Алина

 

Веселая, трудолюбивая, заводная и радостная девчонка была до безумия... А ко всему прочему, наградил ее Господь прекрасной и доброй душой. Все бесхозные котята и щенки были под ее опекой.  Она создала целый звериный детдом в заброшенном складе кирпичного заводика на окраине города. Таскала им туда еду, солому для подстилок, даже матрасики для особо маленьких какие-то шила. С девчонками у нее отношения по каким-то причинам  не ладились. Дружила, в основном, с  нашей мужской компанией. Даже в футбол гоняла, как заправский нападающий. Лазила по деревьям так, что не всякий пацан  рискнул бы. Лучше Алинки никто не мог разработать операцию по очистке чьего-то сада. Больше того. О реализации без нее подобного рода проекта и речь идти не могла. Однажды она даже разработала и успешно претворила в жизнь с нашей помощью покушение на хозяйство самого Петра Даниловича. Двор этого мужика был огорожен высоким деревянным забором. Поверху забор обтянут колючей проволокой. Во дворе два пса непонятной породы. Но огромные и злые были до ужаса! То был единственный садовод, выращивавший персики, виноград и диковинные сливы размером с яблоко. Еще нас сильно притягивали груши сорта «Бергамот». Они, как  огромные зеленые гранаты, свисали с веток и были видны с улицы. Дерево само было очень высоким. Выждали день, когда дядя Петя со своей женой уехал в деревню к родственникам. Аля придумала оригинальный способ нейтрализации собак.  Притом, самую рискованную роль взяла на себя. Сработали быстро и аккуратно. Ни одной веточки не сломали. Урожай был хороший. Хозяин после приезда даже не заметил потерь. Только удивлялся, что собаки спали так крепко. Еле пинками растолкал. На погоду, наверное?...
 Купальный сезон на нашей речке Ольшане открывала, естественно, тоже она.  Нам, понятное дело, уже и деваться было некуда. Орали, как бешеные, прыгали в воду и плыли следом. Кулачками своими маленькими тоже махать умела не слабо. По крайней мере, затрагивать ее интересы не рисковал никто, а вот в ее делах участие принимали практически всем кагалом. Солому мешками на ее кошачью звероферму таскали и пищевые отходы из дома приносили. Санька даже молоко доставал.  Его бабуля коз держала, так он понемногу и приворовывал. Насколько я вот сейчас уже понимаю, не безразлична была ему Алина наша… Так просто вряд ли бы рискнул. Баба Нюра человеком  была строгим. Могла под горячую руку и граблями «отходить».
Время шло. Подрастали. Сады уже практически не чистили. В футбол гоняли по-прежнему, но Алина от этой игры как-то постепенно отошла. Но звероферма существовала вплоть до самого окончания школы. Больше того. Она передала ее по наследству юннатам. Но это все, конечно, не главное. А главное то, что наша  девчушка с вечно исцарапанными коленками и локтями превратилась в прекрасное создание красоты неописуемой. Восточная кровь, явно присутствующая в ее генетическом букете, так оттенила и подчеркнула  все прочие чисто славянские прелести, что глаз не отвести.  Даже нам, выросшим с ней  бок о бок, которым она была ближе,  чем родные сестры, становилось как-то не по себе, когда  ради шутки, по старой привычке, Алинка показывала, как легко может перемахнуть через забор. Если бы, скажем, в спортивках была, так и  ладно, а то ведь в платье… То, что воздыхатели за ней ходили стадами, вполне понятно. Нам от того только польза была. По тем временам в чужой приход (так мы величали районы) ходить без особого сговора с «хозяевами» было просто невозможно. Разрешение же на посещение улицы, а тем паче, на дружбу с нашей девчонкой получалось либо в случае каких-то добрых личных взаимоотношений с чужаком, либо через магазин. А так как наша «Троещина» (так в обиходе назывался наш район) очень даже в городе котировалась, то и подношения должны были  быть соответствующими. Конечно же, если бы самой Алинке кто-то приглянулся, то никто бы из нашей братвы и пикнуть  против того хлопца не посмел. Но все шло как шло.. Она не возмущалась. Даже молчаливо одобряла наши притязания на оброк за ее красоту - пацанская солидарность. Жили-то бедновато, а «Билого мицного»  (иногда, конечно ж) и сигаретку «грамотную» попробовать хотелось. За ней ведь кто ни попадя не волочился. Серьезные ребята влюблялись, при деньгах и положении. Ухажеров своих подруга наша не обижала. Ходила с ними в кино,  на танцы и прочие увеселительные общественные мероприятия, но ближе вытянутой руки к себе не подпускала. Потому, очевидно, долго никто и не задерживался. А нам опять  же на руку…  Но  лафа эта закончилась с отъездом Алины на учебу  в большой красивый и веселый город Харьков. Да и мы недолго после ее отъезда задержались в родном местечке. Разлетелись по свету - кто куда. Кого-то в армию забрали, кто учиться надумал, а кто-то на заработки подался. 
Баба Таня, соседка наша, любила собирать вокруг себя  девчат с нашей улицы и рассказывать им различные житейские истории. Надо сказать, что девчата с удовольствием ее слушали, так как иногда повествования были очень даже пикантными и занимательными.  Моя старшая сестра тоже любила бывать на этих посиделках, на лавочке возле бабкиного дома. Таскала туда она за руку и меня малого, оставленного родителями под ее присмотр. Естественно, что четырехлетнего хлопчика интересовали совсем другие дела. Например, копание в куче песка возле забора или вылавливание муравьев. Но уши-то слышали, а голова запоминала… А  что в детской голове засело, то не забывается никогда. Вот, помню, как-то выговаривала она одной девочке, жившей  недалеко по соседству: «Ты, Людка, знай, что кого боишься, кого не   любишь в детстве, того в мужья себе и возьмешь».  Почему я вспомнил об этом?..  Да вот потому и вспомнил, что намечается здесь какая-то роковая параллель.  Как уже упоминалось ранее, Алина-то наша относилась всегда к мужскому сословию не так, как все прочие.  По половому признаку вообще не воспринимала.  Даже при шуточных, дружеских намеках на это так вспыхивала, что уже больше шутить желания не возникало ни у кого.
 Помнится, однажды на школьном вечере во время танца один хлопчик испытал на себе ее гнев очень даже ощутимо. К чему уж он там прикоснулся, неизвестно, но две оплеухи были такими громкими, что по децибелам превысила мощность музыки. Фас головы парня тоже изменился основательно. Правый глаз, как у китайца. Бланш две недели не сходил. Ухо, правда, встало на место чуть раньше.
Но против природы не пойдешь. В конечном итоге, рано или поздно это должно было произойти. Влюбилась Аля в хлопчика со своего курса и не на шутку. Паренек был, очевидно, «крученый» и воспользовался этим делом по полной программе.  Любовь эта продолжалась недолго. Можно сказать, что попользовался, да и бросил. Удар для Алиного женского и человеческого самолюбия был, надо полагать,  неожиданным, незнакомым, а значит, серьезным. Сколько парней «следы целовали»?.. Да какие ребята были, а тут… Что там творилось в ее голове и душе неизвестно, но пережила она, конечно, эту беду мужественно (если можно так сказать). Держалась достойно. С ума не сходила. Не бросила, как некоторые, ВУЗ, не травилась, а приняла очень жестокое решение. Решила мстить. Мстить всем, кто имеет мошонку, без разбора. Мстить за то, что отобрали самое дорогое для женщины – ее честь. Мстить за поруганную первую девичью любовь, за все те намеки и пошлости, которые пришлось выслушать от своих сокурсниц. Короче, за все сразу! Терять, по ее мнению, было уже нечего…
Очень жаль, что в тот момент не нашлось никого, кто бы мог поддержать бедную девушку. Не нашлось мудрого человека, способного убедить ее в том, что это не та трагедия, из-за которой стоит ломать свою жизнь и посвящать оную творению зла. Не объяснил ей, что зло, в конечном итоге, породит ответное зло, за которое ей же самой  придется платить, да еще какой ценой!…
Эти перемены в ее поведении наше братство ощутило на летних каникулах сразу. Обычно, как только она появлялась в городе, все, как по команде, слетались к ней во двор.  Общими усилиями накрывался стол. Дальнейшая программа была обширной и многогранной. Начиналось действо гитарами и танцами, а завершалось ночной поездкой на велосипедах к озеру. Купание под луной или без оной было обязательным тоже. Не исключалась вылазка на бахчу за ранними арбузами и дынями или же в какой-то сад. На этот раз все было по-другому. Аля не пустила нас даже во двор. Это была другая, чужая девушка. С холодной, ранее не виданной на ее лице улыбкой, спокойно и конкретно отшила всю компанию. Не сказать, что грубо, но так унизительно, что желание заходить к ней в гости пропало у всех раз и навсегда. В том числе и у самых приближенных лиц. Если честно, то для всех пацанов это был удар ниже пояса. Обида была такая, что даже между собой какое-то время разговор не получался.  Потом, с годами, адаптировавшись,  Аля сама же со всеми попыталась наладить контакты, но… Но уже ни один из нас, даже самый лояльный, не рискнул восстановить прежние отношения.    
Но это все было потом, а в тот момент она, обуреваемая своей ненавистью, претворяла в жизнь свои жестокие и коварные планы.  Вполне понятно, что для реализации этих своих планов Але  при таких биологических данных, особых усилий не понадобилось. Сначала это были просто временные флирты в студенческой среде, после которых она с удовольствием разбивала сердца влюбленных «по уши» парней. Скольким ребятам боли натворила, одной ей известно.  Потом интерес к простым смертным хлопчикам-студентам пропал. Ее заинтересовало более старшее поколение. После нескольких  серьезных дорогих подарков от состоятельных мужчин она поняла, что ее красота стоит довольно-таки дорого. Наверное, тогда она и преступила ту грань, за которой женщина превращается в проститутку. Неважно, в какую: дорогую номенклатурную, или дешевую уличную. Очевидно, происходит какой-то психологический надлом,  после которого продавать свое тело становится  чем-то естественным. Кто может это знать, кроме них самих?.. И кто может судить о том?.. Со своим дерьмом, простите, каждому бы толком разобраться как следует…  Но это произошло, и никуда от этого уже не денешься. Алинка наша, благодаря своему новому промыслу, стала очень обеспеченной и самоуверенной дамой. Из общежития переехала в квартиру. Одежда, макияж и украшения стали предметом зависти не только сокурсниц, но   и женщин-преподавателей. Мужикам-то по боку. Они на другое свои взоры направляли. А там было куда.  Частенько прибывала на занятия в автомобилях, явно превышающих по классу  распространенные в то время «жигули», «запорожцы» и «москвичи». Харьковский медицинский она закончила довольно успешно и без каких-либо проблем. Одним из ее клиентов был не кто иной, как довольно солидный, но еще молодящийся  профессор этого же учебного заведения. Понятно, что никаких особых неразрешимых задач и во время учебного процесса и при распределении  не было.  Работать смысла тоже не было, но для приличия и дабы не попасться «на глаза»  закону, устроилась дежурным врачом в какой-то отраслевой оздоровительный санаторий. Потом поняла, что данное направление в медицине может быть неплохим подспорьем и для ее нелегального «бизнеса».  С помощью уже имеющихся к тому  времени связей нашла  место в более элитном санатории, где восстанавливали свои силы довольно солидные «фигуры» общества.  Угадала очень конкретно! Оказалось, что для власть имущих господ ничто человеческое не чуждо. Клиент пошел обеспеченный и серьезный. Помимо резкого улучшения материального положения был и еще один козырь. Она стала персоной «неприкасаемой» и для руководства предприятия, где работала, и для «доброжелателей». 
В этот период ее жизни была у Алины попытка создать семью. Во время отпуска, отдыхая у родителей, встретила в городе одного из прежних своих воздыхателей, Влада. Он работал заместителем директора одного из заводов, сохранившихся после великого развала. Роман хоть и был недолгим, но в итоге  дело дошло до положительной официальной развязки. И тут выяснилось, что есть одна серьезная причина, препятствующая браку. Кому-то надо было в корне менять жизнь. В разных же местах муж и жена обитать не могут.  Понятное дело, что о какой-то великой любви речь идти не могла. Поэтому, в конечном  счете, ничего и не вышло. Судя по их же разговорам, особого сожаления ни с одной , ни с другой стороны не наблюдалось.
А потом произошла встреча, подарившая нашей девочке самые счастливые мгновения в ее жизни, а с другой - ставшая  для нее же роковой .
Как-то  в ресторане ее богатый постоянный клиент хорошо перебрал и во время танца проявил по отношению к  Алине откровенную хамскую выходку. Аля ответила очень резко, и завязалась громкая ссора. На беду этого самого клиента на конфликт обратил внимание капитан  доблестных десантных войск - Михаил. Он находился в отпуске и праздновал с друзьями в ресторане благополучное возвращение из Горячей Точки. Сцену, последовавшую далее, описывать не стоит. Все и так понятно.  Кончилось же все тем, что он вызвался во избежание каких-либо осложнений отвезти на такси защищенную им от пьяного произвола женщину домой. И отвез. Миша был еще холостяком. Метр девяносто росту. Орден «Красной звезды» и медаль «За отвагу», не считая прочего, да и просто нормальный, путевый парень. И вот здесь произошло то, чего она уже от себя никак не ожидала. Она влюбилась во  второй раз. Сам же Михаил, по его же меткому выражению,  был сражен Алей «наповал» и бесповоротно.  Сангам (в переводе с индийского - обоюдная любовь) в полном его проявлении. А дальше… А дальше хоть не рассказывай… За все в этой жизни приходится рано или поздно платить.
 Алина, упоенная новым чувством и прекрасно развивающимися отношениями, забыла обо всем на свете. Вопрос о свадьбе был решен без каких-либо промедлений и откладывания «в долгий ящик». Естественно, что о  своем прошлом Мише ничего не рассказала. Не до того, да и ни к чему это было. Для капитана-десантника с боевым опытом, достойно прошедшего не одну «мясорубку»,  было найдено прекрасное назначение  в одно из спецподразделений в России. Там же сразу давали квартиру. Проблем для трудоустройства Али в качестве врача, естественно, тоже быть не могло.  С этими планами Миша и поехал на новое место службы, куда после обустройства и должен был вызвать будущую жену. Если бы вышло так, то  это была бы совсем другая история. Возможно, очень даже хорошая. Все плохое забылось бы ею и никогда бы не всплыло.  Но… Ох уже это , будь оно неладно, но…
После отъезда Миши Аля  взяла отпуск и поехала домой к родителям, чтобы известить их о предстоящем серьезном событии в своей жизни. С кем она там повстречалась?.. Кто ей чего там наговорил?.. Бог его знает... Но вернулась она, не побыв в родном городе и одной недели. Перемены были разительными и явно в худшую сторону.
Да... Тело она продавала… Но вот ту самую прекрасную душу Сатане у нее отнять так и не удалось. Что только она, бедная, не передумала.. Как только она себя ни казнила… То одному Господу, пожалуй,  теперь и известно.  Понятно только одно, что переступить в данном случае через свою совесть она не смогла. Замкнулась в себе полностью. Стала какой-то рассеянной и безразличной. На работу ходила, но пребывала  явно не в том состоянии, которое должно быть у врача. Подруги и сотрудники заметили эти нездоровые перемены в ее настроении и в психологическом состоянии. Попытались как-то повлиять. Бесполезно… Со временем моральный кризис только усиливался. Начала резко худеть, а если вернее, то таяла прямо на глазах. Пожилая нянечка тетя Зина как-то тихо сказала в ординаторской: «Ой, девки, глядите за ней. Как бы руки на себя не наложила». Как в воду глядела Зинаида Николаевна…
Вмешалась еще одна роковая случайность. Если бы Мишка приехал за будущей женой раньше, как намечал, возможно, и отвратил бы беду. Но тут, как назло, началась первая  чеченская война. Часть, в которую он был направлен для дальнейшего прохождения службы, была откомандирована на работу в этот регион одной из первых. В таких ситуациях отпусков, как известно, не дают. Готовность номер один! Да и Алине куда самой ехать?.. В общем, все не так…
Первой нашла нашу Алечку  ее сотрудница по санаторию. Она полулежала, раскинув руки, в кресле дежурного врача. По выражению следователя, зафиксированного в протоколе, на лице ее была детская невинная улыбка. Так она решила все свои проблемы. Одним уколом.
  Михаил  был уроженцем Харькова. Друзей было много и разных. И хотя о покойных плохо не говорят, слухи о ее прошлых прегрешениях  до него все-таки дошли. Что он пережил, неизвестно… Но  известно, что он сказал: «Я бы ей все простил…»