Плен

Алексея Константиновича Толстого многие современники считали баловнем судьбы. Действительно, когда читаешь свидетельства современников, то возникает ощущение, что этот красавец, могучий силач, изящный собеседник был рожден под счастливой звездой. Любовью и нежной заботой близких он был укутан с самой первой минуты жизни. Еще ребенком при содействии Василия Жуковского Толстой был выбран в качестве товарища для будущего императора Александра II, и каждое воскресенье он приходил во дворец играть с цесаревичем. Детская дружба со временем не прервалась, и будущий поэт сохранил самые теплые отношения с государем, который не упускал возможности продемонстрировать бывшему товарищу по играм свое расположение.
В этом месте нашего рассказа приходится сделать короткое отступление, без которого трудно понять ту драму, которую переживал один из создателей Козьмы Пруткова всю свою жизнь. Задайте себе вопрос: от чего больше всего страдает человек? От зависти недругов? От малодушия трусов? От материальных лишений? От болезней, осаждающих нас в старости? От равнодушия? От всего этого – да, но, пожалуй, более всего люди страдают от самоуверенной тирании тех, кто желает вам блага, кто считает, что своими действиями служит вашим интересам. Таких доброжелателей вы никогда не сможете убедить в том, что не нуждаетесь в их благосклонности, что вам не нужны приносимые ими жертвы. Они не будут вас слушать, поскольку убеждены, что лучше вас знают, что вам следует делать, к чему вам следует стремиться. Им невозможно внушить простую мысль: они своей опекой лишают вас самого дорогого – свободы. Да, они многое делают для вас, не жалея сил ради вашего благополучия, но и цену за это они берут безмерную.
Все сказанное применительно к Алексею Толстому приобретает особое значение. Его осыпали милостями, он без помех продвигался по служебной лестнице… Но при этом никто не удосужился спросить Толстого: а нужно ли ему это? Он мечтает быть только поэтом, скромно служить музе, он хочет уберечь свою душу от ядовитой атмосферы канцелярий и департаментов. Его не слышат, считают, что все его желания – это чудачество, которому не следует придавать серьезного значения. Когда Александр II назначил поэта на должность делопроизводителя  «Секретного комитета о раскольниках», он даже не сомневался, что сделал это для пользы своего товарища.
– Ваше величество, – умоляет Толстой, – я же человек рассеянный, непрактичный. Я ничего не слышу, кроме стихов. Они гремят у меня в ушах, да и проза меня держит, как щупальцами... Ну скажите, могу ли я извлечь гармоничные звуки из того барабана, который вы мне вручаете?
Император снисходительно улыбнулся и покровительственно похлопал его по плечу.
– Послужи, Толстой, послужи, – только и сказал он. И бедному поэту пришлось взваливать на себя груз тяжких обязанностей, затыкая рот своему поэтическому вдохновению. В одной из поэм он изобразил героя, который обращается с мольбой к владыке: «О, отпусти меня, калиф, дозволь дышать и петь на воле». В этих словах мы слышим страстную мольбу ко всем, кто отбирает у человека право дышать там, где он хочет, и петь то, что просит его душа.