найти кого-нибудь из его близких?
- У Феди нет близких. Вернее, какая-то двоюродная тетка, но она сразу после похорон уехала в свою деревню.
- Вот как.
Очередь позади девушки напряглась и заерзала.
- Что ж…Извините.

Я увидел, как уже на выходе незнакомку догнала Вера Семеновна. Она хотела взять ее за руку, но девушка резко отпрянула, что-то ответила и выскочила за дверь.
Вера Семеновна несколько секунд не двигалась с места, потом, будто очнувшись, едва покачала головой,и, сгорбившись, медленно побрела в свою обитель.

Вечером Мих-Мих предложил пойти в пивнушку. Я извинился и отказался. Мне нужно было побыть самому и все обдумать.
Клава сказала, что девушку вроде зовут Марьяна, и что она несколько раз приходила к Феде – больше она ничего не знает. Веру Семеновну я расспрашивать не решился.
Дома я заварил себе крепкий кофе – так делала моя мама, когда ей предстояло решить какую-то проблему, нашел случайно оставленную женой начатую пачку сигарет, закурил впервые за двадцать лет и стал думать.
Теперь мне стало совершенно ясно - у Феди и этой женщины были какие-то отношения.
Возможно, его любили…
Я вздрогнул.
Ну, нет…Не может быть, чтобы такая, как Она, и Федя…

В дверь позвонили.
«Как всегда не вовремя», –подумал я.
На пороге стоял Мих-Мих.
- Я ушел от жены. Можно пожить у тебя?
Я пожал плечами и отступил, чтобы пропустить его внутрь.
Кроме огромной спортивной сумки Мих-Мих тащил за собой раскладушку.
- Я не знал, есть ли у тебя лишнее спальное место, - оправдался он.

Мих-Мих невыносимо храпел и скрипел своей раскладушкой. Я так и не смог заснуть, и  думать я тоже не мог. Утром мы оба опоздали на работу. И хотя опоздание было пятиминутное, Вера Семеновна рвала и метала.
Мих-Мих хотел было открыть рот и сказать, что ушел от жены, но я вовремя перебил:
- Вера Семеновна, а давайте я вам телевизор починю.

Сам не знаю, какого Макара я подписался на это дело, но говорить поздно. Тем более Вера Семеновна поставила ультиматум: «Или чинишь, или обоих за дверь.

Ну вот, посмотрел бы сейчас на меня мой отец. Он у меня электрик. Всю жизнь только и делал, что чужие телевизоры чинил. Своего у нас не было. Мама выбросила. Она пропагандировала литературу и живопись и изо всех сил хотела выбиться в интеллигенты, хотя и работала на заводе.
Я закрыл глаза и попытался представить, как бы телевизор чинил папа. Образ получился отчетливее, чем я предполагал, и мне даже стало от этого грустно. Мне вдруг так захотелось, чтобы папа сейчас оказался рядом и показал, как чинить этот чертов телевизор.
Я был близок к тому, чтобы пустить слезу, когда  в коморку вошел с инструментами Мих-Мих.
- Хорошая идея с телевизором, - подмигнул он мне. Особенно, когда кто-то из двоих действительно умеет чинить.


Так мы с Мих-Михом остались работать на почте.
Вечером одного дня я уходил из отделения последним. Мы не могли найти какое -то письмо и я пообещал начальнице, что наведу в бумагах порядок и отыщу пропажу. Удачно справившись со своей миссией, я закрыл отделение и пошел через двор к трамвайной остановке. Приближаясь к арке, услышал женский крик. Я ускорил шаг. Крик повторился и заглох. Я различил в арке две темные фигуры и инстинктивно бросился к ним. Сердце бешено стучало. Все произошло молниеносно. Мужчина оказался сильно пьяным – думаю, благодаря этому мне и удалось справиться с ситуацией. Признаться, я даже закрыл глаза, когда ударил его. Он отшатнулся, обмяк и сполз по стене…Жертвой, к моему изумлению, оказалась Клава.

Мы сидели на почте ночью, пили чай. Клавина рука с чашечкой еще немного дрожала. Если честно, мы ни сказали друг другу ни слова. Но в глубине Клавиных глаз я смог разглядеть нечто, что я принял за благодарность.

С тех пор, как в коморке Веры Семеновны заработал телевизор, она расцвела. В один день я даже увидел парочку рулонов новых обоев, поставленных в угол. Мы с Мих-Михом решили устроить субботник и поклеить обои. Неожиданно в обустройстве коморки Веры Семеновны решила принять участие и Клава. Она сказала, что покрасит подоконник и принесет из дома несколько цветов в горшках.

В понедельник мы стояли на пороге сверкающей комнаты Веры Семеновны, но она так и не пришла. И в тот день. И на следующий. Потом неожиданно появилась Марьяна.
- Бабушка умерла, - тихо произнесла она, стоя посреди нашего маленького почтового отделения.

Был солнечный день. Ранняя весна. Я одел ветровку и не прогадал. Людей на похоронах было немного. Я, Мих-Мих со своей женой и двумя детьми, Клава, немногочисленная семья Веры Семеновны и…Марьяна. Ей невероятно шел черный цвет, глаза снова блестели от слез, как и в тот день. Все церемонию я смотрел только на нее.

Слово взяла Марьяна.
- У нас с бабушкой были сложные отношения…
Но именно она помогла мне изменить мою жизнь. Единственное, что я могу пообещать ей взамен, это все не испортить.

Все расходились по машинам. Я просто побрел вдоль дороги. Марьяна сама догнала меня.
- Спасибо.
Я растерянно посмотрел на Марьяну.
- Я видела, что вы сделали с ее кабинетом. Ей бы это очень понравилось.
- Это не только я…Мы все.
Она едва улыбнулась.
- Вы любили Федю? – спросил я.
- Что? – удивилась Марьяна.
- Ну, у вас были какие-то отношения…
- С чего вы взяли? Федя…Он просто помог мне…Понимаете, я влезла в большие долги, и Федя одолжил мне нужную сумму денег…Я хотела вернуть…Но не успела. Он был очень добрым…
Я выдохнул.
- А сейчас? Чего вы хотите сейчас? – неожиданно для самого себя я спросил Марьяну.
- Начать новую жизнь.

Марьяна взяла меня под руку, и мне вдруг на секунду показалось, что я уже совершил свои 12 подвигов…