Мрачные дни - Глава 12

Глава двенадцатая
Капкан и отчисление

На следующий день я решила придти в свою старенькую, и так знакомую школу. У меня было какое-то чудесное настроение — хотелось летать. Это конечно глупо – летать… но все же, хотелось.
Я проходила по старым школьным коридорам, в которых пахло знаниями и потом. Странное сочетание, правда?
Рядом, медленными изящными шагами проходила Джулия.
Джулия – это некая школьная стерва и заводила, которая всегда выставляла меня в неловкое положение.
Она шла возле кабинетов, обходя, прилипшую к каменному полу жвачку и пристально смотрела в мои серые глаза. Я поняла, что сейчас она начнет поливать меня грязью с головы до ног, и, сделав неприятную гримасу в ответ Джулии, опустила широкие брови как можно ниже, пытаясь отстегнуть от себя эту неприятную особу.
Ее черные гладкие как шелк волосы качались из стороны в сторону, доставая до изящной и ровной спины, когда она сексуально виляла ягодицами. От Джулии была без ума вся наша школьная футбольная команда, впрочем, как и команда по баскетболу, волейболу, теннису, даже ботаники из шахматного клуба старались добиться ее расположения.
Как она это делает? Наверное, не она, а красота тела Джулии. И почему бог наделяет таким чудом злобных и коварных созданий?
Мой маленький рост по сравнению с ее 175 сантиметрами совсем не сочетался. Когда в школе начиналась перемена, и толпа разъяренных, уставших от нудных уроков учащихся бежала из душных кабинетов, я думала, что меня раздавят, как мелкого таракана или муравья. Удивляюсь, как этого еще не произошло?
90 60 90 – вот такой идеальной фигурой была наделена Джулия, а о своем теле я вообще молчу…
Конечно, я не толстушка, которая безустанно ест, но и прекрасными формами не могу похвастаться. Иногда, перетягивающие штаны давали ход моим блуждающим почкам – они были похожи на уши слона, когда переваливались в разные стороны. Когда я садилась, из-под кофты вываливался небольшой животик, в котором было килограмма два лишнего веса.
От этого я чувствовала себя грязным носком на фоне кружевного белья. Я признаюсь, что иногда завидовала Джулии за ее популярность, но и  не жаловалась, так как парней у меня всегда было в достатке. Незнаю, чем я их так привлекала? Может глубокими ямочками от улыбки, которые меня приводили в ярость, может огромными любопытными глазами? Хотя, даже не имею никакого понятия…
— Привет Пэппи длинный чулок, как поживают твои придурковатые друзья? – спрашивала Джулия с хитрой улыбкой на лице.
Она называла меня Пэппи длинный чулок, потому что в шестом классе я зацепилась за школьную доску и сделала затяжку  на колготках, а потом по ним пошла огромная стрелка, и, в конце концов, от колготок осталась лишь одна моя нога, покрытая тонкой тканью. Джулия долго смеялась над этим. Но даже сейчас, когда ей семнадцать с хвостиком, она не могла забыть того случая, вот поэтому для всех я Эшли, а для Джулии – Пэппи длинный чулок.
— Привет кривой зуб, я тоже очень рада тебя видеть, — с сарказмом я дала ей некую кличку. Не все же ей меня унижать…
Хоть тело Джулии идеально, но один минус в нем все же, был – это один передний зуб. Он выделялся среди остальных, чертовски ровных и белых зубов – криво смотрящий прямо вперед. Просто она никогда не пыталась носить брекиты, Джулия считала, что полгода с железами во рту ходить не гламурно. Но этот зуб портит всю картину…
Однажды я ходила в скобах на зубах, но только я носила их около трех лет – это был настоящий ад. Зато у меня теперь идеально ровные и красивые зубы, и я не боюсь, что однажды в них застрянет косточка от курицы или еще что-нибудь…
— Ты научилась обороняться? – Джулия доставала мятную жвачку из своей миниатюрной сумочки, в которую помещалась только ее нескончаемая косметика.
То, что она сейчас говорила, было не в новинку. После всех, пережитых мной бед, ссора с Джулией была лишь какой-то микроскопически мелкой. Она напоминала мне крошку хлеба, лежавшую среди огромного куска пирога.
— Джулия, тебе не надоело со мной кусаться?
— А с чего мне должно это надоесть?
— Незнаю, просто столько лет утишать свой короткий ум, лишь глупыми фразами…
— К чему ты это клонишь? – возмущенно она продолжала все быстрее нажевывать жвачку, надувая небольшие пузыри.
— Подумай Джулия, подумай, — я гордо смотрела на нее лукавыми глазами. – Хотя… думать тебе врачи бы не посоветовали.
На этом обидном слове я повернулась к ней спиной и ушла. Что это со мной? Неужели сейчас я дала гордый отпор этой стерве? Все-таки проблемы, возникшие не так давно, хорошо влияют на мою защитную реакцию.
Джулия стояла просто ошарашенная моими последними словами, и даже ничего не сказала взамен, ничего гадкого и обидного, как она привыкла это делать.
Раньше я долго представляла свою победу над ней, но мне даже в голову не приходило, что это случится именно сейчас, когда я не была готова.
Когда ты не хочешь вспоминать о каком-либо человеке, то даже ссора с кем-нибудь другим порой помогает. Вот, например, я не хочу думать о Рендале, а Джулия немного отвлекла меня от этой мысли своей грубой выходкой.
— О, Эшли Бойн, какая встреча, — подходя ко мне из-за спины, промолвил Роджер Хаксли, который являлся учителем французского языка.
— Здравствуйте мистер Хаксли, — неуверенно пробормотала я, смотря в залепленный жвачками и грязью пол.
— Что ты делаешь в школе?
— В каком смысле? – удивленно я подняла глаза на учителя.
— Ты же болеешь ветрянкой, разве не так? – он подозрительно всматривался в мое бесстыжее лицо. Черт! А я и забыла сказать маме, чтобы та больше не звонила в школу, чтобы меня прикрыть.
— Я уже выздоровела, — я смотрела на Хаксли преданными глазами, всем своим видом пытаясь показать свою правоту.
— Странно… странно…
— Что странно? Мистер Хаксли, вы ведь чего-то не договариваете, не правда
ли?
— Да нет, все в порядке… пойдем со мной! – он грубо схватил меня за тонкую руку и повел в сторону кабинета директрисы. Он с каждым шагом бежал быстрее, но вот только куда?
— Куда вы меня повели?! – вырываясь из его огромных рук, уже не говорила, а кричала я на озверевшего учителя.
— Сейчас убедишься!
Я абсолютно не понимала, зачем он повел меня в кабинет директрисы? Он так грубо смотрел на меня своими огромными и злыми глазами, что я испугалась взглянуть в них снова, но, к сожалению, приходилось.
Мы проходили, а точнее пробегали сначала по каменной лестнице, а потом по огромному коридору второго этажа, где у меня должен был состояться урок французского языка. Коридоры были пустыми и тихими, так как все учащиеся разбились по различным кабинетам и классам.
Из одного помещения было слышно: «А сейчас мы узнаем, как разделывать лягушку…», какой ужас! Вот за это я и ненавидела биологию!
А из другого раздавалось: «Дин! Замолчишь ты хоть на минутку или нет!?», о, это же мой старый приятель Дин Лирейн, который всегда устраивал отличный урок. Всем нам подросткам нравилось, но только не гневным учителям…
Вот мы с Хаксли уже и подошли к обители зла и страдания – к кабинету старой маразматичной   директрисы. Возле ее двери, как обычно стояла гробовая тишина, никто, и, не посмел бы, разговаривать рядом с этим монстром в теле старушки.
Я даже слышала ее чавканье и глотание старых печенюшек, которые она так любила, и помешивание чая в хрустальной цветной чашечке. Мне было даже страшно зайти туда, а уж тем более представить зачем?
— Миссис Валенс, к вам можно? – стучался мой учитель французского в дверь злючки-директрисы, прижимаясь любопытным ухом к желтоватой двери кабинета. – Миссис…
— Войдите, — доносилось по ту сторону стены.
С этой фразой оборвалась вся моя надежда на то, что старуха проигнорирует вопрос Хаксли или не захочет нас принимать. Как мне знаком этот кабинет, это было моим  постоянным местом провождения в этой школе.
Старинные вазы располагались около огромного стола с разными бумажками и документами. Я всегда удивлялась, зачем маленькой старушке нужен такой стол? Он был похож на те, которые стоят в конференц-залах или в кабинете босса. А может Валенс считала себя боссом? Хотя, по правде говоря, она итак им являлась.
У нее в кабинете было самое, что ни наесть огромнейшее окно, из которого вырывались свет и немного тепла. Кружевные шторы так аккуратно висели на железном лакированном карнизе и закрывали самое прекрасное – вид на красивый парк. Да, да парк! И это был не тот заброшенный сгусток леса, который мы часто посещали с друзьями до моей встречи с Дайном, а красивейшее место с расцветшими деревьями и огромным фонтаном, который, к сожалению, работал только один летний месяц.
Вся эта обстановка обманывала многих людей, заходивших в кабинет. Ведь когда здесь оказываешься – душа радуется, а потом начинаешь понимать, что попал в настоящий ад. Конечно весь наш мир итак – ад, но это место было его эпицентром.
Директриса миссис Валенс сидела на кожаном стуле и злобно посматривала на меня. Я была у нее самой «любимой» ученицей. В этом кабинете я часто оказывалась за мелкие пакости, но наказания за них были, как я считала жестоки. Если нечаянно разбил окно мячом – месяц отбывания в комнате для подготовки домашних заданий после уроков. Если прогулял урок – беседа со всеми учителями. Если разбил очки директора (конечно, это наказание было для меня индивидуально, как для особой личности, которая часто это делала) – уборка всей школьной территории, в том числе и туалет… Фу!
Мои друзья часто помогали переносить наказания миссис Валенс, но все равно было неприятно, что всю вину всегда клали на мои хрупкие плечи.
— Присаживайся детка, — она показала мне пальцем на то место,  которое  должна была одарить своим задним бампером. Как всегда она говорила с легкой дрожью в голосе, что больше всего настораживало.
— Вот полюбуйтесь, — смотрел на меня Хаксли и неодобрительно тыкал пальцем. – Прогульщица…
— Что же на этот раз? – директриса положила свою руку, покрытую морщинами на край исполинского стола, а второй поправляла, скатившиеся на кончик кривого носа очки.
— Я не понимаю, о чем вы говорите здесь? – удивленно смотрела я на двух педагогов, и, поднимая брови, закусывала губу.
Миссис Эванжелина Валенс стукнула кулаком по столу и злобно одарила меня своим гневным взглядом. Ее огромные ноздри раздувались, как у быка на испанской корриде. И без того морщинистый лоб стал похож на морду собачки породы Шарпей, он собрался в сотни складок, что хотелось его отпарить утюгом.
— Ее мать позвонила сегодня в школу и сказала, что Эшли еще болеет ужасной ветрянкой и не может даже встать с постели, так как полностью покрылась красными пятнами, — рассказывал Хаксли. – А сейчас Эшли Бойн здесь — здоровая и сияющая, и заметьте – без красных пятен!
— И как ты это объяснишь, Эшли? – обращалась ко мне пылающая от злости старуха.
— Чудо? — больше мне ничего не приходило в голову. Вообще по вранью, я была настоящий спец, но только, когда знала зачем врать и в какое время. А тут меня застали врасплох.
Мама меня конкретно подставила, но она и не знала вовсе, что я уже сегодня соберусь идти в школу, и поэтому отмазала еще дня на три. Ой, зря…
— А получше ничего не можешь придумать? – возмущенно ехидничала директриса.
Покраснев от стыда, я уставилась в паркетный пол, как какая-то первоклассница, которую отчитывали за плохие оценки.
— Я так и думала… Хаксли, достаньте мне дело Бойн! Немедленно!
Учитель заметался по кабинету в поисках шкафа с делами учащихся, и скоропостижно  начал рыться во всех ящиках.
— Вот — дело Эшли Бойн, — протягивал он папку, уже пожелтевшую в силу своего возраста. Ведь она перенесла столько поездок! Из Нью-Йорка до Майами, от Англии до Франции. Во многих местах она побывала.
Раньше мы часто путешествовали с родителями, но я не понимаю, зачем папа везде таскал эту задрипанную папку. Может он думал, что в одном из городов или стран мы останемся жить, и сразу определим меня в местную школу?
 — Посмотрим, а вот, нашла! – Эванжелина Валенс тыкала своим корявым пальцем в страницу этой огромной тетради с моими оценками, событиями, проишедствиями. – Вот — 5 марта 2005 года, Эшли Бойн поколотила одноклассника за то, что он не поделился листом бумаги… А вот еще – 1 апреля 2007 года Эшли Бойн подшутила над старшеклассником,  закрыв его в школьном туалете на всю ночь, а его портфель выкинула за забор старого парка… Еще читать?
Конечно, я была не самым спокойным ребенком, но это было уже давно. Сейчас я искренне жалею всех тех, над кем когда-то потешалась.
— Эшли Бойн, пришел конец моему железному терпению! – кричала разгневанная директриса. – Я отчисляю тебя из школы Роуда!
— Мисс Валенс…
— Я миссис!
Я еще удивляюсь, как у такой злобной крольчихи, и есть муж? Наверное, он взял ее в жены из-за денег или из-за ее высокой должности. Ведь в нашем маленьком городке школа лишь одна, и должность директора в ней ценилась очень хорошо. А может он ее любит? Может у них любовь какая-то особенная, какая-то странная? Хотя, какая может быть любовь между директрисой и воспитателем детского сада…
— Миссис Валенс, я прошу вас, не надо отчислять меня, ведь это единственная школа в Интернешнл Фоллс, а учиться осталось всего два месяца!
— Учится? С каких пор ты начала учиться, Бойн? – с ужасным и противным смехом вмешался мистер Хаксли. – Миссис Валенс, я считаю, что Эшли не должна учиться в средней школе Роуда.
— Я уважаю ваше мнение, Хаксли, — она нагло начала нажевывать свои любимые печенюшки и запивать сладким чаем. – Что ты можешь сказать по этому поводу? – директриса посмотрела на меня своими увядшими глазами.
Они говорили об этой старой и маленькой школе, как об администрации президента США. Наверное, они считают это здание каким-то священным местом, которое не достойны осквернять простые смертные.
— Извините, я обещаю, что исправлюсь, только, пожалуйста…
— Что, пожалуйста, что извините? Бойн, для тебя эти слова утратили какое-либо значение.
Мне было страшно от одной мысли, что меня переведут в другую школу, которая находится не в Интернешнл Фоллс – это была настоящая катастрофа. Я уже привыкла к этому холодному городу. Здесь все мои друзья, а главное здесь Рендал. Вдруг он не захочет переезжать, для того чтобы защитить от Дайна?
Из-за этого мне приходилось, как только можно подлизываться к этой чокнутой старухе.
— Я исправлюсь, — я смотрела на нее жалостливыми глазами, полными огорчения. – А хотите, я буду убираться в вашем кабинете каждый день? А хотите…
— В моем кабинете есть, кому убираться!
— Пожалуйста, — я старалась заплакать, чтобы вызвать жалость у этой злюки, но слезы никак не наворачивались — видимо я их все уже выплакала…
— Сколько раз ты была в этом кабинете? Может пятьдесят, а может сто, а может пятьсот? Эшли, некоторые дети за все время учебы здесь, не попадали в этот кабинет, а ты стала ходить сюда как на какой-то урок!
Я завидовала тем детям, которые не попадали в эту обитель страданий.
Мистер Хаксли сидел в уголке на черном стуле рядом с книжным шкафом и поддакивал каждому слову миссис Валенс. Конечно, он хотел получить повышение или премию. Да и меня-то он не очень любил. Что я говорю? Он просто терпеть меня не мог.
Когда я отвечала на его уроках, Хаксли всегда не нравилось мое произношение. Ну да я не могу разговаривать также как французы, не выговаривая букву «р», но не ставить же мне двойки из-за этой глупости? Я спокойно могла перевести любой текст на французском, легко написать, но учителя это не волновало.
— Я раскаиваюсь…
— Раскаиваются перед богом, а передо мной извиняются и очень хорошо извиняются, — директриса намекала на огромную взятку, которую должен будет отдать мой отец. – Ты готова хорошо извиниться?
— Вы на что намекаете? – хотя я прекрасно знала на что, но мне было интересно, как Валенс выкрутится.
— Твой отец должен сегодня зайти после уроков, — она хитро смотрела на меня, пережевывая остатки печенья. – Нам с ним нужно обсудить твое нынешнее положение.
— Знаете что!?
— И что же?
— С меня хватит! Я поняла, чем вы зарабатываете себе на такой кабинет. Я даже боюсь представить какой у вас дом?!
— И чем же я, по-твоему, зарабатываю, Эшли Бойн? – она делала вид, что не понимает ни одного моего слова.
— Взятки! Да, вы берете взятки у каждого, кто сделает хоть малейшую провинность! Хочу вас огорчить, но мой отец сейчас очень далеко, и завтра к вам не придет!
— Немедленно покинь мой кабинет! – она понимала, что ее разоблачили, и не хотела показывать бесстыжих глаз.
— А если вам не дают денег, вы берете другим! – я продолжала возмущенно кричать, не слушая слова злобной миссис Валенс.
— Сейчас же за дверь! – она подпрыгнула с места, как будто там лежала огромная кнопка, на которую только что сели, и показала пальцем на дверной проем. – И больше можешь не возвращаться в эту школу — никогда!
Я гордо встала с места и пошла в школьный коридор, хлопнув дверью этого помещения. Сейчас, мне уже было плевать на слова директрисы, но было страшно подумать, что я уже не вернусь сюда.
Как же я все расскажу своей маме? Как расскажу папе? Но с другой стороны, я отстояла свою честь и папины доллары. Но он вряд ли это оценит, прежде чем его схватит инфаркт или еще что-нибудь в этом роде.
За дверью директрисы доносилось: «Какая хамка! Она не достойна, учиться в средней школе Роуда!» а мистер Хаксли поддакивал всем ее словам, ведь своего мнения у учителя не водилось вовсе.
Прозвенел школьный звонок. Все учащиеся вылетали из кабинетов, сломя голову, когда я уже собиралась уходить из этого здания.
Ко мне навстречу бежали три подозрительно-знакомых человека… ну конечно — это мои друзья Стив, Белинда и Жаклин. Но хотя, в свете нынешних событий Белинда для меня другом не являлась.
— Эшли, неужели ты, как бы это сказать — снова с нами? – радовалась Жаклин.
— С вами, да не с вами, — расстроено бурчала я, печально накручивая грубые волосы на палец.
Бедные мои друзья, сейчас, когда я им все расскажу, они так расстроятся. Не
переживут этого два человека, а вот Белинда, думаю, сильно обрадуется моей прекрасной новости.
— В смысле? – растерянно смотрел на меня Стивен.
— Похоже, нам с вами придется расставаться…
— Зачем? Эшли, ты что-то непонятное говоришь! – он развел руки в стороны, всем своим видом пытаясь показать удивление. – Ну да, нам придется расставаться, когда мы окончим школу, а сейчас, зачем об этом думать?
— Боюсь, что расставаться придется гораздо раньше…
— С чего ты это взяла? – четко выразилась Жаклин.
— Меня отчислили, — не успела я договорить, как нудное и дерзкое лицо Белинды поменялось в лучшую сторону. Она будто расцвела. Ну конечно, как тут не обрадоваться? Ведь из школы уходит Эшли Бойн – главная проблема этой мужеподобной девчонки.
— Неужели правда?! – восторженно воскликнула бывшая подруга. Когда она это говорила, пыталась проявить сочувствие, но было прекрасно видно, что она сейчас лопнет от счастья!
— Да, я ухожу из школы…
— А точнее тебя отчисляют, — поправляла Белинда.
— Хорошо, меня ОТЧИСЛЯЮТ! Ты довольна Белинда? – я посмотрела на нее мрачным взглядом и неодобрительно опустила брови, как можно ближе к глазам, чтобы мое лицо стало строже.
— Что ты? Я очень переживаю, — ерничала она. Белинда пыталась выставить себя самой лучшей подругой, но получалось совсем не убедительно.
— Подожди Эшли, не руби с плеча! – возмущался расстроенный Стив, сжимая мобильный телефон в грубой руке. – Все еще нужно проверить, нужно обсудить. Или что там делают в таких ситуациях?
Я заметила, как губа моего друга судорожно подрагивает во время этого разговора — все-таки Стив очень волновался.
— Тут нечего обсуждать! Директриса сейчас в  такой  ярости,  что  можно уезжать хоть из города!
— Я поговорю с ней, — Стив так и норовил приукрасить ситуацию, стараясь помочь.
— О чем ты можешь поговорить с этой старухой? – я старалась напомнить другу — где он,  и где злобная миссис Валенс?
— Ты будешь здесь доучиваться! Я сказал! — Стив пошел в сторону кабинета директрисы. Что он творит вообще? Не хватало, чтобы и его отчислили! Если мой друг сейчас начнет спорить с миссис Валенс, то потонет в ярости и гневе.
— Ну, что, доигралась? – грубо наезжала Белинда.
— В каком смысле доигралась? – удивленно я задала ей вопросом на вопрос.
— Теперь из-за тебя, Стива тоже отчислят!
— С чего ты это взяла?
— Это ты его заманила в тот кабинет!
— Белинда, успокойся! Эшли здесь совсем не причем, — выгораживала меня Жаклин, впрочем, как всегда. – Стив сам захотел ее отмазать, и я тоже пойду с ним, а ты, если хочешь, оставайся и сгорай от стыда! – лучшая подруга побежала за ним.
— Жаклин, постой, не делай этого! – кричала я ей вслед, но она сделала вид, что не услышала.
— Ладно, я тоже пойду с ними, — раздраженно пробубнила Белинда, как старый гном-ворчун из детской сказки «Белоснежка» и медленными шагами потопала в сторону остальных. Она своим «ладно» как бы сделала мне одолжение. Белинда  пыталась выставить себя хорошим другом, вроде того, что она совсем не отличается от остальных моих друзей. Может она испугалась того, что если не пойдет за ними, то останется одна – без друзей…
А все-таки, сколько всего хорошего было в этой школе. Сколько испорчено кабинетов и разбито стекол, сколько домашних заданий не сделано, сколько уроков прогуляно. Эх, было время…
Неужели сейчас все кончено? Неужели я больше никогда не приду в этот коридор, пропахший «знаниями», неужели  больше не будет всего этого? Мне даже страшно представить, что я уйду, испарюсь, исчезну и никогда не вернусь.
Я уже было собралась уходить, как друзья, а точнее некоторые из них выходили из кабинета Эванжелины Валенс с опущенными головами. Они шли медленно и неторопливо. Я нутром чувствовала, что все их желание  меня выгородить как в воду кануло!
— Ну, что там? – обращалась я к огорченным друзьям. Я прекрасно понимала, что все провалилось в бездну, но в душе оставалась надежда на чудо.
— Эшли, мне очень жаль, — огорченно изъяснялся Стив.
— И мне тоже, — с тревогой в голосе высказывалась Жаклин.
— Я типа огорчена, — издевалась Белинда.
— Ребят, я ведь знала, что ваш разговор к добру не приведет, — утешала я саму себя. – Что она вам сказала?
— Эта тупая старуха вызвала наших родителей в школу! – возмущалась Белинда. – И все ты виновата!
— Белинда, как ты можешь? – Стивен угрюмо смотрел на разбушевавшуюся подругу. – У нас всего лишь вызвали родителей, а Эшли отчисляют из единственной школы в этом чертовом городе! Ты понимаешь, что она уедет, и мы ее больше не увидим? Ты хотя бы это можешь понять?!
— В конце концов, она уедет не на северный полис, так что волноваться так не надо! Вы лучше о нашей репутации подумайте, — продолжала ворчать коварная Белинда.
— Знаешь что, а не пошла бы ты?! – Жаклин не сдержала свою накопившуюся ярость.
— Да нужны вы мне как тапочки на шпильках –  на фиг вы мне не сдались! – она гордо отвернулась от нас и скоропостижно начала спускаться по лестнице вниз. – Да у меня таких друзей толпы будут!
— Топай к своим толпам! – кричал Стивен ей вслед. – Эшли, не переживай, мы что-нибудь придумаем, только не уезжай пока.
— Куда я поеду? Интернешнл Фоллс – мой родной город. Я в нем впервые начала ходить, научилась читать, говорить, и выросла, в конце концов. Никуда я отсюда не денусь!
— Слава богу! Мы уже такого тут надумали, — успокоилась Жаклин. – А что ты сделала такого, что тебя решили отчислить? Вроде раньше все сходило с рук…
— Долгая история, так что по дороге домой расскажу…
Я подождала пока в школе закончиться последний урок, и мы с друзьями зашагали в сторону автобусной остановки.  Мы долго  обсуждали мою проблему, но, к сожалению, разумных решений не вынесли.
Несомненно, Стив и Жаклин были огорчены моим уходом из школы, но это не мое решение и поделать с этим ничего нельзя.
Сегодня в школе я Рендала не заметила. Как-то странно… Неужели этот непробиваемый парень заболел или еще что-нибудь приключилось? Если бы он сегодня был в этой школе, то мне стало бы легче. Но главная загвоздка здесь «бы».
Конечно, друзья тоже помогали мне всем, чем только можно, но их заботы мне немного не хватало. В такую минуту нужно побыть либо одной, либо рядом с самым лучшим на свете человеком – Рендалом, хотя он себя человеком не находит.
Придя домой, я поднялась на второй этаж в свою маленькую цветастую комнатку, чтобы побыть одной и все обдумать. Как всегда дома никого нет. В единственный раз мама на работе, а не с очередным ухажером, но там мужчин тоже хватало.
Уже была глубокая ночь, а я вовсе не могла заснуть. Сегодня ко мне не являлся Рендал, он, наверное, сейчас спит в теплой постели и видит прекрасные сны, в то время как я страдаю от  проблемы, недавно упавшей снегом на голову.
А что если мне увидеть его сейчас? Может пойти к нему домой, а точнее поехать? Решено! Я еду.
Выйдя в коридор, в котором перегорела лампа, я начала надевать плотную куртку и клетчатый шарфик. Денег на такси совсем не было, а нате два бакса я бы смогла купить только пачку молока или сахара, но точно на них не наездишься!
Я решила вытащить свой старинный велик из гаража и поехать на нем. Рискованно, но верно! Риск сейчас мой самый главный предводитель. Тем более в свете последних событий – это для меня такая мелочь…
Пересекая разные улицы, дома, дворы, я передвигала педалями заржавевшего транспорта и напевала себе под ухо разные песенки, чтобы отвлечься от ужасного мрака и звуков, окружавших мой слух. Я точно не знала куда еду, а вообще зачем? Просто увидеть Рендала одним глазком? Некоторые посчитали бы меня слетевшей с катушек, но я уже сама так считаю.
Рендал предупреждал меня, что я не должна подходить к его дому даже за сто метров, но я не принимала его слова всерьез – о чем позже сильно пожалела…
В небольшом лесу у озера Рэйн Ривер было тихо и спокойно. Лишь тонкие звучания саранчи и сов проникали через мой четкий слух. Деревья и сосны я не замечала и продолжала двигаться к дому Рендала, только уже не ехав на велосипеде, так как по такой неровной поверхности можно было с легкостью сломать себе руку или ногу, что случалось у меня постоянно. Я оставила своего старичка у дороги и не боялась бросить его на открытой местности, а тем более не пугалась того, что люди могут украсть ветерана. Кому нужны такие дрова?
До дома моего защитника оставались какие-то триста метров, но мои ноги уже начали уставать. Откуда я знаю, как идти к его дому? – спросите вы. Просто я запомнила, как в прошлый раз мы ехали на «лексусе» Рендала к моей улице, а через лес было быстрее продвигаться к холму.
«Мы живем на том холме» — показывая пальцем, когда-то сказал мне Рендал. Если бы он не хотел, чтобы я однажды пришла к нему, то не стал бы указывать на запрет.
К передвижению по лесу я была немного не готова… а точнее, совсем не готова. У меня с собой не было яркого фонарика или спичек, что крайне необходимо при такой темноте. Я, можно сказать, шла на ощупь. 
Но наконец, увидела свет, вдалеке — однозначно это был дом моего защитника. Это было очевидно. Вряд ли нормальный человек будет жить в такой глуши, а если и будет, то это не человек. Я знаю, зачем все семейство Рендала поселилось так далеко. Просто потому, что они не хотят видеть людей, а значит, не хотят нападать раде еды – это  без сомнений чистая правда.
Я подходила все ближе к освещенной территории, и мне все больше становилось знакомым это место. Неужели я дошла без всякой карты? Сейчас я,  наверное, чувствую  себя  как  Христофор Колумб, открывший  Америку,  только я открыла дом Рендала — конечно, не Америка, но для начала достаточно.
Свет горел лишь в одной из комнат этого мрачного  дома.  На его стенах выделялась уже потрескавшаяся от времени каменная кладка. Вокруг этого здания – лишь темный лес и больше ничего, ах да – еще высокий забор, который был значительной преградой для моих слабых ног. Он был высок для моего незначительного роста, поэтому мне и в голову не приходило, как его преодолеть?
Забор был каменным, что усложняло прохождение в три раза. Если бы он был сделан из сетки, но я бы легко перелезла через верх, а вот по камню наверх забраться очень трудно. Я же не скалолаз.
А ведь хотела просто приехать, увидеть Рендала и уехать. Я и не думала, что моя поездка превратится в приключение, полное препятствий и опасности. Ну, что ж, сама начала это все, нужно продолжать. Ведь с раннего детства я была упряма, как осел, и если уж взялась за дело, то меня не остановить даже третьей мировой войной!
Я сняла плотную куртку с тела и кеды, чтобы было удобнее цепляться ногами за выпирающие камни этого высоченного забора. Немного постояв на месте, я пробубнила себе под нос – «Ну что же, понеслась родимая!» — на этих словах я начала лезть. Несколько раз я сваливалась на сырую холодную землю, и снова рвалась в бой. Вся эта тягомотина продолжалась около получаса. Вскоре мое терпение просто не выдержало такого напряга, и я, словно вновь заряженная батарейка, пошла в бой – в бой хрупкого женского тела с твердой каменной стеной.
Я пролазала все выше и выше, и, в конце концов, оказалась почти наверху этого забора. Меня взяла дикая радость. Неужели я и это смогла? Сегодня у меня явно странный день, то везет, то не везет! Я уже на самой верхушке, осталось только правильно спрыгнуть на другую сторону и все, я у цели! Но не тут-то было…
Все это время мне освещала дорогу лишь одна лампочка, горящая в комнате старого дома, но вдруг она перестала гореть. Все стало темным, и я уже не ориентировалась  в пространстве. У меня дико закружилась голова, и я начала падать на твердую как лед землю.
От ужасной боли в колене я закричала так сильно, что своим криком разбудила всех в этом доме, даже птицы, живущие в лесу, защебетали как ненормальные. Я увидела, как в комнатах начал загораться свет и из входной двери вылетал ошалевший Рендал.
Мне было очень больно, наверное, так же больно, как было тогда от ножа Дайна – может, конечно, чуточку поменьше. Оказывается, моя нога угодила в огромный медвежий капкан, располагавшийся прямо за другой стороной каменного забора. И таких капканов там была целая куча. Они были раскиданы по всему периметру, где стояло ограждение. Зачем им столько этого добра? Ведь они сами явно могут покалечить не хуже.    
— Эшли?! – возбужденно кричал подбегающий Рендал. – Ты что здесь делаешь? – наверное, Рендал в панике задал этот вопрос. Просто, посмотрев на меня, истекающую кровью, эти слова были не самыми подходящими…
В данный момент я не могла ему ничего ответить – слова встали комом в горле, а язык не слушался. Может это от дикой боли? Я только открыла рот, но текст оттуда, ни в какую, не хотел выходить.
— Что она здесь делает? – обратился выбегавший из дома парень. Судя по тому, каким тоном он спросил, это был Клинт.
— Как она нас нашла? – возмущалась ошарашенная Айрис.
— Я сам не знаю! Она не отвечает! – Рендал ударял меня по оледеневшим щекам, пытаясь привести в сознание, но я его и не теряла. – Айрис, ее нужно отнести в дом немедленно!
— Ты ее заманил, тебе и тащить! – девушка гневно смотрела на Рендала своими зелеными глазами.
— Ее рана слишком глубокая, ты должна ее вылечить, исцели ее, Айрис, пожалуйста, — умолял он свою девушку.
— Я ничего ей не должна! С меня хватит! – она отвернулась и быстро зашагала в освещенный дом.
— Я тоже пошел, ее кровь влечет, а я ведь могу сделать себе легкий ужин, — поддерживая решение Айрис, уходя, Клинт смеялся над моим беспомощным состоянием. – Да, жалкое зрелище…
— Эшли, потерпи немного, сейчас все пройдет, — Рендал пытался утешить меня, судорожно теребя капкан в руках. – Сейчас я уберу его!
Как только он начинал разжимать его, мне становилось еще больнее, что я кричала как резанная, хотя в каком-то смысле я итак была резанной.
— Нет, нет, не надо! – мой голос прорвался, и я умоляла Рендала не трогать капкан. – Больно, мне очень больно!
— Но если я его не уберу, то так больно и будет.
— Пускай…
— Я отнесу тебя в дом, и мы постараемся что-нибудь придумать. Хорошо? – Рендал взял меня в руки, стараясь не трогать колено, обреченное на дикую боль, сидя в огромном капкане.
А что такое боль? У некоторых людей боль – это когда слегка порежешь руку, когда упадешь, споткнувшись о банановую кожуру, или когда крутит живот. Да, эти люди сильно ошибаются, если так считают. И я даже рада, что они еще не чувствовали того, что чувствую я в данный момент. Я считаю, что тому ощущению, которое испытываешь, когда тебя пронзают острым как бритва ножом или, когда колено, как будто переламывается на миллионы частиц, нельзя дать такого названия как – боль. Так как ощущению этому нет названия, и только испытав его, начинаешь чувствовать как дорога жизнь каждой прожитой в ней минутой, начинаешь понимать и ценить каждую суматошную секунду, приводящую в реальность эту жизнь.
Мои тяжелые веки опустились, и я погрузилась в состояние эйфории.