12. На виражах судьбы

– Господа, а почему бы нам с вами для поправки финансового положения не написать сценарий фильма? – сказал сэр Эндрю. – Думаю, с нашим жизненным опытом и образованием это не составило бы труда…
– Отличная идея! – Сказал сэр Роберт.
– Определенно в этом что-то есть! – Сказал сэр Гарри.
– Выручку честно разделим на четверых, – сказал сэр Эндрю.
– Как на четверых?! А Крендель?! – Забеспокоился Кот Томас. – Я требую, чтобы Крендель был включен в контракт! Пусть он будем нашим продюсером…
– Ну ладно, ладно, – примирительно сказал сэр Гарри, – давайте сначала напишем сценарий, а финансовые вопросы решим потом. Сэр Эндрю, а в каком жанре будет наш будущий фильм?
– Пускай это будет интеллектуальная драма, – сказал сэр Эндрю, – так и вижу: наш герой – назовём его Бертольд – высокий лоб, глубокие залысины, глубоко запавшие глаза – подходит к книжной полке, берет томик Кафки, садится к окну и погружается в глубокие раздумья… Прекрасное начало фильма, по-моему!
– Ага, прекрасное начало лечебного фильма для страдающих бессонницей – положительный результат, как говорится, гарантирован, – сказал Кот Томас. – Слишком много глубины, сэр Эндрю, и никакого драматизма. Пускай этот ваш Бертольд хотя бы застрелится в финале…
– Почему же он непременно должен застрелиться? – обиженно спросил сэр Эндрю.
– Ну, не хотите, чтобы он стрелялся – тогда пускай будет погоня на автомобилях, это тоже драматично, – предложил Кот Томас и для наглядности схватил Кренделя и принялся очень натурально им рулить.
– Но позвольте, – возразил сэр Эндрю, – какая может быть автомобильная погоня в интеллектуальной драме?
– Очень даже прекрасная, – охотно пояснил Кот Томас. – Например, у Бертольда есть заклятый враг – назовем его Герберт – он беден, болен чахоткой и ненавидит весь мир. Его дом сгорел, жена ушла к булочнику, друзья отвернулись от него, и еще он хромает на левую ногу. В отчаянии Герберт угоняет автомобиль, похищает у Бертольда редкое издание Кафки и мчится в аэропорт, чтобы продать раритет швейцарскому миллионеру-кафкоману и начать жизнь заново. Бертольд отправляется в погоню.
– Друзья мои, – подключился сэр Роберт, – не стоит забывать о природе! Природа тоже должна быть отражена в нашем фильме. Представьте: Бертольд читает у окна Кафку, а в окне – тяжелые свинцовые тучи, стекло залито дождем, сверкает молния… Или вот этот чахоточный Гумбольдт… или как его… Герберт... пускай он бредёт, прихрамывая, по промозглым ноябрьским переулкам, тротуары скованы льдом, с неба сыпется мелкий колючий снег…
– И тут раздается выстрел – это застрелился Бертольд! – Влез Кот Томас, усаживая поудобнее Кренделя, у которого после исполнения роли руля начался приступ икоты.
– Дался вам этот выстрел, уважаемый Томас, – подал голос сэр Гарри. – По-моему, друзья, вы забыли о любовной линии – она непременно должна быть в интеллектуальной драме.
– Ну-ка, сэр Гарри, давайте, добавьте в историю перца – вы ж у нас известный эротоман-порнограф, – подбодрил товарища Кот Томас.
– Не знаю, что вы имеете в виду, дорогой Томас, – сказал сэр Гарри, багровея лицом. – Но я подумал, что у нашего Бертольда может быть … эээ … дама сердца, такая, знаете ли, юная интеллектуалка, они познакомились, допустим, на публичной лекции Общества любителей философии, и вот вечерами они гуляют по улицам…
– … по осенним промозглым улицам, под дождем, и сверкает молния, – дополнил картину сэр Роберт.
– Да, да, по осенним… промозглым…, – продолжил сэр Гарри, – а потом они уединяются в библиотеке Бертольда, и … эээ … нуу… здесь можно ввести такую сдержанную эротическую сцену…
– Отчего же сдержанную? – удивился Кот Томас. – Напротив, пускай это будет безудержный животный секс, а потом Бертольд застрелится…
– Но почему он должен стреляться после безудержного животного секса? – Спросил сэр Роберт. – Кстати, я бы сцену безудержного секса перенес из библиотеки на природу. Пускай это будет полуразвалившийся сарай в чистом поле, гремит гром, льет дождь, Бертольд и его дама барахтаются в сене в отблесках молнии …
– … а сквозь щель в стене сарая за ними подглядывает Герберт, зажав подмышкой украденного Кафку. – Подхватил Кот Томас. – А потом Герберт от зависти стреляется…
– Господа, мы как-то отклонились от исходного жанра, – отметил сэр Эндрю. – Это ведь интеллектуальная драма, а наши герои только и делают, что стреляются, устраивают автомобильные погони и … эээ … барахтаются в сене… В финале нам нужен яркий интеллектуальный акцент.
– Отлично, – сказал Кот Томас, – тогда пускай в финале Бертольд и его дама вместе напишут окончание «Замка» и посвятят его застрелившемуся Герберту…
– И взявшись за руки, уйдут вдаль, в поля…, – завершил картину сэр Роберт.
– Ну что ж, по-моему, неплохо получилось, – резюмировал сэр Эндрю. – Но у нас до сих пор нет достойного названия!
– Пустите, дайте, я скажу! – Закричал Кот Томас, в порыве энтузиазма утратив обычную отточенность манер, так что даже Крендель взглянул на него с осуждением. – Пусть наш фильм называется «На виражах судьбы»!
– Недурно, – одобрительно покачал головой сэр Эндрю, – и глубоко, и драматично.
– И если мы захотим сделать продолжение, то «Снова на виражах судьбы» звучит опять же неплохо! – Сам себя похвалил Кот Томас.
– Нужно еще продумать костюмы для главных героев, – сказал сэр Эндрю. – Думаю, Бертольду пошла бы черная маска…
– Монокль тоже бы смотрелся неплохо, – сказал сэр Роберт.
– И сигара ему бы не повредила, – добавил сэр Гарри…
И закадычные друзья погрузились в тщательную проработку мелких деталей будущего фильма.