Бремя Воскресения, 2010

Прочел «Воскресение» (1899). Сознаюсь, впервые. Ликвидирую пробелы школьного образования — педагоги изощренно и планомерно вбивали ненависть к классике. Подозреваю, что в основе такого преподавания (в моем случае, по крайней мере) лежала собственная нелюбовь к русской литературе.

Роман — итог жизни Толстого. Однако, «Воскресение» — не самый популярный и читаемый роман писателя и задался вопросом — а почему? Потому что он в основе своей морализаторский, а публика не любит, когда кто-то уж слишком хороший, и не любит, когда учат жить. Потому что читатель не любит, когда вонь и грязь. Потому что у всех были грехи молодости, но не ломать же себе жизнь из-за этого. Потому что тот финал романа, который как бы по замыслу автора светлый и настоящий — на самом деле убогий, страшный и безрадостный — тяжело читателю признать это и вздохнуть облегченно. Об этом романе забыть хочется, как о страшном сне. Или страшном суде.

Толстой пишет тяжеловесно, конкретно, громоздко, натуралистично и без лишних «красивостей» - порой нарочито коряво и косноязычно — это как раз и отличает авторский стиль Толстого, например, от гладкой равномерной красоты Тургенева и захлебывающейся неврастении Достоевского и от изощренной витиеватости Гоголя. Острог в описании Толстого настолько реалистичен в своей чудовищной бесчеловечности, что страшные картины и образы преследуют меня уже не первый день. Грязь, вонь (Толстой, кстати, намеренно повторяется), блохи, брань, мертвецы, несчастный чахоточный Крыльцов. Есть, что вспомнить, а есть и то, что хочется забыть, но потому-то и не получается избавиться от ртутью кровоточащих образов. Автор следует за Нехлюдовым по пятам, комментирует каждый его шаг, малейшие изменения сознания, мы переживаем за Нехлюдова: будет ли он с Катюшей Масловой или же они пойдут по разным путям. Чтобы читатель не скучал, Лев Николаевич вплетает несметное количество персонажей второго плана, которых условно можно разделить на следующие группы: государственные чиновники, аристократы, народ (крестьяне) и, наконец, заключенные. Причем каждый персонаж живой и мы успеваем его близко узнать. Толстой не просто приводит их для галочки, но обстоятельно объясняет, кто они да как докатились до жизни такой. Ибо, по мнению, Толстого аристократы и чиновники не многим лучше острожных, а порой еще хуже.

Обман, несправедливость и неравенство; к этим «тэгам» можно добавить еще тему любви. Совсем недавно в московской подземке я видел, как священнослужитель, одетый в церковное, дал пожилой женщине небольшую стопочку десятирублевых купюр. Реакция женщины была предсказуемой — она наскоро перекрестилась и выдавила из себя нечленораздельную благодарность. Если судить (кстати, Толстой выступает резко против этого ни у кого нет этого права) внешне, то церковь помогла нуждающемуся. Но мир нутряной может сильно отличаться. Допустим, пожилая женщина зарабатывает попрошайничеством на жизнь. Это ее профессия, у нее есть собственный «начальник», который обеспечивает ей место и защиту от посягательств со стороны конкурентов, и берет за это свой процент. Немного более мрачный вариант никакой защиты у старушки нет, поэтому вечером придут здоровые лбы и отнимут у нее большую часть вырученных средств. А что священник? Он передал ей немалую сумму что является причиной такой щедрости? Считает ли он, что деньги не имеют никакой ценности, но могут помочь голодающим попрошайкам, поэтому он им помог. Сильно ли он грешен, чувствует какую-либо вину и пытается загладить ее перед Господом, помогая нуждающимся? Но не есть ли это признание своего бессилия? Или он понимает, что идеи Христа настолько развращены церковью, что, по сути, можно делать что душе угодно? И получается, что сцена эта фактически обставлена в декорациях ада, где притворяющиеся блаженными обращают на себя внимание Церкви, которая, чувствуя, что она насквозь очерствела, может лишь отмахнуться несколькими десятками, но не молиться за грехи человеческие и суля человечеству место в раю.

Роман Толстого вышел на самом рубеже века 19 и 20. Я уже упоминал, что автор жестоко поплатился за мысли, высказанные в "Воскресении", и был даже отлучен от церкви. Сейчас уже трудно предположить, как же тогда был воспринят роман нам уже сложно уловить те едва уловимые настроения и отношение общества, хотя, конечно, никто не запрещает почитать критику, недостатка в которой не было. Главное достоинство работы, как я определил ее для себя, это действительно высокое произведение, в котором, однако, удивительно дерзко и открыто критикуется и власть, и религия, и многое другое, но находится это в идеальном балансе и гармонии друг с другом. Язык не повернется роман назвать "политической агиткой", хотя именно в этом и обвиняли Толстого век назад. Сейчас так писать уже не умеют, да никто и не станет; проблемы, описанные Толстым лишь усугубились, еще глубже пустили корни в землю, но надо лишь помнить, что земля не может быть плодоносной вечно, и однажды случится неурожай, после которого все живое умрет, а останутся лишь камни — холодные, твердые и неподвижные («Тошнота» Сартра).

P.S. Прочитал «Воскресение» около двух недель назад. Тогда же написал текст, но только сейчас смог его представить вам.
P.P.S. Имя Ленина и его отношение к Толстому не упоминаю. Пусть этим занимаются другие.