Рассыльный

     Вскоре после приезда в Израиль я познакомился с радиолюбителем Костей Левиным. Он живёт в соседнем городе Ашдоде. Оказалось, мы с ним ровесники. Как обычно, стали выяснять, кто где и кем служил. Так вот, Костя служил матросом-радистом на линкоре "Новороссийск"! А я летом 1953 года проходил на нём практику после первого курса военно-морского училища. Только мы не могли там с Костей встретиться, потому что за несколько месяцев до моей практики его списали с корабля и вообще с флота из-за полученной контузии.
     Вот как это произошло. Матрос Левин был назначен на сутки рассыльным дежурного офицера. Эта должность скорей всего дань традиции, потому что в рубке у дежурного офицера есть телефонный селектор и установка громкоговорящей трансляции, и ему достаточно нажать нужную кнопку, чтобы передать в микрофон сообщение на любой боевой пост. Это гораздо быстрее и надёжнее, чем передача сообщения через рассыльного. Пока тот добежит, да ещё по дороге что-нибудь перепутает! Но во времена адмирала Нельсона не было телефонов, и распоряжения с мостика передавали с помощью быстроногих рассыльных. А моряки стойко придерживаются традиций.
     Ещё одна традиционная фигура при дежурном офицере - это горнист. После подачи дежурным офицером команды по громкой трансляции, например "Боевая тревога", горнист играет в микрофон соответствующую мелодию. Казалось бы, можно сделать набор магнитофонных записей сигналов горниста и включать их воспроизведение кнопкой, но во времена Колумба не было магнитофонов, а горнисты были. Моряки же свято чтут традиции.
     Тут нужно заметить одно важное обстоятельство корабельной службы. Дежурный офицер на корабле существует только когда корабль стоит у причала, на якоре или на швартовых бочках. Как только корабль отдаёт швартовые концы или снимается с якоря, дежурный офицер исчезает. Бесследно растворяется. То есть он конечно реально продолжает существовать, но уже в другой ипостаси. Теперь он не дежурный, а вахтенный офицер. Это вам без разницы, как он называется, а моряки несгибаемо соблюдают...  Впрочем, я это уже говорил.
     Так вот, по боевому расписанию место вахтенного офицера на главном командном пункте (ГКП), рядом с командиром корабля. Поэтому по сигналу боевой тревоги, которую он сам же и объявил, он покидает рубку дежурного офицера и стремглав бежит на ГКП. Рассыльный и горнист ему там не нужны, не положены по расписанию. Возможно, горнист, как штатная единица, имел инструкции по своему поведению во время боевой тревоги, и отсиживался где-то во внутренних помещениях. Рассыльный матрос Левин был в этой должности всего несколько часов, и его обязанностей по тревоге ему никто не разъяснил. Он знал одно: нужно хвостом держаться при дежурном офицере. Когда дежурный офицер стал вахтенным (чего Костя по неопытности не усёк) и побежал на ГКП, Костя побежал за ним. И прямо перед его носом тяжёлая бронированная дверь ГКП закрылась. Стучать в неё кулаком или даже головой было бесполезно, полуметровой толщины броня никаких звуков не пропускает. Бежать на свой боевой пост или в какое-либо другое помещение уже поздно, все двери и люки на корабле по тревоге наглухо задраены, никто не станет их открывать изнутри, даже если достучишься. Костя остался стоять около двери ГКП. Он не знал, что корабль готовится к учебным стрельбам из пушек главного калибра. И не успел приготовиться, хотя бы заткнуть уши и раскрыть рот. От первого же залпа он оглох. Его комиссовали и списали на гражданку. После длительного лечения слух частично восстановился, но Костя слышит плохо. Тем не менее, он закончил пединститут и много лет преподавал физику в школе. Слышал он неважно, но как все плохо слышащие, громко говорил. Как раз то, что надо для учителя.
     Теперь поговорим о курсанте Басине. Он был назначен рассыльным дежурного офицера. Корабль стоял на якоре на внешнем рейде. Дежурный прекрасно обходился без рассыльного, и курсант Басин подрёмывал сидя на стульчике в рубке дежурного офицера. Вдруг дежурный переговорил с кем-то из начальства по телефону, и объявил по громкой трансляции "По местам стоять, с якоря сниматься!". Как только пришло сообщение с бака от боцмана, что якорь оторвался от грунта, дежурный скомандовал по трансляции "Флаг перенести!", почти сразу вслед за этим "Боевая тревога!", и куда-то побежал. Горнист продудел сигнал и сгинул, и курсанту Басину не у кого было спросить, что ему делать. Он побежал за дежурным, но тот скрылся за толстенной дверью ГКП, которую немедленно задраили изнутри. И тут курсант Басин увидел, что парусиновые "обвесы" с мостика сняты, а это означало, что будут артиллерийские стрельбы. Но курсант Басин нисколько не обеспокоился этим обстоятельством, потому что был расписан в первой башне главного калибра, и знал, что эти чудовищные пушки с внутренним диаметром ствола 52 сантиметра стрелять не могут. Их вообще нет, они сняты и отправлены в ремонт на завод. Остряки называли линкор "Голубь мира" за совсем небоевой вид. Значит, стрельба будет из зенитных автоматов калибром 37 миллиметров, а эти пушечки не гремят, а тявкают.
     Но курсант Басин совсем забыл, что кроме зенитных автоматов на корабле есть ещё зенитные пушки калибром 100 миллиметров, а они уже лупят будь здоров. И тут же увидел, как в нескольких метрах от него над мостиком поднимается конец ствола "сотки". Он сделал всё, что мог. Прижался спиной к стенке ГКП, раскрыл рот и заткнул пальцами уши. Когда пушка выстрелила (слава Богу, всего один раз), ему показалось, что у него что-то треснуло в мозгах. И тут же его окутало облако жёлтого дыма с едким запахом пороховой гари, а затем на него полетели горящие ошмётки какой-то бумаги или ткани. Закоптили шикарную белоснежную форменку, еле отстирал с хлоркой.
     По поводу всего этого вспоминаются строки гусара-поэта Дениса Давыдова "Здесь человека берегут как на турецкой перестрелке". Наверное это тоже старая отечественная военная традиция.