Шелковая девочка

Ирочка с нашего двора росла очень общительной девочкой. В четыре года она без стеснения подходила к приходившим в гости к ее родителям взрослым, цеплялась потными ладошками за одежду и наивно распахивала свои и без того большие, круглые, как у совенка, глаза. На дворе же она терроризировала всю местную малышню: незаметно подкрадывалась сзади, внезапно крепко обхватывала шею руками и подгибала ноги. Многие, потеряв равновесие, падали назад, на Ирочку. От испуга малыши начинали реветь, девочка же хохотала, как сумасшедшая. Потом вскакивала и начинала целовать в лоб, щеки, губы свою хлюпающую носом жертву.

В восемь лет Ирочку все взрослые ставили нам в пример: не было на дворе более услужливой и ласковой девочки. Боготворили ее и в школе: особыми знаниями Ирочка не блистала – зато так жадно ловила каждое слово педагога и так услужливо срывалась по поручениям старших, что у немолодых учительниц, замученных непослушанием детей, не поднималась рука ставить ей тройки. Равнодушным к обаянию шелковой девочки оставался только наш математик – Анатолий Германович.
Он устроился в нашу школу, когда мы учились в седьмом классе. Местные острословы сразу же окресили его Циркулем. Высокий, худой, нескладный, в сером пиджаке с лоснящимися рукавами он шагал по школьным коридорам, широко размахивая руками. У него была очень странная походка: его ноги практически не сгибались в коленях, поэтому при ходьбе он забавно переваливался с боку на бок.  Впрочем, учителем он был очень неплохим: сложные вещи в его изложении становились простыми, а решение задачек превращалось в увлекательное занятие. 
У Ирочки же с ним не заладилось с самого начала. Циркуля оставили равнодушным ее прилежание и услужливость. А однажды он поймал ее за списыванием контрольной и выгнал ее с урока. К концу года всеобщая любимица, красавица, активистка и хорошистка съехала по математике на тройки. Циркуль имел долгий разговор с завучем – и вышел из его кабинета покрасневшим и злым, как черт. Однако положение дел это не изменило.               
Как-то после уроков Ирочка пригласила меня к себе домой. «Есть важное дело», - загадочно сообщила она и сунула в руку начавшую таять карамельку. Оказывается, что она заметила нежные взгляды, которые кидает Циркуль на нашу географичку. «Вчера, я забыла в классе учебник, - начала свой рассказ Ирочка. – Пришлось возвращаться в школу. В коридоре было темно, только из-за двери кабинета в конце коридора выбивался свет. Я подошла ближе – у двери стоял наш Анатолий Германович и так грустно-грустно смотрел на кого-то в классе. Я закашлялась – он покраснел, что-то пробормотал и убежал. Я заглянула в класс – а там Екатерина Леопольдовна, наша географичка, тетради проверяет. Я поняла: он в нее влюблен!  Миленькому Анатолию Германовичу надо помочь – он же такой стеснительный, сам не решиться признаться в своих чувствах. А может, Екатерина Леопольдовна - любовь всей его жизни»...
Я с энтузиазмом одобрила эту идею – Циркуль мне правда нравился - и мы начали разрабатывать план действий… Теперь Ирочка хвостом ходила за географичкой и при каждом удобном случае заводила разговор о Циркуле – обычно при упоминании Анатолия Германовича щеки Екатерины Леопольдовны чуть заметно розовели, и она поспешно переводила разговор на другую тему. Ирочка ликовала.

===
В середине восьмого класса учителя приняли решение отмечать новый год старшими  параллелями. В столовой установили новогоднюю елку – к 9 часам вечера там собралось большинство старшеклассников. Убедившись, что Екатерина Леопольдовна воюет в пустом классе со шпингалетами, пытаясь закрыть окно, Ирочка заговорщицки шепнула мне: «Пора!» «Что пора?» - «Пора помочь Циркулю сблизиться с географичкой, а то он никогда не решаться. Ты со мной?»
«Анатолий Германович, - я старалась не улыбаться.  – Екатерина Леопольдовна там с окном мучается: никак окно не закрывается – вы не могли бы ей помочь?». Циркуль удивленно покосился на меня, но в класс географии пошел – я проводила его до дверей. Ирочка подмигнула мне и… с силой захлопнула дверь. Замок лязгнул – я осторожно подергала дверную ручку: заперто. Поймав мой растерянный взгляд, Ирочка счастливо тихо рассмеялась и облизнула накрашенные красной помадой губы:
- Теперь они, как минимум, полчаса, а то и больше, проведут наедине!
Видя, что я все еще колеблюсь, Ирочка ласково положила мне руку на плечо и заглянула в глаза: «Да брось дрейфить: дверь случайно захлопнулась от сквозняка.. В конце концов – они начнут стучать, вечер же скоро закончится, кто-нибудь их услышит и кабинет откроют. А когда у Циркуля будет еще такой шанс!»
Шелковая девочка меня убедила - домой я летела на крыльях. А Ирочка… Ирочка, выждав минут десять, пошла прямиком к дежурящему на вечере заучу. Смущенно потупив глазки, шелковая девочка заявила: «Екатерина Леопольдовна и Анатолий Германович уже полчаса как заперлись в классе и не открывают. Я хотела постучать, но от туда - такие звуки… В общем, конечно, понимаю: дело молодое, но я маме обещала быть дома в 9 часов вечера, а в кабинете географии у меня пальто»…
На следующем день о романе математика и географички говорила вся школа. В каждой уголке, на каждом окне смаковали подробности вчерашнего скандала: как завуч стучала в дверь и громогласно требовала немедленно открыть, как Екатерина Леопольдовна растерянно что-то лепетала из-за двери, как долго искали и не могли найти ключ от кабиннета.... 
 
===
Циркуль уволился через месяц.  Через год ушла от нас и географичка. Ей откровенно хихикали в лицо – она же краснела до слез.
Через много лет я случайно столкнулась с Екатериной Леопольдовной на улице и не сразу узнала. Она постарела и как-то вся поблекла, словно полиняла - словом уже ничем не напоминала ту молодую красавицу, в которую когда-то так был влюблен наш Циркуль. О нем я же долгое время ничего не слышала. Как-то раз, уже работая на московском радио, меня послали сделать репортаж с чествования победителей и лауреатов всероссийского педагогического конкурса. Пока в большом зале столичной мэрии собирался народ, я рассеяно листала списки отличившихся. И вдруг наткнулась на знакомую фамилию. «Анатолий Германович… Неужели наш математик?» - я растерялась. «Ты тоже его знаешь?! – с радостью воскликнула стоявшая рядом коллега, старше меня лет на 20. – Я с ним в училась в МГУ. Математик от Бога»… Не дождавшись от меня ответа, она продолжала рассказывать о нем своей соседке – и все торжество до меня то и дело долетали обрывки фраз: «Учился в Москве, но у него мать была в N-ске»… «в провинции лет 10 преподавал». «Золотой человек, вот только с личной жизнью... не сложилось, - в конце вечера вздохнула позади меня журналистка. – Говорят, по молодости был сильно влюблен, но вышло какое-то недоразумение… Он потом долго переживал. Так бобылем и остался».
После торжественной части нас пригласили на фуршет. В нерешительности я стояла в темном коридоре – из чуть приоткрытой двери лился свет, было видно часть стола, слышался звон бокалов и громкие голоса. Я знала, был там и Циркуль. Узнает ли он меня? Подойти к нему и извинится, со слезами покаяться в своем детском малодушии? Но нужно ли ему сейчас мое раскаяние, сейчас, когда ничего нельзя исправить и изменить? Нужно было сделать лишь шаг, чтобы оказаться в кругу света. Но сделать мне его было труднее, чем тысячу иных шагов…


…Летом того же года я приехала отдыхать в родной город. Когда я поднималась по лестнице, меня чуть не сбил с ног маленький мальчик. Впрочем, он тут же остановился, и вежливо шаркнув ножкой, извинился. 
- Не узнаешь что ли? Это Никита, сын Ирочки, - сказала шедшая за мной соседка. - Помнишь Ирочку? Удачно вышла замуж, у нее теперь свой салон красоты. Такая была добрая, отзывчивая девочка… – бабушка от умиления даже прослезилась… - Даст бог, сыночек в нее пойдет!