ты всё знала

Я стоял за твоей спиной, заглядывая через плечо на бумажки на столе, и затаил дыхание - адреналина от ощущения, что меня вот-вот раскроют, было море. Наверное, мне дико нравилось так щекотать себе нервы.
Несколько лет назад я бы не представил тебя, сидящую чёрт знает где, разгребающую пыльные архивы в поисках каких-то документов на бог знает каком языке - а тебе ещё переводчика искать, да. Волосы падают на глаза, ты их нервно поправляешь, вглядываясь в непонятные буквы, тебе бы для полного завершения образа ещё очки, да только у тебя уже несколько месяцев линзы, ибо тебе теперь можно. Тебе сейчас вообще уже всё можно. Ты сидишь в Ленинке, зарывшись носом в книги, в которых всё пахнет суровой действительностью, ты знакомишься с людьми, которые знают об этом, с людьми, которые помогут тебе получить доступ к старым архивам и документам. Я бы никогда не поверил, что вся эта эта работа, которую ты провернула - ни ради того, чтобы написать огромнейший трактат о вампирах, ни ради того, чтобы их сдать, а просто из-за того, что тебе смертельно интересно. Разве что ещё иногда вечерами, за чаем, рассказываешь разные интересные истории, да и то не часто.
А любопытство до добра не доводит. И - особенно - такими вещами. И иногда мне казалось, что ты - ты - это знаешь. И всё равно рискуешь.
Вычислить тебя было просто - ты слишком следила. Стать тебе ближе - ещё проще, твоя слабость к необычным была мне на руку. Узнавать о ходе того, чего ты знаешь, когда ты начала мне доверять - проще простого. Всё было слишком просто, я так и ждал от тебя подвоха. Сама ты ничего не могла нам сделать, а вот твои друзья, с которыми я никогда не встречался, догадываясь, что они мгновенно просекут, кто я такой, вполне могли бы, если бы ты нас им сдала. А сдать ты нас могла - ты открыто говорила, что доверять тебе нельзя: если ты когда-нибудь узнаешь, что кто-то причиняет миру вред, ты сдашь даже самого близкого, потому что важнее мира для тебя ничего нет. А я не знал, что для тебя означает "причинять миру вред" - может, мы ему причиняем вред одним своим существованием, а? И тем более, не имело значения, сдала ли бы ты нас или нет, таков принцип - никто не должен был узнать нашу тайну, никто не должен был войти в это. Никто.
Никто, чёрт возьми, если бы став тебе близким, я смог бы остаться к тебе равнодушным. Но в приказе от своих найти какие-нибудь лазейки было невозможно. Он был недвусмысленным - следить. Если начнёт что-то подозревать - убить. Не сколько из-за возможности разоблачения, сколько из принципа - знать об этом не может никто.
А ты начала подозревать. Хуже того - ты давно знала, что помимо тех мертвецов, заходящих поесть к близким в астральном теле, заодно их и убивая, есть ещё кто-то, которых, возможно, нельзя называть вампирами из-за того, что это определение совсем другого. И сегодня ты подошла так близко, так близко, что у меня уже не могло остаться выбора. Ты уже хмурилась над документом, закусывала губу и ещё более нетерпеливо поправляла локон, и я ничего не мог сделать.
Вторая часть приказа должна была вступить в силу - сегодня.
Я ненавидел тебя и себя. Себя - за то, что мне предстояло сделать, убив доверие к себе, дружбу и тебя. А тебя... а тебя за то, что я ненавидел себя за это. За то, что ты посмела врезаться мне в душу и остаться там шрамами, которые никогда не сойдут. За то, что каждый раз, когда ты меня тепло обнимала при встрече, ты врезалась всё глубже, а я всё продолжал помнить, что когда-нибудь я должен буду тебя убить. Ну почему ты не могла прекратить? Почему ты? Каким образом вообще всё это произошло? Я не понимаю...
Ты сидела в библиотеке до последнего. А потом мы с тобой гуляли. Ночью. По твоим любимым узким улицам Арбата и мелким дворикам. И сегодня меня никто не видел - только ты, но ты не знала об этом. Мне же нужно было обеспечить себе алиби, правда?
Я не понимаю, как я выдержал этот день рядом с тобой. Нервы звенели, натянутые до предела, мне хотелось кричать. Господи боже, на моих руках столько крови, так почему же именно сейчас?
В какой-то момент я не выдержал и сорвался. Впечатал тебя в стену, ловя губами изумлённый вздох и целовал до боли, нащупывая на бедре знакомый кинжал.
И всадил тебе его в спину...
И в тот момент я понял, что мы могли справиться со всем - я бы мог унести тебя отсюда, закрыть, защитить, я готов был лелеять этот твой чёртов мирок, готов был поддерживать все свои нелепые, но такие чудесные идеи...
Мы могли бы справиться со всем.
Кроме того, что по моим рукам уже текла твоя тёплая кровь...
И в последний момент, когда я заглянул тебе в глаза, я увидел там не безмолвное "я тебе доверяла", а то, что убило меня куда сильнее.
Это был тот подвох, который я ждал от тебя все эти два года.
Ты знала.
Ты всё знала, твою мать!