Последняя роза

Георг смотрел с высоты Плюшевой башни, как заканчиваются приготовления. Еще одна ночь и орды варваров ринуться в атаку, осаждая последнюю крепость на пути к мягкому и цветущему югу. Тысячелетняя зима гнала их вперед; огненные морозы выжгли остатки разумности, превратив в диких и алчных животных.

Пал Девон, полыхает Маскара… крепость Георга, прозванная «Жемчужина» за идеально круглые и белые купола башен, была последней. После нее кончались Орлиные горы и Долина Живых роз вся, как на ладони. В самом сердце ее стоит город Алимария.

Величественной красоты здания, парящие сады и благоухание тысяч парфюмерных мастерских… это место никогда не знало войны. Здесь никогда не проливалась кровь. И что теперь?
Георг всматривался в предрассветную даль, пытаясь найти ответ, как ему остановить несметные полчища. Ответа не было. Гарнизон крепости не превышал двух с половиной тысяч. Это было просто бессмысленно против миллионов.

Но всегда можно было хотя бы попытаться задержать, забрать с собой на тот свет как можно больше безумцев, упивавшихся кровью. Георг всматривался в предрассветную даль… скоро, скоро… уже совсем скоро варварские барабаны будут бить под крепостными воротами и катапульты примутся метать снаряды, разрушая неприступные стены. Скоро уже, скоро переходы крепости будут завалены трупами, и Смерть соберет достойный урожай.

Сотни лет этот мир не знал войн. Сотни лет никто не поднимал меч из ножен… сотни лет. До тех пор, пока Тысячелетняя зима не вошла в этот мир, превращая все мечты – в несбывшийся лед. Никто не ждал, но все – знали. Знали, но не знали, что ненависть и зависть заставит братские народы проливать кровь своих соседей за то, чтобы хоть на миг ощутить последние вздохи уходящего тепла.

Георг не был воином. Его должность… позорная и повинная… была лишь наказанием, превратившимся в крохи несбыточных надежд. Когда законы Алимарии приговаривали его за любовь, они учли древность его рода и родовое положение. Его не сослали на рудники, его сослали сюда, откуда не было куда дальше жить. Почти край известного света… знают ли сатрапы , что скоро, очень скоро… он прольет за них свою кровь, хотя они и никогда не были этого достойны. Он всматривался в предрассветную даль…

В Алимарии любовь была под запретом. Любить могли только рабы. Граждане не любили, они сходились для продолжения рода. Только так и никак иначе. Сотни лет правила Первых матерей были истиной и всякий, кто нарушал их, нес свое наказание. Георг понимал, что еще легко отделался. Он не сказал ей самых главных слов и это его спасло. Спасло ли? Варвары идут впереди Тысячелетней зимы. Они хотя пролить кровь, они прольют кровь, и гусеницы их танков сотрут розы с лица Долины живых рож. Судьба ли это? Георг не собирался думать. Последний рассвет не подходит для таких величавых мыслей.

Старые пушки готовы к битве. Они дадут варварам хорошую смерть. Только… их – слишком много, а снарядов – слишком мало. И негде взять больше. Сошедшие с ума сатрапы Алимарии приказали остановить варваров с минимальными затратами. Георгу осталось только криво усмехнуться. Двенадцать дней назад до Жемчужины добрались выжившие из Девона. Безумие не коснулось их, но они рассказали, что творилось на улицах города. Георг понял, что он – не выстоит. Безумие – самая страшная болезнь. Она делает безумцев – бессмертными.
Когда-то давно, еще в детстве, Георг зачитывался историческими хрониками, в которых его великие предки отвоевывали этот мир у недочеловеков. Они были жестоки и смелы. Они добились мира, а потом Первые матери запретили чувства и кровь перестала проливаться. Смерть приходила лишь тогда, когда ее звали. Цветы Долиты живых роз дарили долгую жизнь, но не могли подарить бессмертие. Химики и фармакологи старались и продолжают это до сих пор. Старая империя даже объявила эту планету закрытой от внешних посещений… Пала Империя. Теперь суждено пасть ее надежде на вечную жизнь. Тысячелетняя зима никого не пожалеет.

Будучи комендантом Жемчужины, Георг знал и еще одну бесполезную тайну: одна из башен крепости укрывала атмосферный челнок, который достиг бы космических кораблей на орбите. Это был шанс на спасение. Капсулы криосна способны продержать тело живым больше трехсот лет. Это был бы шанс на спасение, если бы Георг боялся смерти.

Нет, он – не боялся. Он просто хотел умереть. Хотел, чтобы яд прекрасных глаз Сюзанны вышел из его души вместе с последним вздохом. Сразу и навсегда. Поэтому Георг не шел в свой кабинет, где в сейфе за прекрасным полотном Михаэля де Шернизе лежали навигационные файлы и корректоры точек координат. Да, в сейфе были коды к запуску атмосферного челнока. Там был призрак спасения… Георг знал это, но не воспользовался.

Зато, он запустил стартовую реакцию в двигателях. Это будет хорошим сюрпризом для упивающихся победой варваров. В тот момент, когда их орды заполонят Жемчужину, двигатели выведут на пик критическую массу и взрыв уничтожит всех, кто будет в этот момент в крепости. Всех, да не всех… Георг понимал, что это лишь больше озлобит их. И, преодолевая шок, они хлынут с Орлиных гор туда, где нежатся в своих ваннах безумные сатрапы и где голографическим взглядом следят за каждым портреты Первых матерей. Туда, где Сюзанна идет в Дом смеха, чтобы испытать боль перерождения.

Сатрапы не щадят никого. Их власть – велика. Первые матери поставили их над всеми. Они дали им власть. Самым слабым, самым глупым и безвольным. Для чего? Для того, чтобы мир больше никогда не озарился пожарищами войн. И что? Вот-вот варвары начнут свою последнюю осаду. Сколько их успеет забрать Георг на тот свет с собой? Он надеялся, что – много. Больше, чем они планируют потерять.

Для этого – он готов.  И сейчас, всматриваясь в предрассветную даль, Георг понимал, что у него так и не получилось прожить свою жизнь зря. Скоро он докажет это самому себе; докажет тем, кто у него под началом; докажет своей любви, которая поставила его смерть впереди прочих.

Ветер распахнул полы плаща, открывая узоры на древних доспехах. Они – не спасут, но Георг чувствовал себя в них так, словно за его спиной распахнули крылья синие драконы Орлиных гор. Их жгучее дыхание сейчас бы пригодилось, но за сотни лет мирное общество отказалось от жутких и коварных тварей. Они ушли туда, откуда пришли. Люди предали их, и драконы никогда больше ни придут на помощь. Георг знал, что они – переживут Тысячелетнюю зиму и вернут этот мир себе.

Внизу суетились люди. Приговоренные к смерти… они знают то, что знает Георг. И они – не бегут. Чувства не властны над ними… приговоренными, проклятыми и брошенными. Единожды проявив свою душу, они теперь заплатят свою цену. Догматы Первых матерей были превыше всего. Новое поколение умело платить за свои ошибки. И Георг не сомневался в них. Они не побегут и не предадут. Будут с ним до конца. Будут умирать. Будут убивать. Сюзанна… только она смогла его предать. Почему? За что? Георг хотел это понять, чтобы мятежный дух нашел упокоение. Ему было бы легче… всем было бы легче.

На какое-то мгновение Георг представил, как присоединяется к варварам и они все вместе врываются в прекрасные улицы Алимарии, чтобы громить, кромсать и уничтожать память о Первых матерях, запретивших любить, ненавидеть и желать. Его душа сжалась, а рука обхватила витую рукоять меча. Хрустнули пальцы… слова проклятий почти срывались с его губ, но Георг лишь всматривался в предрассветную даль.

Он спустился с башни на пневмолифте, прошел через двор в караульное помещение. Операторы неотрывно следили за мониторами и считывали показания датчиков движения. Напряженные лица не были отражениями эмоций. Они делали свое дело. Почему? Потому что так приказала Георг. Они не обязаны были ему верить, их долгом было – подчиняться ему во всем. Скоро они умрут. Георг чувствовал это и знал.

Дальше был его кабинет. Георг вошел в него, запер за собой дверь, притянул к декоративному камину кресло, отстегнул ножны и прислонил их рядом. Еще есть время… из ящика письменного стола он достал свое сокровище.

Маленькая шкатулка из горного хрусталя прятала в себе его неотправленное письмо, батистовый платок Сюзанны и медную розу из ее сада.

Георг сначала прочел свое письмо.

«Милая Сюзанна, я осмеливаюсь Вам сказать, как я Вас люблю. Да, да! Простите мне, что я наношу Вам столь серьезное оскорбление, но я не могу больше. Я хожу мимо Вашего дома. Я смотрю в ваши окна в надежде, что хоть на миг мне улыбнется счастье снова увидеть Вас.
Вы не должны меня помнить и знать. Я не хочу, чтобы Вы узнали обо мне. Потому что… если мои чувства коснуться Вас, то и Вы – будете прокляты. Я не могу позволить этого… мир несправедлив тогда, когда мы считаем, что – сильнее его. Первые матери – ошиблись. Они запретили нам любить. Они запретили мне – любить Вас. И я проклинаю их, поклоняясь им. Эта боль… она разрывает меня, но я снова иду мимо Вашего дома в надежде, что застану Вас в окне. Нет, я не подниму глаз. Но я – почувствую Ваш взгляд. Я знаю, что Вы знаете обо мне. Что Вы думает, когда видите меня? Я хотел бы знать, но никогда не осмелюсь Вас об этом спросить. Любимая моя Сюзанна… я хотел бы, чтобы мы жили тогда, когда Первые матери еще не сделали все то зло, которое погубило любовь. Теперь я знаю, что они – предали ее из страхов, что их предадут. В запретных архивах я читал, что любовь редко несла счастье. Любовь приходили и уходила, оставляя плакать тех, кто в нее верил. Так в наш мир пришли Первые матери. Их предавали. И предавали они. И чтобы этого больше не было, они запретили нам. Своим детям, любить и чувствовать.

Поэтому, лишь поэтому, моя Сюзанна, Вы никогда не узнаете о моей любви. Завтра же, завтра я пойду и во всем признаюсь сатрапу Юрису. Я знаю, что он – не будет понимать меня. Но я готов понести наказание за свою любовь к Вам, моя любимая Сюзанна.

                Преданный Вам и любящий Вас,
                Георг д'Эно, граф Меральболь

P/S/ Вчера ночью я похитил из Вашего сада медную розу. Простите меня, если сможете.»

Георг не отправил это письмо, потому что Юрис не приговорил его к смерти. Юрису не хватило смелости это сделать. Юрис сослал Георга в Жемчужину. И письмо так и осталось неотправленным. Георг не смог этого сделать, потому что тогда бы Юрис обязательно казнил Сюзанну.

И Георг отправился в свою ссылку, увозя свое неотправленное письмо, медную розу и батистовый платок Сюзанны, который ему передал Юрис. Зачем он это сделал? Георг сложил письмо, провел руками по ткани платка, надеясь ощутить в ней тепло ладоней Сюзанны… медная роза.

Самый редкий сорт, самый древний… способный продлить жизнь на двадцать лет… последняя роза, которой ему суждено будет коснуться. Он поднес ее к своему лицу, задержал дыхание и вдохнул дурманящий аромат, продлевающий жизнь… первые барабаны уже стали слышны.

КОНЕЦ

22 января 2010 года