Психдиспансер 99. глава 4

Глава 4.

Иван Валентинович заснул. Во сне было все по-другому. В мечтах он часто представлял себя прекрасным юношей, честным и благородным, способным на ПОСТУПОК. Вот и сейчас он увидел себя сильным  двадцатилетним молодым парнем. Действие происходило на лыжной базе – шумной молодежной компанией они только что вернулись с лыжной прогулки. Раскрасневшиеся и довольные, они весело галдели и пили горячий ароматный чай. Иван Валентинович, озорной шатен с вьющимися волосами, серыми стальными глазами и добрым лицом открыто шутил и сам смеялся чистым беззаботным смехом.  Филологи третьего курса городского Университета они также  как все, были вынуждены раз в неделю выезжать на три часа на лыжную базу вместе с преподавателем физкультуры Александром Николаевичем по прозвищу Эсэсовец. Такое говорящее и зловещее прозвище, педагог получил за строгие правила, и безжалостное отношение к студентам, которые на время физкультуры целиком оказывались в его власти. На самом деле, эсэсовец был довольно добрым человеком. Пенсионер, когда-то заслуженный мастер спорта по легкой атлетике, он сумел сохранить вид и осанку спортсмена, и лишь седые волосы и крючковатый нос, при определенном напряжении воображения, могли сделать его похожим на какого-нибудь бригаденфюрера СС. Иван ради интереса, иногда мысленно примерял на него эсэсовский мундир с рунами. Сегодня он их отчаянно погонял. Благодаря тому, что температура воздуха не поднялась выше десятиградусной отметки, что для февраля было, в принципе, не характерно, всю группу он заставил бежать пятнадцать долгих кругов по лесу, что в общей сложности составило около пяти километров. Для молодых организмов это стало хорошей встряской. Вдоволь надышавшись свежим лесным воздухом, они вернулись на лыжную базу, чтобы, переодевшись, ехать обратно в Университет. В общем гомоне студенческого веселья, Иван вдруг ощутил, что-то странное – словно все вокруг происходит не с ним – он, как бы наблюдал за собой со стороны – шум голосов отдалился и слился в один монотонный гул, появилось непонятное предчувствие опасности. Было странно наблюдать за этими молодыми беззаботными людьми. Ощущение того, что скоро случится непоправимое, и поэтому хотелось закричать, предупредить, но, как это часто бывает во сне, все его конечности словно одеревенели – у Ивана возникло подозрение, что он на самом деле – спит, и он был недалек от истины. Такое оцепенение продолжалось недолго, Иван вернулся в себя, и постарался поскорее забыть пережитые неприятные секунды. К тому же, ему было на кого обратить внимание. Красивая девушка, студентка Татьяна с каштановыми волосами, ниспадающими ей на плечи, весело смеялась чьей-то шутке. Она была одета в теплый красный пуховик, а шею ее укрывал белоснежный шарф. Стройная, с хорошей фигурой, она всегда находилась в центре внимания, а Иван все никак не решался предложить ей встречу тет-а-тет.
Вскоре группа собралась и двинулась на выход, Иван шел вместе со всеми. Недалеко от входа им пришлось пройти по железной сетке, которая покрывала, что-то типа входа в бункер – два бетонных длинных выступа на расстоянии двух метров друг от друга, с гладким темным пространством меду ними, уходящим  по наклонной куда-то под землю. Эта железная решетка была наброшена кем-то, словно впопыхах – ничем не закрепленная, она предательски шаталась под ногами. У Ивана вновь возникло в душе тревожное чувство. Ему захотелось, как можно быстрее миновать это опасное место, но тут, как назло одна из студенток предложила сфотографироваться. Конечно, этой веселой девахой оказалась Татьяна. Смеясь, она крутила  в руках  новенький «Kodak». Столкнув Ивана с решетки, она не обращая внимания, на ходившую ходуном, под ногами опору – стала командирским голосом указывать, кому куда необходимо встать, чтобы в кадр поместились все. С учащенным биением сердца, Иван, молча, встал в первый ряд, не отрываясь, глядя  на то, как решетка понемногу смещается в сторону с бетонного выступа.
«Поскорее бы все закончилось» - пронеслось у него в голове. Иногда он представлял (это случалось обычно во время какого-нибудь, серьезного испытания), что все уже позади, и как хорошо будет дышаться полной грудью, без всяких забот.
Студенты никак не хотели организовываться, и Таня уже сердито кричала на них, как вдруг один край прямоугольной железной сетки все-таки съехал, и Татьяна, потеряв равновесие, взмахнула руками, и свалилась вниз, тут же исчезнув в глубине бункера. Все ахнули. Иван закрыл глаза. В висках сильно стучало. Один из парней – белокурый крепыш в синей куртке прыгнул в бункер следом, и тоже сгинул где-то в глубине. Иван понял, что самое главное испытание в его жизни началось. Если он считает себя настоящим мужчиной, если он по-настоящему любит Татьяну, он должен спасти ее. Не раздумывая больше ни секунды, Иван прыгнул следом за крепышом, и сразу заскользил вниз. Его пуховик пестрого цвета сыграл роль своеобразных санок,   унося Ивана куда-то стремительно вниз по спирали. Иван даже не пытался остановиться, зацепиться за что-нибудь руками. «Быстро, еще быстрее, неудержимо движение вниз…» - несвязно подумал Иван, стараясь не допустить мысли о том, что за чертов бункер, кто его построил, и куда приведут эти «американские горки». Невольно вспомнилась Алиса Кэрролла из «Страны чудес», летевшая вглубь Земли. Иван потерял счет времени. Темнота вокруг постепенно рассеивалась, и у Ивана появилась возможность рассмотреть загадочный тоннель. Местами он был похож на обычную подземку, множество проводов свисало по стенам, лампы огромного размера излучали тусклый белый свет, а потом появлялись участки, обделанные дорогими панелями, потом стали встречаться и шифоньеры с темной полировкой, стеллажи, уставленные книгами, кресла, диваны, потом вдруг стены стали покрываться кафельной плиткой.
Судя по движению, Иван понял, что катится вниз по спирали, и уже не первый час. Он даже успел немного вздремнуть. Неожиданно долгий спуск закончился – Иван сильно ударился ногами о железные решетчатые ворота, и его развернуло, отчего он также сильно ударился  еще и плечом. Иван медленно поднялся  - его вестибулярный аппарат, подвергся немалым нагрузкам – все вокруг кружилось, а ноги не хотели подчиняться. Хотелось пить. Резкий звук заработавшего двигателя, заставил Ивана вжать голову в плечи. Это раздвигались ворота, как бы приглашая Ивана шагнуть вперед. Едва Иван необдуманно сделал этот роковой шаг – ворота быстро захлопнулись за его спиной. Обернувшись, он увидел, что за письменным столом рядом с воротами сидит вахтерша и вяжет. Классическая такая. С накинутой на плечи шалью, в толстых очках, неприступная, но с лукавинкой во взгляде, немолодая уже женщина. Она показалась Ивану знакомой. Посмотрев на нее внимательней, он узнал писательницу Марину Голуб. Все это попахивало чертовщиной. Иван даже подумал, а не оказался ли он жертвой программы «Розыгрыш». Вот сейчас все засмеются и выйдут с цветами в руках, а Валдис Пельш будет дурачиться и кривляться. «Ох, и заеду я ему» - мелькнула мысль у Ивана. Но никто не спешил выходить, а ушибленные ноги и плечо болели так реально, что Ивану пришлось смириться с таким абсурдным положением дел.
      - Извините, вы не подскажете, где я? – спросил Иван, стараясь, чтобы голос его звучал, как можно вежливее.
     Марина Голуб заулыбалась, несколько раз взглянула на него поверх очков, и стала вязать еще быстрее, продолжая улыбаться.
     - Откройте, пожалуйста, – Иван потряс железные ворота, отчего они яростно задребезжали.
     - Не хулигань тут! – Марина Голуб стала вдруг нарочито сердитой.
     - Я не хулиганю, а вы, правда - Марина Голуб?
     - Правда.
     - А вы меня выпустите отсюда?
     - Нет.
     В душе Ивана выпал белый снег. Легкий, большими хлопьями, рождественский снежок, покрыл темные игрушечные дома с желтыми квадратиками окошек, обещая долгую зиму.
Иван попытался взять себя в руки и не задавать глупых вопросов. Но не удержался и задал.
        - А почему?
      Марина Голуб поднялась, подошла к железным воротам с той стороны, и внимательно оглядев Ивана, сказала:
     - Ты теперь останешься здесь. Навсегда. У тебя только один путь вниз. Обратного пути нет.
     Марина Голуб указала рукой на неоновую вывеску на потолке: «Выхода нет» и на английском «No Exit».
     «Спорить бесполезно с ней. Вот правильно говорят – не делай добра - не будет зла! Полез тоже – спаситель, блин!»
     - А тут девушка случайно не проезжала? И парень еще потом следом за ней?
     - Были, были, привет тебе передавали, – захихикала Голуб. – Они внизу там, иди к ним, они тебя, наверное, ждут.
     Стиснув зубы, Иван, не сказав больше не слова, пошел вниз. Порой он останавливался у стен и рассматривал их отделку. Что-то в ней казалось ему знакомым. Понимая, что развязка неумолимо приближается, он продолжал путь вниз.
      Вскоре Иван вышел на обычную станцию метро с красочным названием «Промежуточная». Рельсы уходили в тоннель в ту и другую стороны. Огромное помещение было отделано превосходным мрамором. «Прямо мраморная площадь» - снова пронеслось в мозгу у Ивана. А потом кто-то тронул его за плечо. Иван вздрогнул, но, совладав с собой, спокойно повернул голову. Сзади стоял тот самый блондинистый крепыш, только теперь пуховика на нем не было, как не было и свитера, поэтому он остался в черной футболке с фотографией какой-то рок группы.
      - Ты, как в порядке? – озабоченно спросил крепыш, словно не веря глазам, оглядывая Ивана.
     - В порядке. А, ты здесь как?
     - Да, ****ец, какой–то! Несколько раз чуть не схавали!
     - Кто?
     - Да, *** знает кто! Крысы. Только здоровые, с щупальцами. Я всегда подозревал, что они в метро водятся, помнишь раньше в газетах писали, а потом замяли, мол, это все лажа? Вот, ни хуя не лажа! Еле отбился. Куртку сгрызли.
     Крепыш тревожно оглянулся. Иван вспомнил про Таню.
     - А где Таня?
     Крепыш сразу осунулся, исподлобья взглянул на Ивана.
     - Съели Таню.
     - Кто?
     - Эти суки и съели. Твари. – Было видно, что парень переживает. Она в ловушку попала, ну, когда вниз катилась.
     - Какие ловушки?
     - Ты не видел? Круги такие лазерные, попадаешь в такой и выйти из него не можешь – они, черт пойми, как-то появляются, то пропадают, я сам пару раз чуть в такую штуку не попал, да вовремя свернул. А Танька не успела. Кричала. Ну, когда ее эти…
       Они же ее заживо съели.
       Иван схватил крепыша за плечи.
      - А ты, почему не помог?
      Крепыш вырвался.
     - Да, я вниз дальше уехал. Ты же сам катился, там ведь хрен остановишься. Я качусь, вижу Танька в этом кругу. Я ей кричу, а они на меня смотрит, в глазах ужас. Я смотрю, а из щели в стене – вот такая морда!
     Он показал руками.
      - Щупальцами ее оплело и зубами, зубами! Я потом как увижу эти круги, на бок поворачивался, чтоб свернуть. Но сверху одна тварь все–таки прыгнула. Хорошо, пуховик толстый – не достала, зараза.
Иван подошел к краю перрона, и обдумал все сказанное. Все казалось настолько нереальным, что хотелось проснуться. Но никак. На всякий случай он несколько раз ущипнул себя за руку. Никакого эффекта.
      Блондин подошел сзади.
      - Меня Федором зовут. Федя.
      - Иван.
      Они пожали руки.
      - Надо выбираться отсюда.
      - На чем, на поезде?
      - На поезде отсюда не выбраться.
      - Почему?
     - Он по кругу ходит. Я схему на стене смотрел. Надо обратно вверх идти.
     - Там Марина Голуб ворота железные закрыла.
     - Какая еще Голуб?
     - Вахтерша местная. Я ее не сразу узнал. Вредная сука, может, все-таки на поезде?       Давай подождем?
     - Ну, если настаиваешь, давай. С голоду бы не сдохнуть.
     Пока ждали поезд, Иван внимательно осмотрел загадочную станцию – в просторном подземелье каждый шаг гулко отзывался долгим эхом. «Обыкновенная подземка, ничего особенного» - удостоверился после осмотра Иван.
     - Слышишь? – подошел к нему Федя, настороженно подняв палец. Иван прислушался – реально двигался поезд.
     - Пойдем, - Иван решительно шагнул к платформе. Электричка выскочила стремительно–серебристая, как ракета, вся изнутри освещенная электрическими лампами. Иван не успел разглядеть кабину с машинистом, чтобы увидеть – есть ли там кто.
Двери вагона распахнулись прямо перед ними. Какой-то инстинкт подсказывал Ивану, что не стоит заходить внутрь – в такой ситуации, это было бы безумством. Но Иваном уже овладело странное отважное безразличие к опасностям, и он зашел в салон, следом зашел Федор. «Осторожно, двери закрываются» - сказал приятный автоматический голос женщины, и двери резко захлопнулись. Электричка быстро набирала скорость.
Иван с Федором оказались одни в пустом вагоне – он ничем не отличался от таких же вагонов московского метро. Некоторое время ехали молча. За окнами стало темно и ничего не видно… Через полчаса электричка остановилась и равнодушно распахнула двери. Федор и Иван вышли на ту же самую станцию.
     - Я же говорил - по кругу ходит, – облегченно  вздохнул Федор,  словно боялся, что электричка может их привезти куда-нибудь не туда.
     - Погоди, остановил его Иван. - Давай еще круг. Он снова запрыгнул в вагон, только теперь уже в другой, Федор едва успел запрыгнуть следом.
     В этом вагоне, кроме них оказался еще один пассажир. Обычный, которых в метро  в час пик  полно. Мужчина в сером плаще и шляпе сидел у окна, прислонив голову к стеклу – будто задремав.
     Иван молча уставился на него, потом, переглянувшись с Федором, медленно пошел к странному незнакомцу.  Иван почувствовал, как сильно забилось сердце. Мобилизовав волю, и сжав нервы в кулак, Иван обратился к одинокому путешественнику.
     - У вас все в порядке?
     Тот не ответил. Иван взял его за плечи и тогда  и тогда мужчина безвольно откинулся на спину кресла. Иван инстинктивно дернулся. Одинокий пассажир уже давно сказал этому миру «гуд бай!» - его лицо высохло, но не разложилось, наполовину раскрытые глаза не выражали ничего, кроме бесконечной усталости.
     - Старомодно одет как-то, – обратил внимание Федор.
     - Он тут долго катается. – Иван задумался, что-то не нравилось ему в этом мертвеце. Он снова подошел к сидению и заглянул трупу в лицо. Мертвые глаза того странно блестели. Ужасное подозрение вдруг охватило Ивана. Он дотронулся пальцем до глазного яблока пассажира и ощутил холод стекла, он надавил еще сильнее, еще, и глаз выскочил из глазницы, упал на пол и запрыгал. Федор изумленно наблюдал за происходящим – «Это, это, что такое?! Че у него такое с глазом?!»
      - Не ори. Стеклянный глаз у него. Сейчас второй проверю.
      Иван хладнокровно нажал пальцем на второй глаз. И палец тут же провалился внутрь, во что-то липкое и противное, по щеке у мертвеца потекла желтая слизь. Федора стошнило. Ивану тоже стало нехорошо.
     - Бред. Полный бред. Электричка ходит по кругу. Единственный пассажир, и тот со стеклянным  глазом и одет еще так странно, словно выходец из прошлого.
Какая-то неясная мысль блуждала у Ивана в голове, но как ни пытался он, не мог извлечь ее из глубин сознания. Толчок Федора в плечо вырвал его из раздумий – пойдем, давай, на выход.
       Они вновь очутились на той же самой станции. Едва электричка исчезла в темном тоннеле, откуда-то издалека да них донесся детский плач. Иван и Федор пошли на звук, и скоро в самом углу еле освещенного тупика увидели маленькую девочку в белом платьице и с белым бантиком.
      - Кто тебя обидел, девочка? – спросил Иван.
       Вместо ответа девочка протянула ему объеденную до локтя руку - из развороченной раны торчала белая кость. Тут Иван заметил, что девочка ведет себя, как-то неестественно: движения ее были резкими и ломкими, как у марионетки. Ивану почему-то вспомнилась кукла из «Трех Толстяков» Олеши. Девочка давно была мертва. Но самое ужасное, что ее детское тело издевательски использовали непонятные существа, которых Федор принял за крыс со щупальцами.
Черное, покрытое мокрой шерстью, оно, может, и напоминало чем-то мерзкого грызуна, но только увеличенного раз в десять. Толстое, лоснящееся брюхо покрывали бамбукообразные щупальца разной длины, шевелясь, они напоминали клубок ядовитых змей. Этими щупальцами существо забралось внутрь мертвого тела девочки и манипулировало ее движениями. А длинная глумливая морда с множеством зубов правдоподобно имитировала детский плач.
      - Вот так хрень, – вымолвил Федор. – Бежим, Ваня!
       Но Ивану, почему-то не захотелось убегать.  Он в упор смотрел в стеклянные непроницаемые глаза чудовища, и чувствовал, что внутри него растет ярость. Был ли страх?  Да, был. Но очень быстро этот страх уступил место отчаянной храбрости. Иван вдруг понял, что убегать нельзя. Всю жизнь бегал он от опасностей, прятал голову в песок, как страус…Все, хватит. Иван сконцентрировался и вдруг ощутил, что стал двигаться быстро и четко. Одной ногой он наступил на выступающую заднюю лапу существа (отчего то противно завизжало), а другой ногой резко ударил в слюнявую морду. Удар получился очень сильным. «Крыса»  мотнула башкой и оттуда, как брызги, посыпались зубы. Тут же Ивана обвили скользкие щупальца. Сильные, мускулистые, они мешали дышать, сдавливая туловище. Иван начал задыхаться, как вдруг услышал над ухом яростный крик.
     - Гаси ее, тварину, гаси!!! – это орал Федя, который выскочил, откуда не возьмись, с большой железной урной в руках. Тяжело застонав, как штангист поднял ее над головой, и спустя мгновение с силой опустил урну на хребет поганому чудовищу. Щупальца, обвивавшие Ивана, ослабли. Он торопливо избавился от них, и, набрав воздуха, подпрыгнув, двумя ногами приземлился на морду агонизирующей «крысе». Хрупкие кости не выдержали и переломились. Федя снова, застонав, поднял урну и еще раз опустил на подыхающую живность – для верности. Они отошли в сторону, чтобы немного привести себя в порядок.
     - Молодец, вовремя ты ее, – переведя дыхание, сумел сказать Ваня.
     - Ты тоже герой. Говорю, бежим, – Федя устало сел на пол, свесив руки между колен.
     - Да, все правильно. Так и нужно было. Что дальше теперь делать будем?
      - Надо вверх идти. – Федя пожал плечами.
      - Надо, надо только придумать, что делать будем. Короче вооружаемся, идем, громим эти ворота, ломаем к едрене фене… - Правильно? – Иван смотрел на Федю.
      - Да – насилуем Марину Голуб, – они весело засмеялись.
     - У меня не встанет, – смеясь, сказал Иван. 
       - Так мы же ее арматуриной насиловать будем.
       - А, ну тогда, конечно!
     И они снова засмеялись.
     - Сейчас бы пивка, – Федя поднялся на ноги и отряхнулся.
     - Ладно, нечего рассиживаться, пойдем…
     - Пойдем…
     Иван и Федор долго шли вверх. Путь туда был гораздо труднее - оно и понятно - все время в горку. Обстановка на стенах тоже изменилась – откуда не возьмись, появились большие светлые аквариумы с мелкими аквариумными рыбками,  плазменные телевизоры, по которым шли разные передачи. Вскоре, они добрались и до железных ворот. Иван уже собрался ломать их, как вдруг ворота распахнулись он его легкого прикосновения. Иван быстро заскочил в открывшееся пространство и тут же взглянул на письменный стол, где восседала коварная Марина Голуб. Теперь ее там не было. Стол был заброшен, и в этой заброшенности виделась, что-то вроде унылости и обиды, если предположить, что столы могут обижаться.
     - Вот здесь сидела – Иван подбежал к столу и стал вынимать ящики, оттуда посыпалась всякая требуха: таблетки, бумаги, журналы, краски.
     - Черт, где же она.
     Федор в это время рассматривал странную дверь в стене тоннеля. Бронированная, как в сейфе с несколькими кодовыми замками.
     - Вот бы ее вскрыть…
     Иван, продолжая рыться в барахле популярной писательницы, вдруг увидел связку ключей. Он взял их, и подошел к Федору. Вдвоем они еще несколько минут рассматривали двери.
      - Так-так – пробормотал Федор. – Надо пробовать эти ключики, вон по–моему, и скважины для них.
     Иван вздохнул, вытер пот со лба и принялся за работу. Первый же ключ подошел ко всем замкам. Тяжелая дверь медленно отворилась – из черного проема на них пахнуло сыростью. И, в который раз, им пришлось вступить  в неизвестность. Они прошли совсем немного в полной темноте на ощупь, как вдруг темнота рассеялась и перед ними оказалось, что-то вроде банковского хранилища – раскрытые сейфы набитые долларами, золотые слитки, а рядом сундуки, словно из арабских сказок, наполнены
е драгоценными камнями.
     - Здорово! Федор подошел к сундуку и стал наполнять камнями карманы…
     - Погоди! – Иван предостерегающе вытянул руку. Не спеши.
     Федор остановился и удивленно взглянул на Ивана.
     - Мы не знаем, может, здесь, кто есть. Охранник или сторож. 
      - Есть, – раздался спокойный голос.
     В углу на сундуке сидел  мужчина лет сорок с небольшим, с черными усами и худым изможденным лицом, одетый в рабочую одежду, в рабочем же берете.
Иван с Федором, ни ожидая ничего хорошего от этого объявившегося сторожа, молча смотрели на него.
      - Я здесь сторож. – Человек внимательно оглядел их колючим взглядом.
     - Мы не хотел… - начал было оправдываться  Иван, но сторож остановил его жестом.
     - Ты – все нормально, а ты, – он указал пальцем на Федю, – испытание не прошел. Драгоценности эти не мои, а, следовательно, я ими распоряжаться не могу, и тем более отдать тебе. Так что, извини, приятель.
     Человек кинул драгоценным камнем Федору в лоб, и тот, задрожав, стал растворяться в воздухе. Иван попытался броситься на злодея-сторожа, но тот только глянул на него, и Иван почувствовал, что не в силах сделать даже шагу. Он в отчаянии наблюдал, как Федор с удивленным лицом продолжает растворяться. Было видно, что он что-то говорит, но голос его уже не был слышен. Прошло еще несколько секунд, и все закончилось. Федор растворился. Иван чуть не заплакал. Все-таки этот парень спас ему жизнь, вовремя накрыв урной чудовище на станции. И непонятное оцепенение тоже прошло. Иван ощутил в себе силы и рванулся на усатого. Но тот вновь пригвоздил его к месту.
     - Успокойся, Ваня, – заговорил усатый каким-то знакомым голосом. – Давай спокойно поговорим, без нервов. А то ты не в себе, я разволновался. Так у нас конструктивного разговора не получится. Давай, вон – присаживайся тоже на сундук, и послушай меня.

Рассказ усатого человека.
Меня зовут Алексей Владимирович. Родился в 1939 году в городе Рыбинске. С детства отец приучил меня к малярным работам. Был я ему во всех его делах подмастерье и одновременно учеником, перенимающим отцовскую науку. Жили мы небогато, но на хлеб насущный хватало. Отец воспитывал нас (а было нас пятеро – два брата, да три сестрицы) в строгости и религиозном послушании.  Читали мы Слово Божие постоянно, молились и ходили в церковь. А там был батюшка – отец Сергий. Молодой, с чистым взглядом и светлый весь такой. Очень нравилось мне с этим священником общаться. Он мне так все понятно трактовал, и Библию, и другие Богословские книжки. Особенно заинтересовало меня «Откровение Иоанна Златоуста» про Антихриста и Апокалипсис. Ведь, что это за штука такая – три шестерки? И почему – кто будет этот знак на правой руке носить и на челе своем? Вот ведь загадка! Но ведь сказано, что «кто имеет ум, да сочтет его, ибо это чисто человеческое», то есть можно эту загадку разгадать? В общем, тревожил меня этот вопрос. А тем временем, я повзрослел и стал работать в артели – на жизнь хватало, и даже кое-что стал откладывать на черный день. Но стал я почему-то завидовать богатым людям. Что ездят они на хороших машинах, едят дорогую закуску – а я работаю, работаю целыми днями, а толку никакого нет. И злоба черная поселилась в моей душе, как змея, и решил я тоже накопить богатства. А, как ты честным путем его накопишь? Вот и пришлось мухлевать, делать работу не так добросовестно, как раньше, чтоб время сэкономить, да для другой шабашки оставить. Начались скандалы с заказчиками, ссоры, а я в то время во всю занимался евроремонтами в Москве. И, в общем, делали мы одному важному богатею ремонт – жаден он был до ужаса, на всем хотел выгоду извлечь, а у самого денег куры не клюют. Заставлял нас допоздна, а то и до середины ночи работать, шантажировал, словно мы ему не договорные мастера, а его крепостные. А работали мы вдвоем, я да товарищ мой. Так вот, в тот день товарищ говорит – пошел я домой – устал, мол. Я говорю, а как же работа – заказчик придет, рассердится. А он – да плевать, если честно, мне на заказчика. И ушел – надоела несправедливость ему – тоже можно понять. А я остался – сижу, ночь наступила уже, и вдруг возвращается хозяин, начинает орать на меня, угрожать. В общем,  - вздохнул на этом месте тяжело Алексей Владимирович – ухайдакал я того Богатея. Ударил его своим мастерком в висок – он и скончался тут же. А я обшарил его по карманам, нашел вот эти ключи – Алексей кивнул  головой на связку в руках Ивана, и  попробовал их подобрать к сейфу, который в стену замурован был. Один ключ подошел – открыл я его, а там – батюшки! Золото! Слитками! Бриллианты и деньги в пачках разные. Я хватаю и, карманы им себе набивать. И  тут дружки этого Богатея врываются в квартиру. Пьяные, в черных костюмах и галстуках, ну, сразу видно – деловые. Увидели друга своего с разбитой головой на полу мертвого, меня с деньгами, сейф раскрытый, достали пушки, и начали палить в меня в три руки. И тут в сердце так больно-больно стало. Я упал, за сердце схватился и глаза закрыл. Открываю – вижу дверь передо мною, как в том сейфе бронированная.  И ключи в руке – открыл я ее, захожу, а тут сокровища. Дверь захлопнулась и вот с тех пор сижу я здесь. И ответ нашел на свой вопрос. Вот, посмотри.
Алексей Владимирович протянул Ивану слиток золота. Иван увидел, что оно высшей пробы – «999» , а Алексей его вверх ногами протянул, и выходило «666». Число Зверя. Вот оно озарение. Остолбенел Иван.  «Кто золото  в своей душе и уме держать будет,  тот и станет служить Антихриста».
     Усатый сторож-маляр устало покачал, в знак согласия, головой и печально улыбнулся.
      - Вот и сижу здесь, охраняю вот это адское состояние, и выхода мне отсюда не будет.      
      Тут Иван вспомнил, что ему нужно наверх.
     - Слушай, сторож, подскажи в какую сторону мне идти нужно, чтобы выбраться отсюда?
     Маляр после этих слов как преобразился – стал выше ростом, глаза его загорелись малиновым блеском, и даже старая спецовка больше напоминала одежду священника. Величественным жестом  усатый молча указал Ивану на кирпичную стену. Не спрашивая, больше ничего  у странного маляра,  Иван разбежался и тут же  кирпичи разлетелись в разные стороны, уже в полете превращаясь в осколки золотых слитков и в драгоценные камни.
      Иван оказался в темном коридоре-тоннеле. «Как мне надоели эти лабиринты!» Внезапно, он вспомнил истории о туристах-нелегалах, проникших в тоннель под Ла-Маншем – как это чувствовать себя в темной бесконечности, ощущать, что над тобой, за не слишком толстым слоем земли многотонная масса воды…
      Но, видимо, блуждания по различным коридорам, сделали свое дело, и Иван интуитивно научился выбирать правильное направление, в полной темноте, иногда на ощупь трогая стены, двинулся он в путь… Совсем скоро темнота  стала рассеиваться и Иван увидел окружающую его  обстановку – оказывается коридор был непростым – он скорее напоминал некий офис со множеством дверей, через равное расстояние по обе стороны коридора. Все казалось очень знакомым. Иван наугад толкнул одну из дверей – та сразу подалась, и Иван вошел в небольшой белый кабинет. За столом сидел,  улыбаясь доктор Дягтерев,  по одну сторону  его стоял доктор Гюнтер,  а по другую -  наш старый знакомый – Крысиный Человек. Кроме них,  в кабинете находились еще и санитары. Иван даже не успел растеряться, как санитары моментально скрутили его. А доктор Дягтерев многозначительно посмотрев на Крысиного Человека в черном, потирая пухлые руки, сказал:
     - Вот видите, уважаемый коллега, нам удалось сделать это – мы так плотно изменили сознание этого человека, что  его собственные мысли о нас стали нами и полностью с нами идентифицировались! Мы оказались внутри его подсознания,  и в то же время сохранили связь с нашей реальностью, смотрите!  -  Доктор Дягтерев отдернул занавеску на окне – там был обычный уличный пейзаж – ездили машины, где-то кричали дети, зеленели тополя…
     Крысиный человек усмехнулся.
     - Не поддавайтесь иллюзиям, уважаемый доктор. Это все плод вашего, вернее, его – он указал пальцем на Ивана – воображения. Вспомните, Ваше Учреждение находится глубоко в лесу, и никакого городского пейзажа за окном быть не может. Все очень просто – мы продолжаем наш эксперимент с научными общесоциальными  целями, и открываем для себя новые сюрпризы. Крысиный человек порылся у себя в нагрудном кармане, и извлек оттуда лист бумаги, на котором нарисовал следующий рисунок.
      «Рисунок стр. 19»
      - Что это? Похоже на колючую лиану – лицо доктора Дягтерева дружелюбно лоснилось.
     - Нет, уважаемый Вениамин Степанович,  это не колючая лиана – это поток фурдамидов – частиц, гораздо меньше атомов, и даже нейтронов и протонов, из  которых, как известно, состоит ядро атомов. Это частицы на сегодняшний день самые мельчайшие и неделимые…Но, как мы знаем, ничего в этом мире самого мельчайшего и неделимого нет – всегда найдется что-нибудь еще мельче. Но, вот на сегодня – фурдамиды – да, основа всего! И все мы, и вы, и я, являемся неотъемлемой частью этого потока, и движемся все вместе по спирали. Видите,  я оборвал кончики своего фурдамидного потока. - Интересно… - доктор Дягтерев, кашлянул,  - а это, что за колючие выступы из этого потока.
      - Это? А, это – пути плавно переходящие в нечто, куда у нас пока нет входа, и поэтому эти ответвления можно считать тупиковыми – двигаться нужно и можно только по главному коридору.
    - И, где заканчивается эта спираль?
    - Нигде. Это все та же лента Мебиуса, ТОЛЬКО СЛОЖНЕЕ. Она бесконечна, но ограничена.  Мы можем долго двигаться в том или ином направлении,  а вернемся туда, откуда начали свой путь. Своего рода  это ловушка -  лабиринт, из которого нет выхода. Но! – Крысиный Человек подошел к Ивану, которого держали с непроницаемыми лицами санитары – это только гипотеза! В смысле, что выхода нет. Выход, должен быть всегда. Как правильно вы, Вениамин Степанович, обратили внимание на эти тупиковые ответвления  - выход может быть обнаружен где-то здесь. Для этого нам придется просто поменять форму. Это как нырнуть в воду, проплыть, задержав дыхание, и проникнуть на подводную базу, куда без специального водолазного   снаряжения и не забраться!
      Доктор Гюнтер, угрюмо молчавший все это время, сказал.
     - Ну, и что показал наш последний эксперимент?
     Крысиный Человек, поправил накинутый на плечи белый больничный халат, и, глядя прямо в глаза доктору Гюнтеру, холодно и торжественно произнес.
     - Мы нашли этот путь. Пока еще не знаем как, но вот он, – Крысиный Человек вновь показал пальцем на Ивана, – прошел через это, и проник обратно в новой форме именно через тупиковое ответвление, неся вместе с собой всех нас и  новую форму фурдамидного потока. Теперь мы должны совершить завершающую фазу эксперимента. Сопоставить, или, лучше выразиться, состыковать два потока фурдамидов разной формы в одной точке и извлечь огромное излучение энергии, с помощью которой мы сможем прорваться и в другие тупиковые ответвления нашего бытия! Итак, в начале было Слово!!! – ведите сюда больного.
     - Что вы хотите  сделать? – испугался доктор Дягтерев.
     - Мы лицом к лицу, поставим сейчас Вашего дряхлого Ивана Валентиновича, и нашего хлопца Ивана. Давайте, вперед, ведите его!
     Доктор Дягтерев нажал красную кнопку.
     Иван, молча стоял стиснутый с двух сторон санитарами. Ощущение иррационального, не покидавшее его в последнее время, еще более усилилось. Он не знал этих людей, он  впервые видел их, но они казались ему очень знакомыми.  «У меня раздвоение личности» - подумал Иван, и почувствовал сильный зуд по всему телу – чесались спина, руки, шея – Иван задергал руками, и этим привлек к себе внимание врачей, Вениамин Степанович пристально посмотрел на него.
      - В чем дело, голубчик?
Иван почувствовал, что у него пересохло  во рту.
     - Мне надо в душ. Я весь чешусь.
    Крысиный Человек, хмыкнул и отвернулся к окну.
     - Душ за стеной, пускай примет, -  смилостивился доктор Дягтерев.
     Санитар угрюмо подхватил Ивана под руки и потащил в душ. Душ напоминал собой капсулу – полностью прозрачная поверхность кабины – дверь плавно закругленная быстро отъехала вбок и назад. Иван зашел в «капсулу» и сверху  и сбоку на него ударили довольно горячие струи воды.  Тело Ивана, наконец, смогло расслабиться. Он замер, чувствуя, как постепенно оттаивает. Все больше и больше. Легкая тревога охватила его – что-то здесь было не так – расслабление все не кончалось, и Иван с трудом продолжал контролировать собственное тело.
     - Что за черт? – пробормотал он, трогая рукой лицо.
     - А-а, блин!!! – Иван ощутил, что подбородок словно изменил форму от давления на него пальцами, и поплыл в сторону.  В гладкой поверхности зеркала отразился странный человек, с исказившимся лицом от страха, с которого каплями стекала живая плоть, как плавленая пластмасса. Иван таял. В ужасе Иван вырвался из капсулы, и, увидев мирную открытую дверь на обычную лоджию, выскочил голый туда. Поддавшись странной мысли, что на холоде его тело застынет, - Иван присел на полусогнутых ногах, распрямил руки в стороны, и в таком положении замер. На лоджии было холодно. За ней открывался вид ночного зимнего города – огни окон соседних домов, фонари на улице, детвора, катающаяся с горки на санках…
За прозрачной стенкой за Иваном от души веселясь, наблюдали доктор Гюнтер, Вениамин Степанович и санитары. Крысиный Человек не смеялся, он, о чем-то задумавшись, тер блестящую лысину и морщил лоб.
     - Слушайте! Если сейчас мы приведем этого Ивана Валентиновича, но ведь на данный момент  все мы всего лишь плод его воображения, как и он сам в молодости, глупо стоящий на балконе, и если мы случайно его разбудим, тем самым уничтожим его выдуманную Вселенную, а вместе с ней и нас самих. Иначе, куда мы денемся?
     - Нам нужно выбираться отсюда, через астрал, и наблюдать за всем этим со стороны – серьезно сказал доктор Дягтерев.
     - И чем быстрее мы это сделаем, тем лучше, судя по всему, времени  осталось у нас совсем немного. Крысиный человек быстро включил небольшой ноутбук и защелкал на клавиатуре.
     - Включайте ЗУ-27044. Мы переходим.
      Свет в помещении через минуту стал ослепительно белым, делая невидимым все находящиеся в кабинете предметы. Все закружилось. А потом стало темно.
     - Переход в астральное поле ЗУ-27044 произошло – сообщил в мертвом пространстве чей-то бесстрастный голос.
     Доктор Дягтерев мягко плюхнулся в кресло, непонятно, каким образом оказавшееся за его спиной в полной темноте, и уютно расположился в нем. Он в очередной раз, отдал должное необычному уму Крысиного Человека.
     «Вот ведь умник, все учел».
     Перед ними нежным серебристым светом заблестел большой прямоугольный экран. На нем сначала крупным  планом, а затем общим  был показан несчастный Иван,  уже извлеченный с балкона и облеченный в бело-синюю пижаму. Он покорно ждал своей участи.
     Иван Валентиновича вели по коридору, если бы мы осмелились  и заглянули внутрь его головы, то, наверное, ужаснулись бы. Бедный Иван  Валентинович!  «Лебедь, Рак и Щука» -  с этой басней Крылова можно сравнить это ужасное состояние мысленных потоков. Причудливо переплетаясь в один, змейкой шли они по спирали, как искрами, давая во все стороны, мыслительные импульсы. Он, вроде, одновременно спал и бодрствовал, и находился в другом месте, времени, и, вообще, черт ногу сломит, в каком измерении. Сильно хотелось пить.
     - Пить, – прошептал он… И на какой-то момент ему показалось, что именно он висит  сейчас на том самом кресте под палящим солнцем, в терновом венке, с надписью «царь иудейский» и изнывает от жажды.
     - Ишь, как его понесло, – кто-то усмехнулся рядом, и Иван Валентинович охнул от сильного удара тупым предметом в бок. Почти сразу в его темном сознании, прояснились три фигуры, пристально наблюдающие за ним. Две  из них были в белом одеянии, а третья – в центре, во всем темном.
     - Странная троица, – рефлекторно в уме произнес Иван Валентинович. Язык, как-то не поворачивался назвать ее святой. А затем за их спинами Иван Валентинович увидел сначала себя – в молодости, затем мальчика, который пострадал от него, а потом того самого печального незнакомца, который явился ему в  Психдиспансере. Вернее, незнакомца не было, в том смысле, что он присутствовал, нет, скорее просто ощущался сам факт того, что он есть, и сейчас искренне за него переживает.
     Иван Валентинович остановился. Пол под ногами больше не двигался и структура окружающего пространства, тоже, стабилизировалась.
      - Можете открыть глаза, – сказал чей-то глубокий голос.
     Он открыл глаза и увидел перед собой сверкающий коридор, по которому навстречу ему  вели странного молодого истерзанного парня, при взгляде на которого у Ивана Валентиновича защемило сердце. Где-то он уже его видел. Иван же, когда здоровенные санитары, периодически подмолаживая его кулаками по бокам, тащили по коридору, забыл думать о любом сопротивлении. Его мозг, столкнувшись с неправдоподобной нереальностью и противоречием, замкнулся в себе, и стал жить в отсеке сегодняшнего дня.
      После всех испытаний, Иван был готов ко всему. Он не понимал кто эти люди, и что они от него хотят, но факт оставался фактом – с ним происходили удивительные вещи.
Их взгляды пересеклись. И Ивана Валентиновича  затрясло. Мир вокруг них стал разламываться, как стеклянный на куски, за которыми была непроглядная тьма, и три темных силуэта внимательно следящих за происходящим.
     Крысиный Человек  вышел из задумчивости и  скомандовал.
     - Начинаем перемещение объекта  № 2!
     Ивана Валентиновича затрясло. На самом деле он по-прежнему лежал на кровати весь опутанный проводами, в клубке мигающих электрических разрядов – тело его выгибалось, как у гимнаста – неестественно и поразительно. Глаза широко раскрылись, и рот искривился в гримасе, испуская гнетущий вопль. Через специальный прибор сотрудник в белом халате  с погонами  старшего лейтенанта наблюдал, как изо рта объекта выходит его жизненная сущность   и переходит в астрал.
В астральном лабиринте в виде машины-мусоровоза его ждал душеприемник. Жизненная субстанция в нашем мире, Иван Валентинович был грубо упакован в черный целлофановый мешок  и погружен в машину. Заревел мотор, и мусоровозка помчалась по узким  улицам абстрактного астрального городка…
Американский президент допил кофе, и, положив подбородок на сцепленные кисти рук, задумался. Надо сказать, что мышление  американца, тем  более президента, сильно отличается от мышления  среднего россиянина.  Картина видения его – другая. Вот, и сейчас, государственному чиновнику, казалось, что он Пуп Земли, вершитель, от действий которого зависят  миллионы судеб людей. Были, конечно, и проблемы – но с ними боролись, принимались меры… Американский президент строил демократию. По его мнению,  самый наилучший   из всех существующих строй  социального устройства человечества. Чтобы отвлечься  от глобальных мыслей, президент включил телевизор. Показывали новости – доктор торжественно рассказывал о торжестве американской демократии,  при этом глаза его  были настолько  пустыми, что казалось, что доктор на самом деле не живой организм, а робот. Внезапно, сильная помеха, прервала трансляцию – экран зарябил, а потом изображение рассыпалось на множество цветных точек. Телевизор загудел, и стал излучать НЕЧТО.  Американский президент дернулся было к двери, но захрипел и упал в кресло, судорожно расстегивая тугой воротник белой рубашки. На экране отчетливо виделось лицо человека. Белый. Светло-голубые тусклые глаза, впавшие щеки, лоб с залысиной. Взгляд его был направлен точно на президента. Тот заметался. Совсем недавно министр обороны США, по секрету рассказал президенту о новом психотропном оружии, и теперь глава американского государства, ругал мысленно себя последними словами за то, что не принял мер предосторожности. Лицо на экране усмехнулось, слегка прокашлялось, а потом заговорило:
      - Веками люди пытаются построить государство  максимальной справедливости – будь то Древняя  Греция с ее городами-полисами, Древний Рим, Золотая Орда и прочие. Сотни социальных экспериментов были поставлены различными практиками, пытавшихся воплотить в жизнь  фантазии деятельных философов и романтиков,  а иногда   просто сумасшедших. Каждый раз, проливая океаны крови – все они приходили к одному результату – Закону ТрехСлойности. Подобно забродившей жидкости в человеческом обществе после  любой смуты происходит разделение: нижний слой – осадок – отщепенцы – изгои – средний слой – общая масса – элита. И какой бы строй не строили люди,  всегда получится это – три основных слоя. Потому что мы живем в троичном мире, и ничего с этим  поделать нельзя.
     Лицо на телеэкране сделало торжественную паузу.
      - Исходя из этого, ваше продолжение  эксперимента нами приостанавливается и переводится в другое русло.
     Только сейчас  президент понял, что странный тип говорит не на английском языке, а вернее, вообще, не говорит, и даже не шевелит губами. Все эти слова звучали прямо у президента в голове.
     «Вторжение… Началось… The War of Worlds… Почему я? А ведь Герберт Уэллс предупреждал»…
      Лицо в телевизоре широко раскрыло рот, распахнуло безжизненные глаза, (и тут президенту оно показалось очень знакомым) и  атаковало президента мощным потоком энергии.
     Словно миллиард москитов опутал несчастного лидера американского народа, он не мог пошевелить ни одной частью своего тела, а только обреченно улыбался и поводил глазами. Вскоре он почувствовал, как чужая энергия входит в него  разъяренным настойчивым роем мелких частиц. Наполняет его, и, согласно законам физики, выталкивает из него что-то другое,  а именно его самого, его основную и единственную личность – его душу.
Душа американского президента в астральном пространстве выглядела, как большая лиловая капля с мраморными  вкраплениями  множества маленьких звездочек. Она зависла, подрагивая,  в астральном пространстве, а затем тягуче поплыла, управляемая магнетическими метащупами, в направлении искривленного судорогой рта Ивана Валентиновича. В свою очередь, душа Иван Валентиновича в виде бешеного роя изумрудных ос, влетела в пустое тело президента США. Сотрудник в белом халате щелкнул тумблером, и  астральное пространство медленно свернулось в маленькую точку, а затем исчезло. На широких экранах, расположенных  один возле другого, были изображены двое человек – Президент США с перемещенной  в него личностью  пациента Психдиспансера № 99  Ивана Валентиновича, и этого самого пациента, с перемещенной в его тело сущностью американского Президента.
Три фигуры в кресле, после долгого напряжения расслабились, и оживленно заговорили друг с другом. В основном, разговаривал доктор Гюнтер.
     - Сколько интересных, красочных фрагментов! Вы видели, уважаемый коллега! Американец! Президент! Лиловый, как… как…
     - Как негр… - хмуро пошутил Крысиный Человек.
     - Точно! Вы поэт! Как негр! Я уже представил такого, знаете, двухметрового гориллоподобного Майка Джоржана!
     - Меня больше заинтересовали вот эти мраморные вкрапления… - доктор Дягтерев сделал умное лицо.
     - Что они означают? Да, еще в форме звезд? Как на американском флаге.…  И вообще, может наш уважаемый товарищ объяснит нам, почему именно Американского Президента выбрали мы для дальнейшего проведения Эксперимента?
     - Все просто – Соединенные Штаты на сегодня  самая влиятельная держава. В смысле, что особенного заметно влияет на все факторы этого трехмерного мира. Начиная, он воздействия на флору и фауну, и заканчивая информационным полем.
     - Меня теперь интересует, кто будет следующим? – доктор Гюнтер поднялся с кресла, и закурил.
     - Следующим? – неприятно улыбнулся Крысиный Человек.
     - Следующим, будете вы!!
      - Почему я? – растерянно залепетал Гюнтер.
     Доктор Дектерев  рассмеялся и локтем ударил коллегу  в живот. Хватая воздух ртом, Гюнтер упал на колени, и тут в полной темноте подпространства зажегся свет, и люди в белых халатах потащили  сопротивляющегося Гюнтера, куда-то по коридору.
     - Пока законсервируем… - пробормотал Крысиный Человек. А доктор Дягтерев в который раз подумал, какой удивительно-изворотливый мозг у этого человека. Крысиный Человек вдруг остановился, как будто услышал, что-то сверху. Подошел к Вениамину Степановичу, взял его за плечи, и четким голосом стал отдавать приказ.
     - Объект №3 законсервировать до моего особого распоряжения в  крыле А1. Об этом никому ни слова. Я уходу на неопределенное время. Скоро буду. Без меня ничего  не предпринимать – водку не пить! Все ясно?
     Доктор Дягтерев, кивнул, стараясь сохранить независимое достоинство. Крысиный Человек растворился в воздухе.
   Ив  ан Валентинович забыл русский язык. В том убедились его удивленные соседи. Он разговаривал с ними на плохом  английском, который называют еще американским.  Причем очень возмущенно и импульсивно. Он кричал, брызгал слюной, и вообще, всячески возмущался.  Это привело к тому, что все, кто с ним раньше общался, теперь его избегали. Совсем скоро Иван Валентинович оказался  в полном  одиночестве.  На самом деле, это, конечно же, был не  он. Личность американского президента, надежно спрятанная  в плотном теле Ивана Валентиновича,  рвалась на свободу, но шансов на освобождение  у нее, увы, не было никаких. К нему стали относиться,  как к пациенту с сильным рефлекторным нарушением и чаще обычного угрюмый санитар Жора заключал его в  изоляторную камеру за нарушение режима. Огромные дозы транквилизаторов вскоре сделали свое дело. Новое тело американского Президента становилось вялым и безразличным – ему казалось, что все это просто кошмарный сон, который никак не хочет закончиться.
     Личность эта  постепенно распадалась, обрекая пустое тело на положение «овоща»… Доктор Дягтерев  первое время  приглядывался к нему и невольно наблюдал, но тоже вскоре потерял всякий интерес – были дела поважнее.
Я поберегу нервы читателя и не стану рассказывать обо всей глубокой  безысходной тоски и отчаяния американского президента – пусть это представит каждый сам, и, наверное, согласится со мной, что страшнее наказания сложно придумать. Чего, кстати, нельзя сказать об Иване Валентиновиче, находившемся в теле американского президента. Дело в том, что его жизненная субстанция, именуемая душой, как раз четко контролировалась.  Его русский язык был четко заменен английским, внедрены знания американского  президента, его воспоминания, привычки, таланты и умения. Но! За всем этим пристально следили и координировали, каждый его шаг специальные сотрудники из Палаты №2,  оборудованной по последнему слову техники. Теперь американский президент ни слова не мог сказать без одобрения аппарата Крысиного Человека. Это, впрочем, осталось незамеченным всем остальным миром. Единственное, что, президент стал «тормозить» и задумываться перед тем, как что-либо сказать или ответить на вопрос.
Соответственно, стала меняться понемногу и политика США. Началось все с обновления правящей структуры власти. Президент отстранял и назначал чиновников, только, по каким-то непонятным для других, причинам. Но так уже часто бывало в этой стране, да и во всех остальных тоже.
Сознание Ивана Валентиновича проскользило в темноту, куда-то вниз по спирали, подверглось электрическим разрядам и разным испытаниям, было не раз поставлено в тупик, но в штате нашло выход. Это  и стало самым важным в успешности проводимого эксперимента. Если честно, доктор Дягтерев несколько сомневался в реальности положительного результата, но после первого эксперимента с взаимозаменой Сан Саныча и Бориса Ельцина его вера в сумасшествие этого безумного плана  поколебалась.
В тот вечер Вениамин Степанович закрылся в своем кабинете, уселся в плетеное кресло-качалку, укрылся теплым красно-черным пледом в клеточку и закурил трубку из вишневого дерева в форме чертика, набитого гашишем… Это помогало расслабиться. Доктор Дегтярев не любил на самом деле пить. Ему не нравилось, что алкоголь надолго выводит организм  человека из нормального состояния. А гашиш  успокаивал расшатанную  нервную систему доктора медицинских наук,  к тому без всяких последствий для здоровья. Он любил особенно наблюдать закат, когда солнце почти полностью ушло за горизонт, и, медленно утопая, бросало остатки  багровых лучей, неравномерно отходящих от приплюснуто-раздавленного шара в разные стороны… В такие моменты мысли успокаивались.
     Он вспоминал, как совсем молодым врачом, впервые, пришел работать по  направлению в Психдиспансер №99. Это было около тридцати лет тому назад. Тогда здание еще не являлось аварийным, но по приближению к нему молодой врач ощутил тяжелую ауру. Он, поеживаясь и усмехаясь, выпускал тоненькие струйки гашишного дыма, вспомнил свою первую экскурсию  по сумасшедшему дому. Его и еще двух новых сотрудников знакомил  с персоналом и больными старый заслуженный академик врач- психиатр доктор медицинских и философских наук Пелагей Архипов. Они прошли сначала по ухоженным участкам для прогулок больных, огороженных невысокой живой изгородью из шиповника. Там на скамеечках, в пижамах сидели больные и занимались своими делами. Кто-то  беседовал друг с другом, кто-то просто говорил вслух, обращаясь то ли к высшим силам, то ли к несуществующим оппонентам, некоторые беспокойно махали руками. И вообще на фоне мирной цветущей обстановки начала сентября,  эти люди с различными патологиями и нарушениями рассудка выглядели особенно угнетающе и тревожно.
       Энергия Безумства, не имеющая вектора направленности, казалось, воздействует на всех окружающих,  и у них  у всех в коре головного мозга также происходят необратимые изменения. Взгляд Пелагея Архипова давно  стал  восторженно-блестящим, о чем бы он не говорил, казалось, что его нельзя сбить с положительного настроя.
     - Люди стараются не думать о том, что происходит внутри нашего разума – им это не интересно – это слишком глобально, и поэтому  где-то далеко-далеко. А насущные проблемы – вот они, рядом! Дети, новая квартира, машина, работа, мелкие и крупные неприятности. Люди боятся неизвестности, их девизом уже давно стала поговорка «Знание рождает скорбь». А мы  находимся за пределами понимания  общества. И эти люди тоже! Общество их отвергло, потому что они другие. Не такие, как все, потому что они слишком индивидуальны. В некоторых  странах душевнобольных зачастую уничтожали, в таких, как Древняя Эллада или Третий Рейх. Где-то, как в нашей стране, где денег не хватает на обычных людей, они обречены влачить жалкое существование.
Доктор Архипов сорвал красивый розовый цветок, и, понюхав его, сказал.
     - Прислушайтесь, к этому цветку! Как он благоухает! Это просто блаженство!  Посмотрите, насколько он индивидуален! Сколько информации о нем излучает его пыльца!
        А человек? Чем он хуже растения?
        Одного человека сравнивают с песчинкой – кто он на фоне миллионов и миллиардов? А если  он  способен  излучать энергию, да еще такую, которая заставляет остальных людей как магнитом притягиваться к нему и следовать за ним?
     Пожилой пациент с недельной щетиной и с усталостью в пронзительных голубых глазах неожиданно подошел к ним  и подал лист бумаги.
    - Что  это? – поинтересовался Архипов.
     - Заявление, – пациент спокойно переминался с ноги на ногу.
     - На  предмет?
     - На предмет моего сожжения и отправки  на небо!
     - Неужели Вам  у нас не нравится? У нас же хорошее питание, вежливое обращение.
     - Мне нужно испытать катарсис – очищение. Времени остается  все меньше.
     - Хорошо, – кивнул головой Архипов. –Ваше заявление будет рассмотрено сегодня вечером.
     Он подмигнул новым сотрудникам, сказав.
     - Побольше гибкости с ними! Заметьте, я ведь ему не отказал,  и не вступил в ненужный, изматывающий диспут…
     Дягтерев еще раз затянулся, гашиш начинал действовать, тяжелый туман наполнял голову. Становилось легко, мысли путались и расползались.  Он помнил, как  в самом начале карьеры  переживал, сможет ли вынести эту тяжелую атмосферу больничных палат, запах лекарств, больных, большинство из которых были явные энергетические вампиры. Дягтерев усмехнулся. Теперь он стал совсем другим – от прошлого не осталось  ничего, одни воспоминания. Он помнил, как появился Крысиный Человек – об этом он не рассказывал никому. Крысиный Человек зашел к нему в кабинет этой весной. Предварительно ему позвонили на мобильный и предупредили, чтобы Дягтерев, главврач Психдиспансера №99, ожидал визита весьма важного гостя. Звонили, судя по всему, какие-то спецслужбы, потому что потом Дягтерев не мог найти в телефоне номер звонившего, словно и не звонил никто. Едва главврач успел прибраться слегка в кабинете, как вдруг дверь тихо приоткрылась, и в помещение тенью проскользнула фигура человека. Это очень удивило Вениамина Степановича - пробраться в Психдиспансер, минуя контрольно-пропускной пункт было практически невозможно. Дягтерев включил настольный светильник, и небольшой уютный кабинет наполнился мягким желтым электрическим светом. Дегтярев, пытаясь справиться с охватившим его волнением, предложил было присесть неожиданному гостю на стул, стоявший напротив. Но тот, не заметив вежливого жеста хозяина кабинета, приблизился, словно по воздуху,  к столу, и внимательно посмотрел в глаза доктора  Дягтерева. Взгляд Человека был прямой, пристальный и холодный. Неприятный такой взгляд. Доктор Дягтерев, хорошо изучивший в свое время психологию, знал – такой взгляд означал агрессивность и желание властвовать. Вениамин Степанович сложил коротенькие ручки на толстом животе и  внутренне приготовился к атаке.    
      В желтом свете лампы вошедший, был очень хорошо виден – лоб с залысинами, уши слегка  оттопырены, большие, глубоко посаженные  водянистые  голубые глаза,  тонкий нос и тонкие  же  плотно сжатые  губы. Был одет он в черный костюм в модную полоску, белую рубашку, и с черным галстуком поверх ее. В общем, классический «человек в черном», только без очков.
     - Доктор. Нужно поговорить. Обсудить, так сказать, одну вещь, – речь человека была резкой и отрывистой.
     - Я к вашим услугам, – изображая большую заинтересованность, Дягтерев даже слегка наклонился  вперед.
     - Мы живем доктор в безумном мире. Нами управляют идиоты. Посмотрите вокруг - кто эти люди, что путем интриг и обмана, тяжких преступлений забрались в разных государствах на важные правительственные  посты?!
     - Да, да, – Доктор Дягтерев поправил очки – Вы совершенно правы.
     - Посмотрите на ваших пациентов. Во многих из них бушует бешеная энергия и желание творить – чем хуже они этих тщеславных самодержуев? Ничем! Они даже лучше – у них начисто отсутствует ЖАЖДА  Власти. Любой из этих сумасшедших намного честнее любого политика. Я предлагаю Вам сделать мир лучше – изменить его.
      - То есть, Вы… - растерянно забормотал Дягтерев - Предлагаете….
     - Да! Взять  Ваших пациентов – Ваш золотой фонд и использовать  его для  развития человеческой справедливости!
    - Я понимаю, понимаю Вас, – доктор Дягтерев видел, как расширились зрачки Незнакомца.
     - Будем работать вместе, по моему сигналу. Всего доброго, доктор. Некогда мне.    
     Доктор Дягтерев погрузился в раздумья. Неожиданная мысль едва не поставила его в тупик – все происходящее очень сильно походило на признаки шизофрении, и он, как психиатр хорошо знал об этом. Хотелось пить. Вениамин Степанович налил себе из графина водочки, выпил, и спросил по селектору.
     - Кто-нибудь видел незнакомца, проходившего по коридору?
     - Нет, никого не  было, доктор, – чуть помедлив, ответили ему с поста охраны.
     Дягтерев вздохнул, покряхтел, и пошел по  коридору ночной больницы, внимательно хозяйским глазом оглядывая  привычный антураж и обстановку. Любовно поправляя покосившиеся портреты, с собственным изображением, он подошел к посту  № 21. Молодая медсестра, при виде его взволнованно встала.
     - Здравствуйте, Вениамин Степанович,  у нас все в порядке…
     - Ни каких инцидентов не происходило, значит?
     - Нет, что вы, все хорошо…
     - А, как себя чувствует Коньков? К нему продолжает являться умершая мать?
     - Нет, к сожалению, не перестала, но если раньше он кричал и бросался на оконную решетку, то теперь с нетерпением ждете визита, и потом полночи они и чем-то оживленно болтают.
     - Понятно, напомните, мне об этом на утреннем обходе, хорошо? Дальше. Озеров?
     - Тоже, все в порядке, обострение прошло, я, думаю, его будет можно выписать из изолятора.
      - Ладно, ладно, работайте, я тут так, похожу немного…
     Вениамин Степанович пришел дальше по коридору.
     В больнице стояла томительная тяжелая тишина, изредка прерываемая возгласами заколотых аменазином больных.
     Вениамин Степанович подумал о том, как, наверное, сложно привыкнуть к таким крикам постороннему человеку, со стороны. И насколько они стали обычным явлением для него.
Камеры слежения, казалось, отдавали дань почтения уважаемому начальнику, поворачивая головы ему вслед. Ковровая дорожка вся в причудливых золотисто–красных узорах вела куда-то вдаль, теряясь в многочисленных поворотах и коридорах больницы.
Чтобы обойти весь диспансер Дягтереву бы потребовалось очень много времени – ни час, ни  два, и даже ночи, наверное, бы  не хватило.
     Когда Дегтярев уставал  он заходил в желтую дверь с табличкой « Посторонним вход воспрещен», оказывался там в желтом квадратном тамбуре и нажимал красную кнопку на стене. Когда он открывал дверь, то вновь оказывался у себя в кабинете. «Чудеса телепортации» - изобретение одного психически больного, который изобретал машину времени, вечный двигатель и прочее…
Все государственные изобретательские научные институты забраковали его заявки, но Вениамин Степанович всегда серьезно относился к таким вещам. Множество открытий, изобретений хранили в себе больничные палаты для душевнобольных, чье мысленное  порождение двигало прогресс далеко вперед, но только на четко ограниченной  территории.  Никто бы никогда не знал о  Психдиспансере № 99, если б не Крысиный Человек.