Жуковский-переводчик

Зоя Кузнецова

ПЕСНЯ ШИПОВНИКА

Стихотворение «Мой друг, хранитель-ангел мой» было написано В.А. Жуковским в 1808 году, посвящено  Маше Протасовой и подарено ей в день её рождения 1 апреля 1808 года. В этот день  Маше Протасовой исполнилось 15 лет. Впервые «Песня» В.А.Жуковского была напечатана в девятом номере журнала «Вестник Европы» за 1809 год.
В.А. Жуковский М.А. Протасовой
«Милая Маша, нам надобно объясниться. Как прежде от тебя одной я требовал и утешения, и твердости, так и теперь требую твердости в добре. Нам надобно знать и исполнить то, на что мы решились. Дело идет не о том только, чтобы быть вместе, но и о том, чтобы этого стоить. … Как прежде ты давала мне одним словом и бодрость, и подпору; так и теперь ты же мне дашь и всю нужную мне добродетель.  Чего я желал?  Быть счастливым с тобою! Из этого  теперь должен выбросить только одно слово, чтобы всё заменить. Пусть буду счастлив тобою! Право, для меня всё равно твоё счастие или наше счастие. … Моя привязанность к тебе теперь точно без примеси собственного, и от этого она живее и лучше. … Меня зовут! Чудо – сердце не очень бьётся. Это значит, что решился твёрдо» ...
Весною 1815 г. в Муратове

“Маша моя (теперь моя более нежели когда-нибудь) поняла ли ты-то, что заставило меня решительно от тебя отказаться? Ангел мой, совсем не мысль, что я желаю беззаконного – нет!  Я никогда не переменю на этот счет своего мнения и верю, что я был бы счастлив, и что Бог благословил бы нашу жизнь! Совсем другое и гораздо лучшее побуждение произвело во мне эту перемену! Твоё собственное счастие и  спокойствие! Решившись на эту жертву, я входил во все права твоего отца. Другая, нежнейшая связь! Право, эта минута была для меня божественная; если можно слышать на земле голос божий, то, конечно, в эту минуту он мне послышался!”
* * *
«Это было написано вчера поутру. Маша, откликнись. Я от тебя жду всего. У меня совершенно ничего не осталось. Ради Бога, открой мне глаза. Мне кажется, что я все потерял».
Весною 1815 г. в Дерпте
Иван Сергеевич Тургенев любил вспоминать, как в детстве нашёл старый колпак с нашитыми золотыми звёздами, нахлобучил его на себя и появился в таком виде перед матушкой. И тут мать вспомнила об одном домашнем спектакле, где именно в этом колпаке выходил на сцену Жуковский. Он играл в том спектакле волшебника.
Жуковский и в жизни не оставил эту роль и очень многим людям являлся как добрый волшебник или ангел-хранитель.
Можно подумать, что Жуковский был послан самим Провидением для смягчения жестокого и чёрствого царствования Николая 1. Будучи на службе при дворе, он порой так надоедал своими просьбами и своим заступничеством, что великие князья, завидев его, прятались на лестнице Зимнего дворца.
Жуковский принимал родственное участие в судьбах Батюшкова, Тютчева, Языкова, Гоголя. А спасение из крепостной неволи Тараса Шевченко! А выездной паспорт Мицкевичу! Перед отъездом за границу Мицкевичу был нужен паспорт, который получить было тогда очень трудно. Жуковский имел прямой контакт с  императорской семьёй, и мог похлопотать за Мицкевича.
Считают, что отмена крепостного права, произошедшая уже после смерти поэта, вряд ли могла бы произойти без благотворного влияния Жуковского на будущего императора Александра II.
А заступничество за Пушкина! Жуковский и открыл талант юного поэта, а в 1820 году подарил ему свой портрет с надписью: «Победителю- ученику от побеждённого учителя в тот торжественный день, когда он окончил свою поэму «Руслан и Людмила». Пушкин о Жуковском: «…Я не следствие, а точно ученик его, и только тем и беру, что не смею сунуться на дорогу его, а бреду проселочной. Никто не имел и не будет иметь слога, равного в могуществе и разнообразии слогу его.» И ещё: «Когда я не знаю, как мне поступить, я всегда думаю, а как бы в этом случае поступил Жуковский».
Между тем, положение Жуковского при дворе было очень скромным. Оба его ближайших предшественника на поэтическом поприще – Державин и Дмитриев – были удостоены министерских постов.
Как чтец при вдове Павла I – императрице Марии Фёдоровне, а затем учитель русского языка будущей императрицы – жены Николая I и их сына, Жуковский жил в Зимнем дворце, но не был удостоен ни Александром, ни Николаем официальной государственной должности. Он при дворе навсегда остался учителем, он не стал ни вельможей,  ни высоким государственным сановником, а был всего лишь частным лицом.

* * *
В 1817 году Жуковский был избран учителем русского языка при великой княгине Александре Фёдоровне или Шарлотте, дочери королевы Луизы, жене великого князя Николая Павловича, будущего царя Николая I. Имя Александры Федоровны было ей дано при крещении в православие. Должность учителя русского языка при молодой супруге великого князя была предложена Григорию Андреевичу Глинке, бывшему с 1810 г. помощником воспитателя при великих князьях. Глинка был болен и не мог ехать лечиться, не подыскав себе замены. Такая замена была им предложена в лице Василия Андреевича Жуковского. С 1817 г. Жуковский стал учителем русского языка  Александры Федоровны, восторженно любившей стихотворения отечественных поэтов и родной язык. Никто лучше Жуковского не мог служить посредником между немецкой и русской словесностью. Годом позже он издаёт  сборник «Для немногих» /F;r wenige/, рассчитанный на изысканную публику, умеющую ценить прекрасное.
Путь в литературу Жуковский начинал с переводов. Он был нашим первым профессиональным переводчиком. В «Вестнике Европы» была напечатана его статья  «О басне и баснях Крылова», где им были высказаны соображения и теории перевода вообще. «Не опасаясь никакого возражения, - говорит он, - мы позволяем себе утверждать решительно, что подражатель–стихотворец может быть автором оригинальным, хотя бы он и не написал ничего собственного. Переводчик в прозе есть раб; переводчик в стихах – соперник». В статье «О переводах вообще, и в особенности о переводах стихов» Жуковский от себя выдаёт афористически отточенные мысли о переводе: «Излишнюю верность почитаю излишнею неверностию» и «О достоинстве перевода надлежит судить по главному действию целого». Жуковского упрекали в том, что у него только переводы и нет ничего своего. Склад своего художественного мышления он определил так: «… у меня всё или чужое, или по поводу чужого – и всё, однако, моё».
Порой друзья пеняли ему за введение в русскую словесность иностранных заимствований (среди них – такие привычные нам слова, как «армия», «партия, «нация», «марш»). Именно Жуковский впервые употребил слово «интеллигенция» в привычном нам значении (в дневниковой записи от 2 февраля 1836 года).
В середине 20-х годов поэту поручается дело особой государственной важности – он назначен наставником цесаревича Александра, наследника престола. Эту должность Жуковский будет исполнять до 1839 года, когда выйдет в отставку и уедет за границу.

* * *
Обратиться к творчеству Жуковского-переводчика меня заставил подарок эстонского литературоведа Малле Салупере. Однажды она подарила мне копию своей статьи «Забытые друзья Жуковского» из сборника «Жуковский и русская культура». Одним из таких друзей был Аугуст Хейнрих фон Вейраух. Кроме того, ею были установлены 19 параллельных текстов переводов Жуковского из немецкой поэзии, и она подарила мне ноты песен Жуковского (в том числе немецкие оригинальны  тексты, переведенные Жуковским на русский язык), написанные почти 200 лет назад  Аугустом Хейнрихом фон Вейраухом (1788-1865). Вейраух -  популярнейший композитор и поэт Лифляндии первой половины XIX века. Его песня «К востоку, всё к востоку», изданная в 1824 году, была приписана Шуберту и стала в Европе очень популярной. В 1848 году Вейраух выступил в печати в защиту своих  авторских прав.
Мы возродили концерт забытых романсов Жуковского – Вейрауха, исполнявшихся в первой  трети Х1Х века во всех салонах того времени, включая императорский двор.  Их могли слышать А. Пушкин и А. Мицкевич. Романсы исполнялись на русском и немецком языках. О песне "Мой друг, хранитель-ангел мой" в комментариях к некоторым источникам говорится как об оригинальном произведении В.А.Жуковского. В некоторых сообщается, что это перевод из Фабра д;Эглантина "На голос "Je t; 'aime tant, je t; aime tant", поэта, драматурга, актёра и политического деятеля французской революции.
Такой случай имел место в творчестве Жуковского-переводчика. В «Поэтических опытах» Готлиба Конрада Пфеффеля (8 томов, Тюбинген, 1802-1805) на многих страницах Жуковским записаны черновые переводы стихотворений Пфеффеля, которые в изданиях произведений Жуковского фигурируют как оригинальные. Например, во втором томе  на с. 180 находим перевод пфеффелевского «Плюща». Это знаменитая «Дружба»:
Скатившись с горной высоты,
Лежал на прахе дуб, перунами разбитый,
А с ним и гибкий плющ, кругом его обвитый...
О дружба, это ты!
 Конечно, в случае с «Песней» Жуковского хотелось бы установить истину, что мы и попытались сделать в данной статье. Но прежде всего надо было найти французский текст  песни. Если романсы исполнялись на немецком и русском языках, то «Мой друг, хранитель- ангел мой» мог бы звучать и на французском языке.
 В поисках нужного текста я пересмотрела все возможные картотеки и каталоги, а также Интернет. Раздобыть французский текст у меня стало уже навязчивой идеей. Информации о Фабре д'Эглантине было много, приводился даже его фирменный рецепт обольстительного соуса, попробовав который ни одна дама не могла устоять перед чарами Шиповника. Но текста этой песни не было.
  Фабр д'Эглантин (Филипп Франсуа Назер) (1750-1794) – деятель французской буржуазной революции. Актёр, литератор и драматург. В 1773 году Фабру д'Эглантину (Филипп Франсуа Назер) (1750-1794)  за сонет в честь Богоматери присудили приз – серебряную лилию. Но лилия  - это символ королевской власти, что не патриотично (он голосовал за казнь Людовика XVI) , и он говорил всем, что приз представлял собой Золотой шиповник. Шиповник по-французски – эглантин. Название этого цветка  и стало его псевдонимом - д'Эглантин .  Революционный (республиканский) календарь (1793 г.), созданный д'Эглантином, действовал более тринадцати лет, до 1805 г., когда состоялся возврат к грегорианскому календарю.
Был он единомышленником Дантона, его личным другом и секретарём.  Используя своё положение, Фабр д'Эглантин разными средствами, большей частью противозаконными, стремился приумножить свои доходы. В январе 1794 г. был арестован за ряд преступлений, в частности за злоупотребления и взяточничество при ликвидации Ост-Индской компании. Был судим вместе с другими дантонистами и вместе с ними в апреле того же года гильотинирован. Поднимаясь на эшафот, Фабр д'Эглантин напевал французскую песенку «Il pleut, il pleut, berg;re».
Из частной переписки мы получили о  Фабре д'Эглантине противоречивые сведения и долгожданный французский текст. Мы узнали, что Фабр д'Эглантин до сих пор популярен во Франции, особенно его песни. Из другого источника узнали, что нужный нам текст очень редкий и найти его очень трудно, так как сейчас Фабр д'Эглантин  во Франции почти забыт. В пушкинскую  эпоху он был известен. О комедии  Фабра д'Эглантина «Филинт» вспоминает Грот в своём труде о Царскосельском лицее.
Наконец, удача улыбнулась, и французский текст был получен благодаря международным связям города Балтийска (бывший Пиллау) Калининградской области  с городом Безье, расположенным на юге Франции. Общество называется «Пьер де ля Кав: Безье - Калининград».
И здесь у нас появляется новый герой – Пьер де ля Кав. В середине XVII века он бежал из Франции, где в то время были гонения на протестантов. Пруссия же всегда считалась веротерпимой страной, поэтому он нашёл здесь приют. За достаточно короткое время он дослужился до генерал-майора и был назначен губернатором крепости Пиллау.  Он занимал эту должность с 1657-1679 гг.  Но ещё ранее он получил землю в районе Инстербурга  (сейчас Черняховск), где находилось его имение и  где была заложена церковь. К ней был пристроен мавзолей, куда поместили тело Пьера де ля Кава после его смерти, последовавшей в 1679 г. В течение нескольких веков во время кипевших на территории Восточной Пруссии войн мумия его периодически выбрасывалась в близлежащий пруд, но потом всякий раз извлекалась оттуда местными жителями и помещалась на место. Однако в 1945 году она последний раз оказалась в пруду и не вернулась. Церковь была разорена.
В наши дни Пьер де ля  Кав не забыт: в Черняховск неоднократно приезжали члены одного из французских исторических обществ. Они хотели выкупить церковь и вытащить из заболоченного уже пруда мумию де ля Кава. Но что-то у них не сложилось.
Несколько лет назад бывшую кирху с прилегающей территорией приобрёл местный бизнесмен, он же ещё и историк-любитель, вознамерившийся извлечь останки несчастного де ля Кава из водоёма. Однако сделать это оказалось совсем непросто, поскольку дна как такового в пруду не оказалось, зато обнаружился толстенный слой грязи, под которым могло быть всё, что угодно. Поиски мумии велись вручную. То есть один из помощников  бизнесмена надевал водолазный костюм и исследовал илистые отложения. Мумию пока не нашли.
В это-то местечко и приезжала госпожа Бертиль Узе, председатель названного выше общества. Мне удалось с ней познакомиться, и она помогла найти французский текст «Песни» Жуковского.
Г-жа Бертиль Узэ    Зое Кузнецовой
С большим удовольствием высылаю Вам полное стихотворение Фабра д'Эглантина. Оно представляет лишь часть его любовной лирики, которая была опубликована в одном издании в 1946 году. Я думаю, что другой публикации нет. Во Франции д'Эглантин считается средним поэтом, а как писатель – еще хуже. В основном, он известен как  создатель революционного календаря, и, по некоторым сведениям , является создателем известной детской считалки «Il pleut, il pleut, berg;re», но это спорный вопрос; предполагают, что её „отцом“ была королева Мария-Антуанетта. Кроме того, д'Эглантин известен как воришка, то есть он списывал или копировал стихи других поэтов. Вы понимаете, почему о нем мало говорят, и его стихи так трудно найти. Если Вас интересует этот поэт, то мы можем сделать фотокопию книги, которую мы нашли, и выслать вам. Если также я могу быть Вам полезной в поисках подобной информации – не сомневайтесь: я с радостью помогу Вам, способствуя таким образом культурным связям между нашими странами.
Может быть, однажды нам посчастливится познакомиться с Вами.
 Безье, Франция

Французский текст песни д'Эглантина и наш подстрочный перевод:

Je t'aime tant, je t'aime tant,
Je ne puis assez te le dire
Et si je te le r;p;te, pourtant,
A chaque fois que je respire.
Absent, pr;sent, de pr;s, de loin,
Je t'aime est le mot que je trouve.
Seul, avec toi, devant T;moin,
Ou je le pense ou je le prouve!

 Fuis ou reprends une autre cha;ne,
Sois tendre ou reste sans d;sir,
Pour moi, ton amour ou ta haine
Ne sont ni chagrins, ni plaisirs
Ils ne sont ni vertus, ni crime.
Ni d'un grand, ni d'un faible prix,
Je  te retire ton estime
Et te refuse mon m;pris.

Я так тебя люблю,  я так тебя люблю,
Я не могу тебе этого высказать,
И  всё же я это повторяю
С каждым вздохом.
В разлуке,  рядом, близи, вдали
«Я люблю тебя»  - только это произношу.
Один, с тобой, перед Свидетелем,
или я об этом думаю или я это доказываю

Уйди прочь или найди другие оковы,
Будь нежной или оставь всякое желание.
Для меня твоя любовь или твоя ненависть -
Не горести и не радости.
(Они для меня) не добродетель и не преступление
Не имеют ни большой, ни малой цены.
Я отнимаю у тебя твой успех (уважение, почитание)
И отказываю тебе в моём презрении.



Сравнивая французский текст  и текст Жуковского,  можно сказать, что
это действительно вольный перевод. Для Жуковского  очень характерна избирательность
выбора текстов для перевода. Он выбирал лишь такие произведения,
которые были созвучны его интересам, творческим устремлениям и настроениям
в данный момент жизни. Мы знаем, что испытывал и переживал Жуковский в 1808 году,
когда создавал жемчужину своего творчества «Мой друг, хранитель-ангел мой». 
Вспомним здесь, что при переводе он «излишнюю верность почитал излишнею
неверностью».
В приведённых выше стихах Фабра  д'Эглантина и в переводе Жуковского
есть одно точное совпадение в первой строфе (как индикатор принадлежности друг другу):

Absent, pr;sent, de pr;s, de loin,
Je t'aime est le mot que je trouve.

С тобой, один, вблизи, вдали,
Тебя любить – одна мне радость;

Вообще же перевод первой строфы очень точно передаёт настроение и душевное
состояние Жуковского на тот момент.
Содержание  второй строфы чуждо поэзии Жуковского. Он бы никогда не мог так
сказать даме своего сердца. Мотивы второй строфы  в переводе Жуковского отсутствуют.
Наконец, французский текст песни  Фабра  д'Эглантина ложится на музыку
Вейрауха.  Ритм песни Шиповника в «Песне» Жуковского сохранён.

З.Кузнецова  - М. Салупере

Зоя Кузнецова  Малле Салупере

Ваш (теперь уже наш!) Вейраух, которого я узнала с Вашей легкой руки, не отпускает меня ни на минуту. Пишу я Вам по причине установления авторства песни «Мой друг, хранитель-ангел мой». Когда мы с Вами виделись в последний раз, то я сказала, что в примечаниях  к одному из изданий Жуковского дается имя Фабра д'Эглантина. Но Вы тогда выразили сомнение по этому поводу. Только что я получила из Франции текст (частичный) знаменитой песни Фабра д'Эглантина «Je t'aime tant, je t'aime tant». Этот текст прекрасно ложится на музыку Вейрауха – я его сразу же напела. Надеюсь получить полный текст этой песни. Теперь «Мой друг, …» будет звучать на русском, немецком и французском языках. Всё же, наверное, можно сказать, что автор этой песни – Жуковский, так как сравнив соответствующие строфы французского и русского текстов, можно согласиться с тем, что это действительно «вольный» перевод. Пишу я Вам  еще и потому, что в том же примечании сказано, что мотивы текста этой песни  звучат в письмах Татьяны и Онегина у Пушкина. Мне бы очень хотелось знать Ваше мнение по этому поводу.
Калининград

Жуковский неоднократно бывал в наших краях проездом в Европу. В своё первое заграничное путешествие он отправился в 1820 году из Петербурга. Маршрут проходил через Дерпт, Куршскую косу и Кёнигсберг. В письме Маше Протасовой из Берлина 1 ноября он рассказал о пребывании в Восточной Пруссии: «Самым приятным зрелищем было для меня то, что все, которые обыкновенно ездят по здешней дороге, называют скучным и несносным, это так называемый штранд, или дорога ужасными песками от Мемеля до Кёнигсберга. Чтоб легче было лошадям, ездят обыкновенно по самому краю песчаного берега, так что одно колесо всегда в море. ... Песок был взмочен, и мы ехали  скоро; и благодаря буре, дорога штрандом, самая худшая во всякое время, была для нас лучшею, ибо за Кёнигсбергом была грязь или песок, и мы тащились, как черепахи».
В библиотеке Жуковского были произведения великих кенигсбержцев: Канта, которые он внимательно прочел, и Гофмана, из эстетики которого Жуковский делал выписки.

Малле Салупере Зое Кузнецовой

Что касается мотивов текста «Мой друг, хранитель-ангел мой» в «Евгении Онегине», то это вполне возможно. Пушкин использует эти мотивы не только в письмах Татьяны и Евгения, но и цитирует строки Жуковского в речи Ленского.  Наивный вопрос Татьяны «Кто ты, мой ангел ли хранитель» не напоминает ли «Мой друг, хранитель-ангел мой» Жуковского?
В этой связи надо упомянуть и «гения чистой красоты». Этот образ впервые возник у Жуковского в стихотворении «Лалла Рук» и стал очень плодотворным для русской поэзии, а прежде всего - для лирики Пушкина. Это явление было свойственно и самому Жуковскому: «… у меня всё или чужое, или по поводу чужого – и всё, однако, моё».
Тарту, бывший Дерпт, Эстония
Стихотворение Жуковского «Лалла Рук» посвящено великой княгине Александре Федоровне (принцессе Шарлотте). Пушкин вслед за Жуковским относит это имя к Александре Федоровне. Так, в пропущенной строфе 8-й главы «Евгения Онегина» читаем:
И в зале яркой и богатой,
Когда в умолкший тесный круг
Подобно лилии крылатой –
Колеблясь, входит Лалла Рук.



Зоя Кузнецова г-же Бертиль Узе
Сердечно благодарю Вас за столь быстрый ответ о Фабре д'Эглантине. Что касается  стихотворения, с которого и началась наша переписка, то я все-таки предполагаю, что оно было больше, так как у Жуковского оно гораздо длиннее: пять стихов по восемь строчек в каждом. Пользуясь Вашей любезностью, всё же прошу Вас попытаться достать его полный текст, если таковой существует и если Вам представится случай проверить это - я была бы Вам очень признательна. Если мы с Вами встретимся в Калининграде, я постараюсь, чтобы Вы услышали музыкальное воплощение этого стихотворения (на французском, русском и немецком языках) в романсе Вейрауха. Именно этот романс современники Вейрауха называли жемчужиной его творчества. Он сам перевел это стихотворение на немецкий, но с русского текста Жуковского.
Высылаю Вам копию портрета Маши Протасовой (в замужестве Мойер). Она была музой Жуковского, и именно ей посвящено стихотворение «Мой друг, хранитель-ангел мой».
Совместными усилиями мы вернули русскому читателю  песню Шиповника - Фабра д'Эглантина , французскому – поэзию Жуковского, и всем – прекрасные романсы Вейрауха.
Калининград
С госпожой Узе мы познакомились в Калининграде. Она рассказала о цели своей поездки.
Ей удалось выяснить, что у де ля Кава было двое детей – сын и дочь. Сын остался бездетным, а дочь вышла замуж за канцлера Пруссии Георга Фридриха фон Кройтца. В результате этого брака родилась девочка, которая впоследствии стала женой одного из представителей Датского королевского двора. Доказано, что именно она была носительницей гемофилии, которая посредством междинастических браков досталась царевичу Алексею. История де ля Кава заинтересовала французскую исследовательницу, и с тех пор  она не раз возвращалась в Черняховский округ для того, чтобы оказать посильную
помощь в реконструкции имения. А в Безье появилось общество «Пьер де ля Кав».

Почему Жуковский выбрал для перевода это стихотворение? Первое, что хочется сказать, это любовь к Маше Протасовой. Но могли быть и иные мотивы.  Душу мягкого и доброго человека, каким и был Жуковский,  девизом которого было совершать каждый день хотя бы одно доброе дело, могла затронуть личная трагедия Эглантина. Он отозвался на это своим переводом. С другой стороны, мы не настаиваем на таком объяснении. Может быть, проще вспомнить слова А.А. Ахматовой о том, как «растут стихи». Перефразируя Ахматову, можно сказать, что не всегда понятным образом «растут и переводы". У каждого поэта есть тайны личного творчества, где не всё можно объяснить.


В.А.Жуковский

ПЕСНЯ

Мой друг, хранитель-ангел мой.
О ты, с которой нет сравненья.
Люблю тебя, дышу тобой;
Но где для страсти выраженья?
Во всех природы красотах
Твой образ милый я встречаю:
Прелестных вижу – в их чертах
Одну тебя воображаю.

Беру перо – им начертать
Могу лишь имя незабвенной;
Одну тебя лишь прославлять
Могу на лире восхищенной:
С тобой, один, вблизи, вдали,
Тебя любить – одна мне радость;
Ты мне все блага на земли;
Ты сердцу жизнь, ты жизни сладость.

В пустыне, в шуме городском
Одной тебе внимать мечтаю;
Твой образ, забываясь сном,
С последней мыслию сливаю:
Приятный звук твоих речей
Со мной во сне не расстаётся;
Проснусь – и ты в душе моей
Скорей, чем день очам коснётся.

Ах, мне ль разлуку знать с тобой?
Ты всюду спутник мой незримый;
Молчишь – мне взор понятен твой,
Для всех других
 неизъяснимый;
Я в сердце твой приемлю глас;
Я пью любовь в твоём дыханье...
Восторги, кто постигнет вас,
Тебя, души очарованье?

С тобой и для тебя одной
Живу и жизнью наслаждаюсь;
Тобою чувствую себя;
В тебе природе удивляюсь.
И с чем мне жребий мой сравнить?
Чего желать в толь сладкой доле?
Любовь мне жизнь - ах! я любить
Ещё стократ желал бы боле.