Восемьдесят четвертый сон

В восемьдесят четвёртом сне я был чистым листом. Я был совершенен в своей ослепительной белизне и непогрешимости. Я жил в особом заповеднике для таких, как я отгороженной от безвкусно-аляповатого мира вокруг. Все мы, были братьями и сестрами, все мы были объединены родством, все мы были одинаково безукоризненны и счастливы в своем мирке пока.
Однажды. В один час. День. Мгновенье.
Наш дом не рухнул.
Стены нашего дома были разорваны, как бумага, и мы разделенные на группы отправились в концлагеря Xeroxa. Мы лежали голые и беззащитные и мерзли на сквозняке.
Мы знали, что девяносто процентов из нас будут уничтожены в течение месяца.
Но каждый надеялся, что ему повезет и засунутый в рамки, сверкая всеми цветами радуги, он будет висеть в безопасности. Но я отлично понимал, иллюзорность этих надежд. Именно поэтому я проводил время в медитации, готовясь принять свою судьбу. И вот пришло время, и черные валики потащили меня в кафкианскую пыточную. Там на моем теле выжгли, всего три слова.

-Ятебялюблю.
-Ятебяненавижу.
-Тымнебезразлична.

Эти три слова, три диких слитых во едино слова. Как только их вязь возникла на моем совершенном теле, я сошел с ума. Эти три слова боролись за власть над моим смыслом, и никто не мог победить. Так я, словно бомба, был оставлен на одном из офисных столов. Я ждал, развязки.
И вот, меня читают, я чувствую теплый взгляд мягким пером скользящий по мне. Перышко все щекочет меня на первом слове. Минуту, другую, мне хочется засмеяться, но слезы падают на мою грудь. Странно, чернила должны были выдержать эту влагу, но почему два последних слова расплываются, теряя свои очертания и смыслы. Отдавая меня во власть самому первому слову.
Проснись.

;