Борис из Аасиаата черн

- Можешь ли ты остановиться? Хоть на минуточку…Я не успеваю за тобой. Ну, пожа-а-а-а-луйста…вот, спасибо… - кричу я.
Борис ненадолго замедлил шаг, чтоб я смогла нагнать его.

Борис – это мой свирепый барсук. И на самом деле его зовут не Борис, а как-то похоже, и в общем-то он не совсем барсук, раз уж на то пошло, но не в этом дело. Главное, что он останавливается, и я, со сбитым дыханием, могу схватить его за клок шерсти и плестись рядом, пока ему не надоест так брести со мной в паре.

Борис – барсук-пилигрим. Временный пилигрим. Ну, думаю, что он не обидится на меня за барсука… Так вот, он – временный пилигрим, и направляется в Аасиаат. Это где-то в Гренландии. И я понятия не имею, где это и зачем мне тоже туда надо, но иду вместе с ним. С Борисом невозможно пропасть, а одна я, пожалуй, вполне себе смогу. Одна и в кормовом лесу. Это вам не шутка.

Борис не знает, что такое Гренландия. Страна это, или лесистая местность? Остров или архипелаг, другой континент или другая вселенная? Об Аасиаате ему рассказывала его дряхлая мать, говорила, что туда нужно попасть через огромный пруд, и что там ему обязательно понравится. Мать Бориса умерла пару недель назад, и он пообещал ей, что доберётся и обоснуется там, прежде, чем её кости сгниют в земле. Я так рассчитала, что времени у него предостаточно. Вообще-то, Борис очень жалеет обо всех обещаниях, которые даёт, потому что ему совсем не по душе их выполнять. Особенно такие глупые, как поиск совершенно неизвестного места, где зачем-то надо жить, когда уже есть свой угол и кормовые места.
Я Борису тоже не по душе, потому что иду медленно, много болтаю и задаю вопросы. Борис, напротив, молчалив и быстр. Думаю, что из нас может получиться отличная команда. О чём я и говорю ему, ни секунды не медля:
- Борис, из нас может выйти отличная команда! – говорю.
Борис молчит. Это могло бы сойти за согласие. И я задумываюсь о Гренландии.
***
Я не очень помню, откуда я. Но я помню Бориса и его дряхлую мать рядом, сколько помню себя. Кроме нас в лесу больше никто не живёт. Это меня совсем не удивляет, потому что это очень холодный и мокрый лес. Там никто не захотел бы жить, даже за еду, которой тут много. Мать Бориса рассказывала, что давно ещё это был тёплый лес и сухой. И тут жили всякие птицы и другие животные, и барсуки были совсем не похожи на них. Поэтому, они не любят, когда их называют барсуками. Однако другого имени у них пока нет. Думаю, что Борис согласился идти в Аасиаат ещё и поэтому. Иногда полезно разобраться, кто ты есть. Я тоже не знаю, кто я. Думаю, что там разберутся. Если мы дойдём…


К вечеру мы наметили ночлег перед завтрашним выходом из леса. Никто из нас ещё не выходил отсюда. И мы понятия не имеем, что там. Наверное, сразу Гренландия. Уж, хорошо бы…

Борис разместился на спальном дереве. Он совсем вырос за последний год, и теперь занимает весь первый ярус. Земля в лесу всегда сырая и плесневая, поэтому спать можно только наверху, чтоб не промокнуть и не отравиться.

Я подумала, что без нас лес совсем опустеет, и мне стало грустно.

- Слушай, Борис, а ведь без нас в лесу станет совсем пусто, - прошептала я.
Борис промолчал и перевернулся на другой бок. Думаю, что он тоже думает об этом, и ему совсем не хочется уходить. Лес его кормит. И меня тоже. Я подумала ещё немного и забралась на то же дерево, но повыше Бориса: так я смогу свалиться на него, если буду ворочаться во сне и упаду с ветки. Он это знает, и по ворчливому сопению я понимаю, что это ему совсем не нравится. Но он уже давно привык ко мне, просто не хочет этого признавать.
***
Мы просыпаемся, когда вокруг ещё совсем темно, ну, вообще-то тут всегда темно, но когда просыпаешься, то особенно. Я спускаюсь на мокрую землю и дожидаюсь Бориса, которому нужно немного больше времени, чтоб слезть со спального дерева. В голове у меня крутится много вопросов, но все их задавать Борису сразу нельзя – он рассердится. Неимоверно. Я отбираю 15 вопросов и складываю их под язык, чтобы удобнее было их задавать и не путаться в словах.
 - Борис, а в какую сторону мы пойдём? – раз.

Борис уверен, что у него внутри что-то вроде указателя, который направит его в нужную сторону. Это он мне ещё давно говорил, что без проблем находит кормовые места в лесу, благодаря ему. Я верю Борису, несмотря на то, что весь наш лес – это сплошная кормушка, и еды здесь просто навалом.

Борис закрывает глаза, принюхивается к воздуху и встаёт прямо, опираясь своей спиной на ствол спального дерева. Он мычит, или мурлычет, или тихонько смеётся. Это очень важная часть нашего путешествия. Поэтому я молчу. Молчу и смотрю на Бориса. Я так не умею, как он. Но очень хочу научиться. Для этого нужно быть барсуком, кем я уж точно не являюсь.

Борис продолжает свой ритуал. Он выглядит очень угрожающе. Я жду. Ноги уже чешутся, так мне хочется идти. Борис поднимает правую лапу, и мы движемся вправо.
***
- Как ты считаешь, что за лесом? – два.

Вопрос так быстро выпрыгнул у меня изо рта, что я испугалась и зажала его двумя руками.
Борис грустно посмотрел на меня. Он не знает. Он не хочет знать. Борис боится.

Не разжимая рта, я иду рядом.
Мне страшно оттого, что Борис боится.
Мне страшно оттого, что деревья становятся реже.
Мне страшно оттого, что я чувствую незнакомые запахи.
Мне страшно. Страшно. Страшно.
Колени подгибаются, и шаг мой становится медленнее. Руки опускаются, и оставшиеся 13 вопросов вылетают у меня изо рта, так и не оформившись до конца.
- Борис, а ывдопфщукпэфйц3зшкзгцуекрЖЩФУЪЦчюСцущзеиш54х68тр7щШъ ***
Борис мельком взглянул не меня, когда я очнулась. Мы были на большом обрыве, и было очень-очень светло. Глаза болели. Под нами шумел большой пруд, волны накатывали большими гребнями и пересмеивались друг с другом. Борис пронёс меня на спине весь остаток пути.
- Спасибо. – Говорю я Борису.
- Нам придётся вернуться. – Борис смотрел вниз на волны.
Он заговорил. Дело серьёзное.