Двое
Лишь эти двое застыли, словно утес, который не могли потревожить ни могущество Посейдона, ни шум и гомон людского потока, периодически появлявшегося со всех сторон, но неизменно огибающего их и исчезающего под аккомпанемент объявлений о следующих рейсах. Казалось, разверзнись хляби небесные, ударь молния, закрутись торнадо, сметет все живое, кроме этих двоих.
Они слились в одно целое, превратились в монолит, но не бесчувственный обрубок мрамора, нетронутый резцом скульптора, а в живой, дышащий, уходящий корнями в лоно природы, светящийся словно костер в пронзительно черной ночи, невидимое тепло которого кругами достигало только меня, минуя всех проплывавших мимо. Я слышал, чувствовал его согревающие импульсы, это бились сердца, вернее, одно общее сердце. Я дышал с ними одним воздухом, и он был пропитан нежнейшими ароматами цветочной поляны, что вдруг расцвела на серой безжизненной равнине пола. Я видел струящийся вокруг них воздух, бесцветную оболочку слившихся душ. Она колебалась в такт их дыханию, но бессмысленно было испытывать ее прочность, ибо вышедшая изнутри, она была замечена Им и приняла, ниспосланное Создателем благословение Любви, превратившееся в волшебный панцирь, повредить который не мог никто. Теперь даже Он. А ведь они стояли, просто обнявшись… ее голова покоилась на мужской груди, он обнимал ее плечи. Иногда, легкий, как вспорхнувшая бабочка поцелуй – прикосновение губ, без всякого намека на страсть, и снова неподвижность.
Оба были в больших толстых или роговых, как их называют, очках. Может, я ничего не понимаю в моде на оправы, но они мне показались весьма старомодными и далекими от прихотей этой капризной особы.
- Их возраст?
- Не знаю! Может 20, 25 или 30 лет. Мне было не видно.
- Красивые?
- До или после их встречи? Если до, то вряд ли. Их лица были мне не видны, я видел лишь профиль. Судя по тому, что дорожная сумка стояла рядом с ним, за спиной были ворота, через которые входили счастливые или индифферентные пассажиры, опустившиеся на грешную землю, он был из их числа. Девушка, скорее всего, была не красавица, иначе мой холостяцкий взгляд давно и цепко выхватил бы ее из толпы ожидавших прибытия самолетов.
- А после встречи?
- Да! Хотя я абсолютно не помню их лица.
Его глаза были закрыты, словно он спал, и сон был сладок, глубок, безмятежен. Так младенец замирает на груди своей матери в безмерности пространства и покоя. Иногда молодой человек чуть поднимал подбородок, склонял голову, прижимаясь сначала щекой, затем касаясь носом волос девушки, вдыхал их запах, трогал губами, и его улыбка отражала бесконечность младенческого восторга.
Нужный мне рейс не задерживался. Это я приехал слишком рано. Но бесцельность ожидания была вознаграждена с лихвой. Я прикоснулся к Счастью Любви, я разгадал его смысл. Он заключался в той самой невидимой никому оболочке соединившихся душ, охраняемой Им.
Наконец, они разомкнули объятья. Теперь их соединяла лишь тонкая нить взгляда. Я не заметил, как сумка оказалась на его плече, они вдруг развернулись и пошли на выход, держась за руки. Глаза в глаза.
Я забыл, кого встречал и зачем. Мне просто хотелось, чтоб они остались, не уходили, а я… а я бы мог смотреть, наслаждаться Любовью, пусть даже чужой, и мечтать о своей…
Свидетельство о публикации №210060301533
Скорпи 07.09.2012 16:11 Заявить о нарушении
Спасибо!
Алексей Шкваров 08.09.2012 10:56 Заявить о нарушении