К 18 августа

 
Даже в маленьких речушках много воды утекло с того момента, когда мы «подбили свой хронометраж». Но и долгие годы раздумий не стёрли в памяти красоты неба,  тёмного свода над головой в стратосфере, причудливые формы подчас и зловещих облаков, как и не забылось хмельное упоение восторгом в полёте или нервное напряжение при возникновении «особых случаев в полёте», когда не было даже страха, а было только одно стремление – действовать правильно, сообразно обстановке, чтоб приземлиться на родную ВПП.
Эти воспоминания уверяют вновь и вновь, что красивее, богаче чувствами и переживаниями, более интереснее и ответственнее профессии, чем лётчик – истребитель,  нет. Пусть я выгляжу куликом, воспевающим кочки и тихую заводь родного болота, но только «привязанность к своему» роднит меня с представителями птиц отряда ржанкообразных, только восторги родной стихией, но не тишина, покой, затхлость.
В полётах военных лётчиков, особенно лётчиков – истребителей, которым приходилось в полёте одному выполнять обязанности и пилота, и штурмана, и борттехника, и стрелка, и радиста, затишья не было. Каждый, даже ординарный  вылет, как и вся жизнь лётчика, были бурными, насыщенными событиями, подчас драматичными. Именно это, к чему мы  привыкли с самых юных лет, и делало наши будни и годы – все периоды жизни – захватывающе интересными.
Мы любили свою профессию, были преданы ей, были влюблёнными в неё. Нет, не любили, а и сейчас, несмотря на возраст, несмотря на «не то  здоровье», беззаветно любим её.  И показателем преданности и любви является чистосердечное признание почти каждого ветерана ВВС: «Если б начать сначала, я бы опять пошёл в лётное училище и опять бы с нетерпением томился в ожидании погоды для полётов, команды с СКП на вылет, опять бы до песка в глазах всматривался в небо или в раструб радиолокационного прицела в поисках противника, опять бы в уме сравнивал остаток топлива с километрами до аэродрома посадки, следил бы за сегментами индикатора кислорода,  контролировал бы работу двигателя, положение конуса и АРУ и т. д. и т. д. т.е. опять бы полной грудью дышал кислородом в кабине самолёта».
И ветераны правы: рёв двигателей, рабочий пот, постоянные перегрузки, распределение внимания по многочисленным циферблатам и контрольным лампочкам, жёсткое подчинение личных ложных чувств показаниям приборов – вот самая благоприятная среда для лётчика и он в ней чувствовал себя комфортно.
Нет, никогда не забудутся те годы, когда мы, молодые, здоровые, уверенные в светлом будущем, не страшась ничего, преодолевая тревоги и сомнения, дерзали в небе, с гордостью причисляя себя к крылатому племени.
И, если там, наверху, есть судьба или провидение, то низкий им поклон за то, что они вывели нас на дорогу, ведущую в небо.

  Теперь, вспоминая свою службу молодым, явно видно, что совсем слабо был использован мой потенциал, И  интеллектуальный, и лётный, и командный и др.  А ведь и летал отлично, и требовательным был, и авторитетом пользовался, и грамотностью отличался, и преданным Родине патриотом, и активным коммунистом. Никому по большому счёту все эти качества оказались не нужными. У наших советских и авиа богов  был только пустой показной пафос «для низов». И сами они не верили ни в социализм, ни (тем более) в коммунизм.

В заключение скажу, что прожита большая жизнь. Много в ней  и бед, и ошибок, насыщена она и коллизиями и огорчениями, но все они блекнут перед счастьем, которым до краёв наполнены годы, проведенные в авиации, часы полётов то в чистом и спокойном, а то и в штормовом небе, на высотах, с которых не снег и дожди, а озоны кропят людскую суету.
Спасибо авиации за полную переживаний и восторгов, радостей и печалей полнокровную АВИАжизнь. Путь в  заманчивое небо начался со скромной парты Харьковской спецшколы ВВС.