Просветитель славян св. Мефодий

Просветитель славян святой Мефодий родился около 815 г. в Солуни (Фессалониках) – одном из самых крупных и богатых городов Византии. Автор «Жития Мефодия» так говорит о его происхождении: «И по отцовской и по материнской линии был он рода не простого, но весьма доброго и почтенного, известного… всей Солунской области». Но, при всем этом, отец его занимал не очень высокий пост – по мнению большинства историков, он был друнгарием (помощником стратега или сотником). В семье насчитывалось семеро детей, и самым младшим из них был будущий сподвижник Мефодия, прославившийся  под своим монашеским именем  Константина, а по принятию схимы прозванный Кириллом. (Что касается мирских имен обоих братьев, то они нам не известны). Предполагают, что Константин был примерно на десять лет моложе старшего брата.

 Около 833 г. Мефодий начал военную службу, и проходил ее, по-видимому, в столице, на виду у императора Феофила, так как в его «Житии» говорится: «Мефодий… был мудр беседой и крепок телом, и этим был известен императору, который всегда держал его при себе». Другой его жизнеописатель свидетельствует, что «в военных делах Мефодий был страшен, подобно библейским героям Самсону, Гедеону и Иисусу Навину». В возрасте 20 лет его поставили архонтом (воеводой) в Славинию – небольшое славянское княжество, находившееся тогда под властью греков. Эту должность Мефодий исполнял десять лет и имел возможность хорошо изучить  славянский язык и славянские обычаи. Имеются известия, что в те годы он женился и имел детей.

     Вскоре после кончины Феофила (умер в 842 г.) Мефодий отрекся от мира и постригся в монахи в одном из малоазийских монастырей, расположенном на горе Олимп. Причины, подвинувшие его на такую резкую перемену своей судьбы, нам не известны. Через несколько лет к его подвигам присоединился младший брат Константин, до этого преподававший философию в Магниурской школе. Именно благодаря ему Мефодий оказался вовлечен в миссионерскую деятельность. Когда в середине 850-х гг. патриарх Игнатий (патриаршествовал в 847-857) послал Константина проповедовать христианскую веру хазарам, тот уговорил брата отправиться вместе с ним. Путешествие обещало быть трудным и опасным, и Мефодий - человек бывалый, много повидавший на своем веку, обладавший твердым, непреклонным характером, выносливостью, смелостью и необыкновенным трудолюбием - мог оказаться очень полезным для миссии. 

     Путь братьев поначалу лежал степями через владения диких угров (венгров). Добравшись до Херсонеса (в Крыму), они провели здесь некоторое время, изучая хазарский язык. Тут им удалось найти Евангелие и Псалтирь, написанные «русскими письменами», а также человека, говорившего на этом языке. Тогда же они узнали, что в Крыму хранятся  мощи священномученика Климента, епископа римского, и часть их взяли с собой. Наконец, основательно подготовившись к своей миссии,  братья через Причерноморские степи двинулись на Нижнюю Волгу, в хазарскую столицу Итиль, и были с честью приняты каганом. В Хазарии Константин много проповедовал и спорил с мусульманами и иудеями (последние имели очень большое влияние на хазарскую знать; известно, что значительная часть ее даже приняла иудаизм). Мефодий не мог много помогать брату, так как не был так хорошо образован и не разбирался в тонкостях богословия. «Житие» Константина сообщает, что во всех диспутах он неизменно одерживал победу. Однако значительных последствий его миссия не имела, и, насколько известно, христианство среди хазар так и не получило распространения.  Каган, впрочем, остался очень доволен своим гостем и по его просьбе отпустил на волю всех греческих пленников – более 200 человек.

     По возвращении в Византию Мефодий встал во главе большого Полихрониева монастыря, располагавшегося в Малой Азии неподалеку от горы Олимп. Свое игуменство он, видимо, совмещал с миссионерством. Пишут, что около 861 г. Мефодий отправился в Болгарию, куда его пригласила сестра царя Бориса, уже принявшая христианство. Сам Борис оставался язычником. Однажды он поручил Мефодию расписать  изображениями зверей и птиц стены своего любимого охотничьего замка. Мефодий вместо зверей и птиц велел изобразить на них страшный суд. Когда картина была закончена, он объяснил царю ее значение, и устрашенный Борис с этих пор стал думать о принятии христианства. Впоследствии он действительно крестился, хотя произошло это важное событие уже без участия Мефодия – в ту пору он совершал миссионерский подвиг в другом месте.

        В начале 860-х гг. один из самых могущественных славянских государей – моравский князь Ростислав попросил византийского императора Михаила III прислать ему христианских учителей. Великая Моравия была тогда крупнейшим государством Восточной Европы - кроме собственно Моравии, в ее состав входили Западная Словакия, Чехия, часть Южной Австрии, Малая Польша, Лужица и земля бодричей. Столицей державы являлся город Велеград. Хотя большая часть славянского населения продолжала пребывать в язычестве, христианство уже имело в Моравии прочную основу – и сам князь и его окружение крестились.  Евангелие было проповедано здесь немецкими (в основном баварскими) миссионерами. В их же руках находились все церкви  (служба там шла на латинском языке).

    Обращаясь за помощью к византийскому императору, Ростислав прежде всего желал, чтобы Евангелие в его государстве проповедовалось на славянском языке. Он писал: «Наш народ отринул язычество и держится христианского закона, но мы не имеем такого учителя, который учил бы нас на нашем языке истинной христианской вере». Князь справедливо полагал, что успех нового вероучения будет более полным, когда истины его раскроются в понятных и близких каждому его подданному словах. Для этого требовалось прежде всего разработать славянскую азбуку, а затем перевести на славянский язык священные книги. Вместе с тем, дело содержало и политическую подоплеку. Не имея ничего против христианства, Ростислав с большим подозрением относился к баварским проповедникам, в которых видел прежде всего агентов немецкого влияния. В Константинополе хорошо понимали выгоды, вытекавшие из сближения с Великой Моравией и потому постарались наилучшим образом исполнить просьбу ее государя.  Подыскивая людей для моравской миссии, император и патриарх сразу вспомнили о Константине и Мефодии. Когда братьев попросили отправиться учителями в Моравию, они ответили согласием и тотчас приступили к работе над славянской азбукой. Это дело, как свидетельствуют авторы их «Житий», заняло совсем немного времени. Вскоре азбука из 38 букв, на основе греческого скорописного письма, была составлена.

     Покончив с этим делом, братья в 863 г. отбыли в Моравию и были приняты тут с великой честью. Успех миссии с самого начала превзошел всякие ожидания. Проповеди Константина и Мефодия на понятном, родном языке очень полюбились славянам - они толпами стекались слушать братьев и тысячами принимали от них крещение. Вскоре Константин и Мефодий перевели на славянский язык литургию, а также отдельные части Св. Писания. (К 867 г. были переведены Евангелие, Псалтирь и некоторые церковные службы). При миссии была основана школа. Ростислав собрал в нее много отроков, повелев им учиться азбуке и христианскому вероучению. Тогда же началось строительство церквей, и через год была окончена первая – в Оломуце.

      Латинские и немецкие архиереи с большим неудовольствием наблюдали за деятельностью Константина и Мефодия. Жалобы и доносы на них в Рим пошли едва ли не с первых дней их служения. Особенно много нареканий вызывало практикуемое ими богослужение на славянском языке. В этом видели настоящую ересь, ибо считалось, что Бога можно славить только на  трех языках: еврейском, греческом и латинском. Поскольку речь шла о всеобщем предубеждении, обвинения не казались пустыми. Братья решили заручиться поддержкой папы и  в 867 г. отправились в Рим. Еще загодя было объявлено, что они везут с собой обретенные в Крыму мощи св. Климента. Это обстоятельство не в последнюю очередь обеспечило успех всей поездки.  Папа Адриан II принял греческих миссионеров с большой торжественностью и без всяких колебаний поддержал все их начинания.  «Жития» Константина и Мефодия сообщают, что папа велел своим  епископам посвящать прибывших вместе с ними учеников-славян; в церкви св. апостола Петра отслужили  на славянском языке литургию, а в церкви св. апостола Павла – всенощную. Этими событиями завершилось миссионерское служение Константина. Находясь в Риме, он заболел и, предвидя скорую кончину, принял схиму (только тогда, за несколько дней до смерти, он получил имя Кирилла, под которым вошел в историю). Умер Кирилл в феврале 869 г. и был погребен в римской церкви св. Климента.

    Похоронив брата, Мефодий один продолжил начатое ими дело. Как раз в это время паннонский князь Коцела обратился к папе с просьбой прислать ему христианских проповедников. Папа отправил в Паннонию Мефодия, предварительно посвятив его в епископы. Исполнив возложенное на него поручение,  Мефодий решил ехать из Паннонии в Великую Моравию, где за три истекших года произошли значительные перемены. Князь Ростислав уже был свергнут. К власти с помощью  немцев пришел его родственник Святополк. Он встретил Мефодия недружелюбно и, спустя короткое время, передал его в руки немецких епископов, давно добивавшихся над ним суда.

     Процесс над Мефодием начался в 870 г. в Регенсбурге и проходил, как можно судить, в тайне от Рима. Прежде всего в вину греческому миссионеру  поставили, что он ведет проповедь на немецких землях. Это обвинение (которое по сути являлось главным, ибо все остальные придумывались только для видимости) с формальной точки зрения было легко опровержимо.  «Если бы я знал, что она ваша, - отвечал Мефодий, - то перестал бы это делать, но она принадлежит св. Петру (то есть подчиняется римскому престолу)». У немецких епископов не было никаких законных оснований чинить препятствия Мефодию, который к тому же был рукоположен в епископы самим папой. Было очевидно, что неудовольствие их вызвано прежде всего политическими мотивами, в жертву которым они готовы принести даже дело обращения язычников. Мефодий не замедлил упрекнуть в этом своих судей. «Если вы, - сказал он, - из-за алчности и кровожадности, вопреки канонам, переступаете старые границы и запрещаете учение Божие в этих местах, то бойтесь! Ибо, стараясь черепом из кости пробить железную гору, вы проломите его». – «Раз ты говоришь так остро и зло, - сказали ему, - то поплатишься за это». – «Говорю я истину перед царями, - возразил Мефодий, - и не стыжусь, а вы поступайте со мной как знаете. Я не лучше тех, кто, говоря истину, в мучениях освободились от этой жизни». Спор был очень горячий, врагов было много, но Мефодий, человек речистый и острый на язык, умел отвечать им всем. Когда король Людвиг II Немецкий, присутствовавший на заседании, насмехаясь над подсудимым, заметил: «Не мучьте моего Мефодия, поелику вспотел он как у печки», Мефодий отвечал: «Так-так, господин мой, - однажды люди встретили одного философа и спросили его, почему он вспотел. А он ответил: "Спорил с дураками"».
 
    Эти дерзкие слова показывают, что Мефодий с самого начала не надеялся на справедливый приговор. И действительно, признанный виновным, он был отправлен в швабский монастырь   Элвангене (или, по другим сведениям,  Рейхенау).  Тут он провел в строгом заключении более двух лет и претерпел много мук. По несколько дней ему не давали есть, а зимой выводили на тюремный двор босиком, с непокрытой головой и заставляли стоять на снегу. Наконец, весть о его заточении дошла до папы Иоанна VIII. Он тотчас послал гневное письмо к Германариху, епископу Пассау, как видно, главному виновнику всего дела. «Мы уверены, что нужен целый источник слез… чтобы оплакать твое безобразие, - писал папа. – Действительно, чья еще жестокость, говоря не только о епископах, а о любом светском человеке и даже тиране, или чья зверская свирепость могли сравниться с твоей дерзостью, с твоим решением подвергнуть нашего брата и епископа Мефодия заключению. Как посмел ты столь сурово и бесчеловечно наказать его?» Письмо заканчивалось угрозой отлучения. Не менее резко писал папа другому организатору несправедливого судилища фрейзингенскому епископу Анону. Только после этого Мефодий получил свободу.

      Выпущенный из заключения, он во второй половине 873 г. прибыл в Моравию. К этому времени здесь произошли новые перемены - Святополк рассорился  с немецкими епископами и прогнал их от себя. Мефодия встретили с почетом и даже некоторым радушием. Автор его жития пишет: «Вместе со всеми мораванами князь Святослав принял его и доверил ему все церкви и все духовенство во всех городах. С этого дня Божье учение стало расти, духовенство стало умножаться по всем городам, а язычники – верить в истинного Бога, отказываясь от своего заблуждения…» Среди прочих Мефодию удалось крестить чешского князя Борживоя и его жену Людмилу. Он оставался в их владениях около года и освятил первые чешские церкви в Литомышле и Левом Градце. Тогда же, по некоторым известиям, Мефодий отослал священников в Польшу, которые крестили тамошнего князя и многих поляков.

    В самой Моравии Мефодий передал большую часть церквей в руки священников-славян. Однако влияние немцев оставалось очень значительным. Их открытое или с трудом скрываемое недоброжелательство по-прежнему преследовало Мефодия. Вопрос о богослужении на славянском языке после смерти Андриана II поднялся вновь. Папа Иоанн VIII, оказавший Мефодию такую деятельную поддержку, занял в этом вопросе более осторожную позицию. Сначала он не возражал против литургии   на славянском языке, но потом велел вести службу  на латинском, а на славянском – только проповедь.  В Рим продолжали идти доносы на Мефодия. Его обвиняли в том, что он не только служит на славянском языке, но и извращает в своих проповедях христианское учение. В 879 г. папа вызвал его в Рим. Мефодий отправился к папе и сумел оправдаться во всех обвинениях. Вопреки ожиданиям врагов, его отношения с Иоанном VIII стали даже более сердечными. Отпуская Мефодия назад в Моравию, папа писал о нем Святополку: «Мы находим, что он истинно исповедует церковное учение и может быть полезным во всей церковной службе. Мы посылаем его к вам обратно управлять предоставленной ему Божьей церковью и приказываем принять его как вашего собственного пастыря с достойной почестью, вниманием и радостью, подтверждая  повелением  нашей апостольской власти его архиепископские  привилегии».

       По возвращении в Велеград, Мефодий перепоручил миссионерскую деятельность своим ученикам,  сосредоточив все силы на переводе Ветхого Завета. Это сложное и чрезвычайно важное дело было осуществлено им и двумя его помощниками в поразительно короткий срок. Одновременно на славянский был переведен «Патерик» Иоанна Мосха и «Номоканон» – сборник церковных правил. Современные историки с большой похвалой отзываются о достоинствах этих переводов. В самом деле, Мефодий был, по-видимому, очень талантливым переводчиком. Его славянский текст никогда не представляет рабской копии с источника; перевод точен, близок к оригиналу и  обладает  несомненными литературными достоинствами. Быть может, из всего сделанного Мефодием, его перевод Священного Писания стал самым значительным вкладом в сокровищницу славянской культуры.

    Умер Мефодий в апреле 885 г. и был погребен в соборной церкви в Велеграде.  После себя он оставил более  200 подготовленных им священников, которых сам обучил славянской грамоте и богослужению.

Конспекты по истории культуры  http://proza.ru/2011/06/02/190

Страны Центральной Европы  http://www.proza.ru/2018/09/28/1914


Рецензии