Таланский декаданс

Голос из диктофона. Уже которые сутки я слушаю его печальные и какие- то обреченные интонации, словно говорит человек, безмерно уставший от жизни. Я смотрю в зеркало и мне кажется, что это говорю я. Вернее часть меня, которая еще  не убита казенщиной и бездушием. Я наливаю очередной стакан, чтобы забыть эту историю хоть на какие- то минуты, но голос из диктофона не дает выпить, и я снова смотрю в темное зеркало.

Дело было прошлой весной. Тогда я получил обычное поручение от главного редактора и согласился на командировку скорее от возможности побездельничать, а заодно заехать к родителям в деревню на редакционном уазике. Нет, вначале я рассчитывал на «Волгу», но Екатерина Алексеевна, глядя из под оправы своих стильных очков резонно заметила:
- Громов, ты когда последний раз был в Таланском? Забыл про глиняную гору, и как по ней молоко на тракторах возят?
Я действительно почти забыл эту историю  с опрокинутым из- за дождя трактором, хотя сам отвечал на разгневанные письма читателей нашей газеты, упирая  в основном на отсутствие денег в бюджете для ремонта злополучной дороги.

- Я думал ее давно отремонтировали,- ответил я (нужно же было что- то сказать!) – Ладно, уазик, так уазик. Только прошу уточнить задание: мы ругаем этого директора или хвалим?
- Не пытайся показать себя более тупым, чем ты есть на самом деле. – Ответила главред,- Приезжали французы, смотрели на школу, даже фильм сняли, а мы  обошли этот факт стороной. Разберись, что там особо выдающегося, в этой Таланской сельской школе. Сделай хороший, объективный репортаж, с фотографиями, с интервью местных жителей. Ну, мне учить тебя нужно?
- Учиться никогда не поздно и никому не вредно. – С этими словами я подскочил,  и вприпрыжку кинулся к двери- предчувствовал, что в меня бросят тупым твердым предметом и не ошибся.

Шофер нашей редакции, Виктор, с ударением на второй  слог, очень любил ничего не делать, и поэтому мое появление произвело на него крайне негативное впечатление, о чем он и докладывал всю дорогу, более всего упирая на тот факт, что ему не платят за работу в сельской местности. Дорога была в общем хорошая, то есть покрытая асфальтом социалистического срока годности, но перед самым селом и впрямь была неприятность: длиннющий тягун, с которого асфальт сошел еще в конце прошлого века, а грунтовая подушка была поглощена красной, маслянистой на вид глиной. Погода стояла по- весеннему теплая и мы без особых проблем доехали до здания местной школы, которое стояло на самом косогоре, подобно маяку.

После обычных представлений и приветствий, директор школы, невзрачный на вид мужичок лет пятидесяти, предложил нам осмотреть свои палестины, но Виктор с ударением на второй слог отказался и я пошел один.
Школа и впрямь поражала какой – то ухоженностью. Гардероб был украшен резными ставнями, зеркала в холле первого этажа были декорированы резными наличниками, выполненными столь искусно, что первое время  я расспрашивал хозяина в основном о технологии работ и авторах шедевров. Оказалось, что в школе работал кружок резьбы по дереву и ребята, сутками торчавшие в мастерских, украсили всю школу своими руками. Дальше предел моего удивления поплыл в такие выси, что очнулся я только у стенда с портретом седовласого старца, глядевшего на нас свысока и несколько уничижительно.

-Это самый знаменитый наш выпускник, вы его конечно помните,- пояснял директор, - это художник – мультипликатор, лауреат Государственной премии… И тут он назвал фамилию, которую я и в самом деле помнил еще со времен студенчества, ибо учился на дизайнерском отделении журфака, а этот человек был классиком инновационного дизайна.
- Так позвольте, он действительно учился в вашей школе?- вскричал я, сердясь на себя за плохое знание истории родного края.
- Да в нашей. Но только не в этом здании. Старое деревянное ушло под снос, - ворковал директор, довольный произведенным эффектом, - но мы поддерживаем связь и эти рисунки, он картинно повел рукой, обращая мое внимание на выставку ученических, как мне вначале показалось работ, подлинные. Учим детей искусству настоящим образом.

Он показывал мне кабинеты, оформленные по предназначению, от  роскоши  Букингемского дворца до строгой простоты химической лаборатории с изображениями реторт и доменных печей. Он провел меня в учительскую, утопающую в экзотических растениях и рассказывал невероятные вещи о школьной жизни, от которых кругом шла голова. О том, что в школе непрерывно идут чемпионаты по всем мыслимым видам спорта, о том, что дети не хотят уезжать из села только из- за школы,  и даже о том, плохие дороги часто спасают школу от комиссий и проверок.

Я вышел на улицу, переполненный идеями о предстоящем сенсационном репортаже. Вот она- новая школа, без шумихи и национальных проектов. Все работает, все крутится, и не надо им никакой реформы. И еще о многом другом.
Убедившись, что Виктора вместе с машиной нигде нет, я решил вернуться и выразить директору свою благодарность, но буквально опешил увидев того с посиневшими губами  в полулежащем положении на скамье. 
- Что с вами?!-  крикнул я, озираясь по сторонам, - У вас медик есть?
Он опустил веки, а потом, превозмогая себя, прошептал:
- Ничего не нужно, я принял лекарство, сейчас отпустит

Я стоял в пустынном холле школы, совершенно не понимая, что должен предпринять в подобной ситуации. С одной стороны директор успокоил меня сообщением о лекарстве, с другой, мысль о неоказании помощи человеку точила совесть как наждак. Наконец он выпрямился, и держась за бок, попытался вымученно улыбнуться:
-Пойдем в кабинет, там у меня хорошее лекарство,- произнес он, - коньячок от французов остался.
Я помог ему встать и мы, шатаясь, как пара старых добрых забулдыг, потащились на второй этаж.

- А почему в школе никого нет?- решился я на очевидно назревавший вопрос.
- Сегодня ЕГЭ, все уехали в район, а персонал я на огороды отпустил, тут знаешь каждый день на счету.- Он просто и естественно перешел на «ты» и я ощутил некую неловкость, поскольку не мог ответить тем же.
- Знаешь, жизнь на селе идет своим чередом, а в школе своим, понапридумывают, понимаешь, ЕГЭ – шмеге, а ты расплачивайся.- Он засопел, словно потревоженный еж.- Хорошо хоть дождя не было как в прошлом году.
- А что дождь?- Обронил я беспечно, тут же осознав нелепость своего вопроса в условиях  села Таланского, но было уже поздно оправдываться.
- Дождь говоришь?- он выпрямился, тут же исказившись от боли. - Дождь в прошлом году не дал моим ученикам сдать этого самого ЕГЭ. Учительницу русского языка пришлось откачивать, едва не умерла, окружное начальство чуть голову мне не открутило. Он сник и снова оперся о мое плечо:


- Это я так, - ругаю сам себя, да и пойми ты меня, ведь чуть без аттестатов ребят не оставил
-Почему без аттестатов?- Спросил я, холодея от мысли, что вторая часть нашей встречи будет совсем не радужной, в плане перспектив написания репортажа.
- Потому что дожди у нас в стране идут крайне нерегулярно, - недобро ответил он, обшаривая карман брюк в поисках ключей,- если хочешь, расскажу.

Дальнейшее я могу восстановить по диктофонной записи, которую кручу, всякий раз когда на душе становится мутно. Свои мелкие вопросы я не воспринимаю, не думаю, что и вам в них есть хоть какой- нибудь интерес.

«Ты думаешь, я ждал твоего приезда? Не-е-т. Звонок из района, давай покажи товар лицом, чтобы в лучшем виде и вообще ты у нас в передовиках, да и школу сохранить проще будет.--- Как от кого? От него самого, от правительства. Ты про нормы наполняемости эффективного бюджета слыхал? ---Вот- вот, так вы все и работаете, все племя ваше. --- Да не про тебя я говорю, а вообще.--- Обидчивость свою небось на работе не включаешь? То- то и оно. ---Нет я не сейчас такой храбрый стал, просто прихватило,  я и подумал: вдруг никому уже не скажу- обидно.

По началу, когда школу нашу построили, душа пела- все новое, все блестит, по тем конечно порядкам, по старорежимным. Это уж потом мы узнали, что один сантиметр в притворе дверей важнее всей мировой науки стоит. Времечко такое пошло, что зарплату перестали платить, так только колхоз нам продуктами и помогал. Дом для учителей построил, землей наделил. Сейчас оглядываюсь в то время и думаю: «Господи ты ж боже ж мой!» Как выстояли, сам не понимаю.

Тогда все это и началось. --- Да вот это все, хотели гимназией стать, а денег не было. И решили тогда единогласно на совете трудового коллектива, всю надтарифную часть зарплаты на общее дело отдавать. ---Какое, какое? Да на цветы эти, кабинеты да аппаратуру. --- Надтарифный фонд- это премиальные по-вашему, тогда система оплаты другая была, не то чтоб лучше или хуже, но понятнее раз в десять. И стали мы денежки в общую кассу пускать да светлое будущее строить, даже получалось кое- что. ---Например, вот ты приехал про нашу красоту писать и французы эти из Интернета понаехали. --- Нет правильно ты меня понял, получали зарплату и тратили на школу нашу- любушку. Путем все шло, с заковырками, да своим чередом.

---Потом, реформы пошли, а  если правду сказать, то последние шесть лет- как удавка на горло. Вспомнили реформаторы, что не все в стране разрушено и за школу взялись. Душить понятное дело начали с денег, ввели подушевое финансирование. Вроде бы и ничего, но слово это б…ское, у нас скот по поголовью считают, а они ребятишек. Да и не в слове тут дело, ветер переменился. --- Не про дождь я говорю, вообще не про погоду. Это на примере проще пояснить, вот раньше приезжаешь наверх- там новости, то наградили кого из наших, а то подкинут чего.---Да пусть и грамоту, тоже не лишнее дело, у меня половина коллектива пенсионеры, им внимание важно, уважение значит людское, память. А у нас лицензирование понимаешь, аккредитация и прочее. Потерял двух учителей, не от старости, от обиды…

Мне то что с того, что у них категорий нет? Они от этого работать хуже стали? А им, видишь, обидно. Вместе пришли и вместе написали заявления, дескать не хотим быть тормозом на светлом пути школы, дескать понимаем, что нет высшего образования и так далее и тому подобное. Обида это страшная, смертная. Не смог удержать.

 Потом интернет приехал за здорово живешь, ладно ребята у нас толковые, а на отчеты я кого посажу? Девятиклассника сопливого?
Аттестации, прокламации, профанации. Сейчас что не день, то новая пакость сверху капает. Сердце начало шалить. Сегодня вот, только перед твоим приездом получил бумажонку, отбирают у нас старшеклассников, неэффективно у нас их держать. Вот теперь селу и Таланской сельской школе конец. Школьный автобус придумали, а дороги строить – нет. Работнички. Тяжело. Не от работы тяжело, а от плевков этих тяжело. Понимаешь ты, что жить мне стало противно! Рассказать тебе как в соседнем селе из- за премии стотысячной учителя разодрались, на всю жизнь себя опозорили? ---Конечно ты не слышал. Никто не слышал, и не услышит никогда. Я когда об этом всем думаю, кровь в висках стучит, да доколе терпеть все это можно, свинство это, грязищу в груди носить, да улыбаться каменно. ---Не бойся, я сейчас таблеточку.--- Да если и не поможет, напиши про все, я ведь только по верхушкам, сам хотел, да не умею. Напиши…обязательно, напиши».

Много позже я написал про все, что смог раскопать. Нужно ли говорить, что ничего этого не напечатали,  нужно ли говорить, чем все это кончилось, да и кому это нужно говорить?  Нет больше Таланской сельской школы, нет директора, нет агрофирмы «Таланское» , есть только голос из диктофона.

Уже которые сутки я слушаю его печальные и какие- то обреченные интонации, словно говорит человек, безмерно уставший от жизни. Я смотрю в зеркало и мне кажется, что это говорю я.


Рецензии
Здравствуйте!

На странице http://proza.ru/2010/08/21/197 можно ознакомиться с правилами и, согласно им, подать произведение, написанное специально по заданной картине. Станьте участниками этого увлекательного Конкурса.

Желаем удачи.

С уважением

Фонд Всм   23.09.2010 12:43     Заявить о нарушении