Он и они

            Они боялись двух вещей: ветра (даже малейшего), потому что были бесплотны и пусты, как тени, и любой, даже самый слабый порыв уносил их прочь. А еще, ограничения собственной жизни – после третьей смены звезд они должны были умирать. И его больше всего раздражало то, что они ничего не делают для продолжения этого срока. Они не умели разговаривать, и это их тоже не беспокоило: говорить было особенно не о чем, да и время на это терять не хотелось. Они не строили домов, а засыпали прямо там, где их заставала ночь или усталость. Они не признавали одежды: как можно любить и носить что-то одно, если где-то есть что-то более красивое; отдать предпочтение чему-то одному – это значит обделить вниманием все остальное.
            Он пытался жить так, как живут они, честно пытался. Но все его попытки оканчивались лишь тем, что он заболевал, и ему приходилось уходить от них еще дальше. Хотя понятие расстояния у них было еще более странным: другой берег казался им настолько далеким, что они никогда не обращали на него никакого внимания.
            В последний раз случилось все, как обычно: попытка приспособиться, болезнь и одинокая борьба с нею. Только, еще мечась в бреду, он уже знал, что у него больше нет сил повторяться. Когда болезнь отступила, он бросился в воду и уплыл на другой берег, потому что уже давно, в тайне от всех, заметил там иную жизнь. Прячась в кустах, он наблюдал за людьми, которые поражали его все больше и больше. Во-первых, они говорили. Их речь была хоть и непонятна ему, но покорила его своей простой красотой, и день за днем, слово за словом, он пытался овладеть этой речью. А во-вторых, они были из плоти и крови, твердо ходили по земле, будто были связаны с нею, и чувствовалось, что каждый из них занимал на ней свое определенное место.
            С каждым днем он все сильнее и сильнее ощущал что-то общее между собой и ними и, однажды, не выдержав, вышел к ним. Они не прогнали его, но и не приняли, а лишь смеялись так, как мы смеемся над пятилетним малышом, который, одев отцовский пиджак и волоча его по полу, пытается участвовать в разговоре взрослых. Для них он был лишь частью того народа, который они считали пустым и никчемным.
            Он не обиделся, потому что знал, что все на свете нужно доказывать и, в первую очередь, ту любовь, которая однажды заставила его броситься в воду. Он построил дом недалеко от них, стал реже показываться им на глаза, а просто жил одной с ними жизнью. Но близилась третья смена звезд, а вместе с ней и его смерть, и он ничего не мог с этим сделать. Когда время пришло, он сел на берегу, затаил дыхание, сжался и стал ждать роковой минуты. Минута пришла и… прошла мимо, а он… остался. Остался жить на этой земле, вопреки проклятию своего народа…