Мы просто хотели любить. Композиция о войне

Занавес закрыт. Выходят парень и девушка.

Парень: Родина. Россия. Сколько войн ты испытала – безжалостных и кровопролитных. Но Великая отечественная война затмила все прежние своим разрушительным натиском и жестокостью.

Девушка: Поколение сороковых. Девушки и юноши, только вошедшие во взрослую жизнь, резко, одним движением истории были ввергнуты в кровавый и жестокий мир, где их поделили на мёртвых и живых. 

Занавес открывается. 
Выбегают счастливые девушки и парни парами, вокруг них вьются счастливые дети(могут даже иногда выкрикивать  «тили-тили тесто -жених и невеста». Начинает звучать вальс «На сопках Маньчжурии», пары кружатся в вальсе.

Парень: Юноши и девушки. Они мечтали о будущем, строили планы, любили. Но война, преградившая путь целому поколению решила по-своему.

Девушка: Вчерашним детям пришлось встать на защиту Родины, ценой своих жизней защищая не только своё будущее, но и будущее самой России.

Звучит песня «Вставай страна огромная» можно один куплет. Пары, только что танцевавшие вальс, словно теряют друг друга, хаотично бегая по сцене. Затем делятся на две части – с одной стороны девочки, с другой мальчики.  Декламируют под музыку:

(Булат Окуджава - До свидания, мальчики)

Девочка 1: Ах война, что ж ты сделала подлая
Стали тихими наши дворы
Наши мальчики головы подняли
Повзрослели они до поры

Девочка 2: На пороге едва помаячили
И ушли за солдатом солдат
До свидания мальчики мальчики
Постарайтесь вернуться назад

Девочка 3: Нет не прячьтесь вы будьте высокими
Не жалейте ни пуль ни гранат
И себя не щадите вы и все-таки
Постарайтесь вернуться назад

Мальчик 1: Ах война что ж ты подлая сделала
Вместо свадеб разлуки и дым
Наши девочки платьица белые
Раздарили сестренкам своим

Мальчик 2: Сапоги ну куда от них денешься
Да зеленые крылья погон
Вы наплюйте на сплетников девочки
Мы сведем с ними счеты потом

Мальчик 3: Пусть болтают что верить вам не во что
Что идете войной наугад
До свидания девочки девочки
Постарайтесь вернуться назад
До свидания девочки девочки
Постарайтесь вернуться назад

Обнимаются и расходятся кто куда – кто за сцену, кто к центральной стене сцены, вставая вдоль неё. Всё это время Парень и девушка на переднем плане сцены прощаются.

Парень, держа девушку за руки, декламирует стихи на музыку «Синий платочек»:

Двадцать второго июня,
Ровно в четыре часа,
Киев бомбили, нам объявили,
Что началася война.

Кончилось мирное время,
Нам распрощаться пора,
Я уезжаю, быть обещаю
Верным тебе навсегда.

И ты смотри,
Чувством моим не шути,
Выйди, подруга, к поезду друга,
Друга на фронт проводи.

Дрогнет состав эшелона,
Поезд помчится стрелой,
Я из вагона — ты мне с перрона
Грустно помашешь рукой.

Пройдут года,
И снова я встречу тебя,
Ты улыбнешься,
К сердцу прижмешься,
Я расцелую тебя.

Обнимаются и расходятся. Гаснет свет.

Занавес.

Перед занавесом выходят юноши и девушки в военной одежде.  Стоят в темноте, только лица освещены резким светом софитов(по возможности)

Поют песню:

Мы за ценой не постоим

Здесь птицы не поют, деревья не растут.
И только мы, плечом к плечу, врастаем в землю тут.
Горит и кружится планета, над нашей Родиною дым.
И значит нам нужна одна победа,
Одна на всех - мы за ценой не постоим.
Одна на всех - мы за ценой не постоим.

Нас ждет огонь смертельный, но все-ж бессилен он
Сомненья прочь, уходит в ночь отдельный
Десятый наш, десантный батальон.
Десятый наш, десантный батальон.

Едва огонь угас, звучит другой приказ,
И почтальон сойдет с ума, разыскивая нас.
Взлетает красная ракета, бьет пулемет, неутомим.
Так значит, нам нужна одна победа.
Одна на всех - мы за ценой не постоим.

От Курска и Орла война нас довела
До самых вражеских ворот, такие, брат, дела.
Когда-нибудь мы вспомним это,
И не поверится самим.
А нынче нам нужна одна победа.
Одна на всех - мы за ценой не постоим.


Уходят.

Занавес открывается.


Вдоль задней стены сцены всё так же стоят ребята в гражданском, к ним присоединились и многие из тех, что пели – в военной форме. Внимательно наблюдают за происходящим на сцене.


В левом углу – грубо сколоченный стол, две лавки. За столом сидят три девушки. Люба Вале заплетает косу, третья что-то штопает. На сцену выходит четвёртая – самая старшая Вера.


Люба:  Ой, война, война, война Идёт четыре года.
Ой, война, война, война, А молодость проходит.  Девочки, неужели скоро войне конец? Даже не верится…

Надя: И мне не верится.


Вера: Всё, девочки, завтра вылетаем на задание – курс на Берлин. Перед боем напишите родным и близким письма.


Люба: Валя, ты кому писать будешь?


Валя:  Маме в Каргополь. (любуется заплетенными косами и собирается писать письмо)

Люба: А жениху? Ну вот ни за что не поверю, что у тебя жениха нет! Есть ведь, ну, расскажи!

Валя: (грустно улыбается) Ты права – есть…  С начала войны я работала заведующей библиотекой Каргопольского  военного училища. Вот там с ним и познакомилась. Он ко мне каждый вечер приходил в библиотеку, и мы допоздна засиживались в читальном зале
Свет в углу, где стоит стол гаснет,  высвечивается вся сцена
Валя встаёт, выходит на середину сцены. Садится на лавку рядом с кудрявым юношей, склоняются над фолиантом, их волосы соприкасаются, поднимают головы, смотрят в глаза друг друга.

Валя: (тревожно) Ой, Лёша, теперь каждые день и ночь отправляют курсантов на фронт.

Лёша: Валюша, я вот хотел сказать…  Я сегодня пришёл в последний раз в библиотеку. Попрощаться с тобой.

Валя: (вскакивает) Как, уже?.. И когда же ты уезжаешь?

Лёша:  Мы завтра уходим…

Валя: (растерянно) Как же так… (спохватывается, что-то чиркает на листе) Вот, возьми мой адрес… Я буду ждать, тебя, Алёша.

Алёша: "Валюша, вот свёрток, возьми. Тут сало и сухари."

Валя: "Что ты, ведь это в дорогу, как можно..."

Алёша:  Да нас покормят, а ты посмотри-ка какая худышка...  (Берёт  Валю за руки и они обнимаются). Я вернусь, я обязательно вернусь… (Расстаются).

Валя : (в зал) Шли письма с фронта – полные нежности, полные мужества и оптимизма, уверенности в победе... Но однажды... Через полтора месяца..." (Валя возвращается в тёмный угол).
На позицию девушка,
Либо Алёша декламирует, либо звучит песня
Огонёк

Песня: Пополю танки грохотали
На поле танки грохотали,
Солдаты шли в последний бой,
А молодого лейтенанта
Несли с пробитой головой.

По танку вдарила болванка,
Прощай родимый экипаж.
Четыре трупа возле танка
Дополнят утренний пейзаж.

Машина пламенем объята,
Вот-вот рванёт боекомплект
А жить так хочется ребята.
И вылезать уж мочи нет.

Нас извлекут из под обломков,
Поднимут на руки каркас
И залпы башенных орудий
В последний путь проводят нас.

И полетят тут телеграммы
Родных и близких известить,
Что сын Ваш больше не вернётся
И не приедет погостить.

В углу заплачет мать старушка
Смахнет слезу старик отец.
И молодая не узнает,
Какой у парня был конец.

И будет карточка пылиться
На полке пожелтевших книг.
В военной форме, при погонах,
И ей он больше не жених.

Алёша уходит к дальней стене, свет на сцене перетекает в угол, где сидят девушки.

Валя: Вот так, девочки, мой Алёша…  Лейтенант Алексей Савин погиб. (Её обнимают, сочувствуя подруги). А я в медсанбат пошла, на фронт…



НАДЯ

Надя: Ой, девочки, а какая у меня любовь , вы бы только знали… Когда война началась, у нас прошёл выпускной бал. Как же весело было! Мы гуляли всю ночь по улицам города, а наутро 22 июня узнали, что началась война. Мы всем классом стали проситься на фронт, но сначала взяли только нескольких мальчиков. Постепенно, конечно, мы все оказались на фронте. Все мои одноклассники пошли учиться кто на связистов, кто на медиков. А я с подругой - в медсанбат - медсёстрами.  До сих пор не знаю, что теперь с моими друзьями. Мама пишет, что почти все родители получили похоронки… 

Из глубины сцены выхватываются лица девушек и парней:

Нас не нужно жалеть, ведь и мы никого б не жалели.
Мы пред нашим комбатом, как пред господом богом, чисты.
На живых порыжели от крови и глины шинели,
на могилах у мертвых расцвели голубые цветы.

Расцвели и опали... Проходит четвертая осень.
Наши матери плачут, и ровесницы молча грустят.
Мы не знали любви, не изведали счастья ремесел,
нам досталась на долю нелегкая участь солдат.

У погодков моих ни стихов, ни любви, ни покоя -
только сила и зависть. А когда мы вернемся с войны,
все долюбим сполна и напишем, ровесник, такое,
что отцами-солдатами будут гордится сыны.

Ну, а кто не вернется? Кому долюбить не придется?
Ну, а кто в сорок первом первою пулей сражен?
Зарыдает ровесница, мать на пороге забьется,-
у погодков моих ни стихов, ни покоя, ни жен.

Кто вернется - долюбит? Нет! Сердца на это не хватит,
и не надо погибшим, чтоб живые любили за них.
Нет мужчины в семье - нет детей, нет хозяина в хате.
Разве горю такому помогут рыданья живых?

Нас не нужно жалеть, ведь и мы никого б не жалели.
Кто в атаку ходил, кто делился последним куском,
Тот поймет эту правду,- она к нам в окопы и щели
приходила поспорить ворчливым, охрипшим баском.

Пусть живые запомнят, и пусть поколения знают
эту взятую с боем суровую правду солдат.
И твои костыли, и смертельная рана сквозная,
и могилы над Волгой, где тысячи юных лежат,-
это наша судьба, это с ней мы ругались и пели,
подымались в атаку и рвали над Бугом мосты.

...Нас не нужно жалеть, ведь и мы никого б не жалели,
Мы пред нашей Россией и в трудное время чисты.

А когда мы вернемся,- а мы возвратимся с победой,
все, как черти, упрямы, как люди, живучи и злы,-
пусть нам пива наварят и мяса нажарят к обеду,
чтоб на ножках дубовых повсюду ломились столы.

Мы поклонимся в ноги родным исстрадавшимся людям,
матерей расцелуем и подруг, что дождались, любя.
Вот когда мы вернемся и победу штыками добудем -
все долюбим, ровесник, и работу найдем для себя.


Надя:  Однажды, во время боя под Сталинградом, я вытащила с поля боя раненного - рядового пехоты. Ранен был тяжело,  и я не отходила от него ночами. Девочки, как он потом красиво ухаживал - один раз с передовой ромашку принёс. Как же я его люблю! А потом их часть перебросили на другой фронт. Он письма мне слал, Девочки. Вот они – всегда со мной, у самого сердца.

Из темноты выходит парень, освещённый кругом софита.

Он: На улице полночь. Свет догорает.
высокие звезды видны.
ты пишешь письмо мне, моя дорогая,
в пылающий адрес войны.

как долго ты пишешь его, дорогая,
окончишь и примешься вновь.
зато я уверен: к переднему краю
прорвется такая любовь!

 
Она: Ветер, вьюга, снега и метель.
       Ночь морозная смотрит в окно.
       Я б хотела к тебе прилететь,
       Не видала тебя я давно+
       Не грусти, не печалься, родной,
       Пусть огонь не погаснет в груди-
       Я  в холодной землянке с тобой,
       И победа нас ждёт впереди.

Он: Я видел, как умирали мои товарищи. А сегодня комбат рассказал случай, как погиб один генерал, погиб, стоя лицом на запад. Я люблю жизнь, хочу жить, но фронт такая штука, что вот живешь, живешь   и вдруг пуля или осколок ставят точку в конце твоей жизни. Но если мне суждено погибнуть, я хотел бы умереть так, как этот генерал: в бою и лицом на запад.

Она: Он теперь всё чаще, чаще снится мне
Как с полком идёт в огонь и дым.
Поднялась бы, вслед рванулась птицею,
Опустилась бы я рядом с ним.

Он: Есть детали, которые запоминаются на всю жизнь. И не только запоминаются. Маленькие, как будто незначительные, они въедаются, впечатываются как-то в тебя, начинают прорастать, вырастают во что-то большое, значительное, вбирают в себя всю сущность происходящего, становятся как бы символом.

Я помню одного убитого бойца. Он лежал на спине, раскинув руки, и к губе его прилип окурок. Маленький, ещё дымившийся окурок. И это было страшнее всего, что я видел до и после на войне. Страшнее разрушенных городов, распоротых животов, оторванных рук и ног. Раскинутые руки и окурок на губе. Минуту назад была ещё жизнь, мысли, желания. Сейчас - смерть.

Надя: А потом  за год ни одной весточки. Девочки, не знаю, жив ли он ещё…

Тот же парень, освещённый пятном света( грустно глядя на Надю) : Я убит подо Ржевом,
В безыменном болоте,
В пятой роте, на левом,
При жестоком налете.
Я не слышал разрыва,
Я не видел той вспышки,--
Точно в пропасть с обрыва --
И ни дна ни покрышки.
И во всем этом мире,
До конца его дней,
Ни петлички, ни лычки
С гимнастерки моей.
Я - где корни слепые
Ищут корма во тьме;
Я - где с облачком пыли
Ходит рожь на холме;
Я - где крик петушиный
На заре по росе;
Я - где ваши машины
Воздух рвут на шоссе;
Где травинку к травинке
Речка травы прядет, --
Там, куда на поминки
Даже мать не придет...

Свет гаснет, парень отступает в темноту.

Вера: Наденька, а ты надейся на лучшее. Может, встретитесь ещё с ним?  Вон, всякое на войне бывает. Я тоже думала, что мой Серёжа пропал…

Надя: Да, непременно встретимся! Я даже попросилась  в эту часть, где он когда-то воевал!

Вьется, вьется дальняя дороженька,
Стелется за дымкой горизонт,
А по этой дальней по дороженьке
Вслед за милым еду я на фронт

Замела следы его метелица,
Не слыхать ни песни, ни шагов,
Лишь одна, одна дорожка стелется
Посреди нанесенных снегов.

Он теперь всё чаще, чаще снится мне
Как с полком идёт в огонь и дым.
Поднялась бы, вслед рванулась птицею,
Опустилась бы я рядом с ним.

Вьётся, вьётся дальняя дороженька,
Стелется дороженька моя.
Ты веди, веди меня, дороженька,
Вслед за милым в дальние края.


Вьется, вьется дальняя дороженька,
Стелется за дымкой горизонт,
А по этой дальней по дороженьке
Вслед за милым еду я на фронт

Замела следы его метелица,
Не слыхать ни песни, ни шагов,
Лишь одна, одна дорожка стелется
Посреди нанесенных снегов.

Он теперь всё чаще, чаще снится мне
Как с полком идёт в огонь и дым.
Поднялась бы, вслед рванулась птицею,
Опустилась бы я рядом с ним.

Вьётся, вьётся дальняя дороженька,
Стелется дороженька моя.
Ты веди, веди меня, дороженька,
Вслед за милым в дальние края.

На сцене гаснет свет, звучат звуки боёв, на передний план выходят два бойца. Один присаживается на край сцены, рассматривает карту на планшете.

Один другому, руку под козырёк( стихотворение разбивается на части):

1-й:  Разрешите доложить
Коротко и просто:
Я большой охотник жить
Лет до девяноста.

2-й:  А война - про всё забудь
И пенять не вправе.
Собирался в дальний путь,
Дан приказ: "Отставить!"

Грянул год, пришёл черёд,
Нынче мы в ответе
За Россию, за народ
И за всё на свете.

От Ивана до Фомы,
Мёртвые ль, живые,
Все мы вместе - это мы,
Тот народ, Россия.

1-й: И поскольку это мы,
То скажу вам, братцы,
Нам из этой кутерьмы
Некуда податься.

Тут не скажешь: я - не я,
Ничего не знаю,
Не докажешь, что твоя
Нынче хата с краю.

2-й:  Не велик тебе расчёт
Думать в одиночку.
Бомба - дура. Попадёт
Сдуру прямо в точку.

На войне себя забудь,
Помни честь, однако,
Рвись до дела - грудь на грудь,
Драка - значит, драка.

1-й:  И признать не премину,
Дам свою оценку,
Тут не то, что в старину, -
Стенкою на стенку.

Тут не то, что на кулак:
Поглядим, чей дюже, -
Я сказал бы даже так:
Тут гораздо хуже...

2й:  Ну, да что о том судить, -
Ясно всё до точки.
Надо, братцы, немца бить,
Не давать отсрочки.

Раз война - про всё забудь
И пенять не вправе,
Собирался в долгий путь,
Дан приказ: "Отставить!"

Сколько жил - на том конец,
От хлопот свободен.
И тогда ты - тот боец,
Что для боя годен.

1й: И пойдёшь в огонь любой,
Выполнишь задачу.
И глядишь - ещё живой
Будешь сам в придачу.

А застигнет смертный час,
Значит, номер вышел.
В рифму что-нибудь про нас
После нас напишут.

Синенький платочек


ВЕРА
Вера: Да девочки – это война. Самое бесчеловечное, что создали люди. Машина смерти, не разбирающая взрослых,  детей, уничтожающая жизни с чудовищной лёгкостью…

Надя: Ты тоже кого-то потеряла за годы войны?

Вера: Практически всех. Я жила в Ленинграде – замечательном, красивом городе. У нас была большая и дружная семья. Папа погиб на фронте, ещё в самом начале войны. А потом фашисты окружили Ленинград. Я, две мои сестры, мама и бабушка пытались выжить в нечеловеческих условиях блокады.

Прорвались все-таки.
Бомбят.
Горят Бадаевские склады.
В огне пожаров Ленинград.
Пришел он —
Первый день блокады.
Все ближе полчища врага,
Гудят воздушные тревоги.
Сегодня утром пала Мга —
И все отрезаны дороги.
В кольце,
В осаде Ленинград.
Не умолкает канонада.
Опять летят.
Опять бомбят.
Пылает
Первый день блокады.
Их будет много — девятьсот,
Но город наш, со смертью споря,
Все одолеет, все снесет:
Обстрелы, холод, голод, горе.

На заднем плане несколько человек с тревогой смотрят вверх, вперёд выступает замотанная в платки девушка:

В метельной ночи Ленинграда
Померк Петропавловский шпиль.
С твоими ветрами, блокада,
Клубится морозная пыль.
Склонившись под мглой снеговою,
Девчонка с ведерком пустым
Чуть движется, а за Невою
Клубится пожарища дым.

Вторая девушка сидит, словно в изнеможении:

А там, меж сугробов горбатых,
Где трудно и взрослым шагать,
На саночках узких ребята
Везут свою мертвую мать.
Везут — и за вымершим садом
Их след исчезает в Снегу,


Третья:
А небо трясёт канонада—
На месть и на гибель врагу.
Сметая фашистские доты,
Не молкнут Кронштадта форты!
Отважная наша пехота
Стоит у бессмертной черты.
Ни звездочки, ветер и темень.
Лишь в сердце: ни шагу назад!
Ты в сердце навек, как поэма,
Мой город родной — Ленинград!

На заднем плане действие в виде
хроники тех дней.

Вера: Однажды я, как всегда, пошла за хлебом и кто-то вытащил из кармана хлебные карточки.

Вера садится, плачет, мимо проходит парень, но возвращается, подходит к Вере.

Парень: (строго)Гражданка, вы чего здесь сидите и ревёте? Замёрзнете же! Вон, холод какой!

Вера бросает взгляд на парня и начинает рыдать с удвоенной силой.

Парень: (присел, вытирает варежкой слёзы Веры) Ну, сырость развела! Чего ревёшь?

Вера: У меня хлебные карточки украли… Что теперь делать?.. А там мама, сёстры…

Парень : Так, понял. Для начала – хватит реветь – щёки замёрзнут (начинает варежками растирать щёки Вари. Они встречаются глазами, парень замирает, смутившись) На вот, я за умершую маму получил карточки – ещё не знает никто, что она…  Что её больше нет.

Вера: (испуганно) Что ты! Я не могу! Нет, нет, не за что!

Парень:  (берёт за плечи Веру) Да что же ты кричишь, глупышка! Не могу же я позволить умереть с голоду такой красивой девушке. А мне одному много не надо! Да и вообще, я скоро за фронт переберусь к нашим – воевать буду. Тебя как зовут?

Вера: Вера.

Парень: Ну, вот, видишь, какое имя у тебя чудесное! Я так счастлив, что встретил тебя, рёвушка моя.  Верь мне, всё будет хорошо…

Обнимаются, смотрят глаза в глаза.

Вера: А потом у нас было сто часов счастья среди горя и смерти.
Сто часов счастья...
Разве этого мало?
Я его, как песок золотой,
намывала,
собирала любовно, неутомимо,
по крупице, по капле,
по искре, по блестке,
создавала его из тумана и дыма,
принимала в подарок
от каждой звезды и березки...
Сколько дней проводила
за счастьем в погоне
на продрогшем перроне,
в гремящем вагоне,
в час отлета его настигала
на аэродроме,
обнимала его, согревала
в нетопленном доме.
Ворожила над ним, колдовала...
Случалось, бывало,
что из горького горя
я счастье свое добывала.
Это зря говорится,
что надо счастливой родиться.
Нужно только, чтоб сердце
не стыдилось над счастьем трудиться,
чтобы не было сердце
лениво, спесиво,
чтоб за малую малость
оно говорило "спасибо".
Сто часов счастья,
чистейшего, без обмана.
Сто часов счастья!
Разве этого мало?

Парень:

Всех, кого взяла война,
Каждого солдата
Проводила хоть одна
Женщина когда-то...

Не подарок, так бельё
Собрала, быть может,
И что дольше без неё,
То она дороже.

И дороже этот час,
Памятный, особый,
Взгляд последний этих глаз,
Что забудь попробуй.

Обойдись в пути большом,
Глупой славы ради,
Без любви, что видел в нём,
В том прощальном взгляде.

Он у каждого из нас
Самый сокровенный
И бесценный наш запас,
Неприкосновенный.

Он про всякий час, друзья,
Бережно хранится.
И с товарищем нельзя
Этим поделиться,
Потому - он мой, он весь -
Мой, святой и скромный,
У тебя он тоже есть,
Ты подумай, вспомни.



Разнимают объятья, долго держат друг друга за руки. Парень уходит на задний, Вера выходит вперёд.

Вера: Втот раз этот парень спас нашу семью от неминуемой смерти. А я… Я ПОЧУВСТВОВАЛА К НЕМУ ТАКУЮ ТЕПЛОТУ И НЕЖНОСТЬ, словно встретила родного человека…

Свет переходит на девушек

1-я: Прожив декабрь, январь, февраль,
Я повторяю с дрожью счастья:
Мне ничего живым не жаль —
Ни слез, ни радости, ни страсти.
Перед лицом твоим, война,
Я поднимаю клятву эту,
Как вечной жизни эстафету,
Что мне друзьями вручена.
Их множество — друзей моих,
Друзей родного Ленинграда;

2-я: О, мы задохлись бы без них
В мучительном кольце блокады.
О да — иначе не могли
Ни те бойцы, ни те шоферы,
Когда грузовики вели
По озеру в голодный город.
Холодный ровный свет луны,
Снега сияют исступленно,
И со стеклянной вышины
Врагу отчетливо видны
Внизу идущие колонны.

3-я: И воет, воет небосвод,
И свищет воздух, и скрежещет,
Под бомбами ломаясь, лед,
И озеро в воронки плещет.
Но вражеской бомбежки хуже,
Еще мучительней и злей —
Сорокаградусная стужа,
Владычащая по земле.
Казалось, солнце не взойдет.
Навеки ночь в застывших звездах,
Навеки лунный свет, и лед,
И голубой свистящий воздух.

4-я:Казалось, что конец земли.
Но сквозь остывшую планету
На Ленинград машины шли:
Он жив еще. Он рядом где-то.
На Ленинград, на Ленинград!
Там на два дня осталось хлеба,
Там матери под темным небом
Толпой у булочной стоят,
И дрогнут, и молчат, и ждут,
Прислушиваются тревожно:
— К заре, сказали, привезут...
— Гражданочки, держаться можно...
Шестнадцать тысяч матерей
Пайки получат на заре —
(Можно вместе): Сто двадцать пять блокадных грамм
С огнем и кровью пополам.

1-Я ДЕВУШКА:
И было так: на всем ходу
машина задняя осела.
Шофер вскочил, шофер на льду.
  Ну, так и есть   мотор заело.
Ремонт на пять минут, пустяк.
Поломка эта   не угроза,
да рук не разогнуть никак:
их на руле свело морозом.
Чуть разогнешь   опять сведет.
Стоять? А хлеб? Других дождаться?
А хлеб   две тонны? Он спасет
шестнадцать тысяч ленинградцев.
2-Я:  И вот   в бензине руки он
смочил, поджег их от мотора,
и быстро двинулся ремонт
в пылающих руках шофера.
Вперед! Как ноют волдыри,
примерзли к варежкам ладони.
Но он доставит хлеб, пригонит
к хлебопекарне до зари.
Шестнадцать тысяч матерей
пайки получат на заре 
ВМЕСТЕ: сто двадцать пять блокадных грамм
с огнем и кровью пополам.


Вера: Какой бесконечной была Блокада. Казалось, что внешний мир перестал существовать и вокруг только разруха, холод и голодная смерть… Первой мы потеряли старшую сестру – она ушла за хлебом и не вернулась. Потом умерли мама и бабушка – они ничего не ели и отдавали весь хлеб нам с сестрёнкой. А когда, нас с сестрёнкой эвакуировали, наша машина неожиданно ушла под  лёд . Меня вытащили, а сестрёнка… Так я осталась совсем одна. Но надо было жить дальше. Чтобы не сойти с ума от одиночества я  попросилась на фронт санитаркой и вместе с войсками вернулась в город, сквозь прорванное кольцо блокады. У меня и сейчас в глазах стоит тот день – на улицы выбежало столько людей!!! Все ликовали, обнимались, плакали от счастья!  И вдруг, я увидела Его!

Парень и Вера обнимаются.

Вера: Сколько же мы с тобой пережили. Но главное – мы снова вместе! Теперь мне есть ради кого жить.

Парень, обнимет Веру:

И снова мир с восторгом слышит
Салюта русского раскат.
О, это полной грудью дышит
Освобожденный Ленинград!
Какой же правдой ныне стало,
Какой грозой свершилось то,
Что исступленною мечтой,
Что бредом гордости казалось!
Так пусть же мир сегодня слышит
Салюта русского раскат.
Да, это мстит, ликует, дышит
Победоносный Ленинград!

Звуки радости стихают, свет переходит на солдат, сидящих на краю сцены:



ЛЮБА, она же Лика

Вера: Люба, я слышала, что у тебя дочка есть?

Люба: Да, девочки, есть! Я такая счастливая! Жаль, только муж ещё не знает о её существовании…

Валя: Совсем-совсем не знает?

Люба качает головой.

Надя: А как ты с мужем познакомилась – я уверена, что это безумно романтическая история.

Люба: Пожалуй да, романтическая, на сколько это возможно во время войны. (во время этих слов переходит в центр и ложится на нары, тут же входит Марат)

Лика. (обеспокоенно). Вы кто?
М а р а т. А ты кто такая? (Не сразу.) Ты чего делаешь тут?
Л и к а. Живу.
М а р а т. А кто тебя сюда пустил?
Л и к а. Дворничиха, тетя Настя. (Тихонько.) Вы меня прогнать хотите?
                Марат ничего не ответил.
Не надо. Я уже здесь скоро месяц. Привыкла все-таки.
М а р а т (оглядел комнату). Тут вещи были... Мебель, ну и прочее... Где все?
Л и к а. Я сожгла.
М а р а т. Все?
Л и к а. Все.
Марат молча сел на подоконник.
Л и к а. А вы кто?
М а р а т. Я жил здесь. Это наша квартира.
Л и к а (не сразу). А где же вы были?
М а р а т. Был где был. (Помолчав.) Слушай, здесь, между окнами, фотография висела   военный моряк, в рамочке... Не видела?
Л и к а. Сожгла.
М а р а т (зло). И много ли тепла на этом выгадала?..
Л и к а. Я ведь не одну ее сожгла   тут много фотографий висело...Вот теперь я вас узнала... Это вы   мальчик на лодке... и на велосипеде!.. 
Марат. (Негромко.) Спалила, значит, мое детство? Ну и как   хорошо я горел?
Л и к а. Зачем вы шутите?
М а р а т (серьезно). Могу заплакать. Хочешь?
Л и к а (негромко). Вы меня простите.
М а р а т (обернулся). А ты что валяешься? Сдалась?
Л и к а. Нет, я только с улицы... Просто согреться захотелось.
М а р а т (огляделся). Ты... одна здесь?
Л и к а. Совсем.
М а р а т. И не страшно?
Л и к а. Конечно, страшно, что же я, дура? Когда стреляют   не так: все-таки жизнь какая-то... А вот когда вдруг тишина... тогда страшно. (Недоуменно.)
М а р а т. А ты сама как... не очень ослабела?
Л и к а. Я, в общем, чувствую себя сносно. Мне ведь за зиму три посылки летчики приносили от мамы. (Не сразу.) А теперь больше не будет посылок. Меня уж не найти.
М а р а т. Голодная?
Л и к а. Нет-нет. Я ведь сейчас на две карточки существовала. Целый месяц! Няню еще первого числа убило.
М а р а т. (Вынул из кармана две хлебные карточки, поглядел на них.) А мне только один день достался. Тридцать первое. Завтра.
Л и к а. Не надо... Ты не плачь.
М а р а т. А я и не плачу. Я уж ко всему привык.
Л и к а (поглядела на карточку). Мамина?
М а р а т. Сестры. (Негромко.) Видишь пуговицу на куртке? Она мне ее утром пришила. Еще сегодня.
Л и к а. Ты жил у нее?
М а р а т. Когда война началась   я к ней и переехал. И дом-то маленький, деревянный   всего два этажа...
Л и к а. (Посмотрела на Марата внимательно.) А родители где?
М а р а т. Отец в морской пехоте был. Пятый месяц не пишет. (Не сразу.) И не осталось ничего... Ни одной фотографии. Мне бы снять ее тогда со стены... (Поглядел на Лику.)
Л и к а (тихо). Я не знала.
Где-то вблизи разорвался снаряд.
Недалеко.
М а р а т. Ага.
Л и к а. Мне уходить?
М а р а т. А куда же ты пойдешь?
Л и к а (осторожно). Тебе ведь тоже некуда.
М а р а т. Мне тоже.
М а р а т (сел на краешек тахты). Ладно - проживем.

                Молчание.
Ты что... смеешься?
Л и к а (с радостным удивлением). А ты дышишь.
М а р а т. Ясно, дышу.
Л и к а (еле слышно). Вот и кончилась тишина...

Лика обращается к своим подругам:

...Я никогда с такою силой,
как в эту осень, не жила.
Я никогда такой красивой,
такой влюбленной не была.

Девочки, я тогда обо всём забыла – что идёт война, что в любой момент наше счастье может оборвать точное попадание снаряда. На всём белом свете тогда были только они и я… только он и я (снова возвращается к Марату) :

Ты - рядом, и все прекрасно:
И дождь, и холодный ветер.
Спасибо тебе, мой ясный,
За то, что ты есть на свете.

Спасибо за эти губы,
Спасибо за руки эти.
Спасибо тебе, мой любый,
За то, что ты есть на свете.

Ты - рядом, а ведь могли бы
Друг друга совсем не встретить..
Единственный мой, спасибо
За то, что ты есть на свете!



 Лика: (говорит в зал, в это время Марат отходит в сторону)Мне даже стыдно было – кругом смерть, голод, разруха, а у меня столько непрошенной радости на душе!  (переходит к девочкам)Как же это странно, девочки, война, столько горя вокруг, а мы о любви говорим.

НадяЗапела)
         Расцветали, яблони и груши
         Поплыли туманы над рекой.
         Выходила на берег Катюша
         На высокий берег,на крутой.
Ну а что потом было?

Лика: А потом  он ушел на фронт. И я жду его. Мы ждём его.

Нынче улетели журавли
на заре промозглой и туманной.
Долго, долго затихал вдали
разговор печальный и гортанный.

Ничего не слышно о тебе.
Может быть, письмо в пути пропало,
может быть... Но думать о беде -
я на это не имею права.

Нынче улетели журавли...
Очень горько провожать их было.
Снова осень. Три уже прошли...
Я теплее доченьку укрыла.

До костей пронизывала дрожь,
в щели окон заползала сырость...
Ты придешь, конечно, ты придешь
в этот дом, где наш ребенок вырос.

И о том, что было на войне,
о своем житье-бытье солдата
ты расскажешь дочери, как мне
мой отец рассказывал когда-то.

Песня: Тёмная ночь. Танцевальная композиция девушек в военной форме.
Он:      
Жди меня, и я вернусь,
Только очень жди.
Жди, когда наводят грусть
Желтые дожди;
Жди, когда снега метут;
Жди, когда жара.
Жди, когда других не ждут,
Позабыв вчера.
Жди, когда из дальних мест
Писем не придет.
Жди, когда уж надоест
Всем, кто вместе ждет.
Жди меня, и я вернусь,
Не желай добра
Всем, кто знает наизусть,
Что забыть пора.
Пусть поверят сын и мать
В то, что нет меня.
Пусть друзья устанут ждать,
Сядут у огня,
Выпьют горькое вино
На помин души...
Жди   и с ними заодно
Выпить не спеши.
Жди меня, и я вернусь
Всем смертям назло.
Кто не ждал меня, тот пусть
Скажет: "Повезло".
Не понять, не ждавшим, им,
Как среди огня
Ожиданием своим
Ты спасла меня.
Как я выжил   будем знать
Только мы с тобой.
Просто, ты умела ждать,
Как никто другой.

Голос: От советского информбюро.
Утро победы

Где трава от росы и от крови
сырая,
Где зрачки пулемётов свирепо
глядят,
В полный рост, над окопом
переднего края,
Поднялся победитель - солдат.
Сердце билось о рёбра
прерывисто, часто.
Тишина тишина
Не во сне - наяву.
И сказал пехотинец:
-Отмаялись! Баста! -
И приметил подснежник во рву.
И в душе, тосковавшей по свету
и ласке,
Ожил радости прежней певучий
поток.
И нагнулся солдат
и к прострелянной каске
Осторожно приладил цветок.
Снова ожили в памяти были
живые -
Подмосковье в снегах и в огне
Сталинград.
За четыре немыслимых года
впервые,
Как ребёнок, заплакал солдат.
Так стоял пехотинец, смеясь
и рыдая,
Сапогом подпирая колючий
плетень.
За плечами пылала заря
молодая,
Предвещая солнечный день.

                Или песня из к/ф "Офицеры"

                От героев былых времен
                Не осталось порой имен.
Те, кто приняли смертный бой,
  Стали просто землей и травой...
                Только грозная доблесть их
                Поселилась в сердцах живых.
           Этот вечный огонь, нам завещанный одним,
                Мы в груди храним.
 
                Погляди на моих бойцов -
                Целый свет помнит их в лицо.
 Вот застыл батальон в строю...
                Снова старых друзей узнаю.
                Хоть им нет двадцати пяти,
   Трудный путь им пришлось пройти,
           Это те, кто в штыки поднимался как один,
Те, кто брал Берлин!
 
                Нет в России семьи такой,
Где не памятен был свой герой.
                И глаза молодых солдат
                С фотографий увядших глядят...
Этот взгляд, словно высший суд,
                Для ребят, что сейчас растут.
             И мальчишкам нельзя ни солгать, ни обмануть,
Ни с пути свернуть!
 
М: Земля повернулась навстречу весне,
Хорошая нынче погода.
Такою порой вспоминается мне
Весна сорок пятого года.
Проходят года, но не меркнет вдали
И горе, и подвиг народа.
Мы трудной дорогой к победе пришли
Весной сорок пятого года.

А если ты молод и позже рождён,
Прими эстафетою с хода
Победным салютом и первым дождём
Весну сорок пятого года.
Страшна для врагов и светла для друзей
Рабочая наша порода.
Есть в каждой победе твоей и моей
Весна сорок пятого года.

Да будет ракетою ввысь взметена,
В прозрачную высь небосвода
Для всех поколений, на все времена
Весна сорок пятого года!

Фото подросткового театра "Забава" г.Северодвинск

В композиции использованы популярные материалы российских поэтов и композиторов