Deus, ex-machina. Глава 1. 5

Глава 1.5 Тени Ойкумены

Не отбрасывая тень, мы по сумеркам плывем.
Не отбрасывая тень, мы на облаке живем.
И кивают, и кивают, не отбрасывая тень,
Очень важно головами наши тоненькие шеи.
Пляшет небо под ногами, пахнет небо сапогами.
Мы идем, летим плывем, наше имя — легион.

Глеб Самойлов, "Легион"

Ангел был прекрасен и совершенно лишен половых признаков; к нему вообще нельзя было применить понятие "мужчина" или "женщина" — он был ангелом, и все тут. Исходившее от него неоновое сияние слепило глаза, а фигура была полупрозрачна.
— Именем Ока — остановитесь! — громогласно произнес ангел, и четверо авгуров буквально замерли на месте. В отличие от их противника — тот бросился в ближайшей закутанной в черное фигуре, не заметив, как ангел протянул в его сторону руку. Потому молния, ударившая в шею нападающего стала для него полнейшей неожиданностью... противник авгуров отлетел назад и сильно приложился спиной и затылком о переборку

— Вы не можете его убить, — голос ангела был чистым, глубоким и сильным. Его речь вообще больше походила на музыку. — Не имеете права.
— Но почему? – недоуменно спросил один из авгуров. После слов ангела человеческий голос казался чем-то грубым, почти непотребным.
— Жизнь человека священна! — торжественно ответил ангел. — Мы не имеем права причинить человеку вред, если только это не будет полезно для всего человечества.
Авгур, говоривший с ангелом, воззрился на того с недоумением.
— Но ведь это — Еретик! Его нельзя отпускать! Дай ему возможность говорить — и мы не сможем сделать ничего, вся Ойкумена пойдет за ним.
— Нет. Не надо убивать его. Его надо сделать безопасным для мира... — сказал ангел, и добавил жестко. — И наказать.
— Наказание только озлобит его, — ответил авгур, внутренне поражаясь своей дерзости и дрожа от страха – ведь он спорил с Сыном Поднебесья, Посланником Воли Ока…
— Думаешь, Око не знает чего-то, что знаешь ты? – лишенным эмоций холодным тоном, таким холодным, что авгуры физически почувствовали ледяное прикосновение, произнес Ангел. —  Или он? Смотри сюда, маловер...

На какое-то время стало тихо. Авгур, споривший с ангелом, застыл, его взгляд остекленел, как стекленеет взгляд умершего на глазах человека. Затем он выдохнул:
— Да. Воистину, мудрость и милосердие Ока превыше всего во вселенной... Можно приступать?
— Сперва я поговорю с ним.
— Зачем? – спросил человек, но ангел не удостоил его ответом. Он подошел к лежащему на полу еретику и склонился над ним. От ангела исходило еле слышное гудение, его аура казалась голубоватой, как пламя газового рожка.
— Я не буду призывать тебя к покаянию. Такие, как ты не каются. Вы не видите ничего, кроме собственных амбиций.
— Ложь! — голос еретика был тверд и спокоен, хотя положение его, очевидно, было плачевно. — Мы видим все, и, прежде всего, то, о чем вы молчите! Моя борьба с вами — борьба за человечество!
— Мы даем человечеству все.
— Что?! Что вы даете человечеству? Семь из десяти жителей Ойкумены всю жизнь проводит в изнурительном труде, двое из десяти — на войне; оставшийся — нищий, калека или проститутка! Око может изменить это!
— Так лучше для вас...
— Что лучше? Овощи из теплиц и вода, конденсируемая из пара? Четырнадцать младенцев на сотню рождаются уродами!
— Без нас....
— Без вас было бы лучше.
— Ты неразумен. Готовься выслушать свой приговор...
— Приговор? За что же? За правду?
— За ересь.
— Ну да! Вы называете так истину...
— Несчастный. Ты сам не знаешь, против чего выступил! Ну что же, я покажу тебе. Смотри!

Что бы ни увидел еретик в представленном ангелом видении, это произвело на него немалое впечатление. Его глаза расширились от ужаса, а кожа приобрела мертвенно-бледный оттенок.
— Так вот что такое Око! — прошептал он.
— Да. Глупо противостоять такой силе.
Еретик ухмыльнулся через силу:
— В каждой силе есть своя слабость, и вашу я знаю! Придет время — и власти Ока наступит конец.
— Этого не случится. А вот время, когда подобные тебе выродки перестанут рождаться на свет — не за горами. Ты знаешь мою слабость? Поздравляю, тебе будет о чем поразмыслить в одиночестве. Твое одиночество будет долгим и предельно мучительным.
Он повернулся к авгурам и кивнул. Экзекуция началась.

* * *

Даже спустя годы, думая об этом еретике, командовавший экзекуцией авгур ухмылялся, хотя у другого такие воспоминания вызвали бы, в лучшем случае, приступ тошноты. "Насколько все-таки мудро наше Око!" — с удовлетворением думал авгур. Порой смерть — это не наказание, а освобождение. То же, что они сделали тогда...
Еретику оставили жизнь, а кроме жизни — отчаянье, безнадежность и больше ничего.
"Он заслужил это!» — мстительно думал авгур. – «Он ненавидел наше Око, он желал — подумать только! — "освободить Ойкумену от тирании!" Как будто власть Ока — это не то, что делает целостным наш мир, даруя жизнь всему живому..."
И он был рад, что еретик наказан столь примерно и неотвратимо.
Потому и не поверил своим глазам, увидев копию перфокарты одного из храмов.
— Вы уверены? — дрожащим голосом спросил он.
— Мы все проверили. Это он. Его подпись.
— Не может быть! Не может быть!!!
Инспектор храма пожал плечами. Может или нет — но у него есть эта перфокарта.
— Пошлите кого-нибудь на Малый Тантал. Пускай проверят все. Это не может быть он!
Инспектор вновь пожал плечами, оставив немолодого авгура с его мыслями. И были эти мысли переполнены тревогой...