С любовью к поэту Андрею Вознесенскому!

Конец жизни, или её Н А Ч А Л О  ... в стихах и в светлой памяти...

***
Пять капель неба. Андрей Вознесенский

Pоссии - крах? Демонтаж сфинкса.
Свобода, демоны и прах...
Святой Андрей Филадельфийский
светает в синих куполах.

Ты не был взорван, не был засран,
не стал ты хлевом под свиньёй,
сюда необъяснимо заслан
предчувствующей синевой.

Храни, тайник филадельфийский
взор нерасстрелянных веков
и зубчики филателийские
Кремля под сургучом орлов.

Но почему не успокоит
души странноприимный храм?
Как две коробки упаковки,
стоят два дома по бокам.

Свет реставрирован отверстый,
я так души не починю.
Но почему, отец, ответствуй,
так ранит синий, почему?

Зачем строители "Варяга"
куски андреевского флага
наклеили на купола?
Чьи звездочки на купол сели
с погон морского офицера?
С кем эмигрировала вера,
пока страна ещё была?

Детей, почуя преисподню,
как сейф вложила в край чужой...
Что там с тобой сейчас, сегодня?
Господь, безумных успокой!

Часть вторая

Синь, избежавшая ГУЛАГа,
сестра "Варяга", что на дне.
Неужто вариант "Варяга"
суждён стране?

Часть третья

Филадельфийская портниха
что о России знать могла?
В необъяснимое проникла,
мисс Бетси Росс, баша игла.

Как штопают на ложках бабки,
на звездно-синих куполах
Троицко-Сергиевой Лавры
натянут звездно-синий флаг.

Рисуя звездами на синем
по флагу, древний Джаспер Джонс
неужто купола России
увидел, или поражен-с?

В закате пашни полосные,
то белые, то огневые -
лежали борозды в снегу,
и звезды купола в углу
по-голубому - золотые...

Часть четвёртая

Молись, дитя в джинсах овчинных,
молись за родину, малыш,
за Яузу и за Пречистенку,
за потопляемых пучиной
первопричиной помолись.

Молись за горстку, что над рыком
наладить пробует ладью...
С двумя свечами, как с обрывками
верёвок лестницы, стою.

Часть пятая

Не луковки, а капли сини
с крестов набухли, как печаль.
Нам Ты от жизни депрессивной
пять капель неба прописал.

Четыре синие набрякли.
А пятою полны глаза,
а с пятой роковою каплей
пока что медлят небеса.

Россия рвётся в Апокалипсис,
Мы не спасём - ни я, ни вы.
А вдруг спасёт церковка-капельница
в слезах целебной синевы?

1990

***

Андрей Андреевич Вознесенский мечтал быть архитектором, посещал художественные классы. Высоко ценил Рембрандта, Вермейера, Крахана. Из поэтов любил читать Пастернака, ценил его откровенность, самоотдачу. Микеланжело, Врубель, Нестеров, Матисс вдохновляли Вознесенского к творчеству.

***
...Из воспоминаний Андрея Андреевичa Вознесенского:

"Мне всегда Магдалина виделась русоволосой блондинкой с прямыми рассыпчатыми волосами..."
***
Встреча Нового года на Лаврушинском. "Пастернак сиял среди гостей. Он был и ёлкой и ребёнком одновременно".

***
"В эвакуации я жил за Уралом. Отец остался в ленинградской блокаде, потом присоединился к семье. Голодали! В этот период жизни узнал о художнике по имени Гойя. "Гойя - так гудели эвакуационные поезда великого переселения народа. Гойя - так стонали сирени и бомбы перед нашим отъездом из Москвы, Гойя - так выли волки за деревней, Гойя - так причитала соседка, получив похоронку, Гойя..."
***
........Я - ГОЙЯ!
...Глазницы воронок
мне выклевал ворог
...слетая на поле нагое.
........Я - ГОРЕ,
.........Я - голос
...Войны, городов головни
...на снегу сорок первого года.
.........Я - ГОЛОД.
.........Я горло
...Повешенной бабы,
...чьё тело, как колокол,
...било над площадью голой...
.........Я - ГОЙЯ!
.........О грозди Возмездья!
... Взвил залпом на Запад -
...я пепел незваного гостя!
...И в мемориальное небо
...вбил крепкие звезды -
...Как гвозди.
...Я - ГОЙЯ.

...Андрей Вознесенский
______________________

**** **** **** **** ****

I am - Goya!

Translated by Yanina Sitnyakovskaya:
Янина Ситняковская (Яни Сит)

I am - Goya!
My Eye-sockets of shell-holes
were pecked out by the enemy,
flown down to the bare field.

I am - Sorrow!
I am - the Voice
Of the War, of the cities' smuts,
On the snow of the forty-first year.

I am - Hunger!
I am - the throat
Of the Hunged peasant-woman,
Who's body, like the bell,
struck above the nude square...

I am - Goya!
Oh, Punishment's clusters!
I raised, by fire volleys,
To the West -
the ashes of an unbidden guest!
And to Memorial sky
I hummered in the Passionate,
Powerful Stars, -
I nailed them up forever!
I am - Goya!
_________________________________

*