Ангел-хранитель

               

                «Разметав  кудряшки  по  подушке,
                Спит  мой  ангел, подустав  слегка.
                «Сладких  снов!»- шепну  ему  на  ушко,
                Тронет  шёлк  кудрей  моя  рука...»


     Она  больше  не  могла  этого  вынести. Ребёнок  плакал, не  переставая, вот  уже  минут  пятнадцать, плакал  так  горько, так  безутешно, что  Аня  не  выдержала  и  поднялась  со  скамейки.

     Ещё  пятнадцать  минут  назад  она  спокойно  читала  книжку, всецело  погрузившись  в  увлекательный  сюжет  романа. В  эту  пору  в  парке  было  малолюдно - начинающийся  день  обещал  быть  жарким, а  утро  было  приятно-тёплым; ласковый  ветерок  лениво  перебирал  листочками  берёз  где-то  там  в вышине, - на  тихой  уютной  белоствольной  аллее, которая  вызывала  в  ней  щемящую  нежность  и  которую, наверно, именно  поэтому, Аня  и  любила  больше  всего  в  старом  парке, было  так  хорошо  и  спокойно, что  уходить  не  хотелось.

     Аня, по  обыкновению, в  это  субботнее  утро, не  спеша, пробежалась  по  парку, слегка  размялась, потом, устроившись  на  скамейке, выпила  горячего  сладкого  чаю  из  термоса, что  захватила  с  собой, потом  достала  любимую  книжку...

     Не  всегда  ей  удаётся, как  сегодня, уединившись, спокойно  посидеть  в  парке, наслаждаясь  теплом  начинающегося  долгого-долгого  летнего  дня, запахами  цветов, раскрывающихся  навстречу  солнцу, свежескошенной  травы  и  умиротворяющим  шелестом  листвы  над  головой… Как   здорово, что  можно  просто  посидеть  здесь  и  с  удовольствием  перелистывать  одну  за  одной  страницы  книги, которая  и  написана  словно  специально  для  тебя, так  душевно  ты  откликаешься  на  все  переживания  её  героев, и  совершенно, совершенно  ни  о  чём  не  беспокоиться...

     Эта  парочка  не  просто  нарушила  её  покой, она  выбила  её  из  колеи  распланированного  и  заслуженного  целой  неделей  работы, такого  долгожданного  и  желанного   отдыха!

     Сначала  Аня  услышала  жалостный  детский  плач  неподалёку  от  себя. Не  без  неудовольствия  оторвавшись  от  чтения, она  невольно  огляделась.

     На  скамейке  чуть  дальше  по  аллее  сидели  двое, по  всей  видимости, отец  и  дочь. Когда  они  там  появились, Аня  не  заметила. Девочка  лет  пяти, словно  маленькая  старушка, сжавшись  в  комочек, примостилась  с  краешку. Она, покорная  судьбе, сложила  на  коленях  ручки  и, закрыв  глаза, плакала, буквально  растворившись  в  каком-то  своём  горе. Отец, что  сидел  поодаль, видимо, был  не  в  состоянии  утешить  своего  ребёнка. Молодой  мужчина  выглядел  совершенно  потерянным. Опершись  локтями  о  колени, он  устало  низко  склонил  голову, и, казалось, был  в  ступоре, никак  не  реагируя  на  плач  дочери.

     Картина, увиденная  Аней, вдруг  тронула  её  за  душу  и  почему-то  заставила  её  взволноваться. Минуту, другую, третью  она  издали  осторожно  наблюдала  за  происходящим. Ничего  не  менялось - девочка  плакала  навзрыд, мужчина  сидел, понуро  свесив  голову.

     Что-то  в  этой  паре  настораживало. Ощущение, что  ребёнок  не  просто  раскапризничался, а  на  самом  деле  горюет - так  открыто, непосредственно, по-детски  искренне! - было  столь  внезапно  острым, что  заставило  Аню  почувствовать  себя  очень  и  очень  неуютно  в  своём  спокойствии. Ей  вдруг  захотелось  сделать  что-то  такое, чтобы  всё  это  немедленно  прекратить, потому  что  это  становилось  невыносимым. Было  просто  не  по  себе  от  чужого  горя, которое  находилось  буквально  в  двух  шагах  от  неё. Почему  именно  горя, Аня  и  сама  не  смогла  бы  объяснить, но  вот  такое  ощущение  у  неё  возникло.

     Не  прекращающийся  плач  ребёнка  царапал  ей  душу  острыми  кривыми  коготками. А  отец  не  пытается  успокоить  своё  чадо  потому, что  он, кажется, не  в  силах  этого  сделать.
 
     Ах, как  бы  ей  хотелось  думать, что  всё  это - бред  её  вдруг  разыгравшегося  воображения! Как  бы  она  была  рада, если  бы  это  оказалось  неправдой.

     Вдруг  решившись, Аня  поднялась  со  своей  скамьи  и  медленно  двинулась  в  сторону  странной  пары. Сначала  она  остановилась  неподалёку, чуть помедлила, потом  сдержанно  вздохнула  и  подошла  ближе.

     На  её  приближение  никто  никак  не  отреагировал. Тогда  она  присела  перед  девочкой  на  корточки  и  с  осторожностью  заглянула  в  её  мокрое  от  слёз  личико. От  жалости  к  ребёнку  вдруг  перехватило  дыхание.

     Аня  глянула  в  сторону  отца. Тот, по-прежнему, был  словно  в  ступоре. Тогда  она  тихо  участливо  спросила  у  малышки:

   - Ты  чего  так  плачешь?.. Что  случилось, а?

     Аня  ожидала  чего-то  вроде  того, что  горе-папаша  сейчас  очнётся, а, очнувшись, вдруг  рявкнет  на  неё, чтобы  не  лезла  со  своим  участием  куда  не  следует, и  правильно  сделает, но  он  снова  никак  не  отреагировал.

     Аня  вдруг  подумала, что, может  быть, он  пьян  и  заснул, но  тут  девочка  открыла  глаза, покрасневшие  от  слёз, и  окинула  незнакомку  удивлённым, мутным  взором. Она  даже  плакать  вдруг  перестала, а  потом  неожиданно  резво  сорвалась  с  места  и  бросилась  к  отцу. Тот  в  ту  же  секунду, вмиг  оживившись, подхватил  дочь  на  руки  и  крепко  прижал  её  к  себе.

     Аня  оторопело  во  все  глаза  смотрела  на  странную  пару. Так  внезапна  была  произошедшая  с  ними  перемена, что  она  какое-то  время  растеряно, без  всякого  стеснения, просто-напросто  изумлённо  пялилась  на  них.

     Девочка  затихла  на  плече  у  отца. Мужчина  поднял  на  Аню  вымученный, совершенно  трезвый, взгляд  и  одними  губами  произнёс: «Ничего, ничего…» Он  тихонько  поглаживал  дочку  по  худенькой  спинке, по  длинным  светло-каштановым   волосам, что-то  очень  тихо  бормотал  ей  на  ухо, а  сам  не  сводил  с  Ани  остановившихся  серых  глаз.
 
     Эти  глаза  словно  приковали  к  себе  Аню. Она  понимала, что  своими  мыслями  этот  человек  сейчас  где-то  далеко  и  смотрит  он  совсем  не  на  неё, а  как  бы  сквозь… но  почему-то  не  спешила  уйти. Разыгравшаяся  перед  ней  сугубо  семейная  сцена  не  имела  к  ней  абсолютно  никакого  отношения, но… что-то  заставило  её  остаться.

     Мужчина  сморгнул  вдруг  набежавшую  слезу, а  Аня  присела  возле  них  на  скамейку  и  неуверенно  произнесла:

   - Может, всё-таки  чем  помочь?

     Мужчина  также  неуверенно  пожал  плечами, криво  улыбнулся  в  ответ  на  участие. Девочка  на  его  плече, казалось, задремала, вконец  обессиленная  долгим  плачем...

     Какое-то  время  Аня  ещё  посидела  возле  них. Невольно  задетая  краешком  чужого  горя  и  отчаянно  жаждущая  помочь, она  не  знала, что  ей  делать.
 
     Подождав  чего-то  ещё  немного, она  всё-таки  поднялась, чтобы  уйти.

     Ну, в  самом  деле, не  навязываться  же  чужим  людям  со  своей  неизвестно  в  чём  заключающейся   помощью!

     Но  тут  вдруг  мужчина  подал  голос.

   - Простите!.. - услышала  Аня  уже  у  себя  за  спиной  его  хрипловатый  оклик.

     Она  удивлённо  обернулась  и  внимательно  посмотрела  на  отца  девочки.

    - Вы… не  могли  бы  нам  помочь?.. – он  словно  мысли  её  читал! – Может  быть, вы  умеете… заплетать  косы?

     Аня  подумала, что  ослышалась.

   - Что, простите? - неуверенно  переспросила  она.

   - Вы  не  могли  бы… помочь  нам  заплести  косы? – повторил  свою  неожиданную  просьбу  мужчина  и  снова  неловко  улыбнулся.
 
     Его  девочка, тоже  очнувшись, повернулась  к  Ане  лицом  и  серьёзно  вопрошающе  посмотрела  на  неё.

   - Косы?.. - снова  зачем-то  переспросила  Аня  и  коротенько  с  облегчением  выдохнула. – Надо  попробовать, - со  смущённой  улыбкой  сказала  она. - Я  давно  никому  не  заплетала  кос.

   - Тогда, пожалуйста, помогите  нам! Быть  может, у  вас  всё  же  получится.

     Мужчина  усадил  дочку  на  скамью  и  обратился  к  ней:

   - Соня! Вот  видишь! Эта  девушка  нам  поможет, а?..

     Совсем  уже  успокоившись, девочка  смотрела  на  Аню  внимательно  и  сосредоточено, потом  перевела  взгляд  на  отца, потом  снова – на  Аню, она  словно  спрашивала, а  можно  ли  этой  незнакомке  доверять?

   - Может, попробуем? – вздохнул  мужчина.

   - А  расчёска  у  вас  есть?

     Мужчина  торопливо  порылся  в  кармане  ветровки, извлёк  оттуда  расчёску  и  несколько  цветных  резинок  для  волос.

   - Вот, видите, всё  у  нас  есть… А  у  меня, знаете, совсем, ну  совсем  ничего  не  получается!..

     Аня  хотела  было  спросить  о  том, что  разве  больше  некому  в  их  семье  заплести  девочке  косы, но  увидев  выражение  лица  мужчины, будто  предостерегающего  её  от  ненужных  сейчас  расспросов, осеклась, не  успев  и  рта  раскрыть. Она  отчего-то  смущённо  отвела  глаза  и, обратившись  к  малышке, спросила, какие  именно  косички  ей  заплести.
 
     Девочка  оживилась, недолго  думала, а  потом  очень  подробно  изложила  Ане, какую  причёску  она  хотела  бы  иметь  у  себя  на  голове.

     Аня  медленно, отчего-то  страшно  волнуясь, принялась  расчёсывать  длинные  волнистые  светлые  волосы  малышки, а  потом  плести  из  них  косы…

     Косы-«дракончики» получились  на  удивление  аккуратными, просто – загляденье.
 
    Отец  девочки  всё  время, пока  Аня  занималась  с  его  дочерью, нервно  курил  неподалёку, не  сводя  с  Аниных  рук  напряжённого  взгляда, будто  бы  хотел  с  ходу  запомнить  все  её  такие  сложные  манипуляции.

     Аня, не  видя  этого  его  взгляда, тем  не  менее, отчётливо  ощущала  его  внимание, это  её  несколько  раздражало  и  сбивало, но  она  всё  сделала, как  следует, и, в  конце  концов, с  удовлетворением  оглядела  девочку.

   - Ну, вот, Соня, - она  ласково  улыбнулась  малышке. – Кажется, получилось.

     Девочка  просияла  в  ответ  чудесной  улыбкой, потрогала  руками  косички  и  спросила:

   - А  у  тебя  нет  зеркальца?

   - Нет, - Аня  развела  руками.- Но  можно  посмотреться  в  любое  тёмное  стекло  или  витрину, если  выйти  из  парка…

   - Папа, пойдём! - тут  же  подхватилась  девочка, вспорхнула  со  скамейки, схватила  отца  за  руку, чтобы  поторопить  его.

   - Соня, не  спеши! - смущённо  пробормотал  тот  и   вопросительно  посмотрел  на  Аню. Было  заметно, что  он  испытывает  настоящее  облегчение. - Соня!.. - он  выпустил  руку  дочки, и  она  одна  побежала  по  аллее. - Подожди  меня! - крикнул  он  ей  вдогонку  и  обратился  к  Ане. – Вы  так  нас  выручили! Даже  не  знаю... Спасибо  вам!.. – взгляд  его  заметно  потеплел  и  голос  тоже, он  немного  неловко  улыбался. - Вы  уж  простите  нас…
 
     Аня  тоже  смутилась. Она  зачем-то  поправила  свои  волосы, хотя  они  в  этом  и  не  нуждались, и  посмотрела  вслед  убегающей  девочке.

   - Ну, что  вы… - тихо  проговорила  она.

   - Извините, надо  идти, - сказал  мужчина.- А  то  она  далеко  убежит.

   - Да-да, конечно,- согласилась  Аня  и  добавила: - Я, пожалуй, тоже  пойду.

     Они  направились  вслед  за  девочкой, и  какое-то  время  шли  молча.

     Потом  мужчина, имея  ввиду  её  спортивный  наряд, спросил:

   - А  вы  здесь… бегаете, да?

   - Да, - охотно  откликнулась  Аня. - По  субботам. Стараюсь. Хотелось  бы  чаще, но  не  получается. А  вы… часто  испытываете… затруднения  в  плетении  косичек? - она  не  удержалась - любопытство  распирало  её - и  искоса  посмотрела  на  своего  спутника.

     Он  довольно-таки  долго  молчал, и  Аня  поняла, что  всё  же  не  следовало  совать  свой  нос  в  чужие  дела, да  сказанного  не  воротишь. Она  потихоньку  с  сожалением  вздохнула, но  тут  мужчина  заговорил.

   - Мы  с  Соней  остались  одни, - буквально  выдавил  он  из  себя, и  Аня  удивлённо  взглянула  на  него. - Она  не  капризничает, - поторопился  продолжить  мужчина, - просто  никак  не  поймёт, что  я  не  умею  э т о г о  делать… Обычно  в  сад  она  ходит  с  хвостом, а  сегодня  вдруг  захотела… «дракончиков», как  когда-то  плела  ей… мама, а  я… а  у  меня… никак  не  получалось… Вот  она  и… убежала  и  расплакалась  так…

   - Простите, - тихо  сказала  Аня. Чужое  горе  и  вправду  оказалось  горем.

   - Ничего… Просто  прошло  ещё… так  мало  времени, и  Соня… она… очень  скучает…

      Аня  рассеянно  кивнула – понятно, что  тут  скажешь…

      Они  подошли  к  воротам  парка.

     Соня, заметно  повеселевшая, вновь  схватила  отца  за  руку  и  потащила  его  к  витрине  антикварного  магазинчика, расположенного  неподалёку.

   - Ну, пап!- в  нетерпении  теребила  она  его. - Ну, пойдём  же!

   - Соня! – остановил  её  отец. - Ты  хотя  бы  поблагодари... - он  запнулся  и  вопросительно  посмотрел  на  Аню, - девушку… А  то  убежала  и  даже…

   - Спасибо! - встрепенулась  девочка, сердечно  улыбнулась  и  вдруг  протянула  Ане  ладошку. - А  тебя  как  зовут? – запоздало  поинтересовалась  она.

   - Аня, - она  с  улыбкой  присела  перед  малышкой, слегка  пожала  её  пальчики, потом  выпрямилась  и, глядя  только  на  девочку, сказала: – Мне  надо  идти. Ну, что, пока, Соня?

   - Пока, Аня!

   - Не  плачь  больше, ладно?

   - Ладно.

     Аня  встретилась  взглядом  с  отцом  малышки.

   - Спасибо  вам, - ещё  раз  от  души, искренне  поблагодарил  он  Аню.

     Аня  с  улыбкой  кивнула  им  обоим  и  торопливо  зашагала  прочь.


     Долго  Аня  не  могла  забыть  эту  встречу, и  раз  за  разом  прокручивая  её  в  своей  памяти, она  вновь  и  вновь  испытывала  то  же  самое  необъяснимое  волнение, которое  ей  тогда  довелось  пережить.

     Неделю  спустя,  снова  в  субботу, после  своей  обязательной  пробежки  она  задумчиво  сидела  на  любимой  скамейке. Утро  выдалось  пасмурное, небо  было  затянуто  серыми  тучами, скорее  всего  дождь  не  заставит  себя  ждать.

     Аня  даже  книгу  не  взяла  с  собой  в  парк, - какое  уж  тут  чтение, когда  вот-вот  небо  разродится  слезоточивым  дитятей. Она  даже  привычного  удовлетворения  от  пробежки  не  испытывала; было  отчего-то  немного  грустно. Аня  снова  вспомнила  маленькую  Соню  и  её  потерянного  отца, и  вздохнула  с  сочувствием  и  сожалением. Как  они  там?..

     На  что  она  надеялась, засидевшись  в  парке, несмотря  на  непогоду, так  долго? Что  о н и   появятся  снова? Но  это  же  глупо. Но, тем  не  менее, она  всё  не  уходила, и  только  почувствовав, что  начала  зябнуть  в  лёгкой  спортивной  куртке, поняла, что  пора  возвращаться  домой.

      Поднялся  ветер, закружил  по  аллеям  мелким  мусором; зашумели  возмущённо  потревоженные  кроны  полувековых  деревьев; в  воздухе  запахло  не  просто  дождём, а  настоящей  грозой.

     Аня  нехотя  поднялась  с  насиженного  места  и  побрела  к  дому. Что  за  грусть  на  неё  сегодня  напала? Что  за  блажь?.. Аня  удивлялась  сама  себе  и  уговаривала  себя, что  «и  это  всё  пройдёт…»

     Выйдя  из  парка, она  остановилась  у  газетного  киоска  и, чтобы  отвлечься, стала  рассматривать  яркие  глянцевые  обложки  журналов. Ей  всего-то  надо  было  купить  газету  с  программой  ТВ  на  следующую  неделю, но  просто  поглазеть  она  могла  себе  позволить...

     Вволю  потешив  свой  «голодный»  взгляд, впитав  в  себя  в  это  пасмурное  хмурое  утро  все  яркие  краски  с  витрин  киоска, она  купила-таки  нужную  газету  и  в  придачу  к  ней  ещё  и  журнальчик  для  досуга.

     Отвернувшись  от  окошка, Аня  неожиданно  нос  к  носу  столкнулась  с… тем  самым  потерянным  папочкой, о  котором  вспоминала  совсем  недавно. Не  сдержав  своего  крайнего  удивления, она  непроизвольно  испуганно  вскрикнула.

   - Вы?!.

   - Простите, - смутившись, пробормотал  мужчина. Он  смотрел  на  Аню  во  все  глаза, неловко  улыбался  и  дышал  так, словно  пробежал  стометровку.

    Спортивного  костюма  на  нём, в  отличие  от  Ани, не  было, и  она  усомнилась  в  правильности  своего  предположения. Скорее  всего, он  просто-напросто  куда-то  очень  торопился.

   - Здравствуйте, - придя  в  себя, проговорила  Аня. Она  заправила  за  ухо  упавшую  на  лицо  прядь  волос  и  зачем-то  заглянула  мужчине  за  спину. - Вы  сегодня... один?

   - Д-да…- помедлив, ответил  тот  и  тоже  зачем-то  оглянулся.

   - А  ваша... Соня... она  где?

   - Соня?.. А, она  сегодня  у  бабушки, - для  большей  убедительности  мужчина  утвердительно  покивал  головой, мол, так  и  есть, он  ничего  не  придумывает.- А  вы… снова  бегали? - спросил  он  Аню, хотя  мог  бы  этого  не  спрашивать, она  ещё  тогда  ему  сказала…

   - Да, - несмотря  на  то, что  приходилось  повторяться, улыбнулась  Аня.- Как  всегда  по  субботам.

   - И  даже  в  дождь? – он  выразительно  посмотрел  на  низкое  небо.

   - Ну, если  дождь  сильный, то – нет.

      Они  отошли  от  киоска, стояли  чуть  поодаль  друг  от  друга  и  оба  неловко  переминались  с  ноги  на  ногу, но  не  торопились  разойтись.

   - Сегодня  прохладно.

   - Да. И  пасмурно.

   - Обещали  дождь.

   - Да-а… Аня! - вдруг, словно  вспомнив, зачем  он  здесь, торопливо  заговорил  Сонин  отец. - Вы  извините, но… я  ведь  искал  вас. Мне  очень  надо  с  вами  поговорить.

     Анины  брови  удивлённо  поползли  вверх, лицо  вытянулось  в  немом  вопросе.

   - Я  понимаю, мы  с  вами  совсем  незнакомы, то  есть… Ну, вы  понимаете… Но  мне, действительно, нужно  с  вами  поговорить. Пожалуйста!..

   - Что-нибудь  случилось? - осторожно  проговорила  Аня, очень  удивлённая  таким  неожиданным  напором.

   - Нет, что  вы! Просто… Глупо, конечно…- похоже, Сонин  папа  не  знал, как  выкрутиться  из  того  положения, в  которое  сам  же  себя  и  поставил.

     Ане  сделалось  неловко  ещё  и  за  него.

     Какое-то  время  они  напряжённо  всматривались  друг  в  друга, потом  Аня  сказала:

   - Хорошо. Только, если  это  не  очень  срочно, мне  надо  переодеться  и… в общем, мне  надо  сейчас  домой, а  уж  потом…

   - Конечно-конечно! - поторопился  согласиться  мужчина. Он  с  заметным  облегчением  вздохнул. - Как  скажете, Аня. Я  могу  позвонить. У  вас  есть  телефон?

     Аня, почти  не  колеблясь, продиктовала  ему  свой  номер  и  попросила  позвонить  через  час.

   - Скажите  мне, - улыбнулась  она  перед  тем, как  уйти.- Как  вас  зовут?

   - Простите, - мужчина  вспыхнул  от  неловкости. - Конечно… Я – Дмитрий. Рощин. Можно – Дима. Просто… забыл, что  сразу  не  представился. Это, наверное, от  волнения  и…

     Аня  протянула  ему  руку, и  Рощин  обрадовано  подхватил  её.

   - Очень  рада, - сказала  она, быстро  прервав  рукопожатие.

   - Так  я  позвоню? - уточнил, кивнув, Рощин.

   - Хорошо. Увидимся.

   - Да…


     Аня  долго  стояла  под  горячим  душем  и  всё  никак  не  могла  согреться. Её  вдруг  пробрал  какой-то  нервный  озноб, от  которого  её  колотило, словно  в  мороз. Неужели  эта  встреча  т а к  на  неё  подействовала, что  она  так  разнервничалась? Ведь  она  думала  об  этом  человеке  почти  постоянно  всю  прошедшую  неделю, и  вот, на  тебе, пожалуйста! Он  возник  сегодня, будто  материализовавшись  из  её  мыслей. Как  такое  возможно?..

     Что  он  там  говорил  ей? Что  искал  её? Искал  е ё ?!. Невероятно!.. Так, может, он  как  раз  и  бежал  за  н е й , когда  они  столкнулись  возле  киоска? Если  он  искал  её… Зачем  он  её  искал? Что  он  хочет  ей  сказать?
 
     Дмитрий  Рощин. Дима…

     Как  же  так  вышло, что  она  дала  ему  свой  телефон, он  вот-вот  ей  позвонит, и  они  встретятся?!. У  них, что, будет  свидание?.. Просто  невероятно!.. Есть  от  чего  переволноваться…

     Когда  Рощин  позвонил  ей, Аня  уже  мало-мальски  успокоилась, и  они  договорились  встретиться  возле  того  самого  газетного  киоска. У  Ани  ещё  было  в  запасе  время, чтобы  собраться  и  привести  себя  в  порядок.

     Это  никакое  не  свидание, зачем-то  убеждала  она  себя, мы  просто  поговорим.

     О  чём?!.


     Она  увидела  его  издалека. Рощин  задумчиво  курил, опустив  голову. Когда  Аня  подошла  к  нему, он  окинул  её  мимолётным  взглядом  и  почти  отвернулся, но  потом  удивлённо  распахнул  глаза.

   - Аня! Вы?!. Я  не  сразу  узнал  вас…

     Ещё  бы! Ведь  вместо  спортивного  костюма, кроссовок  и «хвоста» на  голове – стильные  брюки, яркий  свитерок, распущенные  по  плечам  волны  золотистых  волос  и  лёгкий  макияж, соответствующий  случаю.

     Аня  понимающе  улыбнулась. Она  хорошо  выглядела, она  это  знала, но  это  совсем  не  придало  ей  уверенности, - она  всё  же  нервничала, очень  надеясь, что  не  слишком  заметно.

   - Куда  пойдём? – мило  улыбнувшись, спросила  она.

     Дмитрий  сделал  какой-то  неопределённый  жест  рукой, явно  под  впечалением  от  нового  Аниного  облика, и  сказал:

   - У  меня  там  машина… Может, прокатимся?

     Аня  с  некоторым  сомнением  и  даже  недоверием  вдруг  посмотрела  на  него, потом  в  сторону, куда  указывал  ей  Дмитрий – невдалеке  и  вправду  стояла  какая-то  машина.

     Рощин  не  мог не  заметить  её  некоторой  подозрительности.

   - Что? - непонимающе  поинтересовался  он.

   - Я…- замялась  Аня. - Я  не собиралась  никуда  ехать… Мы  же  не  договаривались… И  потом, я  вижу  вас  второй  раз  в  жизни…

   - Третий, - поправил  её  Дмитрий. Он  смотрел  на  девушку  несколько  озадачено. Что  такого  он  ей  предложил, что  она  вдруг  так  переменилась  в  лице?

   - Что - третий?.. А-а… ну, пусть  третий, всё  равно. Я  так  не  могу, извините, - ей  показалось  странным  его  неожиданное  предложение. Ей  ни  в  коем  случае  не  хотелось  думать  о  нём  плохо, так  же  как  огорчать  его  отказом, но… так  уж  она  была  воспитана  и  ничего  не  могла  с  собой  поделать.

     Чтобы  не  затягивать  возникшую  вслед  за  этим  неловкую  паузу, Рощин  смущённо  улыбнулся  и  проговорил:

   - Тогда… пройдёмся, да?

     Аня  пожала  плечами – отчего  ж  не  пройтись, это  совсем  другое  дело, а  то  ехать  куда-то! - и, не  сговариваясь, они  направились  к  парку. Тут  можно  было  глазеть  по  сторонам, а  не  прятать  друг  от  друга  по-ребячески  застенчивых  взглядов.

     В  согласном  молчании, привыкая  к  присутствию  друг  друга, они  прошли  парк  насквозь  и  оказались  на  набережной.

     Аня  облокотилась  на  отполированный  тысячами  рук  каменный  парапет  и  устремила  взгляд  вдаль, за  реку. Рощин  закурил  рядом.

     Лёгкая  серая  рябь  воды  отражала  нахохлившееся  небо. Дождь  пока  ещё  так  и  не  собрался. Аня  только  сейчас  вспомнила, что  в  волнении  забыла  дома  зонт. Вглядываясь  в  опрокинутое  небо, она  подумала, что, пожалуй, им  скоро  придётся  искать  убежище…
 
     Ну, вот  чего  она  отказалась  поехать  с  ним? Куда, правда, неизвестно, но… Теперь  она  пожалела  о  своём  поспешном  протесте, да  ничего  не  поделаешь.

     Аня  помолчала-помолчала, взглянула  на  Диму - тот  словно  забыл, зачем  позвал  её  встретиться - и  заговорила  сама.

   - Скажите… Дима, - она  слегка  запнулась  на  его  имени, - почему  вы  решили  разыскать  меня? О  чём  хотели  поговорить? Ведь  мы  едва  знакомы…

   - Честно?- Рощин  внимательно  посмотрел  на  неё, не  спеша  с  ответом.

   - Конечно.

     Дмитрий  усмехнулся  каким-то  своим  мыслям, мотнул  головой, прогоняя  сомненья.

   - Я  просто  хотел  вас  увидеть,- неуверенно  сказал  он.-  О ч е н ь  хотел… А  когда  увидел… не  знаю… ничего  лучшего  не  придумал…

     Аня  вдруг  тихонько, немного  нервно, рассмеялась.

     Надо  же! Ей, безусловно, было  приятно  услышать  это  его  заявление.

   - Что?!.- Рощин  настороженно  посмотрел  на  неё, потом  понимающе  усмехнулся. - Да-а, это  всё, должно  быть, странно… Не  знаю, что  вы  там  обо  мне  подумали, но… мне  показалось, что  вы  можете  меня  понять  и… Что, в  общем, вы  и  сделали.

   - Что  сделала?

   - Согласились  встретиться.

   - Да-а…

   - Аня!.. Я  понимаю, как  это, должно  быть, выглядит  со  стороны, но… Я  и  сам  не  до  конца  понимаю, что  происходит, если  честно, но… мы  ведь  можем  просто… пообщаться?

   - Можем, конечно.

     Они  немного  помолчали. Неловкость  в  общении  не  исчезала. И  тогда  Рощин  вдруг  спросил:

   - Аня, у  вас  есть  дети?

     Она  удивлённо  посмотрела  на  него  и  отрицательно  покачала  головой.

     Дмитрий  согласно  кивнул, словно  в  ответ  на  какие-то  свои  мысли, и  задумчиво  проговорил:

   - Я  так  и  думал. Но, может, вы  знаете, каким  должен  быть  хороший  отец?

     Аня  ещё  больше  удивилась. Она  внимательно  посмотрела  на  своего  спутника, потом  отвела  взгляд  с  его  вопрошающего, взволнованного  лица  и  осторожно  предположила:

   - Ну, наверно… он  должен  любить  своего  ребёнка.

   - И  всё?

   - … Заботиться  о нём.

     Рощин  снова  согласно  покивал  головой  и  очень  серьёзно  заявил:

   - А  они  говорят, что  я – плохой  отец.

   - Кто – они? - Аня  уже  не  просто  удивлённо  смотрела  на  него, но  с  некоторым  беспокойством.

   - Родители… жены… Они  считают, что  Соне  со  мной  плохо, и  забирают  её  от  меня.

   - Как – забирают?! – воскликнула  Аня. - Насовсем?

   - Нет, пока… На  выходные. А  я  места  себе  не  нахожу… в  пустой  квартире, один…

    Аня  сочувственно  помолчала.

   - А…почему  они  считают, что  девочке  с  вами  плохо?

   - Не  знаю… Может, потому, что  я  мало  бываю  с  ней. Но  я  же  работаю!! Я  делаю - я   с т а р а ю с ь  делать! -  всё  правильно, но  я… наверное, ещё  многого  не  умею, а  они  уже  решили, что  я – плохой  отец!..

   - Подождите, - прервала  его  горячечный  монолог  Аня. Она  успокаивающе  тронула  его  руку, лежащую  на  парапете, и  спросила : - А  Соня? Ей – где  лучше? С  кем?

   - Ей  лучше  всего  было  с  мамой… - помедлив, проговорил  Рощин. -  А  я… всё  время  был  на  работе! Я  много  работал, Аня!.. И  мало  бывал  дома. И  поэтому...  Но  я  люблю  свою  дочь! И  она  меня  любит. У  нас  с  ней  всё  наладится, но  не  сразу  же…

   - Ну, конечно, - с  теплотой  поддержала  его  Аня.

   - Да, мне  трудно  сейчас, - продолжал  неожиданно  изливать  душу  Дмитрий,- И  ей, наверняка, трудно  тоже, но  зачем  же… лишать  нас  возможности  вместе  преодолевать  эти  трудности? Вы  меня  понимаете?

   - Да, конечно.

   - Соня  часто  плачет. Ей  очень  не  хватает… мамы. А  мне, наверное, не  хватает… уменья  её  успокоить. А  они  говорят… - Дима  с  досадой  махнул  рукой  и  надолго  умолк, отвернувшись  от  Ани.

     А  она, неожиданно  сильно  взволнованная  его  искренними  переживаниями, искоса  смотрела  на  него  и  не  менее  искренне  сочувствовала.

   - Вы  живёте  с  дочкой  одни? - чуть  позже  тихо  спросила  она.

     Рощин, не  оборачиваясь, выразительно  кивнул.

   - А  в а ш а  родня? У  вас  самого  есть… родители?

   - Есть, но  они  далеко… Они  живут  в  Томске.
 
   - Понятно, - вздохнула  Аня, не  зная, что  ей  сказать, как  подбодрить  Дмитрия. Она  помолчала, а  потом  вдруг  сказала: - Дождь.

   - Что? – Дима  повернул  к  ней  голову.

   - Сейчас  будет  дождь, - улыбнувшись, пояснила  Аня.-  Смотрите, как  всё  затихло. Мы  можем  вымокнуть, если  вовремя  никуда  не  спрячемся.

      Рощин  посмотрел  на  небо, огляделся.

   - Пойдёмте, - решительно  сказал  он.- Внизу  на  набережной  есть  летнее  кафе. Как  вы  думаете, успеем?

     Они  едва  успели  укрыться  под  навесом, как  дождь  хлынул  потоком, будто  прорвав  небеса. Порадовавшись  тому, что  не  дали  стихии  выполоскать  себя, как  пару  тряпок, Аня  с  Димой  устроились  за  столиком  подальше  от  дороги  и  заказали  себе  кофе.

     Какое-то  время  за  сплошной  завесой  дождя  не  было  видно  ничего, потом  ливень  иссяк; он  прекратился  так  же  быстро, как  и  начался, выплеснув  за  короткий  срок  столько  воды, что  она  бежала  по  асфальту  бурной, мутной  пенящейся  рекой.

   - Когда  у  вас  отпуск, Дима? – поинтересовалась  Аня, когда  они, словно   зачарованные, вволю  налюбовались  буйством  непогоды. Она  допила  кофе, поставила  чашку  на  стол  и  посмотрела  на  своего  спутника.

   - Отпуск?.. - Дима  задумался. - Теперь – не  знаю, - помедлив, ответил  он. 
- Когда-то  мы  хотели - все  вместе  хотели - поехать  на  море… Татьяна  всё  что-то  узнавала, куда-то  звонила, я  не  знаю… Так  и  не  собрались…

   - Татьяна – это  ваша  жена? – осторожно  спросила  Аня, хотя  могла  бы  и  не  спрашивать. Рощин  молча  кивнул. И  тогда  она  задала  ещё  вопрос: - Простите, Дима… могу  я  узнать, отчего… её  не  стало?

   - Она  скоропостижно… скончалась, так, кажется, говорят… Сердце.
 
   - Простите.

   - Кто  мог  знать?..

   - Простите, Дима…

     Ане  было  ужасно  жаль  его - он  выглядел  очень  несчастным. Зачем  она  так  любопытна? Ведь  только  что  он  был  вполне  умиротворённым, когда  они  смотрели  на  дождь, и  вот  опять  этот  его  страдающий  взгляд…

     Они  снова  надолго  замолчали. Потом  выбрались  из-под  навеса  кафе, огляделись. Вода, ещё  не  так  давно  бежавшая  рекой  по  дорогам, схлынула, канула  в  никуда, и  уже  вполне  можно  было  идти. Они  и  пошли, не  спеша, задумавшись  каждый  о  своём.

   - Дима, - нарушила  согласную  тишину  меж  ними  Аня.- А  может  быть, вам  всё-таки  стоит  съездить  куда-нибудь, отдохнуть? И  для  девочки  это  будет  полезно… А  потом – сделать  дома  перестановку, что-то  поменять…

   - Что, простите?- оторвался  от  своих  тягостных  дум  Рощин.

   - Я  говорю, вам  нужно  что-нибудь  поменять  у  себя  в  доме, ну, чтобы… Не  сейчас, конечно, позже… Это  поможет  и  вам, и  вашей  дочке  выйти  из  этого  ужасного  состояния  и… начать  новую  жизнь. Простите…

   - Может, вы  и  правы…- проговорил, вздохнув,  Дмитрий.

     После  дождя  небо, очистившись  от  туч, заголубело, засияло  чистой  лазурью, и  на  нем  появилось  немного  заспанное  солнышко. Река  засверкала, засеребрилась  слепящими  бликами, над  водой  закружили  крикливые, вечно  голодные  чайки. Листва  на  деревьях  встрепенулась, набежавший  ветерок  помог  ей  стряхнуть  с  себя  лишнюю  влагу. Цветы  на  клумбах  расправляли  навстречу  солнцу  свои  нежные  намокшие  лепестки…

     Двое  медленно  брели  по  ожившей  набережной. Их  прежде  неловкое  молчание  теперь  уже  не  было  таковым, напротив, это  было  молчание - понимание  и  даже – единение, оно  сближало. Им  обоим  отчего-то  вдруг  стало  легче, словно  бурным  ливнем  смыло  прежнюю  неловкость, и  смотреть  друг  на  друга  они  уже  могли  без  некой  робости, что  ещё  была  в  начале, и  ощущать  присутствие  друг  друга – без  прежней  опаски, сковывающей  людей  малознакомых, и  теперь  было  так  очевидно, что  им  приятно  общество  друг  друга, несмотря  на  то, ч т о   и м е н н о  их  так  неожиданно  сблизило.

     Они  прошли  вдоль  всей  набережной, потом  снова  сквозь  парк  и  вышли  туда, откуда  начали  свой  путь, на  площадь  перед  парком.

     Надо  было  что-то  делать  дальше. Проститься? Разойтись?..

     Многое  осталось  недосказано, недопонято, его – недосказанного  и  недопонятого - было  так  много, что  мысли  путались  в  голове. Но  это  не  значило, что  они  не  должны  больше  расставаться  никогда. Напротив…

   - Дима, - первой  решилась  Аня, когда  тянуть  с  прощанием  стало  невмоготу. - Мне  пора.

     В  самом  деле, пора, не  бродить  же  им  весь  день  напролёт!

     Он  кивнул, понимающе  улыбнувшись.

   - Я  позвоню? – спросил  он.

     Аня  тоже  согласно  кивнула. Если  бы  он  не  сказал  этих  слов, она, наверное, сама  бы  предложила  ему  позвонить.

   - Спасибо  за  прогулку, так  здорово, что  ты  согласилась… Я  провожу?

   - Не  надо. Я  здесь  недалеко  живу, в  двух  шагах, на  Звонарёва.

   - Да?! А  мы – на  Писаревской.

     Они  улыбнулись  друг  другу. Да  они  просто  соседи! Живут  по  разные  стороны  парка, а  встретились  вот  только  теперь, случайно.

   - Так  я  пойду? – Аня  протянула  Рощину  руку, он  подхватил  её, легонько  сжал  пальцы  и  тут  же  выпустил.

   - Спасибо, - ещё  раз  поблагодарил  он  девушку.

     Она  рассмеялась, но  с  грустинкой. Даже  что-то  очень  хорошее  рано  или  поздно  заканчивается. Будет  ли  ещё  когда  новая  встреча?

   - До  свиданья, Дима. Я  рада  нашему  знакомству, правда, рада.


     Остаток  дня  Аня  провела  под  впечатлением  от  необычного  свидания. Что  в  нём  было  необычного? Да  всё! Всё  было  необычным  в  этом  новом  знакомстве, начиная  с  самой  первой  встречи.

     Рощин  понравился  ей  сразу. Бывает  так – с  первого  взгляда? Или  это  всё  вымысел  романистов, пишущих  о «большой  и  светлой  любви»? Аня  не  знала. Не  знала  она  и  того, почему  эта  встреча  всколыхнула  в  ней  столько  дремлющих  чувств  и  эмоций  и  так  сильно  взволновала  её, что  ей  стоило  больших  усилий, чтобы  держать  себя  в  руках. А  что, если  и  он  вдруг  почувствовал  то  же  самое? Да  нет, не  может  быть! Это  всё  её  бурное  воображение  разыгралось. Уже  завтра  она  посмотрит  на  всё  это  совершенно  другими, более  трезвыми, глазами  и, быть  может, посмеётся  над  своей  девичьей  впечатлительностью.

     Да, надо  признаться, что  сегодня  она  в  полном  нокауте. Рощин  буквально  очаровал  её  своей  искренностью. А  как  он  смотрел  на  неё!..

     От  его  взгляда, наполненного  страданием  и  глубинной  тоской, жаждущего  сочувствия  и  соучастия, и  мольбы  о  поддержке  и  понимании, и… ещё  многого  чего, кто  бы  устоял  и  не  потерял  головы?..
 
     Его  голос, такой  проникновенный  и  взволнованный, до  сих  пор  у  неё  в  ушах…

      Аня  уже  с  первой  минуты  их  знакомства, кажется, была  готова  для  него  на  многое, но  именно  это-то  и  пугало! Внезапное  влечение  к  этому  человеку  было  необъяснимо  сильным, волнующим, каким-то… роковым, если  бы  она  верила  в  рок!

     Не  жалостью  ли  вызван  столь  стремительный  интерес  к  нему? Не  только  ли  желанием  утешить  его - её  отзывчивость?..

     Замечтавшись, Аня  уронила  чашку. Чашка, любимая, в  крупный  смешной  горох, разбилась. Потом  она  чуть  не  сожгла  кастрюлю  вместе  с  макаронами, совсем  позабыв  о  том, что  они  у  неё  варятся. Затем, поливая  цветы, опрокинула  с  подоконника  горшок  с  гортензией  и  глупо  расплакалась, собирая  с  пола  черепки  и  рассыпавшуюся  землю. Чего  ей  было  больше  жалко, цветка  или… себя, «непутёвую»?

     Когда  он  теперь  позвонит? И  позвонит  ли  вообще? И  не  вела  ли  она  себя  с  ним  чересчур  зажато  и  холодно, на  самом  деле  потрясённая  своим  внутренним  противоборством  между  тягой  к  этому  человеку  и  естественной  опаской  потерять  голову. Она  была  больше  занята  тем, чтобы  не  сказать  или  не  сделать  чего-нибудь  лишнего, неуместного, ненужного  и  оттого, быть  может, показалась  ему  незаинтересованной  в  их  встрече, отстранённой  или  отчуждённой. Но  ведь  это  всё  от  её  неуверенности  в себе!


     Аня  упрямо  таращилась  в  телевизор. Шёл  какой-то  старый  фильм, перед  глазами  мелькали  хорошо  знакомые  образы, но  она  смотрела – и  не  видела, блуждая  мыслями  неизвестно  где. Вот  запустили  очередной  блок  рекламы, Аня  поднялась  с  дивана, чтобы  принести  себе  с  кухни  чего-нибудь  пожевать, и  тут  зазвонил  телефон.

     Она  дома  была  одна. Её  родители  всё  лето  почти  безвылазно  жили  в  деревне  с  внуками, детьми  своей  старшей  дочери, Аниной  сестры, они 
даже  кота  Ане  не  оставляли, боялись, что  Аня  забудет  его  покормить  или  ещё  что, и  поэтому  она, пребывая  в  гордом  одиночестве, охотно  подхватила  телефон  и  быстренько  сняла  трубку.

   - Аня?.. Это  Дмитрий. Я  вас  не  разбудил?

     Аня  так  и  села, где  стояла, она  просто  съехала  по  стенке  на  пол  и  не  сразу  откликнулась. У  неё  случился  шок. На  почве  разыгравшегося  перед  этим  воображения. Рощину  пришлось  окликнуть  её.

   - А! Да, Дима!.. – наконец-то  отозвалась  она. - Нет, я  не  спала, что  вы! Рада   вас  слышать. Как  вы?

   - А  вы? Не  ожидали  моего  звонка?

   - Нет, не  ожидала… так  скоро.

   - Я  и  сам  не  ожидал. Я  вам  не  помешал?

   - Нет-нет!

   - Давайте  о  чём-нибудь  поговорим? - предложил  Рощин.

   - О  чём  же?

   - Не  знаю… Честно!- он  тихо  рассмеялся, и  Ане  очень  понравился  этот  его  смех. – Наверное, я  просто  захотел  услышать  ваш  голос. Сегодня, когда  мы  гуляли, я… Одним  словом, глупо, конечно, но… Я  вдруг  сейчас  усомнился  в  вашем  существовании  и  вот… решил  позвонить, чтобы  проверить…

     Снова  раздался  его  смешок.

     Аня  улыбнулась. Господи, как  же  здорово, что  он  позвонил!

   - Что  вы  там  всё  хихикаете, Дима? – тем  не  менее  сдержанно  поинтересовалась  она. - Что  вы  сейчас  делаете?

   - Что  делаю? С  вами  разговариваю… Да  вот  пиво  пью.

   - Пиво? - удивилась  Аня  так, словно  бы  Рощин  никак  не  мог  пить  пиво.- И  какое  же?

   - «Невское».

   - И... давно  пьёте?

   - Не  знаю, я  на  часы  не  смотрел.

   - А  сколько  уже  выпито?

   - Да  всего-то  пару  бутылок  и… Это, что, Аня, - удивился  в  свою  очередь  Дмитрий, он  хохотнул, - допрос?

   - Да  нет, не  допрос, а… зависть…- вдруг  деланно  тяжко  вздохнула  она.-  А  хрустите  вы  там  чем?

   - Орешками… Чипсы  ещё  есть. А  что?

   - Да  ни  что! - воскликнула  девушка. - Вы, что, меня  дразните?!.

   - Я – дразню? – с  неподдельным  возмущением  тихо  изумился  Рощин.- Ну, извините.

   - Да  конечно! Смакуете  мне  в  трубку… со  всеми  подробностями…

   - Аня! Но  вы  же  сами  спрашиваете…

   - А  вы  и  рады!..

   - Ань! - вдруг  совершенно  другим  тоном  проговорил  Дмитрий,-  А  хотите  компанию  составить?

   - Что? – она  словно  бы  не  поняла  вопроса.

   - Вы  слышали… Ну, так  что, Аня?

   - … А  хочу! - недолго  думая, вдруг  отважно  согласилась  она.

   - Хорошо, - просто  сказал  Рощин.-  Я  сейчас  приду. Дом  у  вас  какой?..

     Аня  отняла  от  уха  пикающую  короткими  гудками  трубку  и  тупо  уставилась  в  дверной  косяк.

     Он  сейчас  придет. Придёт?! Как  же  так? Господи  боже  мой!
 
     Зачем  она  это  сделала?.. Но  ведь  можно  и  не  открывать, когда  он  придёт. Глупо, конечно, глупей  не  придумаешь. Она  уже  сделала  одну  глупость - позвала  его, на  сегодня, пожалуй, хватит.

     Взволнованная  телефонным  разговором, она, кажется, едва  успела  влезть  в  джинсы  и  натянуть  на  себя  старый, вытянутый, но  такой  удобный  пуловер, когда  в  дверь  позвонили.

     Он, что, бегом  бежал?!

     Аня  быстро  огляделась, всё  ли  в  порядке, окинула  придирчивым  взглядом  своё  отражение  в  зеркале, поглубже  вздохнула, усмиряя  участившееся  вдруг  дыхание, и  наконец  открыла  дверь.
 
     Рощин  стоял, одной  рукой  опершись  о  косяк, в  другой  руке  у  него  был  пластиковый  пакет. Выражение  лица  у  него  было  неоднозначным. Кажется, он  уже  и  не  ждал, что  ему  откроют, так  долго  длилось  его  ожидание.

   - Привет, - коротко  бросил  он  и  вошёл  в  прихожую  так, словно  бы  тысячу  раз  это  проделывал. Не  нагибаясь, он  скинул  с  ног  кроссовки  и  прошёл  следом  за  Аней  в  кухню. Там  он  выгрузил  из  пакета  на  стол  бутылки  с  пивом, пакеты  с  чипсами  и  орешками  и  большую  коробку  конфет.

   - А  конфеты  зачем? Тоже  к  пиву? - усмехнулась  Аня.

   - Нет, - серьёзно  сказал  Дима. - Конфеты – просто  так.

     Аня  достала  высокие  стаканы, и  пока  Рощин  разливал  в  них  пиво, она  высыпала  на  тарелочки  соленое  содержимое  пакетиков. Дмитрий  протянул  один  стакан  Ане  и  произнёс:

   - За  вас, Аня! Спасибо, что  позволили  мне… - он  сбился  с  мысли, а  потом  продолжил: - Спасибо, что  решились  составить  мне  компанию!

     Аня  улыбнулась, кивнула  гостю  и  в  волнении  залпом  осушила  свой  стакан.
 
     Рощин  смотрел  на  неё  не  без  удивления, сам  он  только  пригубил  пиво.

   - Очень  пить  хочется, - торопливо  пояснила  свою  поспешность  Аня  и  смущённо  потупилась.

     Дима  снова  наполнил  её  стакан...

     Они  потягивали  пиво, заедая  его  солёностями, изредка  перебрасываясь  какими-то  общими  фразами, и  вдруг  Аня  сказала:

   - Дима. Как-то  неуютно… выкать. Может, перейдём  на «ты»?

     Рощин  обрадовано  улыбнулся.

   - А  я  не  знал, как  это  предложить…

       Они  подняли  свои  стаканы, смеясь, чокнулись.

   - За  тебя!

   - За  тебя!.. Аня, можно  спросить? Ты, что, одна  живёшь?

   - Нет, с  родителями, они  сейчас  в  деревне.

   - И  ты… не  замужем?

   - Нет! Иначе  бы  тебя  сейчас  здесь  не  было, – Аня  снова  рассмеялась.

   - Ничего, что  я  спрашиваю?

   - Ничего, нормально. Было  бы  странно, если  бы  не  спрашивал.

   - Да? И почему  же?

   - Да  потому, что  это  означало  бы, что  тебе  всё  равно.

   - Мне  не  всё  равно.

   - Я  рада.

     Они  внимательно  серьёзно  посмотрели  друг  на  друга, потом  тепло улыбнулись. Потом  Аня  предложила  переместиться  в  комнату  и  посмотреть  телевизор.   

     Они  так  славно, так  замечательно  и  спокойно  посидели, поболтали, посмотрели  клипы  по  МузТВ, допили  пиво, догрызли  чипсы  и  орешки, и  им  совсем  не  было  скучно  вдвоём, а  даже  совсем  наоборот. Но  когда  время  перевалило  за  полночь, Рощин  вдруг  спохватился  и  засобирался  домой.

      Ни  коим  образом  Аня  не  дала  ему  понять, что  он  загостился, но  и  удерживать  его  не  стала.

     Подержав  на  прощанье  её  лёгкую  ладошку  в  своих  руках, Дима  вдруг  наклонился  к  Ане  и  скользнул  солоноватыми  губами  по  её  полуулыбке. Она  даже  не  успела  никак  отреагировать  на  это  действо, потому  что  он  уже  открыл  дверь  и  по-приятельски  кивнул  ей:

   - Спокойной  ночи, Аня! Я  позвоню?

     Аня  сдержано  улыбнулась.

   - Конечно. Спокойной  ночи…

     Как  же  она  хотела, чтобы  он  остался! Она  весь  вечер  держалась  таким  молодцом, что, кажется, перестаралась, изображая  из  себя  холодную, невозмутимо-спокойную, стойкую  леди. Да-а…

     А  как  не  хотелось  Рощину, чтобы  Аня  вот  так  легко  отпустила  его! Как  тошно  было  ему  возвращаться  в  пустую, пугающую  своей  неуютностью  квартиру… Впрочем, завтра, хотя, нет, уже  сегодня, он  поедет  за  Соней, она  кинется  ему  на  шею: «Папочка!» - и  можно  будет  снова  на  какое-то  время  забыть  про  одиночество, холодом  сковавшее  его  сердце.

    
     Прошла  неделя, прежде  чем  Рощин  снова  позвонил  Ане.
 
     Всё  это  время  он, не  переставая, думал  о  ней. Его  сильно  напугали  те  эмоции, что  так  внезапно  захлестнули  его  при  встрече  с  этой  девушкой. Аня  совсем  неожиданно, как-то  так  вдруг  очень, очень  сильно  понравилась  ему, и  поэтому  он  не  хотел  бы  причинить  ей  боль. А  ведь  это  могло  бы  случиться, пойди  он  на  поводу  у  своих  эмоций. Как  внезапно  нахлынули  они  на  него, так  же  внезапно  могли  и  отступить, оставив  его  «у  разбитого  корыта», возле  почти  чужого, малознакомого, хотя  и  очень  симпатичного  ему  человека, с  которым  он  не  знал  бы, что  ему  делать  дальше. А  он  бы  очень  и  очень  этого  не  хотел…
 
     Ведь  в  этой  девушке  он  вдруг  почувствовал  удивительно  близкого  ему  человека, хотя  на  самом  деле  почти  ничего  о  ней  не  знал. Симпатия  к  ней  возникла  у  него  почти  сразу, как  только  они  познакомились. Это  случилось  как-то  само  собой, словно  помимо  его  воли, и  он  был  очень  обрадован, когда  осознал  это, обрадован, но  и  несколько  напуган.

     Он  не  был  готов  к  таким  эмоциям, всё  ещё  переживая  потерю  жены, но  Аня, вдруг  появившись  в  его  жизни, затронула  его  душу  неожиданно  глубоко. Он  и  сам  не  мог  понять, как  это  вышло, но  решил  повременить  с  радостью, постучавшейся  в  его  страдающее  сердце. Рано, ещё  слишком  рано  для  каких  бы  то  ни  было  новых  отношений, ещё  не  отболели  прошлые.

     Прошлые… Как  это… неправильно! Нечестно. Безжалостно… Рвать  по  живому!.. Когда  казалось, что  вся  долгая  и  счастливая  жизнь  у  них  с  Таней  ещё  впереди. Когда  ещё  только-только  начали  жить, и  только  мечтали, как  это  всё  у  них  будет… Невозможно. Немыслимо. Не  понять. Не  постичь…

     И  тут  вдруг – Аня.
 
     После  всего  того  ужаса, что  довелось  пережить.
 
     Глоток  свежего  воздуха  в  духоте  возникшего  вакуума. Целительный  бальзам  на  рану. Свет  в  конце  тоннеля.

      Разве  хотел  бы  он  её  обидеть, если  бы  все  его  эмоции  по  отношению  к  ней  вдруг  оказались  бы  всего  лишь  навсего  эмоциями! А  он  в  его  теперешнем  состоянии, когда  нервы  оголены  и  всё  его  существо  просто  невероятно  гиперчувствительно, легко  мог  бы  принять  мимолётное  увлечение  за  нечто  большее.

     Нет, не  хотел  бы. Конечно, он  не  хотел  бы  её  обидеть. Он  боялся  этого, ох, как боялся!

     Потому  и  не  звонил. Страдал  ещё  и  от  этого. Размышлял. Копался  в  себе.
 
     Аня… В  тот  момент, когда  он  её  впервые  увидел, он  и  не  разобрал, хороша  ли  она  или  не  очень. Он  увидел  её  наперёд  каким-то  внутренним, новым  для  него, зрением, а  уж  потом  только  заметил  всё, что  было  снаружи, и  это  тоже  было  приятно  ему, как  и  то, что  уже  успело  расположить  к  ней  его  душу…

     Но  вот  он  позвонил. Казалось, прошла  не  неделя, а  целая  вечность.

     Как  Аня  прожила  эти  дни, в  напряжённом  ожидании  его  звонка? Как  сомнамбула. Она  не  понимала - а  может, не  хотела  понимать, потому  что  очень  хотела, чтобы он  позвонил! - почему  он  не  звонит, и  гадала, чем  могла  оттолкнуть  его, и  терзалась  раскаянием, что  отпустила  его  тогда…

    Неизвестность  просто  убивала.

    Почему, ну  почему  она  сама  не  спросила  номер  его  телефона? Почему?..

     Ах, как  много  возникает  этих  самых «почему», когда  оказывается, что  поздно, да  и  некого  уже  спрашивать!

     Он  позвонил, когда  она  устала  от  ожидания. Такого  с  ней  ещё  никогда  не  случалось, чтобы  вот  так, в  таком  напряжении  ждать  чьего-либо  звонка. А  он  позвонил  и  просто, буднично  сказал  ей:

   - Привет.

   - Привет, - коротко  выдохнула  Аня. Дыхание  отчего-то  вдруг  перехватило  и  ноги  вдруг  стали  ватными, захотелось  поскорее  присесть.

   - Как  дела?

   - Нормально. А  у  вас?

   - У  нас  всё  в  порядке. Аня!..

   - Да?

   - Знаешь, я  позвонил  тебе, чтобы  сказать, что  ты  была  права, и  мы  с  Соней  уезжаем  отдыхать  к  морю.

     Аня  перевела  дух, немного  успокоилась. Она  только  надеялась, что  её  волнение  не  слишком  заметно, всё-таки  не  простой  разговор – телефонный, и  хорошо, что  Рощин  не  видит  её – всполошённую - сейчас. Она  поторопилась  обрадовано  ответить:

   - Здорово. Правда, здорово! Я  очень  рада  за  вас. Вам  это, действительно, нужно. Когда  вы  едете?

   - Завтра, Аня.

     Уже?! О, Господи…

   - Надолго?

   - Недели  на две, как  получится. Не  знаю, насколько  нас  хватит.

   - Понятно… Но  всё  равно, здорово, – Аня  немного  помолчала. Рощин  тоже  молчал. И  тогда  она  спросила: - Ты  не  звонил… долго. Я  думала, что-нибудь  случилось.

      Слышно  было, как  на  том  конце  провода  сдержанно  вздохнули.

   - Нет, всё  в  порядке, просто… (Да  где  уж  тут – просто!) Аня, давай  поговорим, когда  мы  с  Соней  вернёмся.

   - Почему  не  сейчас?

     Ну, вот  ещё «почему»! Неужели  не ясно?

   - Знаешь, - Дима  снова  вздохнул. – Оказывается, не  всё  так  просто, как  хотелось  бы.

   - Что  ты  имеешь  в  виду? – Аня  осторожно, но  всё  же  настаивала  на  том, чтобы  он  хоть  как-то  объяснил  ей  своё  невозможно-долгое  молчание.

   - Ну, ты  понимаешь…- неуверенно  протянул  Дмитрий  и  умолк. А  потом  воззвал  к  ней, испуганный  тишиной: - Аня!.. Почему  ты  молчишь?

   - Я  не  знаю, что  сказать. Я  ждала, что  ты  позвонишь  раньше. Глупо, конечно…

     Глупо?! Ничуть  не  глупо. Он  и  сам  без  конца  порывался  ей  позвонить  и  каждый  раз  уговаривал  себя, заставлял  себя  этого  не  делать. Слишком  сильно  он  хотел  ей  позвонить. Слишком  сильно  хотел  её  увидеть. Слишком  сильно  хотел… её, вообще!..

     Потому-то  и  не  следовало  ничего  этого  делать - ни  звонить, ни…

   - Ань!

   - Да?

   - Ты  ведь  не  в  обиде  на  меня?

   - В  обиде? – искренне  удивилась  Аня. - Нет, что  ты. Я  рада, что  ты  позвонил. А  свой  телефон  ты  не  дал  мне  нарочно? Чтобы  я  не  надоедала?

     Надоедала?! Она  с  ума  сошла! Да  просто  он  боялся  впустить  её  в  свою  жизнь  вот  так, сразу… Ведь  так, держа  её  на  расстоянии, он  ещё  как-то  мог  совладать  с  собой.

     И  потому  он  вдруг  ляпнул:

   - Ты  не  спросила, - а  потом, словно  раскаиваясь, проговорил  с  досадой: - Аня, ну, что  ты… Я  и  не  думал  об  этом. Дело  не  в  том, что…

   - Хорошо, - торопливо  перебила  его  Аня. – Прости. Не  следовало  мне  этого  говорить…

      Аня  внезапно  умолкла. Уронив  на  колени  телефонную  трубку, она  крепко-крепко  зажмурилась. Откинувшись  на  спинку  кресла  и  запрокинув  голову, она  изо  всех  сил  пыталась  сдержать  подступившие  вдруг  слёзы. Как  же  ей  было  жалко  себя, Господи!..

   - Аня! – донесся  до  неё  из  трубки  далёкий  взволнованный  голос  Рощина. – Ань, ты  где?

   - Да, я  здесь,- она  поднесла  трубку  к  уху  и  как  можно  спокойней  спросила: - Когда, ты  говоришь, вы  уезжаете?

   - Завтра.

   - Это  хорошо. Нет, правда! – бодро  проговорила  Аня  и  с  энтузиазмом  добавила: - Я  вам  даже  немножко  завидую. Бархатный  сезон  как  раз… Желаю  вам  хорошей  погоды  и  хорошего  отдыха. Развлекайтесь, как  следует, особенно  Соне  это  нужно.

   - Спасибо. Мы  постараемся. Ань… Я  позвоню, когда  мы  вернёмся, ладно?

   - Обещаешь?

   - Торжественно  клянусь!

     Они  оба  с  заметным  облегчением  рассмеялись.

   - Извини, что  заставил  тебя… ждать  так  долго, - проговорил  потом  Рощин.

   - Я  понимаю, - ответила  Аня.- Так  было  нужно.

   - Да…- Дима  благодарно  улыбнулся  ей, словно  она  могла  его  сейчас  видеть.
 
     Здорово, что  она  вот  так, с  полуслова, его  понимает. Нелегко  им  будет  объясниться, когда  они  встретятся, но  это  обязательно, рано  или  поздно, произойдёт, вот  только  надо  ещё  немного  собраться  с  духом  да  и  с  мыслями, конечно, и  ещё  какое-то  время  побыть  вдали  друг  от  друга, чтобы  понять, ч т о  это – простое  влечение, которое  само  пройдёт,  или  всё-таки - ах, как  хочется  в  это  верить! - нечто  большее? Пока  ещё  всё  это  очень, очень  сложно…


     Аня  замедлила  бег, чтобы  тот, кого  она  слышала  у  себя  за  спиной, поскорее  догнал  и  обогнал  её.

     Она  бежала  всё  медленней  и  медленней, пока  совсем  уже  не  перешла  на  шаг, и  только  тогда  её  неведомый  «преследователь» наконец-то  поравнялся  с  ней.

     Аня  повернула  голову  в  сторону  показавшегося  у  неё  из-за  спины  бегуна – мастера  по  черепашьему  бегу – и  остановилась  на  месте  как  вкопанная - её  «обгонял»  Димка!..

     Широко  улыбаясь, он  остановился  перед  девушкой, и  с  придыханием  весело  спросил:

   - Хорошая  погода  для  пробежки, не  правда  ли?

   - Ты?!.- не  сразу  поверив  своим  глазам, удивлённо  и  обрадовано  воскликнула  Аня.

   - Я, - весьма  довольный  произведённым  эффектом, просиял  Рощин.- А  ты  кого  ждала?

   - Да  никого  я  не  ждала,- Аня  перевела  дух, покачала  головой.- Ну, ты!..
А  я  думаю, кто  это  там  ползёт, никак  не  обгонит… Не  люблю, когда  за  спиной  кто-то  есть.

   - Понятно, - протянул  Рощин. Он  во  все  глаза  смотрел  на  девушку, не  скрывая  радости  от  встречи.

     Аня  справилась  с  внезапным  волнением  и  тоже, хотя  и  несколько  смущённо, но  радостно, улыбаясь, смотрела  на  него.

     Рощин  подзагорел  на  юге, посвежел  и, вообще, выглядел  замечательно.

   - Когда  вы  приехали? - не  сводя  с  него  сияющих  глаз, спросила  Аня.

   - Сегодня  ночью.

   - Ночью? А  Соня? Она  где?

   - Она  спит, дома.

   - Одна?

   - Да, - Дима  достал  из  кармана  куртки  телефон.- Я  всегда  на  связи, так  что… Она  знает.

   - А  ты  решил  с  утра  пробежаться, значит? – склонив  голову  набок, лукаво  усмехнулась  Аня.

   - Да, размяться  не  помешает, дорога  в  поезде, знаешь… Вот  тебя  как  раз  встретил.

   - Наверное, случайно?

   - Конечно. Парк  большой…

   - Народу  бегает – тьма…

   - Ага.

     Они  дружно  рассмеялись.

     Боже, как  же  они  рады  встрече!
 
     И  вдруг  они  качнулись  друг  к  другу  и  слегка  обнялись. Это  длилось, наверное, какое-то  мгновенье, потому  что  уже  в  следующее  они  чуточку  смущённо  отстранились  друг  от  друга  и  отвели  друг  от  друга  светящиеся  радостью  глаза.

     Пока  что  этого  было  достаточно. Радости. Сияющих  глаз. Объятий.

     Справившись  с  волнением, они  направились  вдоль  по  аллее. Увлекшись  разговором, они  незаметно  прошли  весь парк, и  тут  у  Рощина  зазвонил  мобильник.
 
     Это  была  Соня. Она  попросила  папу  поскорей  прийти  домой  и  купить  ей  по  дороге  мороженое.

   - Какое  ты  хочешь, - улыбаясь, уточнил  Дима, - ванильное  или  с  шоколадной  крошкой?

     Соня  сказала, что  в  большом  вафельном  стаканчике  и  чтобы  с  орехами.
 
     Аня  улыбалась, слушая  их  диалог - она  тоже  любила  мороженое…


     Прошло, наверное, месяца  три  с  момента  их  знакомства, но  Рощин  всё  ещё  осторожничал, не  торопился  впустить  Аню  в  свою  жизнь, полностью  довериться  ей  и  сам  не  торопил  события.

     Они  пока  только  просто  общались, чаще  по  телефону, изредка  встречаясь, оба  понимая, что  всё  может  быть  гораздо  серьёзней, но  вот  спешить  с  этим  стоит  ли? Надо  было  быть  готовыми  к  переходу  на  следующую  степень  развития  их  отношений, а  они  ещё  не  были  уверены, что  готовы.

     Как  оно  чаще  всего  и  бывает, это  случилось  как  будто  само  собой.

     Стоял  октябрь  во  всей  красе  золотой  осени, тёплый, напоенный  ароматами  спелой  антоновки  и  сухой  листвы, которая  день  ото  дня  всё  щедрей  и  щедрей  выстилала  землю  своим  пёстрым  шуршащим  покровом, словно  стёганым  одеялом, перед  тем, как  её  основательно  и  надолго  укроет  снегом  зима, уже  стоящая  на  пороге  в  холодном  ожидании, когда  же  осень  закончит  свою  работу.

     Рощин  давно  не  звонил. Целых  три  дня.

     А  тут  вдруг, подходя  к  двери  своей  квартиры, Аня  услышала  захлёбывающийся  трелью  телефон. Очевидно, дома  никого  не  было.

     Она  едва  успела  отворить  дверь, опрометью  бросилась  к  телефону, схватила, казалось, раскалившуюся  от  трезвона  трубку  и  коротко  выдохнула: «Да?»

    - Аня!! – услышала  она  встревоженный  голос  Рощина. - Наконец-то! А  то  я  всё  звоню, звоню…

   - Что  случилось? - перехватила  она  его  волнение.

   - Ты  могла  бы  прийти?

   - Куда?!

   - К  нам. Понимаешь, Соня  заболела. Мне  надо  выйти  в  аптеку  и  ещё  в  магазин, а  я… боюсь  оставить  её  одну.

   - Что  с ней, Дима? Что-то  серьёзное?

   - Не  волнуйся, ничего  страшного, просто  простуда, но  я…

   - Хорошо. Конечно. Сейчас  приду. Переоденусь  только, я  только  что  с  работы… Ты  подождёшь?

   - Да-да, конечно. Ты  не  спеши. Просто… извини, я  так  давно  тебе  звоню, я  уж  было  отчаялся  тебя  застать.

   - Ну, что  ты! А, может, лучше  я  зайду, куда  нужно? Ты  скажи…

   - Ань, тут  рецепты… Врач  выписала.

   - Хорошо. Я  скоро  буду. Только  ты  скажи, куда  идти?

     Аня  без  особого  труда  разыскала  нужный  дом, поднялась  в  лифте  на  пятый  этаж, вышла  на  лестничную  площадку  и  огляделась.

     Дом  был  коридорного  типа, и  в  какую  сторону  от  лифта  ей  надо  было  свернуть, Аня  разобралась  не  сразу. Потом  она  торопливо  прошла  длинным  полутёмным, гулким  коридором, вглядываясь  в  номера  квартир, остановилась  перед  той, что  искала, и  на  миг  замерла  перед  нею.

     Она  уже  хотела  было  позвонить, но  вовремя  заметила, что  дверь  слегка  приоткрыта. Аня   осторожно  отворила  её  и  вошла  внутрь.

   - Аня! - шёпотом  воскликнул  метнувшийся  ей  на  встречу  Рощин. - Как  хорошо, что  ты  пришла! Проходи, - он  помог  ей  раздеться. Выглядел  он  неважно, видимо  ночь  не  спал, был  небрит, взъерошен, глаза  его   лихорадочно  блестели, словно  он  и  сам  был  болен.

   - Как  она? – тоже  шёпотом  спросила  Аня.

   - Спит.

   - Температура?

   - Да, 38,5… горло  красное…

   - Ты  сам-то  как? - участливо  заглянув  в  его  лицо, спросила  Аня.

   - Нормально, - не  задумываясь, ответил  Дима. – Только  вот, знаешь… Я  ведь  ни  разу  с  ней  не  был, когда  она  раньше  болела… Не  знаю, что  делать…

   - Но  ведь  врач  был?

   - Была, - поправив  Аню, Рощин  кивнул  головой.

   - Ну  вот. Она  сказала  тебе, что  нужно  делать?

   - Да, она  всё  мне  объяснила…

   - Ну  и  отлично. Всё  у  тебя  получится, - Аня  ласково  тронула  его  руку  и  ободряюще  улыбнулась.- Ты  иди, Дим, не  волнуйся, я  посижу… И  ещё, знаешь, купи  курицу  и  фруктов, и  сок, какой  она  любит. Ну, ты  идёшь? - с  улыбкой  спросила  она  Рощина, в  нерешительности  застывшего  в  дверях.

   - Да-да… Как  ты  думаешь, Ань, всё  обойдётся?

   - Дима!.. - Аня  с  укоризной  покачала  головой  и  успокоила  его: - Ну, конечно, что  ты! Даже  и  не  сомневайся. Не  переживай  так, дети  часто  болеют. Тебе  же  врач  всё  сказала… Ну, иди, иди! Раньше  уйдёшь, скорей  вернёшься.

     Рощин  наконец-то  ушёл.

     Аня  на  цыпочках  прошла  в  комнату, склонилась  над  спящим  ребёнком  и  тихо  вздохнула.

     Девочка  спала, разметав  в  стороны  руки-ноги, видимо  ей  было  жарко. Личико  её  было  покрыто  нездоровым  румянцем, на  лбу  блестел  выступивший  пот.

     Рассматривая  малышку, Аня  как  бы  заново  её  узнавала. С  той  самой  первой  встречи  в  парке  она  её  ни  разу  больше  не  видела, и  теперь  вот
вспоминала…
 
     Убедившись  в  том, что  девочка  спит, Аня  отошла  от  неё  и  огляделась. Она  впервые  у  Рощиных  дома, и  ей, безусловно, интересно, как  они  живут, вдвоём…
 
     Но  вот, уловив  краем  глаза  какое-то  движение  позади  себя, Аня  обернулась  и  с  удивлением  обнаружила, что  девочка  открыла  глаза  и  внимательно  наблюдает  за  ней.

     Какое-то  время  они  молча  изучающе  смотрели  друг  на  друга, а  потом  Соня  отчётливо  спросила:

   - Ты  кто?

     Очевидно, она  не  узнала  Аню, а  та, не  задумываясь, вдруг  озвучила  первое, что  пришло  ей  в  голову:

   - Меня  прислал  к  тебе  твой  ангел-хранитель, чтобы  я  помогла  тебе  выздороветь.

     Аня  присела  перед  кроватью  девочки  на  корточки  и  с  ласковой  улыбкой  смотрела  на  неё.
 
     Соня  серьёзно  выслушала, что  та  ей  сказала, и, поразмыслив, недоверчиво  проговорила:

   - Это  правда?

   - Правда,- Аня  с  улыбкой  кивнула  головой  в  подтверждение  своих  слов.

     Девочка  словно  бы  с  сомнением  вздохнула, а  потом  спросила:

   - А  папа  где?

   - А  папа  отправился  в  магазин  и  аптеку  покупать  тебе  разные  вкусности  и  полезности.

   - Вкусности  и  полезности? – переспросила  Соня  и  робко  улыбнулась.

   - Угу. И  ещё  витамины.

   - И  тогда  я  обязательно  выздо…ро…влею?

   - Обязательно! - сказала  Аня  так  воодушевлённо, что  ребёнок  снова  улыбнулся.

   - А  где  он? - вдруг  спросила  Соня.

   - Кто? – не  поняла  Аня.

   - Мой  ангел-хранитель?

     Аня  замялась, застигнутая  врасплох  детской  любознательностью.

   - А  знаешь, Соня, - не  совсем  уверенно  проговорила  она, - он – невидимый. Его  нельзя  увидеть  просто, как  всех  остальных, - торопливо  пояснила  она. - Это  о н   всё  видит, всё  замечает  и, когда  человеку  плохо  и  ему  надо  помочь, он  направляет  к  нему  других… людей, своих  посланцев, чтобы  те  смогли  ему  помочь.

   - И  тебя  он  послал?

   - Да, и  меня  тоже. Сначала  доктора, потом  меня.

   - И  что  ты  будешь  делать? – девочка  с  интересом  смотрела  на  Аню.

   - Что  я  буду  делать? - переспросила  та, задумавшись. – Давай  для  начала  я  дам  тебе  попить. Я  принесла  в  термосе  липовый  чай, он  очень  полезный. У  вас  дома  есть  мёд?

   - Есть, он  на  кухне, на  подоконнике  в  такой  круглой  банке…

   - Я  посмотрю… - Аня  ушла  на  кухню  и  вскоре  снова  показалась  на  пороге  комнаты. - Из  какой  чашки  ты  любишь  пить, Соня?- спросила  она  девочку.

   - Из  голубой, со  слоником.

   - Ага, нашла! – крикнула  уже  из  кухни  Аня  и  появилась  возле  девочки  уже  с  чашкой  в  руке.

   - Вот, Сонечка, это  очень  вкусный  чай. Давай  я  помогу  тебе  сесть, и  ты  будешь  его  потихонечку  пить… Он  не  горячий… Ну, как, вкусно?

   - Вкусно.

   - Вот  и  хорошо… Папа  купит  лимонов, и  следующую  чашку  ты  выпьешь  с  лимончиком, будет  ещё  вкуснее… Ну, как, выпила?

   - Выпила, - Соня  протянула  Ане  пустую  чашку. – А  я  тебя  вспомнила, - сказала  вдруг  девочка. - Ты  заплетала  мне «дракончиков».

   - Да, - улыбнулась  Аня.- Ты  вспомнила.

   - А  тогда  тебя  тоже  мой  ангел-хранитель  прислал, чтобы  ты  мне  помогла, да?

     Аня  с  щемящей  нежностью  смотрела  на  малышку, с  такой  трогательной  доверчивостью  распахнувшей  ей  навстречу  свои  яркие  глазки, и  ей  вдруг  так  сильно  захотелось  обнять  эту  кроху, крепко-крепко  прижать  её  к  своему  сострадающему  сердцу  и  сказать  ей  что-то  очень-очень  важное  и  нужное, без  чего  человеку, и  большому, и  маленькому, очень  непросто  выжить  в  этом  мире…

     Но  она  не  решилась  и  только  лишь  негромко проговорила:

   - Да, Соня… А  хочешь, я  и  сейчас  заплету  тебе  косички? Волосы  всё  равно  надо  расчесать, а  то  пока  ты  спишь, они  станут  такими… лохматыми  и  запутанными, что  потом  и  не  расчешешь.

   Девочка  позволила  Ане  причесать  и  заплести  себя. Она  терпеливо  вынесла  нелёгкое  распутывание  волос, потом  разрешила  умыть  себя  и  снова  уложить  в  постель.

   - Ну, вот, - Аня  удовлетворённо  оглядела  малышку, поправила  на  ней  одеяло, тронула  ладонью  лоб… - Теперь  тебе  только  осталось  послушно  поправляться.

     Соня  улыбалась, когда  в  комнату  заглянул  вернувшийся  отец. Он  вошёл  в  дом  так  тихо, что  никто  не  услышал  его  возвращения. И  Соня, и  следом  за  ней  Аня  удивлённо  уставились  на  вдруг  возникшего  в  дверях  Диму. А  он  растерялся  поначалу, увидев  довольно  улыбающуюся  дочку, умытую, с  прибранными  волосами, и  не  сразу  нашёлся, что  сказать.

     Зато  сказала  Соня.

   - Ну, что  ты  стоишь  там, папочка? - радостно  прощебетала  она.- Каких  ты  мне  вкусностей  и  полезностей  принёс?

     Есть  Соня, конечно  же, ничего  не  стала, немного  пощипала  винограда  с  просвечивающими  сквозь  тонкую  янтарную  кожуру  зёрнышками  и  вскоре  уже  снова, устав  бодрствовать, спала…

     Подождав, пока  девочка  благополучно  уснёт, взрослые  тихо  посидели  возле  неё, а  потом  переместились  на  кухню.

     Не  без  сострадания  глядя   на  осунувшееся  лицо  Димы, Аня  спросила:

   - Ты  сегодня  что-нибудь  ел?

   - А? Что?.. Не  помню, наверное, ел. Да, конечно, ел…

   - Давай  я  что-нибудь  приготовлю? Что  ты  так  на  меня  смотришь?

      Рощин  вздохнул, с  облегчением  улыбнулся.

   - Спасибо  тебе, Ань… - проговорил  он, потом  взял  её  руку, прижался  к  ней  лбом  и  ненадолго  замер…

   - У  тебя  усталый  вид, - заметила  Аня. - Почему  ты  ещё  вчера  вечером  не  позвонил?

   - Я  просто  растерялся… - вздохнул  Рощин. - Когда  привёл  её  из  сада… И  потом… Не  знаю, Ань… А  старикам  никак  звонить  не  хотел, замучают  своими  нравоучениями… Хочешь, я  разделаю  курицу?

   - Разделай… Давай  часть  сварим, Соне  нужен  бульон, а  остальное  пожарим.

   - А  ты  останешься  поужинать  со  мной?

   - Приглашаешь?

     Дима  внимательно  посмотрел  на  лукаво  улыбнувшуюся  девушку, понимающе  улыбнулся  ей  в  ответ, но  сказал  с  укоризной :

   - Ань! Шутишь, да?

   - Хорошо-хорошо!..

     Они  вместе  приготовили  ужин, поели, перемыли  посуду. Соня  спала.

   - Тебе  тоже  надо  бы  лечь, - заботливо  проговорила  Аня. Она  собралась  уходить. – Смотри, глаза  закрываются.

   - Да, ночью  плохо  спал…

   - Я, пожалуй, пойду… Соня  проснётся, предложи  ей  бульончику, может, попьёт. В  термосе – липа… И  звони, если  что, ладно, Дим?

   - Ладно. Ты  точно  хочешь  уйти?

   - Дим!.. Поздно  уже, а  завтра  на  работу.

   - Тогда  я  провожу.

   - Не  надо, не  выдумывай, и, потом, Соня…

     Но  Рощин  всё-таки  пошёл  её  провожать, как  Аня  не  сопротивлялась. Они  ведь  почти  что  соседи.
 
     Он  поднялся  вместе  с  ней  к  двери  её  квартиры, и  когда  Аня  чмокнула  его  на  прощанье  в  небритую  щёку, он  вдруг  скользнул  ужом  следом  за  ней  в  прихожую,  прижал  девушку  спиной  к  захлопнувшейся  двери  и  с  чувством  припал  к  её  губам…

   - Давно  мечтал  это  сделать, - оторвавшись  от  неё, хрипло  пробормотал  Рощин  и  осторожно  пытливо  заглянул  в  её  опущенное  лицо.

   - Димка,- тихо  выдохнула  Аня, пытаясь  выровнять  сбившееся  дыхание. Она  подняла  на  него  робеющий  взгляд  и  с  укором  сказала: - С  ума  сошёл. Иди  домой. Тебе  надо  идти.

   - Надо, - вздохнул  Дима. – Тогда  прогони  меня.

   - Я  гоню… А  ты  не  уходишь.

   - Не  могу  я  уйти, как  ты  не  понимаешь!..

   - Не  понимаю, - шепотом  согласилась  Аня. - Но  остаться  ты  тоже  не  можешь… Иди  же!

   - Если  б  ты  знала, как  я  не  хочу  от  тебя  уходить... Почему  ты   не  захотела  остаться  у  нас?

   - Дим…- Аня  умоляюще  смотрела  на  него. - Может, теперь  мне  тебя  проводить?

   - Смеёшься?

   - Смеюсь. Иди  уже, а  то  сейчас  родителей  разбудишь…

   - Они  дома?! Что  же  ты  не  сказала?

   - Дома, дома, где  же  им  быть, спят, наверное, давно…

     Она  еле-еле  его  выпроводила. После  того, как  они  ещё  раз  с  самозабвением  и  упоением  поцеловались.
 
     А  через  десять  минут  он  ей  позвонил.

   - Ты  уже  дома? - спросила  его  Аня. – Как  дочка?

   - Всё  в  прядке, спит… Может, зря  ты  меня  прогнала?..

   - Сумасшедший!..


     Соня  поправилась  быстро, и  уже  через  несколько  дней  снова  могла  пойти  в  детсад, но  всполошённые  простудой  девочки  старики, тесть  с  тёщей, настояли  на  том, чтобы  она  побыла  недельку  дома, а  потом  вообще  заявили, что  поедут  с  ней  в  подмосковный  санаторий, где  есть  специальная оздоровительная  программа  для  детей  дошкольного  возраста.

    «Ребёнку  надо  как  следует  окрепнуть, - категорично  возразил  Димина  тёща  в  ответ  на  попытку  Рощина  посметь  им  этого  не  позволить.- Ведь  мы  это  делаем  исключительно  в  интересах  ребёнка. Впереди  зима, а  девочка  сильно  ослаблена  перенесённым  горем… »

     Что  Рощину  оставалось  делать? Ведь  он  тоже  в  первую  очередь  думал  о  Соне. Так  он  остался  один.

     Первую  ночь  он  промаялся  почти  без  сна, а  вечером  следующего  дня  возник  на  Анином  пороге  мрачнее  тучи, хмурый, помятый, с  потемневшими  от  едкой  досады   и  тупой  злости  на  самого  себя   глазами.

     Ну  не  может  он  находиться  дома  один! Не  может, и  всё  тут!

   - Если  ты  меня  сейчас  прогонишь, - с  трудом  выдавил  он  из  себя, рассказав  Ане  о  том, как  забрали  у  него  дочь.- Я  уйду, навсегда.

   - For  ever…- тихо  проговорила  Аня, выслушав  Рощина, до  невозможности  сердитого  и  взвинченного. Сложив  руки  под  грудью, она  невозмутимо  смотрела  на  него  и  словно  раздумывала, стоит  ли  ей  проникнуться  к  нему  пониманием  или  нет.

   - Что? – переспросил  он  её, не  поняв  внезапного  Аниного  желания  изъясняться  не  по-русски.

   - Это  по-английски – навеки, - грустно  ответила  она.

   - Ань! Как  ты  можешь  так  шутить? – всё  ещё  непонимающе  смотрел  на  девушку  Рощин.

   - Это  я  от  неожиданности, прости… Такая  реакция  на  шок. Димка!..- Аня  порывисто  обняла  его, и  он  тут  же  заключил  её  в  свои  объятья. - Знаешь, - высвободившись, призналась  она.- ведь  я  ждала  чего-то  другого.

   - Чего?

   - Каких-то  других  слов. Не  знаю…

   - Но  ты  же  знаешь…

   - Что?

   - Что  без  тебя  мне… не  выжить, - он  быстро  глянул  в  лицо  девушке, не  слишком  ли  пафосно  прозвучало  его  признание?

     Но  нет, она  с  нежностью  смотрела  на  него  и, к  его  большому  сожалению, совершенно  отчётливо  видела, как  он  страшится  произнести  единственно  нужные  ей  сейчас  слова.

     То, что  он  чувствует  по  отношению  к  ней, она  и  сама  прекрасно  знает, а  вот  услышать  от  него, что  он  её  л ю б и т…

   - Ань, - тихо  проговорил  Рощин, так  и  не  решившись  ей  этого  сказать. - Так  ты  не  прогонишь  меня?

   - Нет, - она  выразительно  помотала  головой.- Но  может  быть  будет  лучше, если  ты  заберёшь  меня  с  собой?

   - Конечно, заберу! – с  облегчением  пообещал  Рощин. - Ещё  как  заберу.

   - Тогда  надо  предупредить  родителей.


     Приближался  Новый  Год. Вся  в  радостных  хлопотах  по  этому  поводу, Аня  н е н а д о л г о  забежала  к  Диме  и  сообщила  ему  об  этом  прямо  с  порога, чтобы  он  не  стал  уговаривать  её  остаться  «ещё  хоть  на  чуть-чуть», дел  было  невпроворот.

     Она  едва  успела  раздеться  и  поправляла  перед  зеркалом  волосы, как  в  дверь  позвонили. Они  ещё  с  Рощиным  переглянулись, кто  бы  это  мог  быть, но  тут  из-за  двери  послышался  высокий  женский  голос:

   - Дима, открой, это  я!

   - Тёща, - коротко, но  ёмко  сообщил  почему-то  шёпотом  Рощин, состроил  очень  выразительную  гримасу, а  потом  мягко  задвинул  Аню  в  комнату  и  плотно  прикрыл  за  ней  дверь.

   - Ольга  Павловна! - Рощин  распахнул  перед  тёщей  дверь. – Я  вас  ещё  не  ждал.

   - Понятное  дело, - недовольно  буркнула  себе  под  нос  Ольга  Павловна.

   - А  где  Соня?

     Рощин  вчера  вечером  отвёз  дочку  бабушке  с  дедом  и  был  очень  удивлён  тому, что  бабушка  заявилась  одна.

   - Не  волнуйся, - поторопилась  ответить  Ольга  Павловна, заметив  беспокойство  в  глазах  зятя, - Они  с  дедом  подарки  к  Новому  Году  выбирают, и  тебе, между  прочим, тоже. Скоро  придут.

  - Спасибо, - склонился  перед  тёщей  Дима. – Чем  обязан?

  - Я  пришла  поговорить  с  тобой, - строго  сказала  та  и  с  места  в  карьер  взвилась: - Ведь  что  это  такое, Дима?!. Сонечка  нам  с  дедом  все  уши  прожужжала… Что  у  вас  тут  за  Аня  появилась? Сначала  я  не  придавала  значения, ну  лопочет  ребёнок  про  какую-то  Аню  и  лопочет, а  потом  это  стало  повторяться  всё  чаще  и  чаще. Аня  сказала  то, Аня  сделала  это… Не  рано  ли, Дима?! Танечка…

   - Ольга  Павловна! – резко  осадил  тёщу  Дима, моментально  заведенный  ею, но  старательно  сдерживаясь, чтобы  не  перейти  на  более  высокие  ноты, на  каких  та  заголосила, и  как  можно  вежливей  предложил: - Может, пройдём  на  кухню, чаю  выпьем? Или  будем  здесь  стоять, чтобы  вас  весь  дом  слышал?

   - А  что?! И  пусть  слышат!..

   - Вот  у  себя  в  доме  и  будете  так  кричать, если  вам  хочется, чтобы  всё  вокруг  знали, чем  вы  живёте… - терпеливец  Рощин  вежливо  вытряхнул  тёщу  из  шубы  и, не  слушая  её  возражений, под  локоток  препроводил  в  кухню, а  сам  встал  в  дверях  намертво, чтобы  ей  не  удалось  отвертеться. Он  ей  сейчас  покажет, кто  в  доме  хозяин.

     Ольге  Павловне  ничего  не  оставалось  делать, как  плюхнуться  на  табурет  и  сверлить  зятя  сердитым  взглядом.

   - Да, Дима, - посопев-посопев, продолжила  она  начатую  тему.- Ведь  ещё  и  года  не  прошло, как  Танечки…- она  всхлипнула  было, но  быстро  справилась  с  собой.- А  ты  уже  водишь  в  дом…

   - Ну, во-первых, - не  менее  сердито  перебил  её  Дима.- Это – мой  дом, и  я  могу  водить  сюда, кого  захочу, и  когда  мне  это  будет  угодно, и  не  ваше  это  дело. А  во-вторых…

     Но  тут  и  тёща  его  перебила.

   - Не  моё  дело?! – взвилась  она  ещё  выше. Ей  бы  в  опере  петь. – Сонечка – моя  внучка, и  что  касается  её…

   - Вас  м о я  жизнь  не  касается! - запальчиво  возразил  Рощин.- Моя  личная  жизнь! А  что  касается  Сонечки…

   - Сонечке  нужна  нормальная  семья! – не  слушая  зятя, продолжала  гнуть  свою  линию  Ольга  Павловна.- А  что  она  здесь  видит?!

   - Что  она  видит?! – Рощин  отлепился  от  двери  и  со  свирепым  видом  приблизился  к  тёще, отчего  та  невольно  отпрянула. – Что  плохого  может  видеть  здесь, у  себя  дома, мой  ребёнок?!

   - Я  не  знаю, что  именно, но… - неуверенно  продолжила  Ольга  Павловна. - И  в  доме  устроили  бардак, и…

   - Какой  бардак?! – грозно  воскликнул  Рощин. - Где  вы  видите  бардак?..

   - И  вообще, одному  мужчине  воспитывать  девочку  крайне  нежелательно. Насмотрится  ребёнок  всяких… вольностей…

   - Да  вы  о  чём  говорите-то, вы  понимаете?!

   - Я-то  о-о-очень  хорошо  понимаю, а  вот  ты, Дима!.. Женщин  непонятных  водишь, тапочки  Танечкины  им  подаешь…

   - Какие  тапочки?!. - шёпотом  взревел  взбешенный  Дима. – Уж  если  кому  нужны  будут  тапочки, мы  тому  тапочки  купим!
 
   - И  вообще, женщину  в  семью  привести, даже  не  посоветовавшись…- продолжала, как  заведённая  Ольга  Павловна, несмотря  на  то, что  очень  испугалась  разгневанного  зятя. Таким  она  его  ещё  никогда  не  видела. Ну  да  дело  того  стоило. Ради  Сонечки… Она  коротенько  всхлипнула  и  выдала: - Только  через  мой  труп.

   - Здрасти  вам!.. - Рощин  всплеснул  руками. - Договорились  до  чего… Вы  в  своём  уме, Ольга  Пална, или  часом  того, а?.. Мы, знаете, уж  как-нибудь  без  вашего… трупа  разберёмся! - он  заставил  себя  успокоиться, подошёл  к  окну, распахнул  настежь  форточку  и  жадно  глотнул  морозного  воздуха. – Знаете  что, - быстро  справившись  с  собой, сказал  Дима, - Если  вы  не  прекратите, то… то…

   - То – что?

   - То  со  своей  внучкой  будете  видеться  строго… регламентировано, как  суд  постановит.

   - Что?!. - не  веря  своим  ушам, Ольга  Павловна  поднялась  с  табурета, вплотную  подошла  к  зятю  и  смело  воззрилась  на  него  снизу  вверх. – Ах, так  ты  меня  судом… пугаешь… неблагодарный!..

     Аня  не  выдержала  и  вышла  из  комнаты. Она  очень  хорошо  всё  слышала. Щёки  её  пылали  так, словно  её  только  что  по  ним  отхлестали. Незаслуженно. Обидно.

     Чуть  помедлив, она  вошла  в  кухню.

   - Аня!.. – всё  ещё  злой, разгорячённый  ссорой, Рощин  обернулся  к  ней. С  сожалением, что  ей  всё  это  пришлось  выслушать, он  только  покачал  головой.

   - Так  ты  не  один… - из  Ольги  Павловны  словно  выпустили  воздух, она  буквально  на  глазах  сдулась  и  сделалась  маленькой, обиженной. Она  снова  примостилась  на  табурете  в  углу  кухни  и  растерянно  пробормотала: - Ах, извините…- она  удивительно  быстро  оправилась  и  осторожно  поинтересовалась: - Так  вы  и  есть  та  самая  Аня, да?
 
     Умница  теща, догадалась.

   - Не  знала, что  вы  здесь. Димочка  ничего  не  сказал.

     Димочке  просто  такой  возможности  не  дали! Он  только  успевал  парировать  её  злобные  выпады.

   - Я  не  очень  помешала? – холодно  спросила  Аня. - Мне  послышалось, что  здесь  обо  мне  говорили… Было  бы  малодушием  отсиживаться  за  стенкой, не  правда  ли? – она  в  упор  смотрела  на  маленькую, но  бойкую  пожилую  женщину.

   - Ну, если  вы  всё  слышали…- смиренно  вздохнула  та.- Ну, посудите  сами, разве  я  не  права? В  принципе, конечно…

   - Ольга  Павловна, - решительно  оборвал  в  её  Рощин,- Я, кажется, попросил  вас  остановиться. Иначе  всё  это  может  слишком  далеко  зайти.

   - Но  я, Дима, не  могу  так… спокойно  ко  всему  этому  относиться!

   - Вам  придётся, - жёстко  возразил  он.

   - И  ты, Дима, раньше  таким  не  был, никогда  т а к  со  мной  не  разговаривал…

   - Раньше… когда  я  был  мужем  вашей  дочери, - с  горечью  проговорил  Дмитрий.- Вы  всё  за  меня  решали. Я  же  был  запеленован  в  вашу  так  называемую  заботу. Я  ни  шагу  не  мог  ступить  без  вашего  ведома, ни  слова  не  мог  сказать  без  вашего  позволения! Вы  окружили  меня  кольцом  непробиваемой  блокады. Вы  отгородили  меня  ото  всего, где  я  мог  бы  хоть  как-то  проявить  свою  самостоятельность, а  не  руководствоваться  вашей  указкой…

   - Неблагодарный… - устало, но  беззлобно  проговорила  Ольга  Павловна.- Жестокий  и  неблагодарный. Если  бы  Танечка  могла  сейчас  видеть… - она  горестно  вздохнула, а  Дима  поморщился, как  от  боли. – Что  бы  ты  мог  с а м, когда  тебя  и  дома-то  никогда  не  было? Танечка  всё  одна  и  одна, и  если  бы  не  я…

   - Да, может, меня  потому  и  дома  никогда  не  было, что «если  бы  не  вы »!..

     Неизвестно, чем  бы  и  когда, наконец, закончилась  их  перепалка, но  в  дверь  снова  позвонили.

     Пришли  Соня  с дедом. Ольга  Павловна  сразу  же  засобиралась, наспех  посюсюкала  с  внучкой, подхватила  своего  молчаливого  супруга  под  руку  и  они  откланялись.

     Соня  словно  чувствовала, что  дом  пропитан  только  что  разразившейся  ссорой, казалась  немного  напуганной  и  вопросительно  посматривала  то  на  насупившегося  отца, то  на  рассеянную, задумчивую  Аню. Видя, что  никто  не  собирается  бросаться  к  ней  на  помощь, девочка, пыхтя  и  сопя, стащила  с  себя  смешной  меховой  рюкзачок  в  виде  ушастого  зайца, потом  выбралась  из  шубки  и  сапожек  и  прошлёпала  в  комнату.

     Когда  Аня, спохватившись, двинулась  за  нею  следом, Соня, устроившись  на  полу, рассматривала  рассыпанные  вокруг  неё  пазлы, рядом  валялся  распотрошенный  «заяц»  и  коробка  с  яркой  наклейкой.

     Аня  опустилась  на  пол  рядом  с  девочкой.

   - Что  это  у  тебя? – с  улыбкой  поинтересовалась  она.

   - Пазлы. Дедушка  купил.

   - Как  много… Наверное, большая  картинка  должна  получиться.

     Соня  сосредоточенно  всматривалась  в  разноцветные  кусочки  картона.

   - Да-а…- протянула  Аня.- Ты  как, Соня, сама  справишься, или  тебе  помочь?

   - Помоги, - не  поднимая  глаз, тихо  сказала  девочка.

   - Ну, что  ж, давай  попробуем…


     Прошло  время. Страсти  поулеглись. Накануне  дня  рождения  Сони  Аня  испекла  для  девочки  торт. Торт  получился  большой, красивый  и - Аня  очень  на  это  надеялась - вкусный. У  неё  всегда  очень  удачно  получались  торты, но  в  этот  раз  она  особенно  волновалась, когда  занималась  его  приготовлением – всё-таки  это  её  первый  торт  для  Рощиных. Как  ей  хотелось  бы, чтобы  не  последний! Не  в  смысле  того, что  он  почему-то  вдруг  кому-то  может  не  понравиться – она  же  вложила  в  него  свою  душу! – и  никто  никогда  больше  не  захочет  пробовать  её  кондитерских  изысков, а  в  том  смысле, что  будет  ли  она  сама  востребована, с  тортами  ли, без  тортов  ли, и  вообще?..

     С  Рощиным  они  встречались  уже  почти  полгода. Аня  никогда  не  оставалась  у  него, если  Соня  была  дома. Они  проводили  время  вдвоём, когда  дед  с  бабушкой  забирали  девочку  к  себе, чаще  всего  на  выходные. А  при  ней  вели  себя  как  очень  хорошие  приятели, щадя  чувства  ребёнка  и  не  давая  ей  повода  ревновать  или  сожалеть, что  они  так  много  времени  проводят  вместе.

     Они  часто  все  вместе, втроём,  куда-нибудь  выбирались: то  в кино, то  на  каток, то  просто  на  прогулку. А  если  сидели  дома, то играли  во  что-нибудь, читали, рисовали, готовили  еду, много  разговаривали, смеялись.

     Рощин  стал  не  в  пример  прошлому  гораздо  больше  времени  уделять  дочке. А  Соня  в  свою  очередь  привязалась  к  Ане  и  всегда  с  большой  неохотой  отпускала  её, когда  та  собиралась  к  себе  домой. Рощин  непременно  провожал  девушку, а  девочка, забравшись  на  табурет, смотрела, как  они  «провожаются» и  искренне  не  понимала, почему  Ане  непременно  надо  куда-то  идти, если  им  так  хорошо  всем  вместе?

     Не  понять  их, этих  взрослых! Когда  она  спрашивала  у  папы, почему  Аня  не  остаётся  жить  у  них, он  сначала  путано  объяснял  ей, почему  именно, а  потом  однажды  сказал, что  вместе  могут  жить  только  женатые  люди.

      «Так  почему  бы  вам  не  жениться?» - очень  сильно  удивлённая  простотой  такого  решения, спросила  тогда  Соня, посмотрев  на  отца  очень  серьёзными, не  по-детски  внимательными  глазами.

     Рощин  только  неловко  улыбнулся  дочке  в  ответ  на  это…

     Дима  оттаял. Сердце  его  билось  теперь  согласно  с  Аниным. Они  оба  уже  успели  понять, что  это  судьба - быть  им  вместе - и  очень  надеялись, что  смогут, наконец, соединить  свои - разные - в  одну.

     Страхи  и  сомнения  по  этому  поводу  были  позади. Так  же, как  и  неприятие  родственников - и  тестя  с  тёщей  Дмитрия, и  родителей  самой  Ани. Видя, как  эти  т р о е  любят  друг  друга, все  они  постепенно  свыкались  с  мыслью, что  им  вскоре  придётся  породниться, куда  же  деваться!

     Жизнь  есть  жизнь, и  она  не  спрашивает  чьего-либо  согласия  или  несогласия  на  то, что  считает  нужным  сотворить  с  нами, можно  лишь  только  правильно  или  неправильно  отнестись  к  тому, что  происходит. Но  порой  не  всякой  жизненной  мудрости  на  это  хватает. Вот  и  ропщут, недовольные, вместо  того, чтобы  возблагодарить  Создателя  за  то, что  ниспослано  Свыше.

     Аня  очень  волновалась, собираясь  на  день  рожденья  к  девочке, ведь  там  будут  и  тесть  с  тёщей  Димы. После  той  памятной  стычки  перед  самым  Новым  Годом  она  больше  не  пересекалась  с  ними.

     По  словам  самого  Рощина, старики, конечно  же, поостыли, особенно  тёща, собственно, именно  она  и  была  инициатором  всех  разборок  в  семье, но  ей  пришлось  смириться  с  тем  ультиматумом, что  в  отчаянии  выдвинул  неразумный  зять, и  не  роптать  по  поводу  и  без…

     Но  всё  равно, Аня  переживала, как  пройдёт  их  встреча. Она  понимала, что  должны  чувствовать  старики, потеряв  единственную  дочь  и  теперь  наблюдая, как  их  зять  строит  новые  отношения. Но  Аня  полюбила  и  Диму, и  его  дочку, ничего  с  этим  не  поделаешь, они  должны  будут  примириться  с  этим.

     Непростой  обещал  быть  день.

     Когда  Аня  пришла  к  Рощиным, дома  были  только  Соня  и  её  бабушка. Мужчины  ещё  не  вернулись  из  магазина.

     Ольга  Павловна  сдержанно  поприветствовала  Аню, а  когда  та  предложила  ей  помочь  на  кухне, вежливо  отказалась, сказав, что  у  неё  уже  почти  всё  готово.

     Соня, радостно   встретившая  Аню  у  порога, возбуждённо  щебеча, потащила  её  в  комнату  показать  подарки, которые  уже  получила  на  день  рожденья.

     Аня  поставила  принесённый  торт  в  холодильник  и  последовала  за  девочкой.
     Когда  они  остались  наедине, Аня  привлекла  малышку  к  себе, поцеловала  её  и  вручила  ей  свой  подарок – очень  хорошенькую  куклу  с  фарфоровым  личиком, золотистыми  локонами, в  нарядном  платьице, украшенном  вышивкой  и  крохотных, но  как  настоящих, башмачках  с  блестящими  пряжками.

     Соня  ахнула, достав  куклу  из  коробки, а  потом, счастливо  улыбаясь, обвила  Аню  за  шею  тонкими  ручками  и  благодарно  чмокнула  её  в  щёку.

   - Я  назову  её  Элли, - сказала  девочка, продолжив  с  интересом  рассматривать  подарок. - Правда, она  похожа  на  Элли, Аня? На  ту, что  была  в  Изумрудном  городе?

   - Правда, - с  улыбкой  согласилась  Аня.- Ты – молодец, - добавила  она, помедлив, - действительно, похожа. Я  бы  сама  не  догадалась.

     Ребёнок  довольно  рассмеялся. Аня – следом  за  ней.

     В  приоткрытую  дверь  с  любопытством  заглянула  Ольга  Павловна - чему  это  они  смеются? – окинула  ревностным  взглядом  парад  подарков, устроенный  её  внучкой  перед  девушкой, а  потом, поджав  губы, вновь  скрылась  в  кухне.

     Потом  она, терзаемая  противоречивыми  чувствами, тихонько  вернулась  к  двери  в  комнату  и  настороженно  прислушалась  к  тому, о  чём  разговаривали  Соня  и  Аня.

     Сначала  они  обсуждали  подарки, потом, на  полном  серьёзе, какой-то  «случай», произошедший  у  девочки  в  детсаду, и  её  отношения  с  ребятами  из  группы, а, когда  Ольге  Павловне  порядком  надоела  их «девчоночья» болтовня  и  она  снова  отправилась  было  на  кухню, Соня  вдруг  тихо  спросила:

   - Аня, а  когда  вы  с  папой  поженитесь, мне  надо  будет  называть  тебя  мамой?

     Ольга  Павловна  не  поверила  своим  ушам. Может, она  ослышалась? Она  даже  за  сердце  схватилась, так  неожиданно  было  то, что  она  нечаянно  подслушала.
 
     Ольга  Павловна  затаила  дыхание, боясь  пропустить  хоть  что-нибудь  из  того, что  последует  дальше.

     Аня  ответила  не  сразу. Было  слышно, как  она  вздохнула, а  потом  медленно, словно  бы  в  раздумье, проговорила:

   - Нет, что  ты, Сонечка… Мама  у  каждого  одна  и  другой  быть  не  может. Даже  если  её  нет… рядом, то  она  всегда  в  твоем  сердце, понимаешь?..

     Пожилая  женщина  за  дверью  прислонилась  к  стене  и  поднесла  руку  ко  рту, чтобы  вовремя  сдержать  готовый  вырваться  наружу  стон. Ноги  её  подогнулись, и  она  с  трудом  удержалась, чтобы  не  рухнуть  на  пол. Но  она  услышала, как  её  внучка  вдруг  шмыгнула  носом, а  потом  дрожащим  голосом  произнесла:

   - Даже  если  я  захочу, то  мне  всё  равно  будет  нельзя?

   - Что, детка? - непонимающе  переспросила  Аня.

   - Называть  тебя… мамой?

   - Что  ты, милая!.. – взволнованная  девушка  порывисто  обняла  Соню.- Если  только  ты  сама  этого  захочешь, - приглушённо  проговорила  она.

   - А  помнишь, ты  сама  мне  говорила, - чуть  не  плача  сказала  девочка, - что  ангел-хранитель  присылает  своих  посланцев, чтобы  они  помогали  человеку?

   - Да, это  так, Сонечка.

   - И  если  Боженька  забрал  у  меня  мамочку, то  ангел-хранитель  прислал  ко  мне  т е б я, чтобы  теперь  т ы   стала  моей  мамой! Не  может  же  ребёнок  расти  сиротой!

   - Сонечка!..

     Ольга  Павловна, даже  не  заглядывая  в  комнату, так  и  видела, как  эти  двое  кинулись  в  объятья  друг  друга  и… расплакались!..

     Она  стояла, прислонившись  к  стене, и  боялась  шевельнуться, и  даже  как  следует  вздохнуть, потому  что  у  неё  вдруг  не  стало  сил  на  всё  это - она  вся  превратилась  в  слух…

      Может, что  и  перемешалось  в  бедной  маленькой  головке  её  внучки, но  любовь  всё  расставит  по  своим  местам.

     Ребёнок  не  должен  расти  сиротой. Разве  не  она  сама  ей  это  говорила? А  Сонечка  запомнила…
 
     Любящие  друг  друга  люди  должны  быть  вместе. Всё  правильно. Всё  верно…

     Так  и  должно  быть. И  так  тому  и  быть.

   


                *  *  *  *  *  *  *  *  *  *  *  *


               


                2005 – 2006 гг.