Никита Толстой

На физфаке ЛГУ физику нам преподавал профессор, доктор физико-математических наук Никита Алексеевич Толстой. Это был сын именно того Толстого, который является автором романа «Петр Первый», а также множества других знаменитых произведений.
Даже в те далекие коммунистические годы мы видели, что перед нами настоящий аристократ: его манеры, жесты и одежда были безукоризненны, каждый листок его лекций размещался в отдельном прозрачном пакете (тогда это было нам очень удивительно!). Физику он знал прекрасно: по университетскому курсу физики и изложение материала и ответы на вопросы текли из него «как горный ручеек». Но любил Никита Алексеевич и отвлечься. Разговоры по теме лекции нередко сочетались у него с вкраплениями из множества посторонних тем, которые часто возникали либо по нашим репликам, либо просто всплывали из глубины сознания самого профессора.
Прежде чем ответить на тот или иной вопрос, профессор глубоко задумывался, вынимал сигарету и прямо на лекции (!) смачно прикуривал ее от своего фирменного черного «Ронсона» на зависть всем студентам.
На вопрос, зачем помещать каждый листок в отдельный запечатанный пакет, профессор с легкой улыбкой отвечал: «Так ведь курс лекций не меняется у меня в течение пяти лет (!?)». После небольшой паузы он продолжал: «Но каждые пять лет курс обязательно пересматривается – наука ведь не стоит на месте…»
На экзамены профессор приглашал «кучу» своих помощников: аспирантов, заместителей, сотрудников по научной работе. Как-то раз сдавал я свой «хвост» по физике. Экзамен у меня принимал сотрудник кафедры общей физики к.т.н. Спартаков. Я был хорошо подготовлен – экзаменатор слушал меня «в полуха», вдруг что-то привлекло его пристальное внимание: девочка сидевшая в первом ряду слишком шуршала под столом какой-то бумажкой.
Юмор ситуации состоял в том, что все «секретные» действия готовившихся к ответу студентов были хорошо видны сидящему напротив них экзаменатору. Ведь под столешницей стола была предусмотрена удобная щель, позволявшая экзаменатору полностью контролировать всю «подготовку» студента к предстоящему ответу.
Спартаков вежливо попросил девочку подойти к его столу вместе с находящейся на ее коленях бумажкой. Самое интересное последовало дальше. Оказалось, что на бумажке изложен полный курс физики за семестр, написанный очень убористым почерком.
«Вы пришли на пересдачу?» - спросил Спартаков. «Да», - ответила девочка.
- Какая у вас была оценка?
- «Четыре» (!?)
- Вы свободны. «Два».
Так закончилась для этой девочки осенняя переэкзаменовка по физике. Я же успешно сменил свою предыдущую «двойку» на выстраданную «четверку».
Говорят, когда, после падения коммунистов, аристократы стали «поднимать свои головы», к Никите Алексеевичу пришла от них целая делегация с единственным предложением: возглавьте, Никита Алексеевич, нашу организацию. Вы - потомственный дворянин - дайте согласие стать нашим «предводителем дворянства». На что Никита Алексеевич без лишних раздумий ответил: «Я для этой роли никак не подхожу, поскольку для меня Василий Шукшин является в большей степени дворянином, чем многие из вас…».
Возможно, «истинное дворянство» как раз и состоит в том, что человек способен прямо и публично заявить о своей неординарной, не одобряемой другими, позиции, - подумал я.
Когда-то на заре советской власти многим царским офицерам большевики предложили принести присягу на верность новому большевистскому правительству. Большинство из офицеров ответили, что они уже присягнули однажды на верность царю и не имеют возможности изменить своей присяге. Их сразу же расстреляли. Те же немногие, кто «нашел такую возможность», остались живы и стали служить партии большевиков. Именно они оказались самыми подходящими для Советской Армии офицерами.
Вывод напрашивается сам собой…

Некоторые, более ранние мои произведения вы сможете найти на сайте:
http://hammer.bas.lv

12.06.02            Сегрим.