И никто тогда не знал...

Ему было два года, когда  семья, спасаясь от голода в 1933 году, оказалась в Батуми.
Он этого не помнил, но знал по рассказам родителей и родственников...
Лёнечка был третьим ребенком в семье. Родился крепышом, рано стал на ножки. Старшие сестрички любили его, как куклу. Розовощекий, кудрявый, огненно-рыжий мальчишка потешно лопотал, смеялся сам и смешил девчонок. А потом Лёня заболел. Перестал ходить, похудел, побледнел, только по рыжим кудрям его и можно было узнать.
Лёнина мама плакала, понимая, что теряет своего сыночка.
Жили беженцы в бараке, недалеко от моря. Но ни свежий морской воздух, ни теплый песочек не возвращали мальчишку к радостному смеху и быстрому топоту.
Однажды Лёнину маму остановил хозяин высокого крепкого дома, утопавшего в зелени мандариновых деревьев.  Женщина знала, что грузин работает начальником цеха безалкогольных напитков. Она не раз пыталась устроиться туда на работу, но ничего у нее не получалось.
- Женщина! У меня к тебе предложение!
Как обрадовалась Лёнина мама, решив, что ее возьмут на работу. А грузин продолжал:
- Продай мне своего рыжего. Я мальчишку сыном назову, вылечу, выращу.  Мой отец – лучший сапожник в Батуми. Ему внук нужен, мастерство хочет передать! Я тебе хорошие деньги дам.  Дочек на ноги поставишь, голодать не будешь. Тебе же это не под силу, женщина! 
Лёнина мама задрожала в холодном ознобе под горячим солнцем Батуми и под жгучим взглядом хозяина высокого дома.
- Нет, нет, нет! Я не продаю детей, это мои дети!
- А всех и не хочу! Ты мне сына продай, не пожалеешь!
Убежала Лёнина мама. Со слезами обнимала, целовала Лёнечку. А он уже и кушать отказывался. Голова кудрявая беспомощно лежала на мамином плече, ручки тоненькие и прозрачные не поднимались и не обхватывали маму, как прежде.
Вечером пришел в их барак грузин со своей женой. Принесли мандарины и леденцы.
Он опять громко и уверенно вел разговор о ребенке и о деньгах.
А жена осмотрелась по сторонам, увидев нищету и чистоту жилья, детей прижавшихся друг к другу, покачала головой, поцокала , поохкала и на своем языке, что-то быстро и приглушенно стала говорить мужу.
Он отвечал ей, размахивая руками. О чем они спорили в чужом доме, никто понять не мог. Потом жена ушла, а он, уже стоя в дверях, буркнул:
- Приходи завтра в цех. Работать будешь!
Для семьи это была настоящая радость. Деньги в доме появились, но жили, как и прежде очень бедно. Мама с папой целый день были на работе, девочки -  с Леней.  По вечерам родители  ходили на рыбную базу. Там рыбаки в большущих корытах оставляли мелкую рыбешку, мама называла ее -  хамса. Хамсу можно было брать всем желающим бесплатно. Брали, конечно же, только бедняки, такие, как Лёнина семья. Мама жарила хамсу на огромной сковородке, которую потом ставила на подставку в центре стола и семья, с благодарностью Богу, судьбе и добрым людям, начинала свой нехитрый ужин.
А Лёнечка  потихоньку угасал, никто не мог ему помочь. Девочки услышали разговор взрослых с непонятным словом «сухоты». Им никто ничего не объяснил, но они поняли, что братик умирает, и горько плакали, обнимая и целуя безразличного к ним мальчишку.
И вот однажды вечером, когда семья сидела за столом, в центре которого была сковорода с жареной рыбешкой, из угла, где на кроватке лежал Лёнечка, раздался тихий тоненький голосок:
- Махса, махсы..
Все замерли и повернулись в сторону кроватки. Мальчик, лежа, смотрел на стол и тихо-тихо повторял:
- Махса, махсы…
- Он ХАМСЫ, ХАМСЫ хочет!
Закричали все в один голос!
Мама подхватила Лёнечку на руки и поднесла к столу. Сын протянул тонюсенькую ручку к сковородке и стал есть рыбу. Он зажимал ее в слабеньком кулачке, масло капало на стол и на рубашечку, а Лёня подносил рыбку ко рту и продолжал шептать:
- Махса, махсы…
Он очень быстро устал от еды, да и мама сказала, что много кушать Лёнечке сразу нельзя.
Рано утром, всех разбудил тихий плач, и сквозь всхлипывания звучало музыкой:
- Махса, махсы…
Лёнечка стал кушать. Хамсу он любил до дрожи маленьких кулачков.
Слава Богу, мальчик пошел на поправку.
Вскоре семья уехала в Одессу.
Хозяин высокого дома и его жена со слезами провожали Лёнечку, одарив его и продуктами и одеждой.
И никто тогда не знал, что, когда он вырастет и отслужит армию, пойдет учиться в медицинский институт. А по вечерам будет шить туфли и сапоги. И отбоя от желающих у него не будет.
И никто тогда не знал, что доктор, а потом уже и главврач районной больницы, Леонид Андреевич,  на своей любимой сапожной  лапке до самой старости будет вдохновенно чинить обувь для своей семьи.
И никто тогда не знал, да и не знает сейчас, как и почему случаются в мире чудеса...