Мятеж на Баунти, 1935, США

Среди множества удовольствий, которые может доставить читателю/зрителю/слушателю произведение искусства, есть два, о которых мне захотелось написать после просмотра фильма «Мятеж на «Баунти»». Они в чем-то схожи друг с другом.

Первое это наблюдать, как сближаются между собой персонажи, до того враждовавшие или недолюбливавшие друг друга. Далеко не всегда это сближение перерастет в дальнейшую дружбу, оно может быть вызвано лишь необходимостью объединить усилия перед общей опасностью, но само по себе это сближение способно взволновать воспринимающего это произведение человека. Примеры можно множить и множить: Анжелика и Жоффрей, Скарлетт и Ретт Батлер, Дик Шелтон и Джон Мэтчем, да даже черепашки-ниндзя и Шредер (да-да, была такая серия, хи-хи). До некоторого абсурда подобная картина доведена во «Флорентийской трагедии» О. Уайльда.

Второе удовольствие заключается в нахождении положительных черт у героя, воспринимаемого нами в качестве отрицательного. Во многих случаях герой этот по-прежнему будет видеться нам нехорошим, но отчего-то бывает приятно найти в нем некие положительные черты. Например, король в «Гамлете», очевидно, обладает немалой мужской привлекательностью; Граф из «Ночи в одиноком Октябре» встает на сторону закрывающих; Дайнин и другие До'Урдены из «Отступника» периодически проявляют-таки заботу о принце Дзирте, а Фрэнсис Костелло из практически одноименного фильма при всех своих ужасающих преступлениях бывает невероятно обаятельным (спасибо Джеку Николсону, хи-хи).

В фильме «Мятеж на «Баунти»» таким отрицательным персонажем предстает капитан Блай. Довольно точную характеристику дает его помощник лейтенант Флэтчер (спешите видеть Кларка Гейбла без знаменитых усиков): «Змей, а не человек, хоть и моряк от Бога. Он не для науки наказывает, а чтобы ползали перед ним». По ходу фильма мы неоднократно можем убедиться в верности этой оценки: жестокость Блая порой ужасает. За малейшую провинность он велит пороть набедокуривших матросов (исключением не становится мертвое тело бедолаги, скончавшегося еще до порки), а в случае, если особенно разгневается, способен послать человека на верхушку мачты в самый разгар страшного шторма. Не чужды капитану Блаю и воровские инстинкты – по его приказанию несколько голов сыра отправляют ему домой, а наказывает он за это невиновного матроса.

Несмотря на это, Кристиан Флэтчер до последнего старается подчиняться свирепому капитану и смягчать конфликты между ним и матросами. В начале фильма он говорит Блаю: «Ваше слово для меня закон», а в середине повествования признается своему другу Байаму: «Я такой же, но он свое бешенство показывает, а я спрятал на два года». Даже возглавив мятеж, Флэтчер не позволяет своим подчиненным убить капитана.

Впрочем, Блай также умеет усмирять свое бешенство, в чем можно убедиться, посмотрев сцены о том, как его практически обреченная на смерть шлюпка с горсткой оставшихся верными ему людей добиралась до берега. Руководя этой шлюпкой, Блай подбадривает своих людей («Судьба пощадит нас, если мы выполним наш долг»), обращается с ними несравненно мягче, чем на «Баунти», и заботится о них (приказывает разделить добытую птицу по-братски и отдать кровь недужным).

Еще до мятежа, в упоминавшийся уже шторм Блай сам стоит у руля корабля, рискуя быть смытым за борт. Его выдающееся мастерство моряка подтверждается, когда он ловко ведет корабль «Пандора» между рифами, преследуя «Баунти». Недаром его шлюпка таки достигает земли, и капитан произносит роскошную фразу «Мы победили море».

Все же Блай остается жестоким и злым человеком, не умеющим прощать и думающим в первую очередь о своей выгоде. Несмотря на то, что на суде Блай выступал лишь в качестве свидетеля, дальнейшая его карьера вряд ли будет столь же успешной – недаром один из высокопоставленных членов суда отказывается пожать ему руку и говорит: «Ваше плавание на «Баунти» это самое блестящее предприятие в истории навигации, я восхищаюсь вашим мужеством, но…».

Впрочем, неправы оказываются, пожалуй, все участники конфликта и все они несут наказание, о чем в своем последнем слове говорит Байам, отказавшийся присоединиться к мятежникам. Блай был наказан тяжелыми лишениями по пути к земле и отчуждением, встреченным в Англии, пойманные мятежники – виселицей (кроме счастливчика Байама), а уплывшие с Флэтчером матросы – вечной разлукой со своими родными и отчим домом: Кристиан принял решение сжечь «Баунти» и основать колонию на одном из необитаемых островов, хотя и не теряет оптимизма при этом: «Новой жизни бояться нечего, если мы можем сохранить достоинство».

Мне понравилась игра актеров, сыгравших двух главных персонажей. Что любопытно, оба они на момент съемок являлись обладателями «Оскаров» за лучшую мужскую роль, причем за годы, непосредственно предшествовавшие выходу «Мятежа на Баунти»: Чарльз Лоутон (далеко не всегда, кстати, игравший свирепых личностей вроде Генриха Восьмого или капитана Блая – чтобы убедиться в этом, достаточно посмотреть трогательный фильм «Переулок святого Мартина», где его партнершей стала еще одна оскароносная легенда Вивьен Ли) был признан лучшим в 1933 году, а Кларк Гейбл годом позже. Сам же «Мятеж на Баунти» в 1935 году получил премию «Оскар» за лучший фильм.