Выбор

В доме было тепло. В камине горел огонь. Пламя освещало неярким, слегка подрагивающим светом небольшую комнату. На бревенчатой стенке напротив камина висело старое охотничье ружье и картина с изображением небольшой речушки. Около входа, на крючке - старый плащ, переживающий уже далеко не первую осень. В углу находилась лестница на второй этаж. Там никто не жил, лишь редкие проезжие, просившие ночлега у хозяина дома. Сам он сейчас сидел в плетеном кресле, возле камина, накинув на ноги теплую шаль. В руках старик  держал старую книгу, иногда поднимая глаза на окно, за которым бушевал ветер и гремел гром. По стеклу барабанили крупные капли дождя. В углу противоположном лестнице, стоял резной стол из красного дерева. Рядом с ним находилась дверь в смежную комнату. Чуть левее ее располагалось тяжелое, старинное зеркало в оправе ручной работы, которое могло отражать  человека в полный рост. На этой же стене висел канделябр, но свечи зажжены не были.
На старике, для удобства, были чуть спущены очки. Одет он был в теплую накидку, шаль на ногах скрывала шерстяные штаны. Кресло - качалка чуть поскрипывала на каждом движении вперед. Старческий покой и одиночество царило в комнате, нарушаемое лишь громом и стуком капель о стекло окна.
- Здравствуй, папа. - Около входной двери стояла девушка, нечеловеческой красоты. Темное платье скрывало красивую фигуру, губы были красны, словно ягода, а кожа бела. Одежда на ней была абсолютна сухая, хоть на улице был сильнейший ливень. - Ты так и не закрываешь входную дверь?
- Ты снова пришла? Я ответил тебе отказом. И я снова повторяю тебе - нет, мне не нужно это. - Старик продолжал сидеть в кресле, лишь перестал покачиваться и отложил книгу и свои очки на стоящий рядом маленький столик. Девушка улыбнулась и мягкой, кошачьей походкой прошла ближе к камину. Сев перед отцом на пол, она подогнула ноги под себя. Опускаясь, девушка поправила съехавшую шаль на ногах отца. Ее черные, как смоль, глаза посмотрели старику в лицо, и он тут же отвел взгляд в сторону.
- Я просил тебя не приходить больше в этот дом, ты оскверняешь его своим присутствием. - Его голос звучал глухо, он то и дело беззвучно кашлял в перерывах разговора, а потом долго не мог отдышаться. Сейчас старик снова закашлялся. С трудом, вдохнув наконец после кашля воздух, он поднял взгляд на девушку, словно требуя ответа.
- Тебе становится все хуже и хуже. Мне страшно за тебя. Ведь ты мой отец, я люблю тебя и не могу не приходить. - Она смотрела на него, читая каждую морщинку на его лице словно открытую книгу бед и горя - смерть жены, и теперь вот... - Болезнь одолеет тебя, если ты продолжишь упорствовать. Ты должен согласиться, хотя бы ради меня, если еще хоть немножко меня любишь. Папа, у тебя нет выбора. Действительно нет...
- А уж это не тебе решать. Я выберу сам свой путь. - Старик улыбнулся.
- Ну чтож, ты извинишь меня, да ведь, пап? Ты хочешь умереть, но ты все, что у меня есть, и я не могу это потерять, пойми у меня нет выбора! - Он отстранился от дочери, а она встала перед ним и ее лицо пылало гневом.
- Нет, нет... ты не имеешь права! отнимешь у меня Бога, да? Тогда я прокляну тебя, как должен был сделать это уже давно! - Голос старика сорвался на крик, потом  перешел в глухой кашель.
- Ты будешь жить вечно!  Я подарю тебе это... - Зрачки девушки резко расширились и поглотили белок, взгляд стал гипнотическим, страшным. Ее лицо придвинулось к отцу, руки обняли его плечи, содрогающиеся от кашля, алые губы приоткрылись, обнажив ослепительно белые клыки и она прильнула к его шее...