Ай, болит! Рассказ о замечательном докторе

 Не могу сказать, что люблю лечиться. Точнее, совсем не люблю. Еще точнее - не люблю прибегать к врачебной помощи, стараюсь по возможности справиться домашними веками опробованными средствами – это если простуда или грипп. Если что-то посерьезнее - расспрашиваю знакомых, они с удовольствием делятся опытом, кому что помогло от желудка, от давления, от сердца… Конечно, я никогда не следую советам слепо. Характер такой – выслушаю со вниманием, а потом поступлю, как найду нужным.

Кто-то скажет: здоровье штука серьезная, тут не друзей надо слушать, а к врачам обращаться. Вроде бы верно, только на врачей мне никогда не везло. Хотя, неправда. В возрасте двух лет у меня случился тяжелейший перитонит,  и в детской больнице имени Крупской меня буквально вытащили с того света. Низкий поклон докторам, имен которых я, понятное дело, не помню.

Итак, я не люблю поликлиники. И такое впечатление, что меня-то там тоже не любят. Хотя, чего меня не любить? В своей взрослой жизни я их побеспокоила раз… ну, пальцев на руках хватит, и даже парочка невостребованных останется. И каждый раз ерунда какая-то. 

Вот вам пример.
Однажды зимой просквозило меня на нашем питерском ветру, и под нижней челюстью раздулась желёзка. Ужасно неприятно! С лица стала похожа на лягушку, рот не раскрыть, только чайная ложка еле-еле в него влезает. И больно. Греть – боюсь. Желёзки – штука такая, греть их не всегда можно, и даже чаще нельзя. Несколько дней проходила замотанная шарфом, чувствую – не могу больше! Мало того, что больно – кушать хочется. Чайной ложкой  много не наешь, и челюсти еле-еле от боли шевелятся.
Плюнула я на свою нелюбовь к поликлиникам, пошла к участковому. Он и в фас на мою желёзку смотрел, и в профиль, трогал, цокал языком, бормотал: «Интересно-интересно…»
- Что интересно? – спрашиваю.
- Интересно, что это все-таки у вас такое?
- Желёзка распухла. Вы мне физиотерапию какую-нибудь пропишите, УВЧ, или что-то в этом роде, вам виднее.
- Нет, я на себя такую ответственность взять не могу. Это вам к специалистам надо.
- К каким?
- Для начала к эндокринологу.

Я уже выходила из кабинета, когда вдогонку мне врач крикнул: «Узнаете, что у вас – зайдите, мне интересно!»

Уж как я ни невежественна в вопросах медицины, но сообразила: эндокринолог – щитовидка. Это у меня такая щитовидка раздулась?

На следующее утро от страха за свое будущее я без будильника вскочила в шесть утра и понеслась в поликлинику  - дело было лет двадцать тому назад, номерки выдавали только с утра пораньше и очереди огромные. Само собой, эндокринолог принимал только через день. Пришлось еще два дня ждать со своим непомерным зобом, пока меня осмотрят.

Врач-эндокринолог, кругленькая невысокая тетка, подпрыгивала вокруг меня, смотрела в глаза, щупала, надавливала, задавала чуднЫе вопросы: не страдаю ли я одышкой, не потею ли, не бывает ли внезапных депрессий или вспышек гнева. Выслушав мои подробные ответы: задыхаюсь только после бега, потею только в парилке, в депрессию меня вогнать практически невозможно, а вот рассердить – запросто, докторица  вынесла вердикт: я не их клиент. Мысленно перекрестившись, я поинтересовалась, а как же быть с желёзкой, может, она (эндокринолог) мне выпишет направление на физиотерапию? Врачиха замахала руками: «Что вы - что вы? Где я, и где физиотерапия? А с желёзкой вы попробуйте к хирургу обратиться».

Опять поход затемно поутру за номерком. Правда, к хирургу я попала в тот же день.

Матерый дядка опять трогал и мял мою железу, которой к тому моменту уже исполнилась неделя, она, правда, не росла, но и не убывала. Я скрипела зубами и ждала приговора.
- Это у вас в который раз распухает?
- В первый.
- Знаете, если еще раз распухнет, я бы советовал удалить.
- Еще раз? А сейчас-то как сделать, чтобы она исчезла? Пропишите мне, пожалуйста, физиотерапию… - жалобно заканючила я.
- Нет, - покачал головой врач. – Я прописываю физиотерапию после переломов, а у вас – не пойми что.
- Так что ж мне теперь – до смерти такой жабой ходить и из чайной ложки есть? – процедила я, говорить-то тоже больно.
- Идите к своему терапевту, пусть он выпишет.
- Да была я у него! Он, правда, просил заглянуть, когда я узнаю, что со мной. Ему интересно!

Хирург равнодушно пожал плечами. А что, действительно, непонятный ведь случай…

В бешенстве, без номерка и без очереди я ворвалась в кабинет своего участкового и потребовала направление на физиотерапию. Тщедушный доктор испугался моего напора и лично провел в кабинет заведующей – пусть она разбирается.

Завотделением почему-то подумала, что мне нужен больничный лист. Я заверила, что мне плевать на больничный, я хочу вылечиться. Но никакого метода лечения, никакого лекарства она мне посоветовать тоже не смогла. Я потребовала физиотерапию. Она опять завела песнь о том, что нельзя назначать такие процедуры, когда непонятна природа заболевания.

Тут я уже завопила, что природа заболевания меня волнует не больше, чем больничный! Мне нужно УВЧ! Я дам расписку, только назначьте!
- Почему вы решили, что вам надо именно УВЧ?
- Я так чувствую. Вот прямо ощущаю, что именно УВЧ мне поможет. Мне в детстве делали.
- От желёзок?
- Не помню, от чего. Но оно мне необходимо.

Скрепя сердце, заведующая потащилась со мной к физиотерапевту. Посовещавшись, они назначили шесть процедур, но уже после третьей моя желёзка полностью рассосалась и я закончила лечение.

Кажется, с тех пор я была в районной поликлинике всего один раз, во время эпидемии гриппа.


Сын мой и дочка - слава тебе, Господи - росли здоровыми. С их простудами я недрогнувшей рукой расправлялась за пару дней, а остальные болячки (кроме переломов и ожогов) обошли наш дом стороной.
У дочки в медкарте с первого класса по восьмой были только записи о медицинских осмотрах, и я втайне гордилась – ращу здоровую смену! Но только в восьмом классе после медосмотра   появилась страшная запись – сколиоз III степени.

Я давненько замечала, что дочь сутулится, и заставить ее сидеть прямо было невозможно. Только отвернешься – опять скрючилась.  Но по незнанию я считала, что это от недостатка дисциплины, и стоит ей последить за собой –  осанка выровняется. А дело оказалось намного серьезнее. У девочки стала часто болеть спина, особенно после нагрузок на физкультуре. Ночами она просыпалась от боли и прибегала ко мне в слезах.  А заметив, что у нее одно плечо заметно выше другого и косточки под худенькой шейкой выступают на разном уровне, я и вовсе впала в панику. Тут же вспомнилась моя бабушка, у которой был огромный, уродовавший ее маленькую щуплую фигурку, горб.

Терапевт и хирург из поликлиники вняли моим мольбам и освободили дочку от школьных занятий физкультурой, причиняющих ей ужасные страдания, но обязали ходить на физкультуру лечебную. Пользы от нее серьезной и быстрой не обещали – так, лишь бы хуже не стало, а то… Поняв, что подразумевается хирургическое вмешательство, и какое – на позвоночнике! – я содрогнулась. И стала делиться своей бедой со всеми подряд. Знакомые охали и ахали, но помочь ничем не могли, пока одна из тогдашних моих приятельниц не заявила:
- Так вам же к мануалу надо!

Для тех, кто не в курсе. Мануальная терапия  в 1997 году не была распространена так широко, как сейчас. Многие видели по телевидению фильм про чудеса, творимые доктором Касьяном, и уже лет десять как в СССР мануалов перестали считать шарлатанами, но в обозримом пространстве их не наблюдалось. То есть теоретически они были, и на государственном уровне  выходили постановления о внедрении методов мануальной терапии в медицинскую практику. Но где искать таких специалистов? Во всяком случае, не в районной поликлинике.

Итак, мне посоветовали обратиться к мануальному терапевту, на что я, само собой, ответила:
- К Касьяну? Точно. Надо только узнать, как к нему добраться.
- Касьян далеко, - ответила приятельница. – У нас в Питере есть не хуже доктор, Николай  Левин.
- Где он принимает? Как к нему попасть? – забросала я ее вопросами.
- Мы как раз завтра к нему собираемся, вместе пойдем, – обнадежили нас с дочкой.

На следующий день часика в четыре приятельница с сыном и я с дочкой пошли… нет, не в поликлинику, не в больницу, а в детсад, расположенный в глубине новостроек Невского района. Меня это несколько удивило и насторожило: уж не шарлатан ли какой?

Небольшое отступление для тех, кто помоложе. Напомню, это происходило в 1997-м. Год тяжелый, безработица только начала рассасываться, а бизнес – строиться. После растиражированного на всю страну Кашпировского появилась куча всякого рода целителей-аферистов, лечащих приложением рук, заговорами, снятием порчи и так далее.  За примером ходить недалеко.  Бывшая буфетчица ближайшей кафешки на моих глазах превратилась в целительницу тибетской медицины, лечила каким-то маслами и окуриваниями, кроме того, гадала на таро и снимала порчу. Думаю, дело тут было в самовнушении, но одуревший в безвременье народ вначале к ней валом валил. Впрочем, кончила она плохо. Стала спиваться, практика ее постепенно сошла на нет, и год назад она, одинокая и всеми покинутая, тихо умерла от пьянки.
 
Итак, мы заняли очередь. Прием в медкабинете должен был начаться в шесть часов вечера, но на тесной лестнице было уже полно народу. Родители, разбирающие своих деток, косились на нас, но вслух не возмущались. Впрочем, толпа страждущих вела себя довольно тихо, переговаривались шепотом. За пару часов я узнала, что в доктора этого все верят. Что он берется за самые серьезные случаи. Еще поняла – то, что перед нами двадцать человек, не страшно. Он примет не меньше пятидесяти. Очереди придерживаться стОит, но и без очереди многие проходят. Как это? – удивилась я. Оказалось, у Левина такое правило: без очереди с маленькими детьми, с острой болью и из пригорода – чтобы успели на поезд. Проведя в детском саду больше пяти часов, я сделала вывод, что в этой скорбной очереди на редкость мало наглецов и скандалистов, ну, поворчали, когда мимо, не останавливаясь, прошмыгнул со своим охранником намозоливший во время предвыборной кампании глаза депутат, однако страдальцев издалека и с маленькими детками пропускали безропотно. К одиннадцати часам вечера в кабинет зашел пятидесятый больной, но объявили, что Николай Анатольевич будет работать, пока не примет всех.

 Между тем мы уже стояли на втором этаже и могли слышать, что происходит в двух смежных кабинетах. Прием был организован как конвейер. В одной комнате пациент раздевается, в другой мануальный терапевт кости вправляет. Ни разу за эти пять часов доктор не вышел, не объявил перерыв (ну хоть передохнуть минут пятнадцать, чаю хлебнуть). Время от времени на площадке появлялась его ассистентка, пожилая седовласая дама с милым лицом, сортировала очередь (в смысле детей и приезжих), записывала, кто на что жалуется, и уходила обратно в кабинет, откуда раздавались приглушенные голоса, иногда смех, порой явный хруст костей и короткие вскрики. Получившие помощь выглядели несколько ошарашенными, но довольными. Я заметила  что входил кое-кто неловко, согнувшись, а покидали они кабинет, уже  гордо выпрямившись. Меня это воодушевило, как и рассказы бывалых пациентов. А вот моя дочка, напуганная непривычной обстановкой, обилием явно страдающих людей (напомню, она почти не бывала в поликлиниках), зажалась, молчала, и только ее и без того огромные глаза становились все больше.

Наконец, за дверями кабинета скрылась моя приятельница с сыном. Следующие  мы. Дочка стала заметно дрожать, а услышав хруст, прошептала: «Это… что?» Я сдуру пошутила, вспомнив из какой-то сказки: «То не досточки, то косточки хрустят!» Глаза дочери наполнились слезами, и она рванула от меня вниз по лестнице. Слава богу, входная дверь была уже заперта, никого больше не впускали, и я успела ее отловить. Так, за руку, как маленькую, я и втащила ее в кабинет. Он был пустой, доктор занимался с больным в соседнем.  Я предложила дочке раздеваться, но мне удалось лишь куртку с нее стянуть к тому моменту, когда в кабинет вошел Доктор. Именно так, с большой буквы, я его всегда называю, даже мысленно. Я ожидала увидеть дюжего немолодого дядьку, вроде знаменитого Касьяна, однако  Николай Анатольевич Левин оказался молодым, лет тридцати-тридцати пяти человеком,  крепким, светловолосым, круглолицым, с веселыми немного усталыми глазами. Увидев заплаканную дочку и мое смущение (не подготовились, даже не разделись, тянем время, а там столько людей ждет), Николай Анатольевич мигом оценил ситуацию, выражение лица изменилось, и с преувеличенным восторгом он воскликнул: «Ой, кто же это к нам пришел, это же сама принцесса!» Подскочил, схватил ее худенькую ручку и… поцеловал! Заплаканные глазки изумленно распахнулись, и дочка смущенно улыбнулась – впервые мужчина поцеловал ей руку. Слезы мгновенно высохли. Доктор любезно предложил ей снять свитерок (бюстгальтер не надо, не надо!), расстегнуть брючки и устроиться на кушетке. Очень деликатно он сам расстегнул крючочки, подозвал меня и стал распекать:
- Мамочка! Это что же такое? До чего вы свою красавицу довели? Это же вопросительный знак, а не позвоночник! Вот, потрогайте! – взяв мою руку, он заставил провести пальцем по кошмарно изогнутым косточкам. Потом провел сам, диктуя появившейся ассистентке:
- Седьмой, восьмой, десятый, одиннадцатый тринадцатый….
- И что это? – безнадежно спросила я, когда были перечислены практически все позвонки.
- Сколиоз, матушка. Ужасный. Третья-четвертая степень. – Увидев, что сейчас уже я разрыдаюсь, успокоил: - Поправим. Если за три сеанса не получится, следующие бесплатно, пока все на место не встанет.
Говоря это, он начал быстрыми уверенными движениями надавливать на худую спинку с обеих сторон от позвонков, опускаясь сверху вниз. Дочка закусила губу и терпела, пока он вправлял ее косточки. Буквально через минуту он осторожно застегнул ей лифчик, попросил  встать, подхватил под мышки, быстрыми резкими движениями сделал что-то с шеей, поворачивая ей голову направо и налево, и отпустив, проговорил:
- Все. Следующий прием через неделю.

Но не ушел в соседний кабинет, а стал мило болтать с нами, указал на мой остеохондроз (и как заметил, я ведь не раздевалась!) посоветовал полечиться у него, на что я сказала – попозже. Уж не помню, сколько он брал тогда за сеанс (детям – полцены), но подумала, что поберегу деньги, и так похожу. Потом перешли с проблем здоровья на проблемы подрастающего поколения. Доктор спросил про увлечения дочки, про ее музыкальные вкусы. Она смущалась, молчала, ответила я:
- Попсу слушает – кошмар!
- Надо слушать хорошую музыку, - назидательно обратился он к юной красавице. - Я тебе принесу Ванессу Мэй – о, это что-то! Оргазм души!

Словечко показалось мне слишком смелым, тем более в присутствии девочки. И, к слову, кто такая Ванесса Мэй, я тогда не знала.
- А вы, мамочка, какую музыку любите?

Я растерялась и ответила,  что классику. Про тяжелый рок почему-то умолчала.
- Вам я принесу диск с Паганини – чудное исполнение. Только вы мне позвоните, напомните, а то вдруг  забуду. Вот мой домашний телефон. Так и скажите: Колюня, ты нам обещал принести диски с музыкой.

Распрощавшись с нами, чудесный Доктор прошел в смежный кабинет, где его ожидал очередной больной.

Я была очарована и поражена, дочка – тоже. Он предупредил, что пару дней может быть неприятно и даже больно, но девчонка терпела и ждала следующего визита к симпатичному мануальному терапевту.
Конечно, мы постеснялись звонить Доктору на дом и напоминать про диски с музыкой. Но когда вновь появились в его кабинете, получили выговор: «Вы почему не позвонили? Ведь я забыл! В следующий раз обязательно принесу!»

В следующий, третий по счету, последний визит, мы вышли из кабинета с двумя CD в руках. Впечатление от прослушивания было потрясающим. Дочка оценила не только Ванессу, но и Паганини. Муж и сын хвастались, что выбрали такой качественный музыкальный центр (к слову сказать, купили его совсем недавно и на чем бы слушали СD, не будь в доме этой, пока еще не у каждого имеющейся техники – непонятно). Я же больше всего поражалась тому, что врач, человек всем нужный, занятой, не забыл принести и доверил мне свои любимые диски. Дал послушать человеку, о котором ничего не знает. Ассистентка записывала фамилии, но документов-то никто не спрашивал, и я могла назваться Ивановой, Петровой, Сидоровой … да кем угодно! И визит был последним, позвоночник у дочки вытянулся в струнку и как минимум на год мы могли забыть о лечении, а он – поверил. Ему и в голову не пришло, что я могу обмануть, не вернуть то, что он дал мне.
- Занесете через недельку, - просто сказал Николай Анатольевич.

И это во времена, когда обман и мошенничество распускалось буйным цветом везде и всюду. Впрочем, на мой взгляд, с тех пор  честных людей стало еще меньше. Нет, сама-то я человек патологически честный, порой в ущерб себе, но он-то откуда мог это знать? Неужели не только кости «насквозь» видит, но и душу? По моим тогдашним понятиям, CD были штукой не дешевой, и я ругала деток, когда они делились со своими друзьями. А вдруг забудут, не вернут, или испортят? И не возвращали, и портили… Всякое бывало. А мне Доктор поверил. Конечно, диски я с благодарностями и расшаркиваниями вернула вовремя, он спросил о впечатлениях,  и мы немного поболтали на тему музыки. Со временем я поняла, что такие необязательные разговоры – единственная передышка, которую Николай Анатольевич  себе позволяет. Прием порой длится десять-одиннадцать часов, без перекуров и перерывов на чай или обед. Зато доктор любит побалагурить, подпустить шутку или рассказать какой-нибудь интересный случай – из врачебной практики, или так, из жизни. Мне кажется (хотя это и фантастика, у него ведь тысячи пациентов), что он помнит меня в лицо. А может, очарованная его обаятельной манерой, я слишком много о себе воображаю? 

Раз пять я приходила к нему со своим остеохондрозом, а однажды пришла скрюченная пополам, неловко потянула спину, вкалывая на фазенде, и меня согнуло.
«Явилась? – встретил меня Доктор, усмехаясь. – А не скрючило - и не пришла бы?»

Когда я приходила в вертикальном положении, он приветствовал меня словами: «Ну-с, и что нас беспокоит, кроме отсутствия денег и жадных взглядов мужчин?»
Слыша эту фразу не единожды, я понимала, что она дежурная, обращенная к любой женщине, но ведь все равно приятно, черт побери! Вставив шейные позвонки на место, я всегда выхожу из его кабинета прямая, с гордо поднятой головой, и мир сияет новыми красками, что, в общем-то, имеет простое физиологическое объяснение – восстанавливается нормальный кровоток к мозгу. Но мне кажется, это просто от встречи с ним, моим единственным Доктором.

 Пару лет назад у меня заболела рука. Греша на свой обычный остеохондроз, я вспомнила, что давненько не навещала Доктора, а он советовал заглядывать раз в год. Но все не могла собраться из-за перманентного цейтнота – ехать на другой конец города, полдня в очереди, короче, откладывала-откладывала, пока  не оказалось, что из-за острой боли левой рукой не могу чашку до рта донести.

Левин определил на глазок, я еще раздеться не успела:
- Подвывих ключицы. А что врачи говорят?
- Какие врачи? Я ни к каким, кроме вас, Николай Анатольевич, уже лет десять не хожу, - ответила я, преданно глядя полными искренней веры в чудо глазами.
Конечно, чудо произошло. Руку Доктор вправил, и позвонки мои  подрегулировал.
 
А вот история о том, как я привела к Доктору своего мужа. Он с молодости был сутулым, я предрекала, что к старости вырастет горб, и он таки стал расти. На все просьбы пойти со мной к Левину, панически боящийся врачей муж отнекивался, говорил, что ему его сутулость ни капли не мешает. Понятное дело – пока гром не грянет, мужик… Грянул. Заболела поясница, да так, что с утра еле с постели поднимался. Помучавшись несколько месяцев, муженек сдался, согласился пойти со мной к Доктору, о котором мы с дочкой ему все уши прожужжали. И вот мы вдвоем в кабинете (уже не в детском саду, а в спортивном молодежном центре), я объясняю, что на сей раз привела мужа.
- Что, решила избавиться от него моими руками? - смеется Николай Анатольевич.
- Конечно, - киваю я, поддерживая его шутливо-заговорщицкий тон.

Муж явно трусит.
- Ну, рассказывайте, - предлагает Доктор.

И муженек начал:
- В 1973 году, на занятиях физкультурой в институте …

Прослушав только самое начало страшной истории о том, как случайно, держа штангу на  вытянутых руках, моему  тогда еще не мужу пришлось скинуть ее за спину, Левин изрек:
- Ты бы еще от рождества Христова начал! Короче – спина, поясница?

Муженек кивнул и стал стягивать свитер.
По обыкновению предложив посмотреть на кошмарную спину и поругав меня, что не слежу за мужиком (за дочкой я ведь тоже не следила), Николай Анатольевич принялся вправлять позвонки. Я (садистка!) смотрела на это абсолютно спокойно, а муженек через минуту был мокрый, как мышь. Само собой, мне дали потрогать исправленный позвоночник. Так вот что я вам скажу. Даже у моей многострадальной дочки спина была сухая, я тоже ни разу не взмокла. А муженек банально струсил, что ему будет больно! Хотя потом, после двух визитов, абсолютно вылечившийся не только от поясницы, но и избавившийся от намечавшегося горба, он пел дифирамбы Доктору Левину и всем советовал обращаться только к нему. Я тоже за тринадцать лет послала к Левину не меньше двух дюжин болящих.

 И всем мой любимый Доктор помог, всех вылечил, все довольны. Не только результатом лечения,  но и ценой. Посещение, конечно, стоит денег, и за эти годы цена увеличилась в разы, но фокус в том, что - в отличие от частных клиник - ни одного лишнего визита вам не назначат. Доктору Левину работы хватает. Народная молва разносит славу о нем из уст в уста. И я ни разу не видела ни одного рекламного объявления, а  ведь газетки и журнальчики годами рекламируют одних и тех же целителей и коммерческие лечебные учреждения. Даже собственного сайта у Доктора, оказывается,  нет. Зато, набрав сейчас  в Яндексе «Левин Николай Анатольевич, мануальный терапевт», я тут же получила пару десятков ссылок на самые лестные и восторженные отзывы о нем.

И я, и все члены моей семьи с ними согласны. Сын и муж обращались к Доктору несколько раз, про себя, очарованную и околдованную, я уже рассказала.

А теперь про дочку.
Через год ей потребовалось еще три сеанса. Еще через год – два, и рекомендовано являться по самочувствию. Она стала ходить к Николаю Анатольевичу раз в два-три года. Внеплановый визит случился после перелома крестца. Но и тут Левин ей помог. Когда дочь надумала рожать, я прибежала за советом, все-таки недавний перелом… Доктор настрого приказал сразу после родов к нему, и дважды принял молодую маму без очереди и бесплатно.

Вот он какой, мой любимый Доктор!

Говорят, Николая Анатольевича благословил сам Алексий Второй. Говорят, он много тратит на благотворительность. Не думаю, что это пустые слухи. Почему-то верится.
Он ведь особенный, мой любимый Доктор.

Пусть Николай Анатольевич будет здоров!

И вам всем желаю здоровья!