Культурная революция в головах

В недавнем интервью «АиФ» (№9,2010) Л.Ярмольник сделал очень жесткое заявление о состоянии отечественной культуры, смысл которого сводится к тому, что «СМИ и масс-культура делают из нас быдло».  Это несколько обескураживает. Одно дело – когда о разрушительных тенденциях в культуре говорят «последние из могикан» старого доброго времени, тогда это можно списать на их старческую ворчливость и консерватизм.

Другое дело – Л. Ярмольник, талантливый актер и режиссер, которого уж никак не отнесешь к консерваторам, который, судя по его творческой автобиографии, скорее ловелас и донжуан, неунывающий весельчак и даже несколько циник, и конечно, свободный художник.   
Сегодня он заодно с таким столпом нашего общества как С. Говорухин, который давно уже говорит о том, что мы превращаемся «в бездушных животных», и согласен, что «возрождение нравственных ценностей важнее модернизации страны». Это уже сигнал SOS от последнего «советского» поколения нашей культуры, которое мы еще различаем на фоне  индустрии развлечений. 
 
Что же происходит с нашей культурой? Почему? Как это делается? Ответ пришел неожиданно, как-то сам собой, во время просмотра цикла телепередач «Культурная революция» М. Швыдкого. Надо сказать, бывший министр культуры создал замечательную авторскую программу, замечательную тем, что она довольно точно отражает ситуацию в современной культуре. И с говорящим о сути этого процесса названием, ибо эта передача собирает «сливки» нашей культуры-литературы, и они в таком ключе и рассуждают в телеэфире. Но если в головах деятелей нашей культуры происходит спонтанная революция, то в культуре общественной не может не случиться разруха. Подобный диагноз обществу ставил когда-то профессор Преображенский в «Собачьем сердце» М. Булгакова. И вот опять…

Тема одной из последних «Культурных революций» - «Запреты в культуре» - как бы перекликалась с SOS  Л. Ярмольника. И в ней, в общем, прозвучал ответ на этот SOS.
В начале передачи Швыдкой сказал великолепное, очень глубокое слово о культуре Ю. Лотмана: «Культура начинается с табу».  А затем и те, кто отстаивал, и говорил что-то о полезности запретов в культуре, что они как бы стимулируют, раззадоривают художника! – их возглавлял актер Баринов; и те, кто настаивали на полной свободе художника: ведь его так легко сломать, и тогда мы потеряем, может быть, гениальное произведение! – ими руководил галерист Гельман, в конце концов, все-таки нашли компромисс: согласились, что искусство в первую очередь требует свободы творчества, что живительная сила искусства сама  вырабатывает себе ограничения.  Вот они-то и нужны, и надо за них бороться, и… учиться ждать их пришествия. И даже не заметили, что этим они опровергли Лотмана, и сдали его в утиль.

Ведь Лотман совершенно определенно говорит, что культура «начинается» с табу. Из этого недвусмысленно следует, что если нет никаких «табу», то культуре и высокому искусству просто не из чего родиться. Не потому ли наше свободное искусство – уже более 20 лет! – не может создать новых нетленных творений? Все ждем-с…

Налицо и другой парадокс. В то же время наши культурные революционеры  говорили о том, что еще совсем недавно у нас была очень неплохая культура: люди читали Платонова и Булгакова, тянулись к ее высоким, пусть и «запретным плодам». И опять как-то не заметили, что эти люди, включая их самих, воспитывались «ущербной» советской культурой. В ней были, конечно, и совсем дикие запреты, но, получается, важнее то, что они вообще были – и уже этим  создавали предпосылки для культурного развития. Сегодня, при всей нашей свободе, мы не можем удержать хотя бы ее советский уровень!

Так может быть все-таки живительная сила запретов - да, цензуры, общественного контроля - поможет нам спасти культуру? Не художественного творчества, храни его Бог, но в центральных СМИ, журналах, вещающих на всю Россию. Под руководством хотя бы того же Говорухина. Он смог когда-то убедить всех, что «вор должен сидеть в тюрьме», так, может, убедит и в том, что халтурщик не должен сидеть в телевизоре?

Швыдкой и его друзья признают ведь, что сами тонут в мутных водах масс-культуры, пошлой попсы, но, как самоубийцы, соглашаются на право насильника их утопить. Только надеются все же, что он сам придет к необходимости каких-то ограничений, и этого не произойдет. Попса это слушает, и продолжает кормить народ своими суррогатами, и уничтожает саму культурную среду. Когда она ее «добьет», народ окончательно превратится «в быдло», и культура станет ему вообще не нужна. Он станет «выше» этого – об этом говорит Ярмольник, Говорухин и прочие культурные консерваторы. Но наши революционные деятели ничего не слышат – им важнее «их жизнь в искусстве».   

Они как-то умудряются не замечать, что давно потеряли какое-либо влияние на культурный процесс в стране. Довольствуются занятой нишей, что все-таки мелькают в эфире. Хотя тому, что они говорят,  никто не внимает за пределами их ниши, как и они не внимают тому же Лотману.
      
 …А ведь все происходит действительно по Лотману: культура начинается с табу. А какие сегодня табу в культуре? Но если нет табу – исчезает и культура. И возникает ее суррогат – масс-культура. В которой все мы, вместе с культурными деятелями, тонем. 

В самом конце «Революции» прозвучало несколько слов «не в тему», причем это были мнения иностранных наблюдателей. Что наша культура «потеряла мышцу», потеряла «образ врага» - в лице дурного вкуса и хамства - который всегда должна иметь культура; что вместо того чтобы талдычить десятки лет о свободе творчества, пора озаботиться элементарной дисциплиной, порядочностью этого творчества. Их заглушили. Так что вспомнился Чехов: «на одно умное слово приходится тысяча глупых, и эта тысяча заглушает!». Особенно во времена «культурных революций».