Друзья... Глава 36

Глава Тридцать Шестая

Бывают такие моменты, что жить не хочется…
И можно было бы пуститься в «бег»…
… да теперь у меня появился человечек, ради которого я должна все это выдержать. Пройти…
Мой ребенок.
Так что не бывать этому, не бывать легким… решениям…

..

Слезы, истерика, отчаяние – всё это проходящее,

проходящее…


Помниться, я умирала от стыда,… когда ходила унижаться к Рейзену?
Казалось тогда, что мир сошелся в одну точку – и меня зажало, зажало, а затем вдруг черная дыра бытия стала засасывать в бесконечность, пыталась меня растопить, растоптать – уничтожить.
Выжила. Пережила.

Но что самое главное - это были только цветочки…

Все дальше и дальше, все изощренней и изощренней становятся мои невидимые каты…

Скучно, скучно им наблюдать за тем, как просто мне живется. Нужно сольки, нужно перчика – иначе не получиться блюдо. Да? Так вы, демоны-ангелы, думаете, сидя у своих «телевизоров», так рассуждаете, наблюдая за моей жизнью? Рисуя мою судьбу?

Ублюдки…


… за последние несколько месяцев мне окончательно растоптали душу. И, что самое главное, - восстановлению… все эти лохмотья – отнюдь, уж никак, не подлежат.



Сама, не знаю,… как сюда забрела.

Восьмой этаж. Сто тридцать вторая квартира.

Единственное место, единственный тихий, беспечный мой приют… где в аду… становиться не так жарко.

Марат.

Марат, милый, дорогой мой человечек… Где ты сейчас? Почему меня бросил?
Разве так можно? Разве можно швырнуть утопающему спасательный круг, и затем тут же оставить его одного… плавать, дрейфить среди бушующего океана?
Смысл?
… только отдалиться время покоя,
 и лучше, ЛУЧШЕ не станет…

Молю, заклинаю!!! … вернись, приедь ко мне.
Забери, забери меня к себе – и никому, никогда… не отдавай. Они не умеют мной пользоваться, не умеют со мной обращаться.
Я устала ломаться, я устала самочиниться… я устала ТАК… жить.

Мне слишком плохо в этом мире… без тебя.



… глотая сопли, глотая слезы, пытаюсь  набрать номер.

… наверняка, опять… «абонент не доступен»…
И глупо всё это – но я верю…
Это – последнее, что у меня осталось. Последнее, во что я - … могу верить…

- Да? – сухой, усталый голос вдруг сокрушил больную тишину.
(замерло, застыло все внутри меня – звуки забыли выход)

- Да, я слушаю?
(взволновано повторил Дюан)

- Марат…

- Патти, милая, солнышко? Это ты?

- Марат, прошу…

- Что случилось?

- Прошу, - (и снова срыв истерики – слезы потекли с глаз, вырываясь наружу вместе с рыданием). – Прошу, вернись… забери меня, забери меня отсюда. Забери к себе…
Молю…

- Ты где?? – (взволновано вскрикнул)

-  …у тебя… под дверью…

- Жди меня внутри. Я сегодня же приеду.

- У меня ключей нет.

- А где они?

- Дома… но я туда – не вернусь. Не хочу…
Не проси…
(и снова отчаянное нытье в трубку)

Марат… ты мне очень нужен… Я так… я так больше не могу…

- Патти, дорогая, милая моя, я еду, еду уже. Выезжаю. Потерпи,… дождись меня. Никуда не уходи.
Хорошо?

- Хорошо…

- Я еду…




…

Не знаю, сколько времени прошло, не знаю, ни откуда он ехал, ни какое расстояние пришлось ради всего этого преодолеть: но минуты сбегали в небытие, терялись в прошлом, перерастая в тяжелые часы...
 
… Марата всё не было.
Я уснула, уснула прямо под дверью…  уткнулась, уперлась спиной в угол, поджала под себя коленки  – и уснула,… топя свою боль и отчаяние в беспамятстве…


***

Несмелые, робкие движения – подхватил себе на руки (невольно меня будя, прогоняя сон), занес в квартиру, в комнату, в свою спальню. Уложил на кровать.
Проворно стащил обувь, укрыл одеялом.



(и вновь я  провалилась в сон – истощение высосало  из меня все силы)


Одно лишь помню,
помню, как вдруг кровать дрогнула под его весом, прогнулась…
еще мгновение – и тут же лег рядом,
… нежно, бережно обнял меня, прижал к себе – и покорно замер.