Люся и джентльмен

        Люсе было полгода, когда однажды, выпустив её на улицу, хозяева погрузили вещи в машину и переехали в другой дом. Они не взяли её с собой – слишком много хлопот доставляла им эта маленькая живая игрушка. Её подвижный характер постоянно изобретал какие-нибудь проделки, они-то и раздражали хозяев. Им не нравилась, например, когда Люся с разбегу повисала на тонких занавесках и, как маятник, раскачивалась на них; когда гоняла зелёный шарик по полу и, натыкаясь на блюдце с молоком, опрокидывала его; или когда нечаянно точила коготки о их новое кресло. Хозяйка накидывалась на неё с бранью, а Люся недоумённо смотрела на неё и думала: - Разве я виновата, что порезвиться хочется, да и когти точить надо. Не могут когтеточку купить – чудные какие -то, только и знают, что бить да шлёпать, а за что? Лучше бы совсем не брали к себе, лучше бы я навсегда осталась у кошки-мамы.
        В тот день, когда хозяева уехали, Люся несколько раз подходила к порогу квартиры, но дверь перед ней так и не открылась. После того, как она не открылась во второй и третий раз, Люся почувствовала, что тёплого дома у неё больше нет и что её дом теперь – улица.

        В середине ноября неожиданно ударил сильный мороз. Превратившись в бугристо-хладную твердь, земля, припорошенная снегом, приготовилась к зиме, приготовились и деревья. Накануне они сбросили последние жухлые листья и, словно в испуге, протянули дрожащие ветви навстречу солнцу, будто прося тепла. Лишь многочисленные лужи были рады приходу зимы: не смущаясь перемен, они весело поблескивали пятнами тёмно-серого льда на фоне такого же тёмно-серого снега и также радостно собирали на свои просторы всю дворовую ребятню.
        К морозам Люся привыкала трудно, поначалу даже думала, что не выживет. Сжавшись в комочек, она устраивалась в родном подъезде под лестницей и, поглядывая через открытую дверь на снежинки, что иногда залетали сюда и садились на её влажный носик, вспоминала свою кошку-маму, которую любила всем сердцем.

        Люся была прелестна. Её грациозная осанка выдавала породу сиамской красавицы, а сочетание сапфировых глаз с густой шёрсткой палевого оттенка неизменно притягивало взоры тех, кто видел её на улице. Но особенно удивительным был переход светлого тона её шёрстки на хрупком тельце в тёмно-коричневый на мордочке и лапках, будто на головку надели специальную маску, а на лапки – изящные с сиреневым отливом чулочки. Такими же тёмными были ушки и красивый пушистый хвост, а блестящие глазки, похожие на два драгоценных камешка, помещённых на чёрную бархатную подушечку, сияли так ярко и чисто, что хотелось взять это маленькое существо и прижать к груди.
        Осознавая свою красоту, Люся носила её гордо и величаво. Но эта горделивость сопровождала красавицу только в начале уличной жизни, когда в её памяти были ещё свежи воспоминания о тёплом жилье, а в душе теплилась надежда на то, что входная дверь её квартиры вот-вот откроется и она займёт своё излюбленное место на коврике возле кресла. Когда же на холодной неприветливой земле Люся ощутила одиночество, она изменилась, хотя внешне оставалась такой же красивой и элегантной, внутренне же, – приняв испытание как неизбежность, – закаменела и сжалась. В её глазах можно было прочесть всё: и то, как она боялась холода, а потом и людей, когда пришлось стерпеть от них обиду, – и то, как на смену озорству и беспечности пришли испуг и печаль, и как страдала от голода.

        Помог Люсе Барсик – кот из соседнего подъезда. В своё время его предали так же, как и Люсю, – выбросили из квартиры и тоже под зиму. Но Барсику посчастливилось – за ним стала приглядывать сердобольная соседка Вера. Она кормила его, щекотала за ушками, гладила спинку и всегда разговаривала с ним, иногда брала на руки. И кот ходил за ней по пятам: встречал на улице, бежал на её голос и даже царапал лапами дверь, когда хотел есть. А Вера и не забывала о нём, – накормив свою белоснежную Анфису, готовила еду и для него тоже. Так что от голода и холода Барсик не страдал – ел до отвала и был упитан как бочонок, да и спал в тепле, на пятом этаже под дверью другой своей попечительницы Евдокии Степановны, а когда мороз крепчал, уходил в подвал. Там, пережидая непогоду, ночевал в укромном местечке возле спасительной тёплой трубы, – бывало, и дневал там же.

        Однажды в конце зимы около своего подъезда Вера увидела Барсика. На этот раз он был не один – вместе с ним на скамейке сидела Люся. Приподняв мордочки и не обращая внимания на окружающих, они нежно прикасались носиками друг к другу, а ведь Барсик свято охранял свою территорию, и чужакам здесь было не место. Все коты, да и кошки – те, которых он не признавал, – знали об этом и обходили подъезд стороной.
- Ах, вы мои хорошие, - рассмеялась Вера, - какие же вы милые и смешные! И когда это вы успели подружиться? - она дотронулась до Барсика, потом и Люсю погладила.
        Кот и кошечка благодарно посмотрели на неё и снова потянулись мордочками друг к другу, сомнений не было – Барсик взял Люсю под свою опеку.

        С наступлением весны стали происходить и вовсе странные события. В один из тёплых погожих дней Вера заметила, что еда, которую она выставляет для Барсика на площадку, исчезает с невероятной быстротой и с такой же невероятной регулярностью требует пополнения. Секрет раскрылся быстро: как-то возвращаясь из магазина, она вошла в подъезд и чуть было не отлетела назад, столкнувшись с Люсей, сиганувшей ей под ноги с высоты лестничного марша. «Люся, ты что тут делаешь?», - хотела было воскликнуть Вера, но осеклась, – в голове мелькнула догадка: «Она приходила есть, она голодная!» Поднявшись на площадку, Вера увидела Барсика – тот уминал еду на блюдечке.
- Батюшки мои, Барсик, ты что – Люсю кормил? - воскликнула она.
       Оторвавшись от еды, кот задрал усатую мордочку и, встретившись взглядом со своей покровительницей, улыбнулся своей широкой кошачьей улыбкой. Вера наклонилась к нему и потрепала за шейку.
- Ну молодец-молодец, – не смущайся, – хороший, умный мой котик! Только почему Люся сбежала, – испугалась? А вот мы сейчас её найдём, и, перегнувшись через перила, громко позвала:
- Люся, Люсенька, иди сюда!
        Но подъезд ответил тишиной, подождав немного, Вера позвала снова:
- Люся, иди же – не бойся.

        Кошка сидела у подъезда, её глазки испуганно уставились на женщину, когда та подошла к ней.
- Чего ты испугалась? - Вера протянула к ней руку, кошечка не сдвинулась с места.
- Иди ко мне, маленькая, – давай я тебя поглажу! Ну, вот и хорошо, а теперь иди за мной. 
        Вдвоём они направились в подъезд, вдвоём поднялись на площадку. Люся подошла к Барсику, мурлыкнула ему что-то на ушко и припала к еде. Кот взглянул на красавицу, слегка отстранился, потом и вовсе отодвинулся, уступая своё место около блюдца. 
        Настоящий джентльмен, - подумала Вера, - Люся теперь точно не пропадёт.


Февраль-Май 2010 г.