Портрет 7

Это был шумный, суетливый день. Начался он с телефонного звонка, который задребезжал Жене прямо на ухо и разорвал последнюю нить тревожного сна. Не открывая глаз, она потянулась к телефону, нажала зеленую кнопку и молча кивнула. Звонила одна из студенток, которую Женя фотографировала на днях – та желала поскорее заполучить снимки. «Мне для портфолио надо», - повелительным тоном сказала она. Женя кивнула еще раз и положила трубку. Телефон задребезжал снова – теперь уже звонил Даня, муж. Спросил про какую-то мелочь. Следом позвонил еще кто-то, Женя бросила трубку и…
Наконец она открыла глаза и чуть не ослепла от яркого света, залившего спальню. Рыжие запятые волос разбежались по подушке, и тут Женя подумала о море и о том, как приятно лежать на горячем песке, перебирая его руками, бежать по пляжу, щурясь на солнце и обжигая пятки, и с разбегу врезаться в прибой, и мокрыми волосами ловить воздух и смысл, и снова бежать, и падать, и спешить к воде, чтобы смыть приставшие песчинки, а потом устало опуститься на взмокшее полотенце, закрыть глаза и лежать так всегда. В море Женя находила все, что было необходимо: успокоение, тихую гармонию и тонкое, но уверенное обещание вечной жизни. На рассвете волны прибивали к берегу ответ на все вопросы, приговаривая: «На, бери и слушай».
Женя давно не была на море – кажется, прошло уже много лет с тех пор, как она снимала на «Хольгу» летний песок, хотя прошло гораздо меньше времени. От того лета осталось лишь смазанное воспоминание, как сон, как невесомое ощущение из тех, что бессловесно бродит где-то в уголке мыслей и вот-вот готово заговорить, но у самого края волна сходит с берега и больше не возвращается.
После того самого, последнего теплого дня, проведенного возле моря, началась череда шумных, суетливых дней, взвился в небо бумажный карнавал, в котором смешались съемки, выставки, звонки, поездки – и за бесконечными часами, проведенными где-то с кем-то, стиралось лето, песок и капли на рыжих запятых. Время шло.
И настал очередной шумный, суетливый день. Телефон разрывался звонками, но Женя их уже не слышала. Она упаковала в сумку полотенце, сверху положила потертую «Хольгу», надела под серое платье купальник, завязала волосы в крепкий пучок и вышла из дома. Вскоре она уже держалась за поручни старенького евпаторийского трамвая, и невесомое ощущение летнего моря потихоньку к ней возвращалось.

На портрете: Евгения Врадий.
foxline.livejournal.com