Холмы, ведущие вниз. Глава 6

  Орвальд собрал столько сонных цветов, сколько мог обхватить, и развесил их по веткам деревьев сушиться. Он твердо решил вернуться на змеиную скалу и сделать куэлебре подарок в виде сонных цветов. Но сбор нужных растений вселил в Орвальда такое желание отдохнуть, что он лег под раскидистую крону высокой голубой ели и уснул. В беззаботном отдыхе рыцарь не слышал, как мимо голубой ели пролетел змей, как что-то зашипело, заклокотало, как застучали конские копыта, как звенела сталь, как кричали люди и бурлила река, как плавно и легко качнулись ели от полета другого зверя, и всё затихло. Рассвет преобразил унылую местность. Туман не думал оставлять лес и реку, но вишневые, алые, фиолетовые полосы накладывались одна на другую, отражаясь в реке. Утро было прохладным и предвещало солнечный день. С ели упала шишка, потом другая, третья. Орвальд вскочил на ноги и ударился лицом об иглы ели, свисающие над его головой. Рыцарь вышел из-под защиты дерева, осмотрел его крону и увидел небольшую красноватую змейку, сбивающую высохшие шишки с дерева своим быстрым передвижением по веткам. Орвальд схватил змею и отрубил ей голову, после чего развел костер с помощью сухого мха и сияющего медальона и съел убитого гада. Окончив завтрак, рыцарь собрал высушенные сонные цветы, поправил доспехи, проверил остроту меча и направился к змеиной скале. Орвальд прекрасно ориентировался на местности, поэтому скоро добрался до намеченной цели, но лишь только он приблизился к скале, как взгляд его привлекло необычное зрелище. Ужасный змей не спал на камнях, обвив награбленные сокровища, его вообще не было в расстоянии досягаемости человеческого зрения. На скале сидела девушка в платье из зеленой парчи и расчесывала золотящиеся на солнце пряди волос. Увидев рыцаря, она встала, спрятала в складках платья гребешок и обратила свой взор на мужчину. Красота и здоровье отражались на ее лице: белая кожа светилась, румяные щеки уступали по яркости лишь полным губам, темно-голубые глаза блестели. Девушка выжидающе подняла бровь, но рыцарь не мог вымолвить ни слова, так поразило его увиденное. Вскоре он услышал ее журчащий мелодичный голос:
- Монсеньор, что это вы так смотрите на меня, будто призрака увидели?
Орвальд опустил глаза и вновь увидел девушку, ровная поверхность воды отражала ее. Ему показалось, что с отражением ее он сможет говорить не краснея.
- Змей… - вымолвил рыцарь.
- Улетел, - смеясь, передразнила девушка Орвальда. – Змей улетает иногда. Разве вы не видели, как он улетал? – она внимательно посмотрела на рыцаря. - Ах да, вы спали, - сказала девушка после секундной паузы. – Так вот, монсеньор, скажу вам так: змей улетел к чёрт…улетел он, - быстро поправилась она. – Вернется не скоро, чувствуете, нигде не пахнет серой…ох, и разозлил его кто-то.
 Орвальд поднял глаза. Находясь рядом с блистающими на солнце латами и драгоценностями, девушка покрывалась их сиянием, и рассмотреть ее как следует было не простой задачей. Рыцарь молча разглядывал ее.
- Монсеньор, откуда у вас этот сверкающий амулет, мне кажется, я уже видела его где-то? – прожурчал голосок девушки.
Орвальд сжал цепочку на шее руками и проговорил, не отрывая от нее взгляда:
- Я не знаю, как называть вас, госпожа, но я отвечу на ваш вопрос: этот амулет подарила мне сестра, чтобы он оберегал меня от клинка, стрелы, копья, огня и других опасностей, поджидающих странствующего рыцаря.
Незнакомка нахмурилась и с предельным вниманием посмотрела на рыцаря:
- Зачем странствовать тому, у кого есть дом и слуги?
Орвальд не сразу нашел ответ на вопрос девушки. Подумав, он сказал:
- Я странствую не в поисках дома или слуг, но в поисках подвигов и славы.
- Не достаточно ли будущему королю славы от того, что он может стать королем? - спросила девушка не без лукавства.
Рыцарь поклонился девушке и произнес:
- Госпожа, может ли называть себя королем тот, кто не заслужил право носить корону?
Теперь Орвальда волновала не красота девушки, а хитрость ее вопросов. Рыцарь и не подумал спросить девушку, откуда она столько о нем знает, Орвальд хотел только показать себя в своих ответах умным и достойным человеком, а потому не обращал внимания на источник знаний незнакомки.
- Что ж, вы отвечаете как человек умный и достойный, - словно прочитав его мысли, сказала девушка и бросила на рыцаря еще более внимательный взгляд. - Однако скажите, монсеньор, уж не убийством ли дракона вы желаете заслужить свою славу?
Орвальд несколько растерялся от этого вопроса, потому что уже второй раз за два дня слышал, как отвратительного змея называют драконом, и решил спорить с теми, кто лично не видел куэлебре и называет его поэтому драконом. Рыцарь вздохнул, представляя, как девушка будет спорить с ним, говоря про золотого дракона, обитающего в этой местности, и ответил:
- Госпожа, я действительно решил прославиться победой над чудовищем. Но именуется оно не драконом, как вы могли слышать от незнающих людей, а куэлебре, а выглядит чудовище как огромных размеров змей с перепончатыми крыльями и острой чешуей. Изрыгает же змей ядовитое пламя, способное расплавлять сталь.
Рыцарь, очевидно, приготовился много чего рассказать девушке о змее, но заметил на ее лице улыбку и остановился.
- Что ж, монсеньор, я могу пожелать вам удачи в сражении против змея, но знайте, что куэлебре бессмертен, а потому вы можете только пленить его, - она снова внимательно посмотрела на рыцаря, и во взгляде ее угадывались печаль и сочувствие.
Девушка поклонилась рыцарю и хотела уйти, как вдруг остановилась и тихим голосом спросила:
- Монсеньор, девушка, подарившая вам амулет, - чародейка?
Орвальд сильно удивился, услышав этот вопрос, и решил, что красавица, находящаяся перед ним, находится не в своем уме, оттого и задает подобные вопросы. Но будучи рыцарем, а не сапожником, он ответил:
- Госпожа, моя сестра посвятила свою жизнь постижению премудрости природы.
- Именуемой магией, - сверкнув глазами, продолжила девушка.
- Некоторые действительно именует данную науку магией и считают мою сестру чародейкой, - с раздражением в голосе проговорил Орвальд. Его задевало, когда любимую и единственную сестру его подозревали в колдовстве.
- Монсеньор, в таком случае я задам вам последний вопрос, - сказала девушка. - Ответьте, имя вашей сестры - Эринга?
Орвальд опешил от услышанного и прошептал:
- Да, мою сестру зовут именно так.
Девушка еще раз сверкнула глазами, забралась на скалу, порылась в камнях и извлекла оттуда маленький золотой кинжал, украшенный драгоценными камнями.
- Прошу не смотреть так на меня, монсеньор, - сказала девушка довольно дерзко, в тоне ее Орвальду показались знакомые ноты, будто кто-то уже разговаривал так с ним, - это моя вещь, и я забираю то, что мне принадлежит. Змей Гиностоцидий, которого вы назвали золотым драконом… - она остановилась и усмехнулась. – Впрочем, это не вы его так назвали, - девушка махнула рукой. – В общем, змей этот много воровал злата, серебра, камней драгоценных и предметов красивых…Мне здесь принадлежит не один только кинжал, да, боюсь, вернется скоро куэлебре. А путь сюда долгий, долго ждать, пока Гиностоцидий покинет скалу.   
 Девушка поклонилась рыцарю и ушла так быстро, что ему показалось, будто она растворилась в воздухе.  Он осмотрелся и понял, что девушка скрылась за скалами, а ее быстрому исчезновению помогло невыносимое сияние металла, отбрасывающего свет на всё окружающее пространство. Только после ухода девушки рыцарь очнулся и понял, как много вопросов он не задал незнакомке. Теперь вопросы возникали один за другим в голове Орвальда, но задавать их было совершенно некому. В растерянности рыцарь сел на скалу куэлебре и вспомнил, что змей может явиться с минуты на минуту. Тем не менее, он не мог избавиться от душивших его вопросов и, пренебрегая предосторожностью, решил дождаться змея прямо на его скале, чтобы узнать, откуда пришла незнакомка, как нашла дорогу, похищал ли ее змей и держит ли пленницей в темном лесу или состоит с ней в сговоре и присылает ее охранять спрятанные сокровища от алчных людей. К неудовольствию Орвальда, змей совсем не торопился на встречу с ним. Рыцарь вспоминал о девушке, и в его воспоминаниях она представлялась окутанной золотистым светом. Он так и не смог как следует разглядеть ее, но незнакомка казалась ему необыкновенно красивой. Когда Орвальд присматривался к видениям своего рассудка, то различал очертания девушки и отраженной в воде, и мерцающей в лучах солнца. И каждый раз фигура девушки светилась золотом. Даже ее глаза, казалось, имели янтарный цвет мёда, хотя точно рыцарь не мог этого сказать.