ВОР

«Никогда не говори: никогда!» - услышала она ответ подруги на выпускном вечере на своё «Ура! Больше ноги моей здесь никогда не будет!».
 
Прошло двадцать лет. Она собирается на вечер выпускников в школу. Ей хочется выглядеть хорошо, ведь столько лет не виделась с одноклассниками. Примерила несколько нарядов и остановилась на юбке в два шва белого цвета до самого пола, которая совсем немного к самому низу расширялась лёгкими фалдами. Такой покрой слегка худит её пышные бёдра и немного удлиняет невысокий рост. Надела топик, также белого цвета, на тонких бретельках, обнажив красивые округлые плечи.

 Ещё раз осмотрела своё отражение в зеркале с ног до головы, и осталась очень  довольной собой. Затем, подошла ближе к зеркалу и попыталась рассмотреть себя со стороны спины. Ей не понравилось, что плечи и лопатки были усыпаны веснушками. Ей казалось, что веснушки портят её. Ещё больше удивило то, что ниже лопаток на коже спины было много ярких блёсток, будто она с ними родилась. Они были ярко малиновые, и большей частью располагались на правой стороне в виде следов от банок. Что это? Или у неё что-то со зрением? Наваждение?

 Огорчившись, что надо менять топик на блузку, она направилась было в гардеробную, как в это самое мгновение заметила незнакомого мужчину, который через балконную дверь пытается войти в комнату. Её охватил панический страх, и она стала кричать, звать на помощь мужа, который в соседней комнате смотрел по телевизору футбол. Но голос от стресса был настолько слабый, что муж её не слышал. Она сама себя не слышала.

Мужчина тем временем, не обращая внимания на неё, разбил стекло в балконной двери, протянул руку, отодвинул защёлку и вошёл в комнату. Она схватила ножницы, большие портняжные, и остриём наставила на незнакомца; медленно, задом, стала отступать в другую комнату, где на диване сидел муж и спокойно смотрел телевизор.

- К нам в квартиру через балкон пробрался неизвестный мужчина, сделай что-нибудь, - в сильном волнении пролепетала она.

- Вечно ты фантазируешь. Не мешай смотреть футбол. Свои проблемы решай сама, - спокойно проговорил муж, даже не взглянув на жену.

От такого безразличия она чуть не задохнулась от возмущения. Ей уже было наплевать на вора: «Пусть крадёт, пусть всё вынесет из квартиры! Мне по барабану! Я иду на вечер встречи».

С невозмутимым видом она прошла через зал и направилась в прихожую. Только  накинула на себя шубку, как увидела в зеркальном отображении вора, стоящего за её спиной и беспардонно рассматривающего её. Она тоже стала вызывающе рассматривать его: кто – кого?

Ему лет сорок, не больше, полноват, короткие тёмные волосы с залысинами на большом лбу. На нём – куртка нараспашку, костюм синего цвета с позолоченными выпуклыми пуговицами. Он первый не выдержал её взгляда и начал нести какую-то белиберду. Речь его была несвязной. То ли он был в бреду, то ли сумасшедший, и не мог себя контролировать. На лбу выступили капли пота.

Продолжая держать портняжные ножницы, она с тихим возмущением спросила:

- Что вам от меня надо?

Он молчал, периодически облизывая пересохшие губы. В глазах – лихорадочный блеск.

- Если сделаете хоть один шаг, я вонжу в вас ножницы. Берите, что хотите. Можете всё забирать!

И вдруг он, совсем нормальным голосом и с усмешкой, сказал:

- Ну! Давай, вонзи в меня ножницы. Ты никогда этого не сделаешь: не так просто ударить человека, тем более, убить.

- Ещё как смогу! – она постаралась вложить в тембр голоса максимум решительности, но поняла, что действительно никогда не сможет ударить человека, тем более, убить, потому что не сможет взять на себя эту ответственность.
 
- Ты куда-то идёшь?

- А тебе какое дело?  Залез воровать, так воруй.

- А я передумал.
 
- Что так?

- Тебя увидел и влюбился.

Она положила ножницы и стала медленно застёгивать пуговицы на шубе, не отрывая взгляда от вора, всем своим видом показывая, как она в этот момент его презирает. Когда она перешла к третьей пуговице, он сделал шаг вперёд, медленно опустился перед ней на колени, нежно дотронулся до её рук и стал сам застёгивать пуговицы. Пока он застёгивал оставшиеся две пуговицы, она стояла в нерешительности, не зная, как себя вести дальше в сложившейся ситуации: с одной стороны он влез в её квартиру, чтобы обворовать, с другой – ей приятно его прикосновение, даже голос его.

- Между нами никогда ничего не может быть, потому что этого не может быть вообще, - скороговоркой проговорила она и осеклась: двадцать лет назад она уже произносила это слово «никогда».
 
- Мне ничего от тебя не надо. Я ни на что не претендую. Только позволь мне любить тебя, - он с такой мольбой смотрел на неё, что от этого взгляда закружилась голова.

Она молча отвела взгляд и стала смотреть как бы сквозь него. В её глазах отражались нерешительность и грусть одновременно. Он обернулся в направлении её взгляда. В разбитое стекло, медленно кружась, залетали снежинки и, падая на пол, таяли.

- Я отремонтирую, не беспокойся. Так ты разрешишь мне любить тебя?
Она продолжала молчать.

- Куда ты идёшь?

- В школу, на вечер встречи выпускников, - неожиданно для себя самой она ответила ему.

- Можно, я буду тебя сопровождать?

Из комнаты раздался истошный крик мужа:

- Ура! Го-о-о-л!

Этот гол послужил последней каплей.

- Идём, - решительно сказала она ему, и они вдвоём вышли из квартиры.