Дамские ножки

                М. Спирина




                ДАМСКИЕ  НОЖКИ

                Рассказ


   Говорят, что настоящие мужчины  в женщине замечают, прежде всего, ножки и, конечно, не оставляют без внимания, как они экипированы…
   Слов нет, стройные ножки, да еще в соответствующем оформлении – зрелище стоящее!
   Остановитесь где-нибудь в центре города и полюбуйтесь…
   Вот из-под вызывающего мини, горделиво, не скрывая своей прелести, красуется пара молоденьких ножек: колготочки такие нежные, что только большой знаток по виду определит их присутствие; форма ножки – идеально-точеная, соблазнительное, округло-удлинненное бедро, в меру развитая икра, тоненькая, хрупкая лодыжка, высокий взъём…И все это совершенство дополнено лакированной туфелькой на потрясающе изящном тонком каблучке. Черный лак туфельки уложен легкими непринужденными складочками и припорошен фионитиками, а радужные лучики от них – стрелы Амура…
   Боже! Да тут и на лицо смотреть не нужно, за одними такими ножками можно уже бегом бежать… Да чего там, с ума сойти не стыдно!


   Интересно, а какими эти ножки были в детстве? А какими станут потом, с годами?
Может вот такими: вон скачет малышка, на ножках китайские яркие кроссовочки… А впрочем, наши ножки росли, когда кроссовочек еще не привозили. Так что они прыгали еще в наших советских сандаликах.
   А будущее? Ох, уж это будущее… Такое вроде светлое и многообещающее слово, а на деле-то… Вон тяжело ступает натруженными ногами пожилая женщина – лодыжки отекли, икры перерезаны вздувшимися венами… Юбка подлиннее, чтобы это не бросалось в глаза… Ну, а туфли уже без каблука, помягче, чтобы воспаленные да намозоленные суставчики пощадить. Но загляните ей в глаза – а ведь еще хороша, и лицо милое, да вот взгляд что-то озабоченный и усталый
.

   А ведь по обуви да по ногам можно всю судьбу женскую прочитать…


   Вот среди маминых реликвий, вместе с первой прядкой нежных пушистых волосенок, хранятся крохотные подошвочки моих первых туфелек – они заношены до блеска и чуть стерты на каблучках. Когда-то они застегивались на маленькую железную черную пуговку, в этих туфельках я начинала ходить.
   Сколько таких туфелек я стоптала, пока росла, не помню, зато помню, что летом я звонко шлепала по асфальту сандаликами с широкими рантиками. В них было здорово прыгать на скакалке и пинать плиточку в «классиках». По коричневой коже впереди пробивали дырочки для вентиляции, и сквозь них просвечивали  цветные носочки. Только в дождь приходилось надевать ботинки с галошами – галоши были восхитительные – черные, сверкающие лаком, с мягонькой алой подкладочкой! Но, к сожалению, для глубоких луж они не годились, черпали через край, тогда, естественно, влетало от мамы, но охоты исследовать лужи это не отбивало… Холодало. Ботинки сменялись валенками, тоже с галошами, пока не наступала настоящая зима.
   Это были хорошие времена, и хорошая была обувь.


   Но началась война, и все в жизни людей сразу разделилось на «до войны» и «теперь»… Все довоенное, даже не слишком хорошее, стало в памяти людей удивительно хорошим по сравнению с суровой военной повседневностью.
   А что об этом помнят мои детские ножки?


   В первый класс я пошла  в новых ботинках. Помню, что покупали мы их по «бирке», которую маме выдали на заводе. Ведь все магазины во время войны просто закрыли, торговать нечем было…
   Ботинки были комбинированные – из черной кожи был только носочек, а все остальное – из военного зеленого брезента. Галош на них раздобыть уже не удалось, в сырую погоду лужи приходилось старательно обходить, но и это не спасало, брезент промокал. Зато подошвы у ботинок были резиновые и скользкие, и кататься по льду было очень здорово – разбежишься и долго скользишь по ледяной глади городского пруда.
Валенки зимой я быстро прокатывала до дыр, их приходилось не раз подшивать. Но в этом был даже свой шик, если аккуратно нашитые кожаные заплатки-заднички были красивой формы.
   На лето мама сама соорудила мне босоножки, так как любимые сандалики тоже исчезли из продажи. Из старого пальто, в несколько слоев на машинке выстрочила подошвы, пришила суконные же ремешки, только хватало их ненадолго…Больше я любила бегать босиком – лихо гоняла наперегонки с мальчишками, не замечая, что под ногами – булыжная мостовая, асфальт или каменистая земля нашего двора. А лазать по крышам, деревьям да заборам босиком было даже удобнее.


   Минули четыре года войны, пролетело босоногое детство, но и потом жизнь не сразу наладилась.
   Помню, уже после войны я выпросила у мамы туфли, что по случаю продавала соседка. Они были не новые, но совершенно целые и даже не стоптанные. Черненькие, с ремешком на пуговке, на носочке - очаровательный узор из мелких ажурных дырочек. Туфли сразу были мне маловаты, но я не созналась маме, и так и ходила в них, поджимая пальцы… Бегать, сломя голову, в них я уже не могла, и соседки решили, что я, наконец, остепенилась.


   Но вот уже и школьный выпускной бал на носу, и белую ткань на платье купили, а подходящей обуви нет… И тут в «пассаже» выбросили в продажу рижские белые босоножки… Само слово «рижские» тогда было магическим, было синонимом качества, элегантности… Сказать, что за ними была очередь, будет неточно – за ними была давка, драка! Но мне все же повезло! Какое это было счастье! Мало того, что они были беленькие, они еще были на «танкетке» - самой модной после войны подошве. Правда, танкетка была деревянной, подошва резиновой, а верх из парусины, но зато фигурные ремешки так ловко облегали ногу, так изящно переплетались и застегивались сбоку не на детскую пуговку, а на настоящую блестящую пряжечку.
   Несколько лет потом они служили мне верой и правдой… Я их стирала, старательно начищала зубным порошком, обшивала края ремешков когда они лохматились, чинила каблучки…
   А на дождливую погоду у меня завелись туфли на настоящей новомодной «микропорке» - из блестящей коричневой кожи и, с удивительными тогда, шелковыми шнурочками. Шагали они совершенно бесшумно, не промокали с подошвы, на них не носили галош, и хоть грели они не очень, ходили так до снега, до самых валенок.
   Вот в них то я и в институт пошла.
   Летом, кроме босоножек, носили простенькие тапочки на резине – это за всяко-просто - по воду сходить, за хлебом слетать да по хозяйству для разных дел…И хоть верх у них был из кожи, но от резиновой подошвы к концу дня ноги горели огнем, да внимания на это никто не обращал.


   Первую студенческую зиму я встретила в новых серых валенках.        Конечно, черненькие были бы лучше, но и эти удалось раздобыть только у мамы на заводе – их получали для рабочих-лесорубов, зато они были без заплаток и не подшитые. В них я не только бегала на все лекции, но еще умудрялась в них же и танцевать на институтских вечерах все танцы подряд.
   Послевоенная жизнь налаживалась. Я взрослела…
   И вот, к Новому году, ценой невероятных маминых усилий, появились у меня первые настоящие дамские туфли на каблуке – из светло-бежевой кожи с тонким коричневым кантиком. Я была в восторге и тут же отправилась в них на новогодний вечер в институт… Но кожа ли туфель была грубой, сшиты ли они были ужасно, только я и потанцевать толком не успела, как ноги стерла до крови… Новогодний бал был испорчен, и хоть весело гремел настоящий духовой оркестр, а вокруг роскошной сверкающей елки кружились пары, я лишь грустно наблюдала за этим с полупустых антресолей институтского зала…
   Правда, скучать мне не давал мой первый настоящий поклонник – мы долго бродили с ним потом по дальним и тихим институтским коридорам и целовались, пока нас не облаяли ночные сторожевые овчарки.
   Пришла весна и буйная майская цветень…
   Легче всего было, скинув туфли, бегать в беленьких резиновых спортивных тапочках. Куплены они были для занятий физкультурой, но так славно смотрелись с белыми носочками, а ноги становились быстрыми и легкими… Легко было и бегать, и танцевать, легко ночь напролет, без устали, бродить по благоухающим сиреневым аллеям, кутаясь в накинутый на девичьи плечи пиджак вихрастого сероглазого парня, который скромно шагает рядом, не смея даже под руку взять.
   Чуть позже появились китайские кеды – это был настоящий шик! Наши парни ходили в них всюду и везде, на зависть нам, девчонкам. Зато уж для спорта, походов в лес и просто прогулок не было ничего удобнее. Ведь в них была такая мягкая стелечка, что нога даже камушков не чувствовала. Сколько этих кед я износила потом, счета нет… Сколько лесных троп прошла, сколько скал облазила в них, но это было уже позднее…
   А пока пришла пора свиданий…Новые кожаные белые босоножки с синей отделочкой, на каблучке.(страшно дорогие тогда для нас) – они так гармонировали с любимым и единственным моим нарядным платьем – штапельным, васильковым в белый горох. Это в них я повстречала свою настоящую первую любовь, это они были свидетелями моих первых радостей и первых потерь… Ах, как славно было бродить в них по городским бульварам, как нежно они поскрипывали в такт нашим шагам, как сладко замирало сердце в ожидании счастья!
   В чем оно – счастье? Каждое поколение представляет его по-своему… Нас тогда учили, что счастье в служении народу, Родине… А заботиться о своем маленьком личном счастье – недостойно советского человека.    Теперь и говорить смешно, но мы тогда в это свято верили.
  Годы летели… Вот уже десять лет после той страшной войны прожила страна  и заметно окрепла.
  Теперь уже можно было на заказ сшить зимние утепленные ботиночки из кожи, чтобы не париться в валенках с утра до вечера на всех лекциях. Ботинки ловко сидели на ноге, каблучок, хоть и не очень высокий, сразу придавал ноге стройность. Даже настроение менялось, становилось легким и слегка игривым от сознания своей привлекательности.


   Но вот промелькнули незабвенные годы студенчества. Износились кеды, тапочки, ботиночки…
Пришла пора самостоятельной взрослой жизни. Она совпала с периодом первой хрущевской оттепели, и мы упоенно распевали песни Визбора и Окуджавы, наизусть заучивали стихи Евтушенко и Рождественского, бегали на гастрольные концерты знаменитых бардов…
   А страна вступала в первые международные контакты, и на смену нашей грубоватой пришла очаровательная европейская обувь.
   Боже, как хороши были цебовские, венгерские, немецкие туфельки! Никаких-то от них мозолей, хоть ночь напролет танцуй! Беленькие и черненькие, красненькие и коричневые всех оттенков, лакированные и замшевые – можно подобрать к любому наряду… А какая удобная колодка, какие изящные модели – каблучки-шпильки такие тонюсенькие, что площадь опоры меньше самого маленького ноготка на дамском мизинчике, зато подковка из закаленной стали!
   Представьте теперь прозрачный капроновый чулок, шов тонкой стрелочкой взлетает по ножке вверх и скромно прячется под умеренной длины юбкой, а тонкие каблучки выбивают легкую дробь…


   Пестрым калейдоскопом сменялись события молодости…
   Концерты и смотры самодеятельности; бои КВН, который тогда еще только-только зарождался и даже названия такого еще не имел; турпоходы и праздничные молодежные балы; спартакиады и комсомольские субботники; классика в строгом зале филармонии и легкомысленная оперетта – успеть хотелось повсюду… И как легко входили мы в любой зал, как смело поднимались на любую сцену, даже если сценой служил чумазый сельский грузовик с опущенными бортами, и взбираться на него в шпилечках приходилось по шаткой прогибающейся доске…
   Впервые открылась для нас Европа: Прага и Варшава, Берлин и София, Будапешт и Бухарест, Балатон и совсем не голубой Дунай, великолепные готические соборы и замки по его берегам… И под легкое пощелкивание каблучков мы осваивали кокетливый чарльстон в Болгарии, темпераментный чардаш в Венгрии и запретный тогда у нас рок-н-ролл..
Мы были молоды, смелы, вся жизнь была впереди… И мы старались быть на уровне своего времени, если уж не парижанок, то хотя бы не хуже девчат этих стран.


   Но вот и свадебные – беленькие, очаровательные… И белоснежное платье, и невесомая фата…
   Счастливый конец любой сказки – свадьба! «И я там был…»
   А вот что после свадьбы, сказки обычно умалчивают…
   Довольно быстро приходится  отказаться от изящных шпилек… Разве выносишь в них дитя, когда впереди вырос рюкзачок с десятком лишних килограммов, когда в жару отеки распирают лодыжки так, что болит кожа, натягиваясь до блеска.
   А потом начинается бессменная материнская вахта: кормление через каждые три часа, ежедневное купание, бесконечные мокрые пеленки и ползунки, детские болезни и диатезы, прививки, первые зубки, первые шаги и шишки и еще много-много всего…
   Муж помогает? Но он учится в институте на вечернем и работает днем. Дома его нет с семи утра до одиннадцати вечера, приходит голодный и усталый… Его надо накормить, пожалеть, обласкать и ждать помощи от него просто смешно… Значит к ежедневной материнской вахте добавляется и кухня, и поход по магазинам за продуктами (хлеб, молоко, мясо-рыба, овощи и все остальное). А малышу нужно гулять, так что приходится совмещать приятное с полезным… Ставишь коляску у дверей магазина, стрелой летишь к нужному прилавку и слезно умоляешь пропустить без очереди – «…у меня ребенок в коляске на улице!» Хорошо, если пустят, а чаще въедливые старушки поднимают страшный хай.
   Но вот все куплено: на ручке коляски болтается тяжелая сумка, рядом с малышом в коляске растолканы пакеты и бутылки с молоком.
   Вы знаете, сколько весит литровая бутылка молока? А набор продуктов на семью? Не знаете… Вы – счастливый человек!
   Но теперь еще нужно все это поднять в квартиру – пятый этаж, без лифта, оставить коляску с ребенком внизу нельзя – могут украсть, посторожить некому. Что делать? А очень просто – берешь все это вместе под правую руку и… ступенька за ступенькой…
   Ну что, шпилечки наденем?!
   Так что лежат они, милые, в дальнем уголке шифоньера до, очень нечастого теперь, торжественного случая, когда можно будет встряхнуться, приведя себя в досвадебный вид.
Теперь основная обувь – домашние шлепанцы, а для улицы – что-нибудь поудобнее, без каблука.


   Подрастает малыш, и его нужно обуть-одеть. Какой маме не хочется, чтобы именно ее ребенок был «самый-самый»? Здоровенький, чистенький, веселый и нарядный – теперь это ее гордость. А семейный бюджет, увы, не прибавился, так что свои собственные запросы приходится снижать. И вот уже вместо комфортной европейской обуви себе ищешь что-нибудь подешевле, родное, уралобувское… А значит, снова неловкая колодка, жесткая кожа, грубые швы…


    У малыша – ясельки, детский сад, школа – все своим чередом…
    Мама уже давно работает полный день.
    А, кстати, вы не задумывались, кем обычно работают наши мамы?
    Учительница, продавец, медсестра, участковый врач, маляр, штукатур, повар, страховой агент, иногда конструктор…- кто из них работает сидя? Да никто! Все они целыми днями на ногах, только счетные работники могут составить малое исключение.
Но женщина остается женщиной и сдаваться не собирается, ей хочется оставаться современной и привлекательной, как прежде, и она вновь надевает узконосые модельные туфельки на высоком каблучке…
    Но уже от вечных перегрузок расширены вены и растут болезненные косточки… А к концу рабочего дня женщина переминается с ноги на ногу, чтоб хоть поочередно давать им отдых… И так не менее двадцати лет, которые нужны для получения полной пенсии.
А детей в семье чаще всего двое, а то и трое – соответственно и нагрузка на маму.
   Интересно бы узнать, какой процент мужчин делит поровну с женой семейную ношу? Думаю, надо быть большой оптимисткой, чтобы назвать цифру хотя бы десять процентов! А ведь сколько еще и неполных семей…
Так что дети, стирка-уборка, все закупки да еще и «шесть соток» для подкрепления семейного бюджета – доля женская.
   Теперь о модных туфельках пора позабыть совсем. Конечно, дети уже повзрослели, и теперь есть возможность купить себе и подороже, да уж очень трудно подобрать – какие ни померяй, все не подходят, все давят на больные косточки, суставы, мозоли…
   Так что, как ни следи за лицом, как ни блюди фигуру, а легкость походки не вернешь. И никакие курорты с их грязями или радоном не вернут молодость женским ногам.
   Но что ведь интересно – на таком вот курорте, где днем на процедуры идут прихрамывая, тяжело опираясь на тросточку, по вечерам, лишь засветятся огни танцевального зала и зазвучит музыка, женщины словно молодеют… Они, не обращая внимания на боли, снова кружатся в вальсе, и красивые туфельки на такой случай привезла каждая, если только она уж не совсем инвалид.
   Потом, ночью ноги гудят, их сводит судорога и ломит суставы, но на следующих же танцах зал полон снова.


   Но вернемся на городскую улицу…
Вы не обратили внимания, какими спортивными в последнее время стали женщины в годах? Короткая стрижка, спортивная куртка или ветровочка, брюки и кроссовки – и сразу кажется, что женщина помолодела. Но секрет вовсе не в спорте, просто кроссовки – это самое удобное, что можно подобрать для больных и усталых ног, они – единственное спасенье, а все остальное лишь для соответствия образу.
   А вот в толпе сторонкой тихонечко шаркает неприметная старушка… Юбка почти до земли и скрывает искривленные тяжелым артрозом колени. Косточки  ступней так разрослись, что, кроме суконных тапок, она уже ничего не может носить. Тяжело опираясь на тросточку, заодно ощупывает ей же дорогу – видно глаза ей тоже уже плохо служат. Даже представить невозможно, что и эти больные, изувеченные непосильными нагрузками и артрозом ноги, когда-то были очаровательными и стройными.
   А у бабули этой видимо никого нет, кто позаботился бы о ней, принес хотя бы самое необходимое. Но такие старушки никого не интересуют в городской толпе, не сшибли бы хоть…


   Но хватит о грустном!
   Гораздо приятнее разглядывать обольстительных, холеных дам в умопомрачительных туалетах, уже претендующих на звание «госпожи», или юных, стройных и очаровательных…
   Вот-вот, вас снова заворожили юные ножки – легкие, озорные, потрясающе-совершенные… И вы невольно провожаете их взглядом, сворачивая шею, и от одного вида которых могут вспыхнуть яркие эротические фантазии.