Портрет 5

Стекло треснуло, и тонкая темная струйка пробежала по нему, образовав причудливую стеклянную паутину. Таня ударила кулаком еще раз. Что-то хрустнуло, паутинка взорвалась и со звоном обрушилась на пол. Она посмотрела на свою руку: все было в крови. Капли, соревнуясь наперегонки, спешили залить осколки. Таня закрыла лицо рукой, случайно размазала кровь по щекам, и бесшумно заплакала.
Однажды уже так было. В детстве, когда Таня еще не отрастила кудри и не знала, как правильно обращаться с фотоаппаратом, не зачитывалась Цветаевой и понятия не имела, как выглядит компьютер – вот тогда-то и случилась ссора. Все началось с того, что старшая сестра назвала ее маленькой наивной девчонкой. Вроде ничего страшного в этом не было, ведь каждого из нас когда-нибудь называли обидно, и кто-то ревел, кто-то жаловался родителям, а кто-то тут же обо всем забывал. Кто-то – но не Таня. Обида вырвалась из нее сдавленным, отчаянным криком. Она занесла дрожащий кулак вверх…
Прошло время, и Таня выросла милым, нежным, добрым человеком. Широко распахнутые голубые глаза, припухлые губы, пышные русые кудри, открытая и одновременно смущенная улыбка – ее то и дело называли Алисой в стране чудес с фотоаппаратом в руках. Всех очаровывали ее светлые, нежные снимки, на которых часто мелькали искренние взгляды и открыто-смущенные улыбки – как у нее самой. Но что-то во всем этом милом, нежном и добром было не так. Что-то, чего не замечали другие, но чувствовала сама Таня. Какой-то странный диссонанс.
«Неужели все действительно считают меня маленькой наивной девочкой?» - думала она, перечитывая очередные восторженные комментарии к фотографиям. В такие моменты нестерпимо хотелось написать что-то громкое, грубое, резкое. Каждый раз пальцы набирали сообщение, но замирали, не окончив мысль, и стирали все подчистую. Внутри шла нестерпимая борьба двух голосов.
- Так нельзя! – говорил один голос. - Нельзя, чтобы все считали, будто я только и думаю, что о море, цветочках и ленточках в волосах. Нужно рассказать всем, чтобы знали, какая я на самом деле.
- А какая ты на самом деле? – говорил другой голос. – Может, ты такая и есть – маленькая, наивная, добрая фея с ленточками в волосах? А если ты заявишь всем, что на самом деле ты сильная, резкая, грубая – не отвернутся ли они от тебя?
Таня посмотрела в зеркало. Из стекла выглянуло доброе, мягкое лицо. Она попыталась изобразить гнев, но в зеркале отразилась только светлая грусть. Эту грусть в широко распахнутых голубых глазах Таня иногда ненавидела больше всего на свете, хотя и не могла до конца понять, почему.
Внезапно ей захотелось показаться безумной, неистовой, роковой, стать такой хотя бы для самой себя. Она дотронулась до зеркала – в том самом месте, где сползал вниз правый уголок губ – и провела пальцем линию до самого виска, затем проделала то же самое с другим уголком. Теперь из зеркала глядела невидимая широкая улыбка. Таня подрисовала отражению длинные ресницы, и вдруг вспомнила слова старшей сестры, слова, которые по-прежнему больно резали память.
И занесла дрожащий кулак вверх, и поднесла его близко-близко к стеклу, но ударить так и не смогла. Таня закрыла лицо рукой и бесшумно заплакала.

На портрете: Татьяна Некрасова
http://hellokittycoach.livejournal.com/