Love out of law

АВТОР: Маришка
НАЗВАНИЕ:   Love out of law.
 

Джимми Мейтланд, правая рука директора Федерального Бюро Расследований, устало протер глаза и отхлебнул из своей чашки уже остывший кофе.
- Агент МакКинлей, я вам ясно дал понять, что это дело вас касаться не будет, - в который раз повторил он, переходя, однако, на официальный тон.
- Джимми, я должен заняться его поимкой. Ты можешь это понять или нет? Я что, должен к Главному идти? - "Главным" здесь звали директора Бюро.
- Иди. Ставлю десятку, что он выпрет тебя через пять минут.
- Следует ли из этого, что ты такой добрый и вежливый, что до сих пор меня не выпер? - с раздражением спросил брюнет.
- Послушай меня еще раз. Я не могу позволить тебе заниматься этим делом по ряду причин. Первая. Где это видано, что бы одно из первых лиц бюро ловило какого-то воришку? Вторая. Это не наша территория. Он находится в другом полушарии, понимаешь? Сюда надо подключать Интерпол, задействовать местную полицию... Третья. Ты смешиваешь работу с личной жизнью. Я знаю, что он перешел дорогу твоему отцу, что выставил его посмешищем перед...
- Не рассказывай, - перебил агент МакКинлей, понимая, что дальше уговаривать шефа бесполезно. Но из вредности еще следовало постоять на своем.
- Я все понимаю, но работа работой, а личное личным. Четыре. У нас полнейший завал, ты не видишь? Отдел по особо опасным преступлением всем коллективом ночует на работе, их начальник похож на пузатый кофейник, потому что пятые сутки только кофе и пьет. Отдел борьбы с терроризмом вообще не видно, потому что все разбросаны по штатам, контролировать полицейских, которые видеть не хотят "проклятых федералов". В Лос-Анджелесе все поголовно решили грабить банки, там даже федералам уже рады. Отдел национальной безопасности...
- Все, я понял, - перебил Билл босса. - То есть Джокера ловить никто не будет? Пускай он дальше смеется над всеми законами мира, пускай грабит Лувр и Ватикан? Все в порядке, да? - это была последняя попытка, которая, как и все другие, с треском провалилась.
- Нет. Но у нас дел по горло, и ты это прекрасно знаешь. Я не могу позволить моему помощнику лететь неизвестно куда, чтобы ловить человека, которого уже семь лет не могут поймать, которого в пору назвать невидимкой! - Мейтланд покраснел и с досадой стукнул по столу кулаком.
- А кто тогда будет его ловить? - вялое сопротивление, так как Билл не мог просто так сдаться.
- Позавчера он ограбил галерею во Флоренции. Пусть местная полиция этим занимается, хотя его там, я уверен, уже нет, - Джимми понял, что Билл все же сдался и слегка расслабился. Выдержать атаку этого юноши было сложно, но он не мог, никак не мог отпустить того из Бюро.
- Я заходил в отдел по составлению психологических портретов преступников и попросил, чтобы мне хоть как-нибудь описали Джокера. Конечно, их профиль - маньяки или убийцы, но они сделали для меня исключение, - сообщил МакКинлей. - Но, несмотря ни на что, они лишь предположили, что он не старше двадцати пяти лет.
- Билл, у тебя встреча с журналистами через час. Ты должен сказать что-нибудь оптимистичное, - сообщил Мейтланд, ожидая бури.
- И почему я узнаю об этом последним? – но МакКинлей возмущаться не стал, в его голове созрел эгоистичный, но идеальный план. Такие типы, как Джокер, они самолюбивы и горды, соответственно, надо надавить на это самое самолюбие. Что Билл и решил сделать. Нужно всего лишь заплатить одному из журналистов, чтобы тот спросил про Джокера, а уж он сможет ответить так, чтобы этот обнаглевший воришка немедленно вернулся в Штаты.
- Ты не очень-то злишься, - заметил наблюдательный Джимми.
- Я просто смирился, - соврал Билл и вышел в коридор, аккуратно закрыв дверь.
"Он толковый, этот Билл, - подумал Мейтланд, едва парень покинул его кабинет, - молодой еще, но толковый". МакКинлею было всего двадцать три года, но при этом он был третьим человеком во всем ФБР Соединенных Штатов, перед ним только директор и его правая рука, что, безусловно, теоретически невозможно, но история Билла была необычной.
Закончив школу, парень изъявил желание пойти в полицейскую академию, притом, что отец у него - глава одной из самых мощных криминальных группировок в Штатах. Он сделал так, чтобы в любую академию путь Биллу был закрыт, но тот взбунтовался, сбежал из дома и каким-то образом устроился в полицию, став обычным копом, которым говорят A.C.A.B* и платят гроши за двадцатичасовой рабочий день. Да и гроши он стал получать, только побыв мальчиком на побегушках и осознав всю грязь полицейской работы. Терпение МакКинлея-старшего лопнуло, когда его сына доставили в больницу с пулевым ранением, спустя два года работы, и он месяц провалялся в больнице с дырой в животе. На этой почве произошло примирение, Билл вернулся в отчий дом и тут же оказался на высоком посту в ФБР, едва пройдя специальную подготовку. К нему сначала все отнеслись с недовольством, всерьез не воспринимали и держали лишь из-за отца. Но через год его уже повысили и стали считаться с ним так же, как с Мейтландом или Главным. У него были все задатки хорошего полицейского: острый ум, отличная смекалка, интуиция ищейки, прекрасная фантазия и огромное желание добиваться поставленных целей. Свое высокое положение он оправдал. Нераскрытых дел стало меньше, он придумывал все новые и новые подходы, шел на любые эксперименты и, самое главное, ему все удавалось. То, что он проработал два года "в низах", очень помогало ему теперь "наверху".
"Только бы он не стал заниматься самодеятельностью. Все же он еще слишком молод, хотя в будущем может стать вторым Гувером*" - подумал умудренный жизненным опытом Мейтланд. В прошлом месяце ему стукнуло сорок шесть.

* Джон Эдгар Гувер - проработал директором ФБР 48 лет.
* A.C.A.B (all cops are bustards) – Все копы ублюдки.


Вокруг кипела работа. Люди бегали по бесчисленным коридорам, на ходу решали важные проблемы, всюду пахло кофе, и все постоянно друг друга искали. "ФБР в разгар рабочего дня" - невесело усмехнулся МакКинлей, вспоминая свой разговор с Джимми Мейтландом, состоявшийся неделю назад. Тогда он сказал, что Джокер - не их дело.
Через час после того разговора, на встрече с журналистами, Билл любезно ответил на вопрос о неуловимом Джокере,  сообщив, что Бюро не занимается такими мелочами. Результат превзошел все ожидания. Именно поэтому Билл спешил сейчас на экстренное совещание верхов.
- Добрый день, - громко провозгласил он, зайдя в большой конференц-зал. Едва за ним закрылась дверь, шум кипящей работы исчез, осталась лишь напряженная тишина.
Вразнобой ему ответили несколько человек. Кто-то кивнул, а кто-то промолчал. Лица у всех были одинаково вымученными и уставшими. "Зря полицейские думают, что мы целыми днями пьем пиво и травим анекдоты", - усмехнулся Билл, вспомнив, как когда-то считал федералов разжиревшими от безделья идиотами.
- Теперь все в сборе, я думаю, можем начинать, - Главный встал со своего места и все затихли. - Обойдемся без церемоний, это не английский парламент, и штаны просиживать мы не можем. Я вас собрал здесь, чтобы обсудить Джокера, думаю, теперь уж точно никому не надо рассказывать, кто это, - Главный говорил быстро и уверенно, - он был не нашим делом до тех пор, пока не нанес оскорбление лично мне и моему окружению, - на этом предложении речь стала менее спокойной. - Это относится ко мне и моим помощникам - агенту Мейтланду и агенту Броди. Сегодня утром мы обнаружили пустые сейфы, разгромленные кабинеты и красных джокеров у себя дома. Я считаю это наисильнейшим непростительным оскорблением закона, - речь закончилась, и наступило молчание.
- Агент Мейтланд, может, теперь мы поспорим на десятку? - спросил МакКинлей. Только ему прощались такие выходки, любого другого Главный бы просто растерзал.
- Что за спор? – последовал строгий вопрос.
- Я предлагал агенту Мейтланду заняться Джокером до того, как он вернется в Штаты. А он отправил меня к вам и поставил десятку, что вы меня выгоните через пять минут, - тут Билл покривил душой, все же именно он и заставил этого вора вернуться в страну.
- Что ж... Я думаю, агент МакКинлей, я могу сделать вас ответственным за поимку Джокера. У вас ведь к нему и личные счеты? - усмехнулся Главный.
- И это тоже, но я уверяю вас, это не помешает моей работе.
- Я верю...
Дальше Билл не слушал. Обсуждалось то, как будет работать Бюро, пока он будет заниматься Джокером.
Чуть позже Билл ехал на патрульной машине к местам преступления, на радость местной полиции.
"Ну, что ж, держись, Шутник"(joker происходит от английского слова joke – шутка. прим. Авторов).

Сегодня ночь выдалась безлунная и темная, над Лондоном нависли мрачные тучи. Не было видно ни единой звезды. Пустынные улицы пугали своей гробовой тишиной, а в домах уже давно не горел свет, его жители мирно спали в своих уютных постелях. В кустарниках, которые сейчас были абсолютно черными, промелькнул силуэт человека. Он быстро, но осторожно, стараясь не производить лишнего шума, крался к дому Чарльза Хеффнера, являющегося далеко не последней личностью в Лондоне.
Парень торопливо выскочил из своей засады и  быстро преодолел пространство, отделяющее его от крыльца. Бдительная охрана мирно спала в своем домике, а больше опасаться некого. Он прекрасно знал, что Хеффнер с семьей уехали за город на выходные, а это отличный шанс выполнить то, что он задумал довольно давно.
Найдя щиток сигнализации, юноша вытащил из кармана свободных рэперских штанов отмычку и перчатки. Всунув её в отверстие, он начал искать внутри выступы для ключа. Долго ждать не пришлось, ведь это было самой легкой для него частью, и вот он стоит перед открытым щитком, где находится множество проводов разной толщины и цвета. Все они были переплетены и запутаны. Но этот парень даже с закрытыми глазами мог отключить самую сложную и новейшую сигнализацию. В ночной темноте блеснул маленький перочинный ножик, и молодой человек легко перерезал им нужный провод, тем самым отключив её. Увидев небольшой рычаг внизу, он осторожно опустил его вниз. Подумав, он отключил электричество во всем доме, на случай, если Хеффнер установил камеры наблюдения. Столь же ловко, как и прежде, парень открыл входную дверь и вошел внутрь.
Все вокруг кричало о роскошной жизни владельца этого дома. Весь этот пафос раздражал. Юноша всей своей душой ненавидел таких людей, он был вором, которого уже много лет подряд ищут по всему миру, но ни один человек так и не смог вычислить его. Это, безусловно, льстило. Том Каулитц или же, как прозвали его легавые "Джокер", пришел сюда, чтобы провернуть очередное, и, он не сомневался, что успешное, ограбление. На этот раз его интересовал сейф, а если быть точнее, то его содержимое - старинные драгоценности.
Он прошел по шикарно обставленной гостиной и вышел в длинный коридор, в который выходило около десяти дверей. Том знал, что за одной из них был кабинет Хеффнера, там и находился сейф. Долго его искать не пришлось, и вот парень вошел в нужную дверь. Он ходил около книжного шкафа, пытаясь найти тайник, осторожно проводил рукой по книгам. Пройдя вдоль всего стеллажа, так ничего и не найдя, Том ударил кулаком по столу, стоявшему справа от него, тихо выдохнув:
- Ну, где же ты, черт побери?
Взгляд зацепился за картину на стене. Это была "Подстриженная ива" Ван Гога, и Том готов был поспорить, что это оригинал.  Что-то подсказывало ему, что именно здесь хранится то, что он ищет, а вот интуиция говорила обратное: здесь пусто. Решив удостовериться в своих мыслях, Том подошел к картине и осторожно взялся за раму. Внутри все затрепетало от волнения. Он очень аккуратно снял её и увидел, что здесь, действительно, ничего нет. Стена. Мысленно парень, ни на мгновение не переставая, проклинал Хеффнера.
"Ну почему он не мог банально разместить сейф за картиной?" - думал Том.
Следующим объектом его внимания стали большие напольные часы. Он заглянул в щель между ними и стеной, но ничего не увидел. Слишком темно. Порывшись в карманах, он извлек маленький фонарик и посветил им.  Там определенно что-то было. Быстро и бесшумно отодвинув часы от стены, Том увидел сейф. Улыбнувшись, он погладил его рукой и, взявшись за ручку, плавно повернул ту по часовой стрелке. Сейфы этой фирмы он знал наизусть, поэтому без сомнения крутил диск кодового замка. Снова повернув ручку, но уже влево, он остановил последнюю цифру напротив красной метки и, зафиксировав положение, быстро вывернул её до упора, на что дверца сейфа поддалась и открылась, являя взору вора искомое сокровище. Осторожно взяв их в руку, Том засмотрелся на драгоценности. Внутри все ликовало. Сердце билось в несколько раз чаще. Это было непередаваемое ощущение. Ощущение, ради которого нужно жить. Именно так он думал в этот момент. Ничто не могло доставить ему столько удовольствия, как очередной переход границ закона. Лишь однажды шагнув за рамки дозволенного и оставшись безнаказанным, ты уже не можешь снова вернуться к законопослушной жизни.
Быстро распихав все камни по карманам, Том достал из толстовки игральную карту. Как всегда это был красный джокер. Счастливо улыбаясь, он небрежно бросил ее в открытый сейф и направился к выходу.

Расположившись на мягком светло-бежевом диване, парень спокойно пил горячий кофе из большой кружки и периодически переключал каналы, пытаясь найти что-нибудь интересное. За окном уже вечерело. Весь день после своего очередного "ночного приключения" Том проспал. Остановившись на одном из главных каналов, где сейчас шел обзор новостей, он отложил пульт и устроился поудобнее.
- Скажите, что вам известно про Джокера, знаменитого вора, как вы собираетесь предотвратить последующую его преступную деятельность и расследовать ограбления? - сыпал вопросами журналист. Теперь на экране показали черноволосого парня, с ехидной улыбкой смотрящего в камеру.
- Знаете, у нас есть дела поважнее, чем поимка Джокера. По сравнению с другими нераскрытыми делами, он - ничто. Это работа для полиции, а не для Федерального Бюро Расследований. Мелкими делами мы, как вы, наверное, знаете, не занимаемся, - обаятельно улыбался брюнет.
- ЧТО? Это я ничто? - Том округлил глаза и тупо пялился в экран, хотя уже шла реклама. Не было описания тому, насколько он был возмущен.
- Да вы, глупые копы, меня семь лет поймать не можете! И еще считаете мелким воришкой? - парень активно жестикулировал и местами переходил на крик. - Ну я вам устрою большое дело!
Успокоился Том только с мыслью, что ближайшим же рейсом он вылетает в Штаты.

Около дома стояли четыре полицейских машины, повсюду были копы, которые то и дело заходили и выходили из здания. За лентой, ограждающей место преступления, собралось много любопытных зевак. Подъехала еще одна машина, из которой вышел агент МакКинлей. Подняв ленту, он подошел к остальным. На лице большинства отразилось недовольство. Тут кто-то потрепал его за плечо. Обернувшись, Билл увидел Джимми.
- И ты здесь? - спросил агент Мейтланд.
- Кажется, ты в курсе, что Главный сделал меня ответственным за поимку Джокера. Так что я имею непосредственное отношение к этому делу, - ответил брюнет, - нашли какие-нибудь улики?
- Пока ничего. Но, как видишь, стараемся. Полицейские в бешенстве из-за того, что сюда "федералы понаехали", - усмехнулся он.
- Свидетели есть? С соседями уже говорили?
- Сейчас Тэйлор опрашивает всех людей, живущих в этом районе. К нему я еще не подходил, мы с ребятами какие-либо зацепки ищем в доме, где все и произошло. Думаю, бесполезно надеяться на очевидцев, ты и так знаешь, что Джокера никто и никогда не видел, - сообщил Мейтланд. - Если честно, я думаю, что эта вся канитель тоже ничего не даст. Он не оставляет следов.
Билл устало потер переносицу и произнес:
- Все-таки схожу узнаю, что говорят местные. Надежда на то, что его видели, еще есть.
Оставив Джимми позади, Билл быстрым шагом направился к ограждению, где Тэйлор опрашивал  потенциальных свидетелей. Дождавшись в стороне, пока он договорит с женщиной средних лет, Билл подошел к копу.
- Привет, Тэй.
- Агент МакКинлей, - полицейский кивнул в знак приветствия и продолжил: - Не ожидал вас здесь увидеть.
-  Отныне Джокер - моя личная забота, - ответил Билл. - А сейчас о деле. Всех жителей уже опросили?
- Да, но все, как и прежде. Никто ничего не видел и не слышал. Снова он гладко сработал.
После этих слов брюнет ощутил огромное чувство досады. Опять история повторяется, и так после каждого его преступления.
"Это просто уму непостижимо. Как ему все это удается? Это же невозможно. Каждый профессионал все равно где-то делает ошибку, должны же и у него хоть когда-нибудь быть проколы. Ну ничего, он умен, но я тоже не промах", - думал Билл.
В доме главного было очень темно. Окна занавешены плотными шторами, все источники света устранены. Везде был рассыпан люминесцентный порошок и криминалист светил ультрафиолетовой лампой на пол. Там четко проявлялись следы обуви.
- Ну что? Есть что-нибудь? - спросил МакКинлей.
К нему подошел Мейтланд и, улыбнувшись, произнес:
- Узнали только, что у Джокера сорок первый размер обуви.
Билл еле сдержался, чтобы не зайтись прямо здесь в приступе смеха. Отличные приметы. Не старше двадцати пяти лет и носит обувь сорок первого размера. Просто замечательно!


Том стоял за ограждением и вместе с любопытными горожанами наблюдал за суетящимися копами и федералами. Усмехнувшись, он покачал головой, зная заранее, что ничего они не найдут, кроме как красного джокера. До сих пор парень удивлялся настойчивости легавых. Неужели они все еще надеются поймать его? Глупо конечно, но это их дело. Тем более, Тому была по душе эта игра. Ведь правила устанавливал только он.
Из дома директора ФБР вышел тот самый парень, который давал интервью для новостей. Том узнал его сразу и тут же начал сканировать пристальным взглядом. Высокий, худой, скорее даже тощий. Каулитц присмотрелся. Черные блестящие волосы чуть ниже плеч, челка, которую парень то и дело поправлял резким движением... Необычная прическа для федерала. Бледная кожа, немного резкие, правильные черты лица, высокие скулы,  острый подбородок. Одежда тоже не соответствовала высокому статусу: черные джинсы, зауженные к низу, ремень с блестящей серебряной пряжкой, темная обтягивающая футболка и кожаная куртка в руках...
Стоя на крыльце, Билл положил правую руку на бедро и приподнял голову, щурясь от слепящего солнца. Он был, несомненно, доволен тем, что они узнали о Джокере нечто новое. Вдруг на него накатило неприятное ощущение: кто-то его просто прожигал взглядом. Посмотрев в толпу, он заметил парня, не спускающего с него ехидного прищура. 
Что-то такое было в этом взгляде... Билл решительно сошел с крыльца и направился в сторону странного парня. МакКинлей быстро сканировал незнакомца глазами, запоминая и изучая. Он выглядел необычно. Таких парней редко можно увидеть в подобных кварталах. Черные косички спадали на плечи из-под белой реперской шапочки, в ушах и в губе поблескивали сережки. Высокий, в меру накачанный, загорелый. Одет в широкие темные джинсы и белую футболку. "Нет, он не из юго-восточных кварталов. Эти джинсы стоят половину моей месячной зарплаты..."
- Агент МакКинлей! - закричали откуда-то сбоку.
Он оглянулся всего лишь на секунду, но, когда вернул глаза на толпу зевак, парня в ней уже не было.
Не обращая внимания на то, что его кто-то звал, он стал озираться по сторонам.
- МакКинлей, мать твою! - отчетливо послышалось рядом с ним. - Почему я должен тебя везде искать, чтобы сообщить тебе что-либо? - возмущался Джимми Мейтланд.
- Что ты мне хочешь сообщить? - Билл перестал прочищать взглядом толпу и повернулся к нему.
- Он проник через окно, на подоконнике отпечаток его ноги. Замки вскрывал отмычкой, окно было приоткрыто. Отключил сигнализацию, электричество и запасную систему безопасности. Он вообще страх потерял! - добавил Мейтланд уже не так спокойно. - Три ограбления за одну ночь! И ведь не брал особо ничего. Так, по мелочи. Он просто хочет выставить нас перед всей страной...
- Успокойся, - перебил его Билл. - Сейчас я еду к Броди, осматривать все там. Потом к тебе.
- Это ничего не даст. Я в управление, меня отдел по особо опасным ждет. Тебя подкинуть?
- Я знаю. Нет, я пройдусь пешком, - Билл все озирался в поисках того странного парня. Его чутье подсказывало, что что-то тут нечисто.
- Ты собираешься пройти десять кварталов? - Мейтланд прекрасно видел, что МакКинлей просто-напросто хочет побыстрее от него отвязаться, но беспокойство за молодого коллегу давало о себе знать. Было видно, что Билл что-то нащупал.
- Да, - ответил он. Джимми лишь пожал плечами и направился в сторону машин.
"Он не мог далеко уйти. Автомобили не отъезжали, соответственно он шел пешком. До того, как я разговаривал с Мейтландом, он двигаться не мог, я бы заметил движение... Черт, да у меня паранойя! Зачем он мне нужен?" И все же его шестое чувство вовсю кричало ему, что здесь что-то не то. Его чутье еще ни разу его не подводило.
МакКинлей решительно двинулся налево. Направо тот парень уйти не мог, Билл бы его заметил.
"Я трачу время впустую. Что я вообще тут забыл?" – пройдя по прямой довольно приличное расстояние, он уже повернулся, чтобы пойти назад к месту преступления, как вдруг опять почувствовал, что его кто-то словно прожигает взглядом. МакКинлей резко обернулся и слегка присел.
Давешний парень стоял на остановке и жмурился, потому что солнце светило прямо ему в глаза. Билл решительно направился к нему. Парень бездумно рассматривал  витрины, и лишь когда МакКинлей подошел почти вплотную, перевел на него взгляд. Он был насмешливым, ехидным и заинтересованным.
- Мы с вами знакомы? - спросил Билл, рассматривая незнакомца. Он умел делать это так, чтобы собеседник не замечал. Вроде ничего особенного, но на лицо симпатичный.
- Вроде нет, - обаятельно улыбнулся парень. Но взгляд остался все тем же.
- Извините, - пробормотал Билл, чувствуя себя крайне неловко из-за сложившейся ситуации.
- Ничего страшного, - еще вежливее ответил незнакомец, но взгляд, черт возьми, был все таким же!
- Вы живете в этом районе? - нет, чутье не могло его подвести. - Агент МакКинлей, Федеральное Бюро Расследований, – в подтверждение своих слов Билл достал из кармана куртки удостоверение, продемонстрировав его.
- Ты не похож на копа, - вежливая улыбка исчезла, и вдруг все в этом парне встало на свои места, если так можно выразиться. Эта улыбка и обходительность чуть не сбили с толка МакКинлея, он, было, усомнился в своем шестом чувстве. Но нет. Билл всегда гордился тем, что может видеть опасность. А в этом парне было что-то такое, что заставило проснуться его полицейское чутье, и это нельзя было замаскировать вежливостью и обаянием.
- Я не коп, а агент ФБР, - отрезал Билл, решив, что надо соблюдать осторожность. Что-то было не так.
- Извини. На федерала ты тоже не очень смахиваешь, - и усмешка. Не та натянутая улыбка, а дерзкая усмешка, ехидство в глазах и уверенная, расслабленная поза.
- Ваше имя, фамилия, возраст, семейное положение, место жительства.
- Том Каулитц, - ответил парень и улыбнулся.
- Ваше имя должно ответить мне на все вопросы? - не удержался брюнет.
- А почему я интересую ФБР? - "Раньше ты говорил на всю страну, что Джокер мал для ФБР".
- Мне повторить вопрос? - МакКинлей приподнял бровь.
- 23 года, не женат, живу на Болевард оф Броукен Дримс. Шутка. «Green Day» слушаешь? Стратфорд авеню, 17.
 "Шутник хренов" - промелькнуло у Билла в голове, и он вдруг подумал: а что если это и есть Джокер? Ну вот так просто. Ведь он такой же человек, как и все остальные, он может слушать «Green Day» и хамить копам и федералам.
МакКинлей не успел ничего ответить, как подъехал автобус, и Том, неспешно пройдя мимо копа и махнув рукой на прощание, сел в него и уехал. Билл не смог ему помешать, так как именно в этот момент у него зазвонил телефон.

Вечером он сидел на диване с большой кружкой горячего чая и читал все, что ФБР было известно о Джокере.
Поражало то, как он действовал. Он проникал туда, куда проникнуть было невозможно.
Неизвестно, когда точно он начал свою карьеру, но впервые красный джокер всплыл в сентябре 2002 года, на выставке картин Мэрилина Мэнсона  в Лос-Анджелесе. Эти полотна не являлись очень ценными, но фурор был произведен тот еще. Поклонники Мэнсона со всего света обсуждали эту тему. Полиция ничего не нашла. "Очевидно, он занимался воровством и раньше. Но ему стало мало этого успеха, и он решил нашуметь. Что ж, ему это удалось" - размышлял Билл.
И буквально через две недели была ограблена Die Neue Galerie в Нью-Йорке. Музей немецкого и австрийского искусства. Из галереи исчезло полотно Эрнста Людвига Кирхнера "Уличная сцена в Берлине" стоимостью в 40 миллионов долларов. На месте картины был обнаружен красный джокер. "Неплохое начало. Нашумел в Лос-Анджелесе, затем перебрался в Нью-Йорк. И все сделал для того, чтобы о нем заговорили".
Месяц тишины, а затем легендарное ограбление Музея изящных искусств в Бостоне. Несколько экспонатов из ценнейшей коллекции японской керамики Эдуарда Морзе бесследно исчезли. После этого Джокер получил свое прозвище, и о нем заговорили на международных каналах.
Несколько ограблений частных коллекционеров с перечислением украденного МакКинлей пропустил. "Скорее всего, он работал на заказ. Или работает. Слишком уж выборочны его кражи".
На Рождество он порадовал свет ограблением знаменитого казино в Лас-Вегасе, охрана сейфов которого была надежней охраны президента. "А это он, наверное, от скуки сделал. Или из каких-либо еще соображений. Но точно не по заказу. Вообще, если бы ему нужны были деньги, он бы уже давно остановился. Даже сейфов казино хватило бы на безбедную жизнь его сыновей, внуков и правнуков, не говоря уж о нем самом".
Далее опять затишье, и вот в феврале 2003 года из Национальной галереи старого искусства в Риме исчезло полотно Пьетро да Кортона "Жертвоприношение Диане". "Значит, перебрался в Италию. Неплохо. И наверняка, на заказ. Смысл ему красть какое-то определенное полотно. У полиции снова никаких зацепок. Тогда привлекали Интерпол, но тоже без результатов".
Дальше Джокера потянуло на Боттичелли. Удар пришелся по Флоренции, Уффици. За месяц исчезли незаменимые полотна великого итальянца: "Поклонение волхвов", "Рождение Венеры", "Мадонна с Младенцем и ангелом", "Мадонна с гранатом". "Да это невозможно! Это просто невозможно!" МакКинлей находился в шоке. Такое не удавалось никому. И он невольно проникся уважением к своему противнику. 
Несколько ограблений банков и частных домов, и Джокер исчез из Италии.
В октябре 2004-го красный джокер оказался на месте знаменитой картины Густава Климта "Поцелуй", находящейся в Австрийской галерее. Не успело состояться долгожданное открытие  после реконструкции Галереи Альбертина, как вскоре оттуда исчезли работы Рубенса и Раушенберга. Вена потрясена этими пропажами, полиция ничего не может найти, а Джокер перебирается в Германию. Там он пробыл примерно до июля 2005 года. Самые запоминающиеся ограбления - Берлинская картинная галерея, два полотна Ганса Гольбейна Старшего и семь полотен Ганса Гольбейна Младшего. «Наверняка пересекал границу по поддельным документам. Да и проживал тоже. Иначе Интерпол бы его засек». Билл пропустил ограбления банков и снова принялся читать.
Дальше неуловимый Джокер отправился во Францию. "Странно, что Джоконда все еще в Лувре" - сыронизировал про себя Билл. На несколько дней известный музей лишился знаменитой  "Прекрасной садовницы" Рафаэля, но затем картина вернулась с еще одной картой. "С ума он, что ли, сошел? Спер - так радовался бы, ан нет, вернуть вздумал." А вот музеям Сальвадора Дали, Жакмар-Андре и Пикассо повезло меньше. Видимо, Джокер решил, что "Прекрасной садовницы" в счет искупления его грехов вполне хватит.
В марте 2006-го Джокер уже был в Англии. Первый удар пришелся по Лондонской национальной галерее. Затем исчезли несколько полотен из Британского музея. И почти на год Джокер вдруг утратил интерес к произведениям искусства, зато ему пришлись по вкусу банки Великобритании.
В июле 2007-го года Джокер оставил след в Канаде. "Смерть генерала Вольфа" кисти Бенджамина Уэста навсегда исчезла из тамошней Национальной галереи. 
Вплоть до мая 2008 года известный по всему миру вор занимался ограблениями казино США. Но, видимо, тяга к искусству была в его крови, и он опять взялся за старое. Из новой галереи Нью-Йорка исчезли картины Отто Дикса и  Пауля Клее.
Затем последовали ограбления частных коллекционеров по всему свету, вскрытия самых новых сейфов и... Билл с яростью читал дело об ограблении его отца.
Досье занимало около пятидесяти страниц, в нем были отчеты, показания, отпечатки, но на этих страницах не было ничего такого, что помогло бы в поимке Джокера. "Скорее, это его рекомендационное письмо" - усмехнулся МакКинлей.
Заснул он почти под утро, и ему снился почему-то этот Джокер в лице парня с косичками.
 
- Я не могу позволить тебе это сделать! - вскричал Джимми Мейтланд. - Ты хоть понимаешь, что ты у меня просишь?
- Санкцию на ограбление национальной галереи искусства в Вашингтоне, - невозмутимо ответил МакКинлей.
- Ты сошел с ума, - сокрушенно сказал Мейтланд.
- Пойми, это единственный шанс выйти на Джокера. Я оставлю на месте картины такую же карту, как и он. Все будут думать, что это дело рук Джокера, но он-то знает, что это не так, - принялся объяснять Билл, размахивая руками. - На карте я напишу название одной из местных газет.
- И мы будем караулить его у каждого газетного киоска, - закончил Мейтланд.
- Нет, я дам объявление. Он очень умный, поймет. Два объявления. Первое "Приглашение в полночь». Новый фильм, покупайте лицензионные диски". Второе "Американский музей искусств ждет посетителей в третьем зале". И все. Никакая полиция не догадается, тем более все уверены, что это дело рук Джокера, - Билл проговорил это очень быстро, на одном дыхании и вопросительно посмотрел на Мейтланда.
- Ты уверен, что он вообще купит эту газету, догадается и придет?
- Я уверен, - твердо ответил Билл и слегка улыбнулся, чувствуя, что Джимми сдается.
- Я могу дать тебе это разрешение. Но тебе самому придется пробираться в музей. У Джокера неплохие связи, он не должен знать, что все это подстроено.
- Я понимаю. И не считаю себя глупее Джокера. Он может, и я смогу.
"Молодой и самонадеянный" - подумал Мейтланд.
- Хорошо. Зайдешь ко мне в кабинет через полчаса, я все утрясу. Сигнализацию мы тебе отключим, лазеры, датчики прикосновений тоже. Но главный вход для тебя открывать никто не будет.
Билл едва не подпрыгнул от заполнившей его радости. Неужели этот упрямец Джимми только что с ним согласился?

Тем же вечером, наверстывая круги по комнате, Билл обдумывал все, вплоть до мелочей. Он решил выдвигаться, когда совсем стемнеет. Погруженный в свои мысли, он просто не замечал, как неумолимо несется время. Надев черную обтягивающую водолазку с высоким горлом и узкие темные джинсы, брюнет вышел в прихожую. Там из сумки он вытащил карту. Красного джокера. Развернув её рубашкой к себе, он быстрым почерком написал "The Washington Post" и убрал в задний карман джинсов. Остановившись у зеркала, Билл поправил прическу, а потом, недолго размышляя, надел черную шапку. "Ну просто, как в кино" подумал он, озорно улыбнувшись своему отражению, и вышел из квартиры.
До национальной галереи искусств он быстро добрался на машине, оставив её с восточной стороны, так, чтобы автомобиль не был виден с главной дороги и из самой галереи. Из бардачка брюнет вытащил черные кожаные перчатки и отмычку. Руки нервно сжали руль, и в зеркале заднего вида отражался серьезный задумчивый взгляд. Резко выдохнув, он вышел из машины и, присев на край капота, начал осматриваться.
На город уже опустилась ночь, деревья тихо шелестели листьями, которые в темноте казались черными. Людей на улице совсем не было, только редкие автомобили, проезжая, освещали все вокруг ярким светом. Не медля больше, Билл пошел к галерее, с каждой секундой прибавляя шаг. Он уже перешел на бег, тихо и незаметно, немного пригнувшись, чтобы его не увидели ночные прохожие. Услышав шум приближающегося автомобиля, брюнет отступил на шаг в сторону, дабы свет фар не попал на него. Обежав восточную часть здания, он пошел уже спокойнее, здесь вероятность того, что его заметят, была гораздо меньше.  Ключ лежал в условленном месте, Билл аккуратно вставил его в замочную скважину, повернул и толкнул дверь. 
Билл медленно шел по пустым залам, слушая, как глухим эхом раздавались его шаги. Он подошел к месту, где когда-то висел картине, "Портрет Джиневры Бенчи" Леонардо Да Винчи.  Единственная картина этого художника в США. Сейчас на стене висела лишь рама. Билл с улыбкой воткнул красного Джокера и довольно потер руки. 
- Сегодня ночью из национальной галереи искусств была похищена бесценная картина. Единственный подлинник Леонардо Да Винчи в Америке. Вместо "Портрета Джиневры Бенчи" утром на месте происшествия все могли увидеть только лишь игральную карту с изображением красного джокера, - говорил диктор в новостях по центральному каналу. Том был просто в немом шоке. В голове не укладывалось, кто это мог сделать, ведь он вчера был у себя дома и не планировал что-либо грабить. А тем временем ведущий новостей продолжал:
- Но всем известный Джокер сегодня оставил нам не просто карту. На задней стороне написано название популярной газеты "The Washington Post". Ведется расследование. Подробности в вечернем выпуске.
Медленно переваривая информацию, Том сделал вывод, что кто-то просто решил над ним посмеяться. Яростно сжав кулаки, он сидел и ошарашено смотрел в экран, где ведущие уже прощались с телезрителями.
"Этого быть не может, этого просто не может быть. Кому это надо и зачем? Но, как бы то ни было, тот вор явно совершил роковую ошибку, оставив вчера джокера". Мысли Тома сменяли одна другую, образовывая в голове полнейший сумбур. Вдруг он вспомнил, что в новостях говорили о надписи на обороте карты. Газета. Наспех одевшись, парень вылетел из дома и помчался вдоль по улице, ища глазами открытые лотки или киоски, где могли бы продавать печатные издания. "The Washington Post" практически самая известная газета в Америке, ею торгуют в любом, даже самом маленьком магазинчике. На углу, где начиналась улица Мэдисон, он все-таки приобрел нужную и быстрым шагом направился к дому.

- Черт, это просто бред какой-то, - пробормотал Том, сидя за столом и смотря в газету. Он прочитал её всю, вдоль и поперек. Статьи были совершенно обычными, заметки однообразными... Его внимание привлекли только два объявления. Они заметно отличались от других и, самое странное, "Приглашение в полночь." Новый фильм, покупайте лицензионные диски», и "Американский музей искусств ждет посетителей в третьем зале" были опубликованы в сводке криминальных новостей за предыдущие дни.  Это сильно настораживало. Вдруг Том дернулся и немного подскочил на стуле.
- Да это же, как дважды два! - восторженно произнес он. - Значит, в полночь в музее искусств? Что ж, кем бы ты ни был, я приду, - усмешка проскользнула по его губам, а мысли уже были только об этой встрече.

Весь день Тома одолевали мысли о грядущем вечере.   Кто это мог быть? Зачем это нужно? Миллионы вопросов крутились в его голове, но ни на один он не находил стоящего ответа. Он был возмущен до предела, но в то же время растерян. Том не мог и предположить, что когда-нибудь такое случится. Он знал, что все ответы на многочисленные непонятные моменты можно получить, лишь появившись в музее в назначенное время. Но целый день казался ему вечностью. Он делал все на автомате, не задумываясь о том, что происходит, потому что голова сейчас была забита абсолютно другим. С грехом пополам он дождался вечера. На часах еще было десять часов, но и это уже неимоверно радовало его. Целый день он мучился в догадках, и сейчас ему не верилось, что через несколько часов он узнает, кто подставил его.
Собираясь в музей, Том, немного подумав, решил взять с собой оружие. Он не знал, на что он идет, а пистолет придавал уверенности. Не думая больше ни секунды, парень достал его из тумбочки и спрятал в  толстовку. В прихожей, похлопав себя по карманам, Том проверил, взял ли он с собой все, что нужно. Со столика у самой двери он схватил ключи от машины и вышел из квартиры, которую он снял на несколько месяцев. 
Черный Кадиллак приветливо мигнул фарами, и Том сел за руль. Осторожно выдохнул, все еще с трудом веря в происходящее, и тронулся с места. Дорога до музея искусств не занимала слишком много времени, поэтому Том решил, что приедет первым. Это было ему только на руку. Ведь он будет свидетелем всех событий с самого начала. Погруженный в свои мысли о том, где в музее можно найти хоть какое-то маленькое укрытие, он не заметил, как уже свернул с главной дороги перед нужным зданием. Проехав до конца маленького переулка, он снова свернул, но уже налево и выехал на дорогу, проходящую около заднего участка музея. Припарковав машину в тени деревьев, Том выбрался на улицу и осмотрелся.   
«Ночь - самое лучшее время суток» - думал Том про себя. Оттолкнувшись от капота машины, он направился к зданию. С задней части должна быть сигнализация и запасной щит электричества. 
"Выключу электричество и взломаю черный ход, а там уже найду какое-либо место, где можно спрятаться и следить за всем происходящим" - думал Том.
Найдя щиток, он удивленно посмотрел на него.  Он был не заперт. Надев черные кожаные перчатки, он открыл железную дверцу и просто впал в ступор. Все электричество в здании тоже было выключено. На всякий случай проверив пробки, он прошел к запасному входу. Дверь была приоткрыта. Совсем немного, чтобы случайные прохожие не увидели. Проскользнув в коридор, Том, озираясь по сторонам, шел вперед. Осторожно выглянув из-за угла, он отскочил обратно. В зале с картинами современных художников стоял тот федерал, который подходил к нему около дома их главного. Этого парня Том узнал сразу.  Мозг работал с тройной скоростью. Мысли сменяли одна другую. Это все была подстава. Они решили, что Том придет сам к ним в руки. Неужели они считали его таким глупым? Они считали, что Джокер приедет, и сразу покажется им на глаза, при этом сдав себя с потрохами?
Он тоже все продумал. Если это ловушка – будет все отрицать. Никаких доказательств, что он – Джокер нет.  Честный Мистер Браун, увидевший, что дверь музея открыта и решивший спасти произведения искусства от таких, как Джокер. Максимум, что ему могут предъявить – так это незаконное проникновение на территорию музея.
"Странно все это... По-моему они совершенно меня недооценивают" - размышлял Том. 
Вид того, как федерал разгуливал в середине зала, сложив руки на груди, немного рассмешил его. Зря он так ждет Джокера.  Хотя что он еще мог сделать? И как?  "Интересно, долго ли он еще будет здесь ходить в ожидании меня?" - он хихикнул своим мыслям и, развернувшись, бесшумно пошел в соседний зал. 
Настроение подскочило до высшей планки. Тому хотелось сделать что-то такое, чтобы снова надуть копов и ФБР. В соседнем зале была выставка AGMA. Здесь были собраны эксклюзивные фотографии армян-защитников Муса-дага. Совершенно ненужные для него фотографии, но ради исполнения своего плана   он может взять и одну из них. Сняв со стены наиболее дорогую для него на вид фотографию, он вытащил из кармана красного  и с задорной улыбкой прикрепил её на место эксклюзива.

Билл вдруг понял, что на самом деле даже не знает, что делать. Он придумал этот план, в надежде, что Джокер придет. А теперь задумался, что будет, если это случится. Этот вор – не дурак, будет отрицать все, и правильно сделает – против него только косвенные улики. Его нахождение в музее не доказывает, что он совершил не один десяток ограблений.
МакКинлей тихо вздохнул и поднял глаза к потолку. Что он здесь делает? Хотя... Если он все же увидит Джокера в лицо, его работа значительно упростится. Нужно будет искать доказательства того, что именно тот парень и есть вор. Это лучше, чем по всему миру гоняться за невидимкой. Вспомнился недавний разговор с Мейтландом.
«- Ты понимаешь, что все ставишь на то, что Джокера твоя выходка сильно задела и что он поставит свое уязвленное самолюбие выше осторожности?
- Я уверен в этом. – Соврал Билл. Он ненавидел бездействие, а его план мог им здорово помочь. По крайней мере, ФБР ничего не теряет.
- А если он не такой безрассудный тип, каким кажется? – Мейтланд не терял надежды отговорить агента МакКинлея, хотя в глубине души уже знал, что Билл не сдастся.
- Не такой безрассудный тип не сделай бы и сотой части того, что провернул Джокер. – Биллу очень хотелось сказать, что именно из-за него Джокер вернулся в штаты. Из-за него и из-за своего самолюбия, которое не позволило ему не отреагировать на то, что для бюро он ничто. – Поверь, такой парень, как он... – Брюнет вздохнул. - Я уверен в том, что он придет.
- А если он схитрит? Пришлет кого-нибудь вместо себя? Или пристрелит тебя из-за угла?
- В таком случае, моя жизнь зависит от того, насколько Джокер любопытен. – Билл пожал плечами. – Он не убийца, так что стрелять не будет. Сначала в любом случае поговорит. А на счет подмены... Разве великий и неуловимый Джокер сможет рассказать кому-нибудь о своем маленьком фиаско? – МакКинлей приподнял бровь.
- Все же не дорос ты еще до своего звания. – Вздохнул Джимми Мейтланд. Билл принял это за окончательное согласие.»
Из воспоминаний агента МакКинлея вывел приглушенный звук. Он весь подобрался, а рука непроизвольно потянулась к пистолету. Тишина. Но что-то было не так. Это что-то заставило МакКинлея двинуться к выходу из зала. Осторожно. Бесшумно. Билл разом выключил эмоции, как его когда-то учили. Ни одного лишнего движения, вздоха, взгляда. Что-то призывало двигаться быстрее. На этот раз он не послушался. Любой неосторожный шаг может  его погубить.
Билл осторожно выглянул и замер. Около окна стояла черная фигура. И брюнет СЛЫШАЛ холодную усмешку.
МакКинлей отдал бы все на свете, чтобы разглядеть его лицо. Между ними какие-то десять метров. Но луна сыграла с ним злую шутку. Она освещала Билла и скрывала лицо вора.
- Не можешь меня рассмотреть? – Послышался приглушенный голос. Судя по силуэту Джокер прижал рукав ко рту, чтобы изменить голос.
- А ты бы этого хотел? – Не смотря на то, что внутри у Билла бушевал ураган, внешне он остался непроницаемым.
- Не думаю. – Последовал краткий ответ, и следом за ним звон битого стекла, треск, грохот и снова тишина. МакКинлей рванул к разбитому окну, но увидел лишь ускользающую тень.
Без колебаний он встал на подоконник и спрыгнул вниз. Присел и осмотрелся. Никого и ничего. Секунды растворялись в ночной тишине. Вдалеке Билл услышал шум отъезжающей машины.

Билла разбудил звонок в дверь. Он нехотя разлепил один глаз, увидел знакомую картину и решил, что второй ни за что открывать не будет. Повторная трель резанула по ушам. Билл с тяжким стоном выбрался из-под теплого одеяла, так и не открыв второй глаз, и поплелся к двери.
- МакКинлей, открывай, черт тебя дери! – Джимми Мейтланд.
- Я тебя убью. – Пообещал брюнет стене и повернул торчащий в замке ключ. – И тебя тоже. – Сообщил он Мейтланду.
- Я знаю, что ты обо мне думаешь. – С порога начал Джимми. – Но старика замучило любопытство.
- Проходи уж. – Обреченно пробормотал Билл.
Час спустя агенты ФБР сидели за чашкой кофе и задумчиво смотрели в разные стороны. Мейтланд переваривал отчет МакКинлея, а МакКинлей никак не мог переварить ранний приход Мейтланда.
- То есть ты вообще не разглядел его лица?
- Как, прошу прощения? Он стоял против света. Могу только сказать, что рост у него около ста девяносто сантиметров, и он носит свободную одежду.
- Ты удовлетворен? – Поинтересовался Джимми с долей ехидства.
- Могло бы быть и хуже. По крайней мере, теперь мы можем исключить из списка подозреваемых всех, кто ростом ниже меня и у кого плохая физическая подготовка. Согласись, не каждый сможет одним движением выбить окно и выпрыгнуть, ничего себе не сломав. Еще прибавить то, что у него сорок первый размер ноги и он не старше двадцати пяти...
- Оптимистично.
- Сейчас прекрати. Я хоть что-то делаю, а не сижу в бюро, рассказывая о том, какой Джокер неуловимый. – Билл раздраженно взмахнул рукой и чуть не задел свою чашку с кофе.
- Ладно. Ты в бюро сейчас поедешь? – Мейтланд понял, что сейчас Билла лучше не трогать.
- Не думаю. Мне нечего сейчас там делать. Передай Броди, что материалы по делу Рэднич  я отдал Пейсли. Все. Я пойду сейчас... Потренируюсь... В спортзале уже не был неделю, а форму терять нельзя. – Закончил МакКинлей. В бюро ехать не хотелось совершенно.
- Ок. Устрой себе выходной. Знаешь, ты меньше всего похож на парня, проводящего по нескольку часов в спортзале. – Кинул на прощание Джимми Мейтланд. Билл закрыл за ним дверь и принялся собираться.
Да, по нему не скажешь, что он может уложить на лопатки любого парня, даже в два раза больше себя. Вообще, его худоба - единственное, что ему в себе не нравилось. И то, что он регулярно ходил в спортзал, бегал по возможности, занимался борьбой – не помогало. Все те же ноги-палки, острые углы, талия, которой позавидует любая девушка и узкие плечи.
МакКинлей представил себя двухметровым качком и рассмеялся. Настроение немного поднялось.
Спортзал находился всего в двух кварталах от его дома, поэтому брюнет решил пройтись пешком. О событиях прошедшей ночи он старался не думать.
Зайдя в прохладный холл спорткомплекса, Билл облегченно выдохнул. Жара на улице стояла невыносимая, а здесь вовсю работали кондиционеры. МакКинлей уже хотел пойти в раздевалку, но что-то заставило его оглянуться.
Парень с черными косичками и ехидной улыбкой смотрел на него, небрежно опершись на барную стойку. 
Билл немного растерялся, уж этого парня он точно не ждал. Придав своему лицу менее ошарашенный оттенок, он наблюдал за тем, как молодой человек медленно и уверенно приближался к нему.
- ФБР меня преследует? – поинтересовался Том, слегка прищурив глаза. – Или ты хотел заскочить в соседний бутик, но случайно перепутал двери? – ухмыльнулся парень.
- ФБР есть за что тебя преследовать? – «Высокий... носит широкую одежду... А вдруг, это и есть Джокер? Ну вот так просто...» - промелькнуло в голове МакКинлея. – Шел я именно сюда. И поосторожней с выражениями.
- Не думаю, что могу быть интересен федералам, – внутри Том просто хохотал. Как же глупы эти копы... Глупы, беспомощны и самонадеянны. - Странно все это, - вдруг продолжил парень, - сначала ФБР интересуется мной, когда я наблюдал с остальными зеваками, как вы обследуете место преступления. Теперь я снова сталкиваюсь с тобой. Наводит на мысль, что это все не просто так. Не находишь? – и снова внутренний истерический смех.
- Ты слишком много болтаешь, хамишь и чересчур самоуверен. Мне, в принципе, плевать на тебя, но могу устроить тебе сладкую жизнь. Поверь, если хорошо взяться, я могу много твоих грешков наружу вытянуть и заставить за них поплатиться, – тихо, но четко проговорил Билл.
- Мне нравится твой убедительный фэбээровский голос, – как ни в чем не бывало, ответил Том. МакКинлей вздрогнул. Голос... Черт возьми, это совпадения, или весь мир просто издевается над ним?
- Послушай, чего ты от меня хочешь?
- Я? – удивленно пожал плечами Том, хваля себя за превосходную игру. – Увидел старого знакомого, решил пообщаться...
- Ну-ну.
- Ты же вроде тренироваться шел? Могу предложить свою компанию. И веселее, и продуктивнее, – абсолютно спокойным тоном предложил Том. И сам себе удивился. Он предложил это искренне, уже выйдя из своей маленькой игры. «Ну а что такого-то? Он же мне не враг, в конце концов... Подумаешь, за решетку мечтает упрятать мою драгоценную тушку...»
- Если ты так нуждаешься в моей компании и общении, то пойдем, – съехидничал Билл. Том был ему...интересен. Из-за того, что вызывал противоречивые чувства, из опасности, исходившей от него, перемешанной с природным обаянием и какой-то особенной притягательностью.
- А может я тайный лидер какой-нибудь группировки... Или киллер, который хочет тебя пристрелить? – не удержался Каулитц, уж очень ему хотелось сказать федералу, кто он такой на самом деле. Но нельзя. Это же его игра. Правила диктует он, а победитель будет один.
- Всех лидеров я знаю, обломись. Да ты и не похож на крупную шишку, – МакКинлей тоже играл. Он хотел задеть этого парня так же, как когда-то задел Джокера. Посмотреть на реакцию. И к его удивлению, реакция была похожей, хотя Том попытался скрыть уязвленное самолюбие за ехидной улыбкой. «Черт, как же все сходится... надо рассказать Мейтланду».
- Все копы такие самоуверенные?
- Все законопослушные граждане такие самолюбивые? – в тон ему ответил Билл и опять проследил за реакцией. Черт, как же он подходил под образ Джокера... Но на одном этом обвинения не выдвинешь.
Разговор пришлось прервать, так как они зашли в раздевалку.
Но несколькими минутами позже они встретились в самом зале. Народу было совсем немного, несколько мужчин поднимали штанги в углу, две девушки упражнялись на беговой дорожке, а на матах посередине шла тренировка рукопашного боя. В зале было прохладно, везде стояли куллеры с водой, а тренеры были готовы в любую минуту к любым услугам.
Том небрежной походкой подошел к федералу. На нем были лишь черные широкие штаны. Билл оценил его фигуру, с завистью глядя на кубики пресса под загорелой кожей. Вообще, Каулитц был очень даже симпатичным парнем.
Отбросив ненужные мысли, МакКинлей прямо спросил:
- Что ты делал вчера ночью?
- Грабил музей, – без раздумий ответил Том и едва сдержал смех. Стоило видеть реакцию копа на это заявление.
- Это окончательный ответ?
- Ага. И ни хрена ты с этим не сделаешь. Кстати, мне интересно, как в ФБР взяли такого дохляка, как ты, – Том с удивлением рассматривал впалый живот, выпирающие ребра и худые руки. И татуировку, выделяющуюся на белой коже. Ему нравилось то, что он видит. 
- Такой дохляк за десять секунд уложит тебя на лопатки, – холодно ответил Билл.
- Спорим? – усмехнулся Каулитц.
- Да. На двадцатку.
- Отлично, – рассмеялся Том, и они пожали друг другу руки. И рукопожатие Билла было совсем не слабым.

Том прекрасно отражал удары, а брюнет все пытался нанести ему их, постоянно меняя область поражения. Но задеть его так и не удавалось. Том словно играл, не атаковал, а лишь защищался, с усмешкой глядя в глаза противнику.
Неожиданно Том сделал выпад вперед, но Билл успел увернуться, мгновенно реагируя на мощный кулак, грозивший впечататься ему в лицо. Дыхание обоих парней участилось и стало рваным от резких движений.
Билл решил совершить один из своих любимых приемов, припасенных на крайний случай, и попытался схватить Тома за плечи. Но мгновенной реакцией отличался не только он, и Том перехватил его руки, пока те не достигли своей цели, крепко сжал запястья, ехидно усмехнувшись, и приготовился вновь защищаться от нападок, которые федерал совершал уже ногами, каждый раз пробуя попасть в болевую точку. Но парень, словно предугадывая все это, не давался. Резко выдернув свои руки, Билл занес кулак для удара и, вложив всю силу, замахнулся на Тома, делая выпад вперед всем телом. Но тот лишь снова отразил кулак брюнета профессиональным блоком.
Из-за того, что Билл не рассчитал силы удара, его немного занесло, и он оказался стоящим боком к Каулитцу. Нагнувшись, он уперся руками в колени и старался унять громкое дыхание. Тем же занимался и второй парень. Казалось, что воздух вокруг стал совершенно сухим и при дыхании раздирал горло.
- Знаешь, я думаю, пока что силы равны, - внезапно произнес МакКинлей.
- Я дерусь не во всю силу, - прохрипел Том и кашлянул, прочищая горло. И при этом не забыл послать свою коронную усмешку.
- Может, будем выкладываться по полной? – Билла немного раздражало самолюбие Каулитца и очень хотелось его уязвить.
- А ты уверен, что сможешь? – и снова эта ехидная ухмылка.
- Абсолютно, - ответил Билл и, хлопнув в ладони, встал в позу.

И парни выкладывались по полной программе. Били жестче, уворачивались от ударов проворней. Каждый из них стремился выиграть этот спор. Доказать самим себе, что многого стоишь, что можешь больше, чем о тебе думают. Кровь стучала в висках, и все мышцы напряглись до предела. На лицах у обоих юношей выступили капельки пота от усердия.
Том, увидев брешь в обороне противника, попытался нанести удар, но брюнет присел, и, перекинув через себя парня, свалил его на лопатки. Резко опустился  на колени и, прижав его плечи к мату, который казался холодным в отличие от горячей кожи, вымученно улыбнулся. Но тут же его взгляд принял надменный оттенок.
- Ну и кто из нас дохляк?
- Я увидел, что ты уже задыхаешься и решил тебе поддаться, – мгновенно ответил Том, хотя в его глазах плескалось недовольство. Всего одна досадная ошибка – и вот уже над тобой нависает довольная рожа противника.
- Научись хотя бы проигрывать, – МакКинлей с довольным лицом потянулся за полотенцем.
- Научись ценить то, что тебе идут на уступки, – буркнул Том и быстро добавил, стараясь сменить тему. – В душ?
- Пожалуй, – согласился Билл, решив, что он еще успеет напомнить Тому о его поражении.
Душ приятно охладил разгоряченное тело, МакКинлей постоял бы под жесткими струями подольше, но он почему-то не хотел упустить парня с косичками. И дело было даже не в том, что хотелось напомнить о проигранном споре...
Том, не увидев в раздевалке своего недавнего противника, почему-то расстроился. Но, заметив знакомую уже фигуру у бара, тут же нацепил уверенную ухмылку на лицо.
- С тебя двадцатка, – премилым тоном сообщил Билл, хотя деньги ему были совсем не нужны, просто нравилось смотреть, как в насмешливых всегда глазах загорается ярость.
- Может, сходим в пиццерию напротив? Я угощаю.

Уставшие молодые люди сидели в уютном ресторанчике рядом со спорткомплексом. Одинаково вымотанные, но в душе у каждого бушевали различные эмоции. До безобразия довольный собой Билл и уязвленный Том.
Они заказали по пицце. Том выбрал с ветчиной и грибами, Билл - классическую маргариту.  Уничтожали быстро и молча, так как сил говорить не было вообще.
- Должен признать, ты неплохо дерешься, – Том довольно откинулся назад и потянулся.
- А что ты ожидал от агента ФБР, прошедшего спецподготовку? - ехидно произнес Билл. - Бьешь ты, конечно, не ахти, но для тебя и так сойдет, – не удержался МакКинлей, хотя сам себе признался, что Том дерется очень даже неплохо, наравне с ним.
- Эй, я просто не старался, - возмутился парень.
- Ну да… Кого ты обманываешь, Том? – прохихикал МакКинлей.
Том лишь прищурил глаза и тем же тоном, что и федерал ранее, сказал:
- Я просто девчонкам поддаюсь всегда.
- Хочешь, чтобы я тебя уложил на лопатки прямо тут? – с угрозой прошипел Билл, но Каулитц  лишь рассмеялся.

За окном стояла глубокая ночь. Билл сидел в своем любимом кресле перед телевизором и смотрел ночной выпуск новостей. Ведущий монотонно рассказывал что-то об открытии новых школ в Вашингтоне, чем сильно утомлял МакКинлея.
Вдруг из коридора донесся какой-то шорох. Вроде ничего особенного, но у Билла тут же проснулось шестое чувство. «У меня просто нервы ни к черту». Но интуиция подсказывала, что что-то не так. Решив не гадать и убедиться в том, что все в порядке, МакКинлей уверенно встал и прошел к двери из комнаты. Тихо открыв ее, он выглянул в прихожую. Было очень темно, что-то под его ногой громко хрустнуло, и этот звук словно послужил толчком. Нервы, которые были напряжены до предела, не выдержали, и Билл, уже не опасаясь ничего, выскочил в коридор. Его глаза широко распахнулись, и он замер, не зная, что делать. Прямо напротив него точно также замер Джокер. Билл узнал его сразу. Было темно, как и в ту ночь в музее, но этого человека он не перепутал бы ни с кем другим.
Том стоял возле двери, уже взявшись за ручку, но тут внезапно появился федерал, и он так и остался стоять на месте. Словно очнувшись ото сна, Том качнул головой и дернул дверь на себя, тут же вылетая из квартиры. Билл же мысленно проклял себя тысячу раз за свою задержку и смятение. Он должен был среагировать моментально. Он рывком дернул на себя куртку из шкафа, от чего раздался оглушительный грохот. Но сейчас ему было не до этого. Ключи от машины, пистолет, доля секунды, чтобы захлопнуть дверь и ни мгновения больше. Вниз по лестнице, краем уха уловить, как открывается дверь подъезда. Минута, свежий воздух, с визгом отъезжающая машина.
Билл с тройной скоростью добежал до своей, завел мотор и рванул следом за Джокером. Все сливалось в одну размытую картинку, лишь автомобиль впереди, на котором не было номеров,  он видел максимально четко.
На дороге было свободно, только изредка мимо проезжали встречные машины, освещая все впереди себя ярким светом, чем раздражали МакКинлея. Он судорожно стискивал руль, понимая, что это его единственный шанс. Спидометр находился на максимальной отметке. Скорость была просто нереальная, и это выбрасывало все новые и новые порции адреналина в кровь. Мыслей не осталось совершенно. Перед глазами были лишь дорога и едущая впереди машина Джокера. МакКинлей понимал, что не имеет права упустить его. Слишком долго они гонялись за этим человеком. И вот, когда он уже начал показывать себя, когда они знают о нем хоть что-то, хоть самую малость, он не мог отступить. И поэтому он лишь сильнее вдавливал педаль газа в пол.
Том делал все, что было в его силах. Он постоянно сворачивал с дороги  в разные переулки, пытаясь уйти от преследования. Ему это нравилось. Для него все это действительно было игрой, которая будоражит сознание. Этот азарт приводил его в восторг. В любой момент он мог быть схвачен и тогда ему будет не избежать наказания за все свои преступления, но точно так же в любой миг он мог уйти от догоняющей его машины. Это было чувство, которое ни с чем нельзя было сравнить. Игра затягивала с головой.
Том резко вывернул руль и заехал в какие-то малознакомые дворы. Из-за частых поворотов обоим парням пришлось сбавить скорость, дабы не врезаться куда-нибудь. Билл пристально смотрел вперед, боясь, что если хоть немного отвлечется, то вор опять исчезнет в никуда, как и обычно. Тогда все начнется сначала. Снова бесконечные поиски Джокера и неутешительные результаты. За своими мыслями МакКинлей чуть не пропустил, что Том снова свернул. Он опять направлялся к одной из главных дорог. Здесь брюнет был много раз. Приходилось гоняться за такими же преступниками. В общей своей массе они ехали именно в эту часть города, глупо надеясь, что затеряются в переулках.
Билл вдруг вспомнил, что дальше по улице будет отделение полиции. Мысли тут же стали сменять одна другую, и выстраиваться в четкий план. «Туда он не поедет. Это самоубийство, а он хоть и псих, но не глупец. Увидев пост, ему придется свернуть. Поворот только один и мне надо лишь опередить его и перекрыть путь». МакКинлей улыбнулся и резко вывернул руль.
Том растерялся. Гонящийся за ним коп вдруг свернул в какой-то сомнительный закоулок. Но спустя десять секунд он понял, что на этот раз федерал его обставил. Впереди маячила полиция. «Черт, вот черт!» Он свернул на узкую улочку, и даже не очень удивился, когда машина Билла вынырнула из арки и перекрыла ему путь.
Смятение, растерянность, страх – на это не было времени.  Мгновенный план, выловленная из сознания мысль, что Билл не должен видеть его лицо. Рвано выдохнув, он надел на голову капюшон толстовки и выскочил из машины. Мусорный контейнер так удачно стоял напротив пожарной лестницы. Том взобрался на него, примерился и прыгнул, хватаясь руками за ржавую перекладину и врезаясь в кирпичную стену. Но на боль тоже времени не было.
Билл замешкался, а потом словно в замедленной съемке наблюдал, как Джокер забирается на контейнер для мусора и совершает мастерский прыжок, цепляясь за перекладину и подтягиваясь. Он заметил, что на нем был надет капюшон. Опять он ничего не знает о Джокере. Предприимчивый, черт его дери. Билл рванул за ним, но тут же понял, что он повторить такое не сможет. Поэтому он с силой толкнул огромный контейнер, чтобы уменьшить расстояние между ним и домом. МакКинлей залез на ящик, прыгнул, ухватился за перекладину, подтянулся и вскоре уже бежал вверх по пожарной лестнице. Джокер скрылся на крыше дома, и Билл запаниковал. Что если он сейчас снова его упустит? Он просто обязан этого не допустить. Он прибавил скорости и вскоре тоже стоял на крыше. Нужный ему силуэт двигался вдоль дома. Билл, не теряя больше времени, побежал вдогонку. Железо грохотало под ногами, дыхание у обоих парней сбилось до невозможности, от волнения кровь стыла в жилах, а сердце бешено стучало в горле. Но ни один из них не обращал на это внимания. Главным было бежать как можно быстрее. 
Край крыши все быстрее и быстрее приближался. Том решил прыгать. Расстояние между домами было маленькое. Метра два, не больше. Он понадеялся на то, что федерал боится высоты и, разогнавшись, оттолкнулся от парапета. Приземлился на крышу уже следующего дома. Тут же выпрямившись, он рванул дальше. Пробежав достаточное расстояние, он чуть оглянулся назад. Хотелось проверить, прыгнул ли Билл или нет. Удивлению его не было предела. МакКинлей не сбавлял темпа и все так же преследовал его.
- Значит, все-таки не боится, - усмехнулся Том своим мыслям.
Он взглянул вперед и немного подрастерял свою уверенность. Расстояние между крышей, на которой они находились и той, на которую ему предстояло прыгать, было уже гораздо больше, чем в прошлый раз. Плюнув на все, Том отважился. Если уж играть, то до конца. Если рисковать, то по-крупному. И с этими мыслями Том с замиранием сердца оттолкнулся, что есть силы о самый край и прыгнул.
«Нет, нет, нет! Какого черта?» – билось в голове МакКинлея. Он не ожидал, что Джокер сделает это. Думал, что остановится и, вот он, конец всему. Конец истории о неуловимом Джокере. Досада разливалась глубоко внутри, но она лишь подтолкнула его решиться на этот шаг.
«Если он смог, то и я смогу» - мысленно уверял себя Билл, оценивая расстояние между крышами. Хорошо сгруппировавшись, он вскочил на парапет и прыгнул.
Приземлился он не очень удачно. Как только ноги коснулись крыши, и ощущение полета закончилось, колени подогнулись и, не удержавшись, Билл упал на четвереньки, ткнувшись носом в железо, но времени жалеть себя у него не было. Вскинув голову, он осмотрел крышу. В отличие от предыдущих, на этой было несколько уровней, повсюду стояли странные сооружения,  и висела куча проводов. Шагов не было слышно, значит, Джокер где-то рядом. Он решительно двинулся вперед, вынув пистолет.
Внезапно сзади раздался шорох. Но не успел Билл оглянуться, как к его виску приставили холодное дуло, и рука в кожаной перчатке зажала ему рот. Как-то по инерции он обеими руками схватил эту ладонь, но не предпринял попытки убрать её. Только-только восстановившееся дыхание снова стало рваным и громким.
- Ты влез в мою игру. Теперь ты обязан играть по моим правилам, - ухо обжег горячий шепот.
Билл скосил глаза, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь, но тут вдруг почувствовал несильный удар где-то в районе сонной артерии.

Солнце безжалостно светило прямо в глаза, заставляя МакКинлея открыть их. Голова нещадно болела. В виске стреляло. Он приподнялся на локтях и осмотрелся, обнаружив себя на крыше дома. Воспоминания пришли сами собой, и Билл жалостливо проскулил. Его до глубины души задел этот случай. Он до сих пор не мог поверить, что какой-то воришка так нагло обставил его.
Встав на ноги, он увидел рядом с собой карту. Сомнений не было, что это красный джокер. Взяв его в руки, он удивленно выгнул бровь. На карте было послание.
«Чтобы твою замечательную машинку не угнали, я ее закрыл и ключи положил под бампер, надеюсь, не против?»
На это Билл лишь как-то слишком истерично хохотнул и отправился к пожарной лестнице.
Его машина была аккуратно припаркована на тротуаре, хотя МакКинлей точно помнил, что кинул ее посреди проезжей части и даже не закрыл дверь. «Он просто издевается. Когда я его найду – он за все поплатится! Пожизненный ему обеспечен».

- Говоришь, профессиональный был удар? – Джимми Мейтланд, только что выслушавший историю Билла, качал головой.
- Я не умер, и не лишился сознания на десять секунд. Он вырубил меня на семь часов, и так, что у меня ничего не болит, нет никаких побочных эффектов и неприятных симптомов, – Биллу не хотелось говорить о своем провале, хотя он и сделал все, что мог.
- Он мог тебя убить.
- Он не убийца. Теперь мы это знаем наверняка. Неужели ты не понимаешь, что он лишь играет?
- Это слишком опасная игра, – Мейтланд видел, что Биллу нравится то, что сейчас происходит. В его глазах горел азарт, он еще не знал, что такое неудача, что такое многомесячные безрезультатные поиски... Он был слишком молод.
- Но не смертельная. Он меня не убьет.
- Пока нет. Но ты можешь подобраться слишком близко.
- Он больной. Чем я ближе, тем больше ему это нравится. Даже когда я наставлю на него свою пушку, он будет кайфовать, – МакКинлею хотелось запереться в своей квартире, накрыться одеялом, и чтобы никто его не беспокоил. Уязвленное самолюбие не давало ему спокойно жить.
- Что ты собираешься сейчас делать? – поинтересовался Джимми, видя состояние Билла.
- Напиться.
- Не лучший вариант, – покачал головой Мейтланд, который всегда был за здоровый образ жизни.
- Единственный. Моему мужскому самолюбию был нанесен сокрушительный удар, – на слове «удар» за окном громыхнул гром, что заставило МакКинлея вздрогнуть. – Вовремя, ничего не скажешь, – пробормотал он и вышел из кабинета начальника, задев кого-то плечом.
Любимая машина была не в самом лучшем состоянии после ночных заездов. Билл немного подумал и решил проехаться до того места, где они «расстались» с Джокером. Дождь лил как из ведра, хотя дворники и работали исправно, видимость была ужасной. По радио передали штормовое предупреждение. Вдруг машина дернулась и остановилась. МакКинлей посмотрел на приборную доску и застонал. У него закончился бензин, он стоял в грозу на маленькой улице посреди дороги и не мог сдвинуться с места. И даже если он выйдет из машины и поднимет руку, только идиот в такую погоду затормозит, чтобы возиться с ним. «Буду сидеть тут до скончания времен. Вот пока кто-нибудь меня не вытащит, сам даже пальцем не пошевелю» - решил было Билл, но вдруг увидел в зеркало заднего вида знакомый Кадиллак. Он не был уверен, та ли эта машина, так как видел ее всего один раз у спорткомплекса, но это не помешало ему выскочить из машины под проливной дождь и поднять руку. Автомобиль с визгом затормозил.
- Тебе жить надоело? – услышал МакКинлей, как только открылось окно. Он не ошибся, это действительно оказалась машина Тома Каулитца.
- У меня бензин  закончился, – сообщил Билл, все еще стоя под проливным дождем, в то время как сухой Том сидел в уютном салоне.
- Я тебе искренне сочувствую, – Каулитц рассматривал мокрого федерала и чувствовал свое превосходство. Но, к его неудовольствию, к этому чувству примешивалось сочувствие и желание помочь.
- Не поможешь?
- Да у меня вроде как выбора нет, – пожал плечами Том, стараясь выглядеть равнодушным. – Садись ко мне, тебя подвезу, так как вылезать и возиться с твоей замечательной машинкой я все равно не буду.
 «Замечательной машинкой» - эхом отдалось в голове Билла, но он был слишком недоволен своей жизнью, чтобы обращать на это внимание.
- Спасибо, – безразлично ответил МакКинлей. Его настроение ухудшалось с каждой минутой.
- Тебе куда?
- Я хочу напиться. Куда-нибудь, где это можно сделать без особых потерь, – равнодушно буркнул Билл и отвернулся к окну, прикрыв глаза. Настроение было паршивым.

- Приехали, – сообщил Каулитц через некоторое время. Билл открыл глаза и посмотрел в окно. Место было ему незнакомо.
- Куда?
- Справа от тебя мой дом. Там ты сможешь напиться без потерь, в принципе, – Том даже про себя не мог сформулировать, почему привез федерала к себе домой. Просто он выглядел уставшим, недовольным... Каким-то совсем не таким.
- Следует ли из этого то, что ты меня угощаешь?
- Да. Пойдем,  найдешь что-нибудь по своему вкусу.
Билл не знал, чего он ожидал, но точно не того, что Том подведет его к  небольшому бару и скажет: «Выбирай». Огромное количество разных бутылок его смущало.
- Может, ты сам предложишь? – проговорил Билл, которому казалось неприличным просто схватить бутылку из чужого бара.
- Вообще, я не знаю, что ты любишь, но... – Том запнулся, так как в голове промелькнула мысль, что он почти ничего не знает о Билле. «Странные у меня мысли сегодня. Во всем виновата гроза». - Ладно, садись на диван.
МакКинлей сел и огляделся. Просторная комната, хорошо обставленная... Но что-то было не так. Билл присмотрелся.
- Слушай, а ты давно тут живешь? – МакКинлей понял, что его смутило. Квартира выглядела нежилой. Ухоженной, опрятной, но нежилой.
- Нет, – быстро ответил Каулитц и перевел тему. – Что насчет виски?
- Да мне все равно как-то.
- Тогда выбирай... У меня есть бутылочка японского Сантори Ямазаки, восемнадцать лет выдержки... Так, это не подходит... Это тоже... – бормотал Том. – Вот! Могу предложить Макаллан семьдесят первого  года...
- ЧТО? Макаллан? Ты мне его предлагаешь? – Билл в шоке уставился на спину Каулитца.
- Да, я тебе его предлагаю, – подтвердил Том, довольный произведенным эффектом.
- А ничего, что я в месяц получаю столько же, сколько стоит эта бутылка?
- Не беспокойся, я не попрошу потом выплатить ее стоимость.
 МакКинлей вздохнул.
 – Так ты будешь?
- А подешевле чего-нибудь нет?
- Есть Бруклади, но бутылка эксклюзивная, так что еще неизвестно, что дешевле, – Каулитц довольно улыбался, ему нравилась реакция Билла, ему нравилось поражать Билла.
- О, черт... Я даже не знаю.
- Еще есть Чивас Регал Роял. Тоже неплохой вариант... тридцать восемь лет выдержки... Хотя я все же советую Макаллан.
- Ну я еще не совсем идиот, чтобы отказаться от Макаллана, когда мне его в третий раз предлагают, – усмехнулся Билл и услышал, как Том громыхнул бутылкой.
- У него пятьдесят пять процентов, предупреждаю. А водой разбавлять такое - просто преступление.
- Я хочу напиться, поэтому вода мне ни к чему. Только лед.

Том рассматривал пьяного федерала и улыбался. Его подсохшие волосы уже не были идеально прямыми, во взгляде не плескалась насмешка, а на губах блуждала рассеянная улыбка. Бутылка уже почти опустела, причем Каулитц налил себе всего один раз. 
- Тоооом... – протянул Билл, стараясь сфокусировать взгляд на парне с косичками.
- Что? – усмехнулся Каулитц, и эта усмешка показалась Биллу милой.
- Почемууу мне таааак не вез-зет? – брюнет говорил медленно, растягивая гласные и почему-то плавно взмахивая руками.
- В чем конкретно?
- Все люди, как люди... А я...
- А ты? – Тому стало интересно.
- У них нормальная работа, сееееекс...
- А у тебя?
- А у меня...
«Ну пусть он скажет, а?» - думал Том, у которого чуть быстрее забилось сердце.
– Знаешь, я тебе, наверное, не рассказывал... Мой первый раз был в... Ой... В шестнадцать. Понимаешь... Я с ней переспал, но удовольствия никакого не получил... По крайней мере, оно было не такой... Такое... Ик! – теперь Билл размахивал двумя руками и смотрел то на Тома, который казался ему ужасно симпатичным, то на стену, потому что она то и дело пыталась атаковать его в ближнем бою. – Какое было у моих друзей... Потом еще несколько раз... И все равно... Что-то совершенно не то... А потом... Однажды... Я на спор поцеловался с парнем... И... Ик! Эти несколько секунд были лучше, чем... Чем все мои девушки... И с тех пор... Мне семнадцать было... У меня ничего не было... Если не считать... Еще нескольких раз... Но все... Ик! Равно... Это не то... – речь МакКинлея становилась все более бессвязной. – И работа... Понимаешь... Эта работа... – дальше пошло что-то совсем неразборчивое, через несколько минут Билл прекратил дирижировать руками и заснул. Том по-доброму усмехнулся и пошел за пледом.
 
 
Яркие первые лучи летнего солнца назойливо бегали по всей комнате, в частности по МакКинлею, тем самым вырывая его из лап сна и возвращая в жестокую реальность, наполненную головной болью. Он лениво приоткрыл левый глаз и начал озираться вокруг. Обстановка была совершенно незнакома. Билл резко сел, открывая уже оба глаза, о чем тут же пожалел. От такого движения голова словно оказалась в тисках и при этом начала кружиться. Билл сощурился из-за яркого света и начал оглядываться.
Комната была в светлых тонах. Единственным черным пятном был телевизор, находящийся у стены справа от него. На полу перед диваном лежал белый ковер с густым ворсом, а на стенах висели фотографии разных пейзажей. Обстановка совершенно ни о чем не говорила брюнету.
Чья эта квартира? Где он находится? И тысячи похожих вопросов атаковали его голову.
От собственной беспомощности МакКинлей застонал и откинулся обратно на подушку, натянув при этом плед, под которым он лежал, до подбородка. В квартире было крайне тихо, только откуда-то раздавалось приглушенное тиканье часов.
- Доброе утро. Слышу, ты уже проснулся, - раздался знакомый голос с оттенком усмешки, который, казалось, прозвучал громче, чем следовало.
От неожиданности Билл резко дернулся, поворачивая голову в сторону двери. При этом запутался ногами в пледе и свалился на пол.
Том, стоявший в проходе, негромко хихикнул в кулак и, закинув кухонное полотенце, которое держал в руке, на плечо, двинулся в сторону федерала, попутно вытирая руки.
Билл стоял на четвереньках около дивана и не поднимал головы. Краска прилила к щекам. Неудобно, конечно, получилось.  Подняв глаза на Тома, он неуверенно произнес:
- Привет, - и нерешительно улыбка на лице.
- Мне вот стало интересно, ты всегда встаешь по утрам таким странным образом? – спросил Том, протянув МакКинлею свою ладонь, предлагая тем самым помощь. Билл лишь косо глянул на это движение и встал сам, проигнорировав руку Каулитца.
- Нет, знаешь, сегодня со мной это произошло впервые, - прищурив глаза, произнес МакКинлей.
- Странно даже…
- Ты меня напугал, - он неопределенно пожал плечами и обошел Тома, всем своим видом показывая, что не намерен продолжать разговор на данную тему. У самой двери он обернулся, прислонившись плечом к косяку.
- Где у тебя ванная комната?
- Сейчас налево и прямо по коридору, - бросил Том через плечо, но так и не повернулся в сторону МакКинлея. Билл кивнул, заранее зная, что Каулитц не увидит и, оттолкнувшись от косяка бедром, пошел в указанном ему направлении.
Когда за Биллом закрылась дверь в ванную, Том улыбнулся одними уголками губ и, подняв с пола плед, кинул его на диван.
МакКинлей оглядел приличных размеров ванную комнату и присвистнул. Он бы не отказался от такой у себя дома. Билл неуверенно разделся и шагнул под душ. Холодная вода немного освежила, и он впервые за утро почувствовал себя нормальным человеком.  Похмелье отступало, зато в голове закрутилось множество вопросов. Плавно, его мысли перетекли к хозяину квартиры. «Интересно, кто мы друг другу? Знакомых не спаивают Макалланом и не оставляют у себя ночевать. Друзья? Тогда почему, интересно, я смотрю на него совсем не как на друга?»

***
«У него, и проблемы в личной жизни? Странно. По-моему, уж кто-кто, а Билл должен был давно найти себе пару, будь то парень или девушка. Симпатичный... Да что там говорить, красивый... Умный, раз в ФБР работает. Сильный, помню я его удары... С чувством юмора... Почему, черт возьми, у него никого нет? Хотя это даже хорошо. Для меня»
С такими мыслями Том с тихим звоном опустил две чашки дымящегося кофе на стол, и вдруг на кухне появился уже умывшийся и посвежевший Билл. Он чувствовал себя неловко, особенно после своих мыслей в душе, но старался не показывать этого.
- Ты вовремя, - произнес Том и кивнул на стул, приглашая его присесть.
Усевшись, наконец-таки, друг напротив друга, парни одновременно взяли в руки кружки и сделали по глотку горячего напитка.
- Как ты себя чувствуешь? – спросил Том. И самым странным для МакКинлея было то, что ни на лице, ни в голосе не отразилась его любимая усмешка. «Ну и с каких это пор меня интересует его мимика?» - пронеслось в голове Билла.
- Ну, бывало и хуже. Так что можно сказать вполне сносно себя чувствую,- чуть улыбнувшись, сказал Билл и, немного помолчав, добавил: - Можно вопрос?
- Валяй, - Каулитц откинулся на спинку стула и всем своим видом показал, что он весь во внимании.
- Что вчера было-то?
Том хмыкнул и начал пристально разглядывать Билла, заставив того поерзать на сидении. В голову сразу полезли разного рода мысли о том, что могло произойти. Это молчание давило на него. Хотелось исчезнуть или провалиться под землю, но в то же время ответ Каулитца было интересно послушать.
- Самый распространенный вопрос наутро после попойки... Вчера я первый раз увидел напившегося в хлам агента ФБР, - неожиданно весело произнес Том, - ты попал под дождь и твоя машина сломалась. Это-то хоть помнишь?
- А, да… Это припоминаю, - растерянно проговорил МакКинлей и вдруг вскрикнул: - Вот черт! Моя машина!
- Да ничего с ней не случится,- заверил Том, сомневаясь, однако, в своих словах.
- Ну, конечно. Успокоил, - саркастично отозвался Билл и закрыл ладонями лицо, - есть еще что-то?
- Потом мы обсуждали твою сексуальную жизнь, - Том уже откровенно ржал. – Ты поделился со мной опытом и откровениями... Хорошо, что в ход шли только слова, – Каулитц вспомнил машущего руками копа, жалующегося на отсутствие секса.
- Что?! – федерал тут же отнял ладони от лица и потрясенно уставился на парня, сидящего напротив, - Скажи мне, что ты пошутил.
- Ну, вообще-то я сейчас серьезно.
- О, нет… - Билл уткнулся лбом в стол и мысленно начал называть себя самыми нелестными словами. Когда же они закончились, МакКинлей вскинул голову и предостерегающе начал говорить:
- Значит так, все, что я вчера говорил, ты не знаешь. Понял? Забудь все с самого начала и до конца, – «Надеюсь, я не приставал к нему» - молился в душе МакКинлей... «Хотя... Это было бы не так уж и плохо».
- Да не нервничай ты так. Все я понял, - усмехнулся Том.
Билл поднял на него указательный палец и тихо произнес:
- Если кто-то узнает…
- Да ладно тебе. Никто не узнает, - под таким тяжелым взглядом федерала Том примиряюще поднял обе руки и сощурил глаза.
Билл лишь шумно выдохнул и потер переносицу. Определенно, это утро он запомнит надолго. Он уже очень давно не просыпался в незнакомых квартирах, с начисто отшибленной памятью и кучей постыдных моментов, рассказанных наутро едва знакомым человеком.
- Сколько сейчас времени?
- Шесть утра. Ты проспал больше двенадцати часов, – сообщил Каулитц. В  голову почему-то лезли совсем не детские мысли. Он списал это на время суток и принялся разглядывать федерала. Не потому, что после признаний Билла появились какие-то планы на него, нет, просто смотреть было приятно.
- Что??? Я проспал полдня? Да меня же Мейтланд ищет... А телефон в машине. Вот черт! Черт, черт, черт! – МакКинлей вскочил и начал мерить шагами просторную кухню. Затем понял, что выглядит глупо и сел обратно, отводя взгляд. Том весело улыбался, задорные огоньки блестели в прищуренных карих глазах.
- Спокойно. Я смотрел новости, в розыск тебя не объявляли.
- Ты не мог меня разбудить? – с непонятным  раздражением спросил Билл.
- Во сколько? В час ночи? В десять вечера? И вообще-то я тоже спал.
- Но... У тебя же дела.
- Ты был пьян, находился в неизвестном тебе месте, а твоя машина застряла черт знает где. Конечно, я должен был выставить тебя среди ночи, – Каулитц задумчиво поставил чашку на стол и подошел к холодильнику. Затем вернулся обратно, сел и посмотрел на федерала. Тот выглядел растерянным.
- Я взрослый человек. Агент ФБР. Поверь, я могу о себе позаботиться.
- Судя по тому, как ты жаловался на отсутствие личной жизни и проблемы на работе...
- Стоп! Все! Проехали, – Билл смутился, представляя, что он мог наговорить. – От тебя позвонить можно?
- Телефон на столике, рядом с диваном, на котором ты спал. Дорогу найдешь?
- Не льсти себе, у тебя не настолько большая квартира.
МакКинлей очень удивился, когда на работе ему никто не ответил. Затем принялся вспоминать домашний номер Джимми Мейтланда. Он посмотрел на журнальный столик рядом, захламленный всякими бумажками, квитанциями. «Может, у него есть телефонный справочник?» Билл подошел к столику и начал аккуратно перебирать журналы и газеты. На глаза попался выпуск "The Washington Post". МакКинлей отложил номер в сторону, заставив себя не смотреть, есть ли в нем его объявление. «Большая половина нашего города читает эту газету. И все равно, что у него только один номер. Это еще ни о чем не говорит!» - убеждал себя федерал. Но предположения все равно лезли в голову. Справочник оказался в самом низу. Билл вытащил его на свет вместе с  какой-то бумажкой, которая упала на пол. Он хотел было положить ее на место, но что-то заставило взглянуть. Это был счет за прокат машины. МакКинлей вдруг вспомнил автомобиль Джокера. Темная Ауди без номеров. Квитанция говорила о том, что серая Ауди была арендована на... Дата заставила громко выругаться. Это было как раз той ночью, когда Джокер залез в его квартиру. «Совпадение... Просто совпадение...» - шептал Билл.
В этот момент в комнату зашел Том и увидел МакКинлея на коленях перед его столиком со счетом в руках. У Каулитца внутри все похолодело. Против него слишком много косвенных улик. Надо было срочно придумывать оправдание, причем так, чтобы федерал ничего не заподозрил. Хотя, судя по тому, как он смотрит на квитанцию, все, что не надо, он уже подумал. 

- Телефон на полметра левее, – сухо пошутил Каулитц. Билл вздрогнул и выронил из рук бумажку. Ситуация была не из простых.
- Я искал телефонный справочник, – МакКинлей очень не хотел, чтобы его слова звучали, как оправдание, но так оно и было. И неожиданно для себя он отметил, что Том выглядит лучше без всяких повязок на голове. «О чем я только думаю?»
- Он внизу.
Билл поколебался несколько секунд, а затем все же спросил:
- Зачем тебе арендовать машину? У тебя же есть своя...
«Опасный вопрос. Но он молодец, что спрашивает» - пронеслось в голове Джокера.
- Ночью проходили уличные гонки. На джипе не покатаешься, – блестящая ложь, придуманная несколько секунд назад. «Это даже не вранье. Гонки действительно были, только я катался немного в другом месте».
- Ты выбрал для них Ауди RS4 ? – МакКинлей вглядывался в лицо Тома, но тот был спокоен и немного раздражен.
- Она разгоняется за четыре и восемь секунд. По-моему, неплохой вариант для гонок. Ну не на Кадиллаке же с разгоном восемь с половиной? – теперь Каулитц непринужденно улыбался. Билл положил бумажку, предварительно запомнив все, что будет ему необходимо. Проверить не помешает.
- Выбор хороший. Но я бы на твоем месте арендовал Мерседес SLR.
- Ты разбираешься в машинах? – Том искренне удивился.
- Да, я разбираюсь в машинах и даже совершаю любительские заезды, – подтвердил Билл.
- Никогда бы не подумал... Хотя... Машина-то у тебя спортивная.
- Ага. А я свой Мерседес CL-class ни на что не променяю, – МакКинлей обожал свою машину.
- В Лос-Анджелесе в моем гараже стоит Ламборджини Мурчелаго, – бросил Том и глянул на федерала, который выглядел донельзя удивленным.
- У тебя...она есть?
- Да. У меня она есть. Просто нет смысла через всю Америку ее вести сюда. И, честно говоря, я вообще редко на ней езжу, – Каулитц был очень доволен эффектом. Ему вообще нравилось поражать Билла.
- У тебя в баре Макаллан, в гараже Ламборджини... Том, не говори мне, что это наследство богатого дедушки из Канады! – к МакКинлею вернулось то чувство, что было во время их первой встречи. Он чувствовал опасность, исходящую от парня, и ничего не мог с этим поделать.
- Я не хочу об этом говорить. Не вынуждай меня тебе врать, – сухо ответил Каулитц.
- Хорошо. Спасибо, что не врешь.
- Слушай... А как насчет... – Том замялся. Идея пришла ему в голову только что, и он не был уверен, что поступает правильно. – Ты же неплохо водишь, да? – начал он издалека, уже опасаясь того, что федерал его пошлет.
- Не хочу хвастаться, но да, – Билл не понимал, к чему клонит Каулитц, но сердце почему-то сладко сжалось. – Я окончил курсы экстремального вождения.
- Тогда... Как насчет того, чтобы помериться силами? – выпалил Том, мысленно проклиная себя за то, что начал этот разговор. Он волновался, как мальчишка, впервые приглашающий на свидание девушку.
- Не понял... – МакКинлей решил на всякий случай переспросить, чтобы не выглядеть глупо.
- Предлагаю погонять на скоростной трассе. Но учти, если в драке я тебе поддался, то на дороге этого не будет! – к Каулитцу вернулась его уверенность. Почему-то он вдруг почувствовал, что Билл согласится. Может, потому, что заметил, как тот нервно теребит рукав, или как облизывает пересохшие губы?
- Тебе не хватило одного поражения? – МакКинлей теперь уверенно распрямился и с усмешкой смотрел на Тома.
- Поверь, тебе меня не обогнать.
- Арендуешь самую быструю тачку?
- Нет, обойду на повороте. Ты согласен?
- Да. Где и когда? – на губах обоих играли одинаковые усмешки, оба были уверены в своей победе.
- Давай сегодня в десять часов вечера встретимся в начале шестнадцатой авеню. Она идет в пригород и по ночам пустая. Знаешь, где это?
- Да. Но у меня вопрос. Зачем тебе это все нужно? – прямо спросил МакКинлей, непроизвольно напрягаясь и следя за реакцией Тома. У Каулитца внутри все резко похолодело, но он постарался сделать так, чтобы на лице не дрогнул ни один мускул.
- А почему бы и нет? – пожал плечами Том, выигрывая еще несколько секунд на продумывание ответа.
- А почему да? - МакКинлей поймал себя на мысли, что он задал вопрос не потому, что подозревал Тома, а потому, что ему необходимо было знать, нужно ли Каулитцу что-то от него, или он просто хочет провести с ним время. Второй вариант был желательнее и предпочтительнее.
- После этого ты скажешь, почему спросил об этом?
- Пожалуй, да. И ровно настолько честно, насколько ответишь ты, – Билл откинул волосы назад и выжидательно смотрел на Тома.
- Допустим, мне захотелось провести с тобой время, – осторожно ответил Каулитц, ни капли не солгав. – Твоя очередь.
- Допустим, - начал в тон ему МакКинлей, - мне захотелось узнать, стоит ли за твоим желанием покататься что-то еще.
- В смысле? – «Черт возьми, мне кажется, или это флирт? Или у меня окончательно поехала крыша, а он спрашивает это, потому что что-то подозревает. Вариант первый мне больше нравится».
- В смысле, что ты можешь меня просто пригласить погонять, а можешь это сделать с дальним прицелом. Может, ты хочешь воспользоваться тем, что я федерал, или затащить меня в постель...
Тома словно огрели по голове чем-то тяжелым. Последняя фраза выбила землю из-под ног. Он не знал, что у Билла в душе творилось примерно то же самое, не смотря на небрежный тон.
- Кхм... – Каулитц практически впервые за всю жизнь не знал, что сказать. – С чего такие мысли?
- О чем именно?
«Он издевается?» - взвыл про себя Том.
- О том, что я могу воспользоваться твоим положением или... Или затащить тебя в постель.
«Если не дал мне по морде за такое предложение, значит с ним еще не все потеряно», - промелькнуло в голове у Билла, и он усмехнулся.
- Да мало ли... Мы почти незнакомы, – МакКинлей наконец-то расслабился. Последние несколько минут разговора стоили ему огромных усилий.
- Ну почему же? Мы посидели вместе в пиццерии, я тебя подвез, ты пил мой виски и спал на моем диване... И могу тебя успокоить. В ФБР и полиции у меня у самого достаточно друзей. А насчет переспать... – Том невольно сделал паузу. – С чего ты взял, что у меня может появиться такая мысль? – «Ты думаешь, что я гей?»
- Ты меня успокоил. Если бы у тебя не могло возникнуть такой мысли, ты бы отреагировал совсем по-другому, – Билл блефовал. Он понятия не имел, как должен был реагировать Том и должен ли вообще, но надо доиграть до конца. И, по возможности, расставить все точки над i.
- Ну ладно, ты выиграл. Я би, – к Каулитцу вернулась его обычная уверенность.
Неизвестно, чем бы закончился их разговор, как вдруг мобильный Тома ожил. Тот взял его и стал что-то быстро печатать.
- Я позвоню? – спросил Билл и кивнул на телефон.
- Конечно.
Билл взял справочник и быстро нашел телефон Мейтланда. Трубку не брали очень долго.
- Какого черта? – услышал тихую ругань МакКинлей, а затем бодрое приветствие: – Мейтланд слушает.
- Привет, это я....
- Ты где пропал?! – тут же заорал начальник. – Где ты находишься?
- Где нахожусь, не знаю, но со мной все в порядке.
- Прекрасно... Просто прекрасно...
Том вышел из комнаты и облегченно выдохнул. Ложь далась ему не так просто, как это бывало раньше... И Каулитц всерьез опасался, что причина заключалась в нежелании обманывать Билла. «Ну почему он коп? Ну почему он мечтает меня посадить?»

Билл, ты понимаешь, что это еще ничего не говорит? Что ты можешь ошибаться, в конце концов? Ты тратишь кучу времени непонятно на кого, когда реальный Джокер расхаживает по улицам Вашингтона! – Мейтланд кричал на своего подопечного, хотя в глубине души он хотел, чтобы Билл оказался прав.
- Моя интуиция никогда меня не подводила.
- Это не аргумент!
- Я запомнил номер его квитанции и пробил. Он не соврал мне, в тот вечер действительно проходили гонки. Но, черт возьми, слишком много совпадений! Ведь познакомиться с тем, кто ответственен за его поимку и водить его за нос – вполне в духе Джокера.
- А может, тебе пора в отпуск? Для тебя это не просто работа уже. Чуть больше хладнокровия, Билл.
- Я пошел. У меня еще много дел, – буркнул МакКинлей, в душе понимая, что прав Мейтланд, черт бы его побрал. А затем его мысли закрутились вокруг предстоящей встречи с Томом, и на работе было сосредоточиться весьма сложно.

День пролетел почти незаметно, Билл с головой погрузился в дела, отбросив ненужные мысли, и очнулся лишь тогда, когда к нему зашел Мейтланд. Сам. Это о многом говорило, так как обычно Джимми пользовался своим высоким положением и всех гонял к себе в кабинет.
- МакКинлей, у меня к тебе серьезный вопрос. Ты принимаешь фенобарбитал?
- Ты с ума сошел? Приперся ко мне и спрашиваешь, пью ли я таблетки от эпилепсии, побочный эффект которых – смерть? – Билл даже ручку в руках перестал крутить от удивления.
- У меня на столе оказались эти таблетки. В прозрачной упаковке. Ты же знаешь, я пью таблетки, – начал Джимми, с облегчением понимая, что, судя по реакции, Билл тут ни при чем. – Я бы и их выпил, если бы не знал, как выглядит фенобарбитал. Пару лет назад, ты тогда еще копом был, мы одного парня посадили, он травил всех этими таблетками. Барбитураты прекрасно в алкоголе растворяются, поэтому он в клубах их всем и подсыпал. И когда я чуть не сдох, я навсегда запомнил, как фенобарбитал выглядит. А тут где обычно мои таблетки лежат, появились три эти. Понимаешь, что это все значит?
- Но его же можно принимать, как снотворное...  – неуверенно начал Билл.
- Конечно. Но стал бы ты пить на ночь таблетку, побочные эффекты у которой - глюки, кошмары, инфаркты, инсульты и смерть? Тем более, бессонницей я не страдаю! Это, конечно, глупо все, но откуда, черт возьми, у меня на столе взялся фенобарбитал? И я ведь чуть не выпил эти три таблетки!
- Может, ты просто перетрудился? Ты ведь наверняка не знаешь, что это именно  фенобарбитал, – МакКинлей говорил это, хотя и знал, что Мейтланд редко ошибается и просто так не пришел бы к нему.
- Пойдем, сам посмотришь.
Но когда они зашли в кабинет Мейтланда, на столе не лежало никаких таблеток. Билл удивленно посмотрел на Джимми, но тот ничего не сказал.
- Считаешь, что у меня глюки? – мрачно поинтересовался он спустя некоторое время.
- Считаю, что как бы то ни было, пока мы ничего сделать не можем.
- Ладно... Ты сам поосторожней-то. И иди домой уже, – МакКинлей кивнул и вышел за дверь. Ситуация его напрягла, но он решил подумать об этом завтра. Все-таки Мейтланд не дурак.
Человек, стоящий в конце коридора, проводил Билла взглядом, полным ненависти и пробормотал что-то о стариках, таблетках и портящих все сопляках.

Билл злился на весь белый свет и уже опаздывал. Его машину благополучно отправили на стоянку на другом конце города, ему пришлось тащиться за ней на метро, потом нарваться на угрозу вызова полиции, еще долго препираться с начальником парковки, и, в конце концов, показать ему свой фэбээровский значок. Затем он обнаружил, что ключи от машины скорее всего остались на столе в его кабинете, но ехать за ними означало безнадежно опоздать на запланированную встречу с Томом, чего жутко не хотелось. Пришлось на глазах у всего честного народа, который только начал расходиться, досмотрев спектакль «попытка натравить полицию на федерала», открывать машину отмычкой. Народ опять собрался, начальник парковки засомневался в том, что значок ФБР настоящий, и, скорее всего, все же вызвал полицию, но наверняка МакКинлей не знал, так как уехал так быстро, как только смог. Хорошо, что завести машину без ключей для него не было проблемой.
Пробки были ужасные, и когда Билл приехал домой, уже шел девятый час. Он критически осмотрел себя в зеркале и понял, что на сборы ему потребуется около часа, которого у него не было.
Сначала МакКинлей принял душ, тщательно вымыл голову своим любимым шампунем и в одном полотенце на бедрах принялся за укладку. Попутно он рассматривал свое отражение и гадал, почему же он похож на длинную палку, притом как все его коллеги обладали завидной мускулатурой. Покрутился перед зеркалом, рассматривая себя со всех сторон, и пришел к выводу, что надо принять еще одну попытку накачаться. Вывод был скорее с  иронией над самим собой, так как Билл прекрасно знал, что это бесполезно, да и в глубине души ему нравилось его тело. 
Волосы совсем не хотели ложиться, как положено, МакКинлей злился и постоянно поглядывал на часы. Наконец его укладка стала такой, какой он хотел ее видеть. Билл не хотел думать, для кого он так старается, сославшись мысленно на то, что все хотят хорошо выглядеть.
«Ну и что мне надеть? Что, черт возьми, можно надеть, когда у тебя полный шкаф различных шмоток? И, самое интересное, откуда они у меня взялись в таком количестве? На свидания особо не хожу, в клубах бываю редко, а на работу стараюсь одеваться поприличнее. Тем не менее, это не помешало накупить мне столько разнообразных шмоток». МакКинлей задумчиво достал черные джинсы и так же задумчиво швырнул их за себя. То же самое он проделал с доброй половиной содержимого своего шкафа. Оглядываться и смотреть, что творится за спиной, категорически не хотелось. Вдруг ему под руку попались узкие белые джинсы. «А что? Не так уж и плохо, если сверху надеть что-то черное...» - наконец-то оживился Билл, обернулся и понял, что зря выкидывал вещи прямо на ковер. Хотя иначе он не нашел бы эти джинсы. Времени на то, чтобы швыряться футболками, не осталось, так что он вытащил первую попавшуюся черную тряпку и удовлетворенно кивнул. То, что надо. Приталенная черная кожаная куртка нашлась быстро, но он никак не мог решить, закатать рукава или нет. «Закатаю потом» - наконец, определился он и оставил их пока, как есть, длинными. 
Билл задумчиво посмотрел на лежащие в отдельном ящике браслеты, цепочки и кольца. На работу он не надевал украшения, так как считал это лишним, а вот  сейчас решил, что браслет и цепочка с подвеской не помешают. Посмотрев в зеркало, МакКинлей удивленно присвистнул, так как выглядел он неплохо. Брызнувшись любимыми одеколоном и схватив со столика все необходимое, Билл еще раз посмотрел в зеркало, улыбнулся себе и с мыслями «и вовсе не для него я так старался» захлопнул дверь.

Том только что вернулся из салона, где обычно брал машины напрокат и довольно потер руки в предвкушении сегодняшнего заезда. Единственное, о чем он не позволял себе думать, так это о том, что он скорее не покататься хочет, а увидеться с федералом. И вовсе не поэтому он стоит у шкафа и не знает, что надеть. «Как девчонка какая-то» - усмехнулся Каулитц, но все равно продолжил критически осматривать полки. Времени размышлять особо не было. Опаздывать совсем не хотелось. На глаза попалась новая черно-красная толстовка, висящая рядом с розовой, которую он купил в Лас-Вегасе, находясь в очень хорошем настроении. Том усмехнулся, но лас-вегасскую надевать не стал. Дальше дело пошло проще, футболку он выбрал черную с красным принтом, а джинсы простые, темно-синие. И когда уже настало время выходить, он вдруг решил принять душ, хотя и знал, что это здорово его задержит. В душе его окатило холодной водой, после Каулитц обнаружил, что закончился его любимый одеколон, затем не мог найти ключи от недавно арендованной машины... И когда он выскочил, наконец-то, к новому черному Мерседесу CL-class, нервы были почти на пределе. 

Вдалеке уже показался одинокий светофор, он был последним на этой дороге, потому что далее шла трасса за город. К удивлению Тома, машины федерала еще не было, значит, не один он сегодня задерживается. Остановив автомобиль прямо под светофором, он вышел на улицу, прихватив из бардачка пачку Данхилла и зажигалку. Опершись спиной о капот, Том прикурил и боковым зрением уловил движение слева от себя. Из-за поворота выехала машина. Приближаясь к нему, она пару раз мигнула фарами. Джокер лукаво усмехнулся и оттолкнулся от своего автомобиля. Билл подъехал на такой же тачке, как и у Тома, только серебристый цвет отличал их. Что ж, борьба будет на равных.
Билл вышел из машины, негромко хлопнув дверцей, и подошел к Каулитцу.
- Привет. Давно стоишь? – он старался выглядеть уверенно и непринужденно, хотя нервы давали о себе знать. И дело было не только в предстоящем заезде.
- Да не очень, но за это время меня уже успела посетить мысль о том, что ты струхнул, - Том плутовато улыбнулся.
- Я? Да ни разу. Просто в бюро много дел, пораньше вырваться не удалось, - сказал Билл и чуть не дал себе по лбу. С чего это он вдруг оправдывается?
Том пристально разглядывал Билла. Он отметил для себя, что тот выглядит просто шикарно. Белые узкие джинсы прекрасно обтягивали его длинные ноги, и это было настолько... «О чем, черт возьми, я думаю?». Он с трудом отвел глаза.
- Хм... Тебе идет белый цвет, – все же сказал Том, снова окидывая Билла взглядом.
- Да мне много что идет, – нарочито небрежно ответил МакКинлей, но сердце в этот момент пропустило удар. Размышляя, можно ли считать высказывание Каулитца комплиментом, он перевел тему. - Мы собрались здесь, чтобы просто постоять? Или все же начнем? – правая бровь поползла вверх, придавая лицу больше нахальности.
- А ты уже готов к своему поражению? – Том отзеркалил его действие и сложил руки на груди.
- Ты слишком самоуверенный. Боюсь тебя огорчать, но победа будет за мной.
- Ок. Финишируем возле старого мотеля в конце всей трассы. Знаешь, где это?
- Знаю, - федерал кивнул. - Тогда поехали?
- Да, - Том протянул ему руку со словами, - пусть победит сильнейший.
Билл вложил свою ладонь в его и пожал. Теперь он не мог проиграть. Почему-то он был даже уверен, что приедет первым. В данный момент это казалось таким естественным, что по-другому и быть не могло.
Они разошлись каждый к своему автомобилю, но, открыв дверцу, Том остановился и посмотрел на Билла.
- Как только светофор загорится зеленым – стартуем.
МакКинлей перевел взгляд на светофор. В этот момент зеленый цвет сменился красным. Времени осталось немного и, кивнув, он сел в свой Мерседес, замечая, что у Тома такая же тачка, как у него, значит, время разгона и скорость – одинаковые. «Честный, однако».
Одновременно они завели моторы, и машины приятно заурчали. Этот звук ласкал уши Тома. Хотелось уже скорее вдавить педаль газа в пол, до упора. И мчаться по гладкой дороге, оставив федерала далеко позади. Светофор все еще горел красным. Было ощущение, что время остановилось или же шло в замедленном действии. Том почувствовал на себе взгляд и, повернувшись в окно, увидел, что Билл действительно смотрит на него. Вызывающе, как будто заранее зная о своей победе. Джокер лишь задорно подмигнул ему и снова устремил свой взгляд на светофор. Загорелся желтый. Шумно выдохнув, Том задержал дыхание. Сейчас все казалось абсолютно нереальным. Будто происходит вовсе не с ним.
Зеленый. И, наконец, можно вдавить педаль в пол. Громко взвизгнув колесами, обе машины сорвались с места. Парни шли наравне, и обоих это не устраивало. Хотелось большего.
Том крепко сжимал руль в руках, все тело было напряжено до предела. Костяшки пальцев побелели, но это сейчас было такой мелочью, на которую даже не стоит обращать внимания. Машины начали разгоняться, и это было как раз тем, что нужно Джокеру. Хотелось скорости. Запредельной и дикой. Ощущение свободы сводило его с ума. Адреналин поступал в кровь в огромном количестве, сердце билось невозможно быстро, и это было непередаваемо. Он прислушивался к каждому своему ощущению и ловил нереальный кайф от происходящего.
В этот момент Билл начал обгонять, чем вызвал непонятный прилив злости у Тома. Он не проиграет. Просто не имеет на это права. Тихо рыкнув, Том прибавил газу и кинул беглый взгляд на стрелку спидометра, которая уже зашкаливала.
Внутри Билла все ликовало. Как и хотел, он вырвался вперед. Совсем на небольшое расстояние, но он был первым. Это дарило чувство полета. В своих мыслях он уже давно был победителем. Но вдруг его машину ощутимо тряхнуло. Том своим капотом зацепил его зад. Сердце застучало в несколько раз быстрее, и уши заложило. Билл повернул голову в его сторону, убрал одну руку от руля и махнул ею в воздухе, крикнув при этом возмущенное:
- Эй!
Он, конечно, был полностью уверен, что Том его не услышал. Но это действительно потрясло его, даже в какой-то степени напугало.
Машина Каулитца поравнялась с его, и через стекло федерал увидел, что Том откровенно ржет над ним.
- Совсем сбрендил, придурок?! – проорал МакКинлей.
Том посмотрел на него, в его взгляде плясали веселые огоньки, и пожал плечами, мол «прости, друг, я тут ни при чем». Билл чуть не задохнулся от возмущения. Это ж надо! С самым злостным выражением лица он вытянул руку к окну, так, чтобы Тому было прекрасно видно, и показал ему средний палец. Том на этот жест лишь снова заразительно расхохотался. Увидев это, федерал решил, что отомстил недостаточно, и резко крутанул руль вправо, ударяя боком автомобиль Тома.
Впереди показался поворот, и Билл старался держаться левого края, чтобы не вылететь с дороги. Том ехал четко за ним. Поворот, конечно, был не слишком крутым, но если учесть ту скорость, на которой они мчались все это время, он становился опасным. Том понимал, что это его шанс. Он мог бы обогнать МакКинлея на повороте. Главное сейчас было не сделать ошибки и правильно воспользоваться случаем.
- Самоубийство. Это просто самоубийство, - прошептал Билл и немного сбавил скорость, плавно входя в поворот так, что машина уже ехала по правому краю дороги. Том же воспользовался этим действием. Это ведь всего лишь игра. И лучше рискнуть и победить. И он рискнул. Вместо того, чтобы хоть чуть-чуть сбросить скорость, он вдавил педаль газа до упора и резко вывернул руль влево, одновременно удачно поворачивая и обгоняя федерала. Азарт охватил его с головой. Теперь все зависит от него. Даст ли он Биллу выиграть или нет. От напряжения мышцы во всем теле уже начинало сводить, ладони были мокрые и ужасно холодные. Но ему это сейчас казалось самым прекрасным на свете. Вот оно, то, без чего он не может жить. Риск, страх, адреналин и азарт. Когда все это щекочет нервы одновременно, Том понимает, что ради этого стоит родиться и умереть.
Билл снова начал набирать скорость, нагоняя впередиидущую машину. Или сейчас, или никогда. Ему срочно надо было вырваться вперед. Вдалеке уже показались неяркие красные огни, которые украшали вывеску мотеля. Значит, уже почти конец трассы. Добавив еще газу, брюнет повернул немного вправо, чтобы обогнать Тома, но тот, увидев это движение, тоже повернул, закрывая дорогу.
- Вот черт! – воскликнул федерал, ударив по рулю.
Но сдаваться он не привык, поэтому предпринял еще одну попытку обогнать Каулитца. Теперь он уже заходил слева, Том снова загородил дорогу. Он несколько раз просигналил, и его воображение тут же нарисовало усмехающегося Каулитца. Сейчас он был на сто процентов уверен, что так все и есть в действительности.
Они уже почти подъехали к финишу, и в душу Билла закрался страх. Что если он сейчас проиграет? Он был настроен только на победу. МакКинлей снова прибавил скорости и резко ударил капотом по заднему бамперу черного автомобиля. Тот засигналил в ответ, чем вызвал улыбку на лице Билла. Но тут Том начал плавно уходить вперед. С каждой секундой все больше набирая скорость. И Билл понял, что в эту минуту точно так же от него ускользает победа.
Он был крайне зол сейчас. Вконец выбило из колеи то, что Каулитц помигал задними фарами и начал громко сигналить.
Том эффектно припарковался возле старого мотеля, взвизгнув шинами и оставив за собой два черных следа. Через пару секунд мимо проехала машина федерала, он остановился чуть дальше. Чувство победы захлестнуло с головой и, нацепив на лицо довольную ухмылку, он выбрался из автомобиля, сразу встречая недружелюбный взгляд Билла.
- Это было нечестно, – тут же сказал МакКинлей. Каулитц с удовольствием смотрел на недовольное лицо Билла. Негодование ему шло.
- А что честно? Ехать по разные стороны дороги? Тогда была бы ничья, так как машины у нас одинаковые.
- Все равно я тебе поддался, – заявил Билл, а Том подумал, что, наверное, отнекиваясь от своего поражения в борьбе, он выглядел так же глупо.
- Ага. Конечно. Специально притормозил на повороте, – поддел Каулитц, замечая, как сжимаются кулаки федерала. Это ему понравилось. По всему тело разливалось чувство превосходства и уверенности в себе. Он гордился своей победой, он радовался тому, что смог обогнать его...
Но вдруг ему показалось, что адреналин, гонка, все это было словно в другой жизни. Он перевел взгляд на Билла, который, кажется, говорил что-то, рассматривал его лицо, шею, руки, ноги, обтянутые белыми джинсами... И ему стало плевать на выигрыш, на то, что он пришел первым, что отомстил за поражение в драке... Он четко осознал, что не из-за реванша он сюда приехал, что уязвленное самолюбие не было причиной тому, что он весь день ждал десяти часов, выбирал машину и никак не мог решить, что надеть.
Билл, кажется, все еще что-то говорил про его нечестное вождение.
- Забей, – сказал Каулитц, не узнавая своего голоса. МакКинлей удивленно остановился на полуслове. – Это не самое главное в жизни.
- Ты в порядке? – пробормотал удивленный Билл, который ждал насмешек и подколов. А вместо этого парень, стоящий напротив, был необычайно серьезен. Впрочем, на его лице вскоре появилась улыбка.
- Как насчет того, чтобы зайти в этот отель и перекусить? – последний вопрос Том проигнорировал. Не говорить же Биллу о том, что он сначала пялился на него, а потом осознал, что может уступить ему все победы в мире.
- Ты уверен, что там есть, где перекусить? – «Не хочет отвечать – не надо, пока лезть не буду. Пока».
- Уверен. Несколько лет назад я часто бывал в подобных местах. Девушек водил.
- Ни одна приличная девушка сюда не пойдет, – МакКинлей показал рукой на небольшое пятиэтажное здание серого цвета с надписью «Hotel», причем две буквы из пяти не горели. Парковка, на которой едва ли было тридцать мест, почти пустовала, если не считать двух старых машин. Неподалеку была крохотная заправка, кажется, не работающая.
- Ни одна приличная девушка не согласится на секс на одну ночь, – хмыкнул Каулитц.
- Ни один приличный парень не предложит его, – парировал Билл.
- А кто говорил, что я приличный? – Том приподнял бровь и в упор посмотрел на федерала, теребя языком сережку в губе. Тот поспешил перевести тему.
- Как ты думаешь, наши машины припаркует швейцар?
- Ага. И еще поклонится, распахивая перед нами двери этого дворца, –  усмехнулся Том. – Придется нам самим.
Билл сел в машину и плавно тронулся с места, выбрав уже, где припарковаться. Увидев в боковом зеркале Тома, который решил поставить машину туда же, он резко нажал на газ, подрезая Каулитца, и эффектно затормозил. И улыбнулся, услышав раздраженный гудок сзади.
- Моя маленькая месть, – ехидно улыбнулся Билл выходящему из машины Тому.
- Не думай, что я про нее забуду.
- Я даже и не сомневаюсь, - парни переглянулись и направились в сторону входа.
Свернув направо в холле отеля, они оказались в небольшом кафе, где обычно питались постояльцы. Обстановка, конечно, была не шикарной, но посидеть здесь один вечер было вполне возможно. Они сели за столик у окна, и Том жестом подозвал официантку.
- Что закажем?
- Может, что-нибудь выпить? Так хочется, наконец, расслабиться, - ответил МакКинлей.
- Тогда нам вина. Красного, - сказал Том официантке преклонного возраста.
Та, черкнув что-то в своем блокноте, быстро скрылась из вида. А Каулитц тем временем продолжил:
- Расслабиться, говоришь? – губы снова растянулись в хитрой ухмылке. - Вспомни-ка, как ты в последний раз расслабился.
Билл вскинул руку, показывая ладонь и останавливая этим жестом Тома. На щеках появился чуть заметный румянец.
- О, я тебя прошу, давай не будем об этом, - он отвел взгляд и покачал головой, приподнимая уголки губ.
- Как скажешь, - улыбнулся Каулитц. Он, конечно, мог бы сейчас снова сказать что-нибудь колкое в адрес МакКинлея, но отчего-то ему просто не захотелось этого делать. Тому показалось слишком милым смущение парня, и он решил прислушаться к его просьбе.
Вскоре к их столику снова подошла официантка, поставив перед ними два бокала и бутылку вина.
- Что-то еще заказывать будете? – спросила она и поочередно взглянула на обоих парней.
- Нет, спасибо, - отмахнулся Билл.
Том в это время уже успел разлить вино по бокалам, протянув один из них федералу, и спросил:
- За что пить будем?
МакКинлей пожал плечами, ничего толкового на ум сейчас не приходило, поэтому он оставил слово за Томом. Вообще, было необычно видеть его таким. Невооруженным глазом было заметно, что в Каулитце что-то изменилось. Он до сих пор недоумевал по поводу того, что не услышал насмешек над собой. Том даже не выглядел в этот момент самодовольным типом, которым всегда был. Это очень странно.
- Тогда давай за хорошее времяпрепровождение, - предложил Каулитц. Они чокнулись бокалами, и отпили по нескольку глотков. Вино, конечно, было отвратительным, но на другое в подобном месте рассчитывать и не приходилось.
Поставив свой бокал на стол, Билл устало откинулся на спинку маленького диванчика, прикрыв глаза, и утомленно выдохнул. Было безумно приятно сейчас сидеть так, после всей той нервотрепки, что с ним приключилась за день.
- Устал? – спросил Том.
МакКинлей открыл глаза и внимательно посмотрел на него. Было немного непривычно. Даже не верилось, что он умеет общаться нормально, без своего постоянного ехидства.
- Есть немного, - честно ответил Билл, - тяжелый день был.
- А что такое? – Том выглядел крайне заинтересованным.
- Да работа все, работа. Это уже не то, что было раньше... – МакКинлей откинулся назад и вновь прикрыл глаза. В его волосах заиграли блики от ламп.
- Что было раньше? – Тому хотелось узнать больше о федерале.
- Работа... Несмотря на то, что я пошел работать в полицию наперекор отцу, мне это нравилось. А сейчас уже что-то...не то... ФБР и полиция - абсолютно разные вещи, – Биллу стало немного легче. Он впервые произнес все это вслух и сразу почувствовал себя лучше.
- Почему не бросишь?
- Не могу.  Я не говорю, что эта жизнь мне не по душе. Раньше лучше было, да. Но у меня довольно интересное дело сейчас...
- Знаешь, чем отличается криминал от ФБР? – перебил Том.
- Ну и чем же?
- Тем, что преступники нарушают закон, не скрывая этого, а ФБР поступает так же, прикрываясь законом. Все решают деньги. Поверь мне, я знаю.
МакКинлей напрягся. Он понимал, что отчасти Том и прав, но никому не было позволено оскорблять его работу в его присутствии. Все же он любил ее.
- Я не хочу об этом спорить с тобой. Вообще, у нас сегодня довольно мирные беседы, не находишь? – усмехнулся Билл. Том поддался и не стал возвращаться к этой щекотливой теме.
- Да. Странно. Ты говорил про одно интересное дело... Что за дело, если не секрет? – не удержался Каулитц.
- Джокер. Слышал, наверное?
Том мысленно захохотал. И ему дорогого стоило не рассмеяться вслух.
– Вот оно, мое интересное дело. И проблема. Интересная проблема. Кстати, как говорил мой преподаватель в школе по тригонометрии, если есть проблема, значит, надо с ней переспать. Получается, я сплю с Джокером, – задумчиво вывел Билл.
От такого заявления Том закашлялся, да так сильно, что на глаза навернулись слезы. Немного успокоившись, он весело усмехнулся и подметил:
- Оригинальный у тебя преподаватель, однако.

Посетителей в кафе уже не осталось, только два брюнета, сидящие у окна, громко смеялись, допивая заказанное ими вино и закусывая заказанным позже сырным ассорти. Первое больше не казалось им противным. Скорее, наоборот. Усталость отошла на второй план, и жизнь казалась намного лучше, чем обычно.
Билл рассказывал Тому, как он сегодня забирал свою машину. Тот уже просто не мог сдержать заразительного хохота, чем вызывал ответную улыбку федерала.
- Может, снимем здесь номер? – предложил Каулитц. - Лично я ужасно хочу принять душ, а за руль садиться подвыпившим - себе дороже.
- Надо же, какой ты законопослушный, - Билл удивленно дернул правой бровью. - Но, я с тобой должен согласиться, душ - это все, что сейчас нужно для полного счастья.
Парни встали из-за стола, и МакКинлей кинул на него несколько купюр, отмахнувшись от Тома словами: «Я проиграл, я и угощаю». Они снова вышли в холл придорожной гостиницы и направились к стойке, за которой стоял молодой парнишка.
- Номер у вас можно снять? – спросил Том, опершись обоими локтям на столик портье.
- Вам двухместный или одноместный? – уточнил шатен, разглядывая обоих парней. Том протянул ему деньги и произнес:
- Плевать.
Парень как-то косо взглянул на него, но молча протянул ключ.
Номер, который им дали, находился на втором этаже, и ребята направились к лестнице. Выиграв в неравном  бою у ступенек, они наконец-таки  добрались до заветной двери. В номере была относительная чистота, но обстановке оставалось желать лучшего. У стены стояла одна двуспальная кровать. Это отчего-то вызвало неосознанную улыбку Тома. Бросив толстовку на старенькое потрепанное кресло, он с напускной надменностью сказал Биллу:
- Победители в душ идут первыми.
Тот лишь недовольно цокнул языком и прошел вглубь комнаты, осматриваясь. Перед глазами все немного плыло, но в голове вроде было ясно.
Почувствовав, как первые струи теплой воды касаются его тела, Каулитц блаженно улыбнулся. Хотелось простоять так вечность. Но за стеной его ждал Билл, поэтому он с сожалением вылез из душа.
- Я все. Можешь идти, - произнес Том, надевая свою футболку на все еще влажное тело.
Билл сидел в кресле и хитро на него поглядывал. Каулитц вопросительно выгнул бровь.
- Я тут нашел кое-что, - все также лукаво протянул МакКинлей. Он показал глазами на столик, стоящий рядом. Том перевел взгляд туда и присвистнул.
- Бакарди? – он подошел и взял две бутылки рома в руки, разглядывая этикетку. - Не думал я, что в этой дыре есть хорошая выпивка.
- Сам не ожидал. Нашел просто чью-то заначку.
- Удачно мы с тобой, конечно, в этот номер попали, - усмехнулся Том.
- Не то слово, - Билл встал с кресла и направил указательный палец на Каулитца. - Без меня не начинать. Я быстро.
Он скрылся за дверью в ванную комнату и оттуда сразу же послышался шум льющейся воды. Не зная, чем себя занять, Том решил найти в этом захолустье хоть какую-то посуду, так как пить было совершенно не из чего. Перерыв все содержимое полок в одиноко стоящем шкафу, состоящее из простыни и запасного пододеяльника, Том разочарованно выдохнул и плюхнулся на застеленную кровать. Тут взгляд зацепился за тумбочку, жмущуюся к правой стороне постели. Он присел на корточки и открыл дверцу. Как ни странно, но там он обнаружил  два стакана, один из которых был с трещиной. Как настоящий джентльмен,  целый стакан он оставил для МакКинлея.
Билла долго ждать не пришлось. Он, действительно, вышел совсем скоро, украдкой бросил взгляд в зеркало и провел пятерней по влажным волосам.
- Ну, наливай, - вид у него при этом был до жути довольный, что вызвало улыбку у Тома.
Федерал представал перед ним в каком-то совершенно ином образе. Том налил ром в стакан Билла и протянул ему.
- Билл, я сегодня увидел, что ты реально классно водишь, - задумчиво сказал он.
- Я же говорил, что окончил курсы экстремального вождения, - улыбнулся МакКинлей, ему было приятно слышать такое.
- А когда ты вообще увлекся гонками?
- О, это было еще в школе, - федерал посмотрел на потолок. Причем так внимательно, как будто там было что-то написано. Том по инерции тоже посмотрел туда, но так ничего особенного и не заметил. - Я тогда уже заканчивал её. Последний год оставался. Вот тогда и полюбил гонки. Помню, днем местные лихачи решили устроить дневной заезд. Мы даже с парнями придумали план, как нам можно сорвать уроки, - засмеялся Билл.
- Ради гонок?
- Ага, - федерал довольно прикрыл глаза и кивнул, - до сих пор не могу забыть, как мы с друзьями, стоя на парте, поджигали бумагу и закидывали это в вентиляцию.
Том весело захихикал в кулак и поинтересовался:
- А что дальше-то? Удалось все-таки сорвать уроки?
- Конечно, - Билл посмотрел на него, и в его глазах появились задорные огоньки, - сработала пожарная тревога, и всех окатило водой. Нас, конечно, отпустили домой. Тогда мы как раз попали на ту гонку и после этого я решил, что просто обязан научиться гонять также. И вот, когда появилась возможность, я и записался на те курсы. Отец был против, но я настоял на своем. Еще ни разу не пожалел.
- Да, это полезное дело, - Тому было интересно слушать федерала. Удивительно, но он хотел знать о нем даже самые крохотные мелочи.

Всю ночь они так и провели, сидя в креслах и разговаривая о своем прошлом, рассказывая смешные истории из своей жизни. Когда алкоголь окончательно ударил в голову, они, весело смеясь и пошатываясь, добрались до кровати и решили продолжить разговоры уже лежа.
Билл лежал на спине, чуть прикрыв глаза, как только его голова коснулась подушки, веки стали жутко тяжелыми, а Том, лежа на боку и подперев рукой голову, рассказывал очередной школьный случай.
- И вы все-таки сделали это? – спросил МакКинлей, приподнимая уголки губ.
- Да, мы налили водки в общий чайник с чаем. Все так долго отплевывались от этого, - улыбаясь, говорил Том.
Он продолжил рассказывать реакции каждого из одноклассников, но вдруг остановился на полуслове и посмотрел на парня, лежащего рядом. Тот уже тихо посапывал, приоткрыв губы и подложив ладонь под голову. Каулитц улыбнулся чему-то своему, хихикнул над прыгающей стеной за федералом и с мыслью «почему кровать качается, разве уже шторм начался?» провалился в сон.
«Почему все такое черное? Я у кого-то в желудке? Акулы, опять акулы... Шторм...»
Том дернулся и открыл глаза. Убрал со своего лица прядь черных волос. Поморщился от головной боли. Взял в руки ту самую прядь и задумчиво рассмотрел. Она показалась ему удивительно красивой. Попытка оставить ее себе на память с треском провалилась, зато он услышал «Ай, бл*, больно» и наконец-то осознал себя лежащим под обладателем хриплого голоса.
Нахлынуло понимание всей ситуации и адское похмелье. Билл застонал и уткнулся головой лицом Тому в шею. В любой другой ситуации он бы этому порадовался, но сейчас он никак не отреагировал. Голова болела адски.
- А я-то думал, что лечу на облаке... – пробормотал Билл, вспоминая, как он обнимал что-то мягкое во сне и хотел это съесть, потом увидел небо, и вдруг его кто-то дернул за волосы.
- А я думал, что меня сожрала акула, – Том в свою очередь припомнил, как его чем-то придавило, и ему казалось, что его кто-то ест. И было темно...
- Кажется, не я один туплю по утрам, – почему-то весело проговорил Билл, и хотел было схватиться за голову, так как она резко запульсировала, но не смог, потому что его руки находились под Томом. Неожиданно оба осознали всю двусмысленность ситуации. МакКинлей смутился и откатился от Каулитца. Сразу стало холодно, а потолок закружился перед глазами. Тому вдруг больше всего на свете захотелось, чтобы сейчас Билл все так же лежал сейчас на нем. И плевать на всю головную боль мира вместе взятую!
- Как ты думаешь, здесь есть вода?
- Ага... Попей из душа.
И они пили воду из душа, так как никто не догадался принести хотя бы один стакан из комнаты и налить воды из-под крана.  По телефону пытались заказать аспирин в номер, но их почему-то   не поняли. Потом они искали ключ от номера, который категорически не хотел находиться... Или это они не хотели его найти, потому что тогда пришлось бы покинуть этот номер, этот отель, это утро?

Билл решил сначала заехать домой, чтобы привести себя в порядок, но по дороге его застал звонок Мейтланда.
- Билл, ты мне срочно нужен в офисе. И вообще, какого черта тебя нет?
МакКинлей устало вздохнул и аккуратно притормозил на светофоре.
-  Я проснулся в пригороде Вашингтона  в постели с... Неважно с кем... У меня похмелье, я ужасно выгляжу и вообще, ты меня освободил от всего, кроме Джокера.
- И кто-то жаловался на отсутствие личной жизни... Но, агент МакКинлей, извольте сейчас же явиться ко мне. У нас форс-мажор.
- Я не могу в таком виде явиться в бюро, – Билл прекрасно все мог, но уж очень хотелось заехать домой.
-  Да хоть ты в розовом боа и голубых стрингах! Жду тебя через пятнадцать минут.
МакКинлей улыбнулся, на всякий случай оглядел себя и остался доволен. Розового боа и голубых стрингов не наблюдалось, и это подняло настроение. В таком виде он в бюро точно не явился бы.
Преодолев нехилое расстояние за рекордное количество времени, Билл зашел в здание ФБР и кивнул человеку, стоящему около дверей. Человек улыбнулся ему, но как только МакКинлей зашел в лифт, улыбка сменилась гримасой ненависти.
Джимми Мейтланд не только одарил его недовольным взглядом, но и высказался по поводу того, что он опоздал на работу на пять часов, от него разит алкоголем, и его одежду никак нельзя назвать подобающей.
- Ты заставил меня тащиться сюда, чтобы выслушивать все это?
- Нет, – Джимми тряхнул головой и серьезно посмотрел на собеседника. – У нас критические обстоятельства. Помнишь дело, которое Броди ведет?
- Про контрабанду? Только не говори, что мы их упустили! Год работы – к черту?
- Нет. Все не так плохо, – поспешил успокоить Мейтланд. – Мы их почти вяли. Броди к ним почти вплотную подобрался. Но вчера он конкретно засветился. Ему вообще нельзя никак фигурировать теперь в этом деле. Я тебе даю все материалы этого дела, и за четыре часа ты должен выучить это как наш гимн, ясно? – Джимми протянул Биллу одну толстую папку и три потоньше. МакКинлей в ступоре уставился на них и только спустя несколько секунд догадался их взять.
- Это невозможно. И к чему такая спешка?
- А нечего было спать столько! Спешка к тому, что сегодня в девять часов ты едешь в казино «Tulalip». Все вип залы там сняты на сегодняшний вечер криминальной элитой штатов. Приглашение мы тебе сделаем, там есть парочка наших осведомителей. Документы тоже состряпаем, и чуть позже зайдешь за своим новым досье. Твоя задача просто наблюдать с кем будет общаться наш главный подозреваемый. Это должен был делать Броди, но ему там появляться нельзя. Все понял? – Мейтланд периодически поглядывал на часы, и Билл понял, что тот спешит.
- Подожди.  Я понимаю, что ты куда-то торопишься, но объясни мне все, чтобы я ничего не завалил.
- Наблюдательный, черт тебя побери! – улыбнулся Мейтланд. – Ладно, задавай вопросы. Но учти, у тебя не более пяти минут.
- Моя конкретная задача, – начал Билл. Он был рад тому, что у него появилась возможность поучаствовать в интересном деле.
- Наблюдать за одним человеком. Прочитаешь то, что я тебе дал, и поймешь. Вести себя непринужденно, говорить много, но ничего существенного, быть приятным и вежливым, но не запоминающимся... Ты же знаешь!
- Хорошо. Но это казино, и я не могу стоять просто так.
- Не поверю, чтобы ты не умел играть в покер или рулетку.
- Пока не перешел в ФБР я два раза в неделю ходил в казино. Но последний раз я брал в руки карты полгода назад... – Билл действительно когда-то любил порезаться в покер, фортуна была к нему благосклонна, и он умел читать лица игроков.
- Вот и отлично. Деньги мы тебе дадим, но старайся не проигрывать. Этот твой тип, большой любитель карт, так что по возможности окажись с ним за одним столом. Еще вопросы?
- Когда мне уходить?
- Тебе надо дождаться одного единственного момента. Когда наш главный подозреваемый уйдет в отдельную комнату с... А вот с кем, тебе и предстоит узнать. До этого следи за ним, но не пристально. Потому что около двух часов все будут играть и перекидываться незначительными разговорами. Ну ты знаешь, что бывает на таких вот сборах...
- Вроде понятно. Одеваться как?
- Да как тебе угодно!
- То есть, боа подойдет? – съязвил МакКинлей.
- Я оценю твое остроумие как-нибудь в другой раз, - буркнул Джимми.

До семи часов Билл изучал материалы дела, предоставленные Мейтландом, досье на подозреваемых и новое досье на него самого. Мысли периодически возвращались к Тому Каулитцу, но он их старательно отгонял. И только по дороге к казино он позволил себе наконец-то подумать о парне с черными косичками. Немного. Совсем чуть-чуть.
МакКинлей заехал на огромную парковку у казино и припарковал машину. Что-то заставило его обернуться, и вдалеке он увидел Кадиллак. «Нет, не может быть», одернул он себя и уверенно направился в сторону входа. Улыбчивый швейцар любезно распахнул перед ним дверь и пожелал приятного вечера. Билл лишь кивнул и с гордо поднятой головой направился вглубь зала с игровыми автоматами. Было слишком шумно и чересчур ярко. Неоновые вывески, работники казино в ярко-синих костюмах, пестреющие цветные экраны автоматов и толпа народа. МакКинлей не любил подобное. Поэтому он быстро шел по красной дорожке, ведущей к вип-залу. Здесь он уже бывал раньше, поэтому примерно помнил, где что находится.
- Ваше имя, пожалуйста, – проговорил внушительных размеров охранник, глядя на МакКинлея. Внутри все сжалось, но лицо его оставалось спокойным.
- Стив Грейс.
- Проходите. Приятного вечера, мистер Грейс, – пожелал громила, и Билл, посмотрев на огромную черную ручищу, открывающую перед ним дверь, всерьез усомнился в том, что этого типа он смог бы победить.
  Шум игрового зала стих, он услышал приятную музыку и негромкие разговоры. В воздухе висел дым дорогих сигар, свет был приглушенным, неброская, но дорогая обстановка, как нельзя лучше подходила под этот вечер. Вдалеке играли в американскую рулетку, а в смежной комнате стояли столы для бильярда. К нему подошел официант и предложил шампанского. Билл взял бокал и сделал глоток. Ему надо было выглядеть расслаблено и непринужденно.
МакКинлей заметил много знакомых лиц. Здесь собралась элита криминального мира, и про многих он был наслышан, хотя и не знал лично. Тут к нему подошел мужчина средних лет, одетый в темно-серый костюм.
- Мистер Грейс? – «Так, это наш осведомитель. Интересно, сколько ему за все это заплатили?»
- Вы мистер Ллойд? – бросил Билл, сканируя толпу. Ему нужно было увидеть того, ради кого он сюда пришел.
- Да. Тот, кто вам нужен, в третьем зале. Кажется, играет в покер.
- Спасибо, – ответил МакКинлей и отошел от своего собеседника. Поймал свое отражение в зеркале и поправил волосы. Ему нравилось, как он выглядит.
К третьему залу его проводил официант, не сказав ни слова и только учтиво кивнув, когда МакКинлей протянул ему чаевые.
Дверь была открыта, и он увидел свою цель. Мужчина лет сорока с короткими седыми волосами, в темно-синем дорогом костюме и с золотым перстнем на пальце что-то говорил своему собеседнику, которого Билл не видел.
- Ты блефовал! У меня был Флеш, но я уже на Ривере поверил, что у тебя чуть ли не Роял! А у тебя две гребаных девятки!!! – мужчина швырнул на стол карты. Как Билл понял, они играли в Техасский Холдем.
- На то я и Джокер, – раздался знакомый голос, и Билл выронил бокал. Звук разбитого стекла резанул по ушам, но он этого не заметил, сделал шаг вперед и натолкнулся на жесткий взгляд карих глаз.
- О! Какие люди, – ехидный прищур. Билл понял, что попал. Если Каулитц скажет, что он из ФБР, то живым отсюда ему не уйти. А в голове настойчиво билось «Джокер, джокер, джокер...»
- Том? – сколько же Биллу стоило усилий, чтобы произнести это спокойно и слегка улыбнуться.
- Мы можем поговорить? – спросил он МакКинлея, и тот мысленно поблагодарил его за то, что он не назвал имени. «Значит, сразу сдавать не собирается». И повернулся к своему противнику. – Будешь брать реванш? Я приду через несколько минут.
- Буду. И в этот раз тебе не удастся меня обдурить.
- Посмотрим, – кивнул Том и направился прямо к Биллу. В какую-то секунду МакКинлею показалось, что вот он, его конец. Но Каулитц обошел его, слегка задев плечом, и отошел в угол комнаты. Билл последовал за ним, молясь, чтобы это был не последний его день.
- Ну и что же тут делает агент ФБР? – ядовито прошипел Том.
- За тобой пришел, – ответил Билл и заметил растерянность на его лице, за что тут же себя похвалил.
- И что ты мне можешь предъявить? Учитывая, что твоя жизнь сейчас в моих руках. Думаешь, тебя выпустят отсюда, узнав, кто ты? – Каулитц придвинулся к МакКинлею максимально близко, отчего у того слегка закружилась голова. Билл почувствовал горячее дыхание на своих губах, и ему вдруг стало совершенно все равно на то, что сейчас происходило.
- Хочешь, чтобы ФБР узнало, почему ты себя назвал Джокером? – пошел в атаку МакКинлей, чувствуя, как слабеют колени, когда Том оперся руками о стену позади него, и почти прижался всем телом.
- Как же они узнают? И что в этом слове такого?
- Может, и ничего... Но весь разговор автоматически передается на мой компьютер. И если ты меня сдашь, его услышат, – Билл блефовал. Ничего подобного не было, и его вполне могли прихлопнуть, как муху.
- Тогда предлагаю сделку, – Каулитц решил перестраховаться, тем более, меньше всего на свете ему хотелось, чтобы Билла убили. – Ты не спрашиваешь, почему я здесь, а я не сдаю тебя. Идет?
- Идет, – облегченно выдохнул МакКинлей и почувствовал холод, так как Том отошел от него. Но зато дышать стало легче.
- Что насчет партии в покер?
- Нет проблем, – ответил Билл, возвращаясь в зал к своему объекту. Каулитц шел впереди.
- Никто не возражает, если к нам присоединится еще один игрок? - спросил Том у сидящих за столом.
- Ну и что же тут делает агент ФБР? – Ядовито прошипел Том.
- За тобой пришел. – Ответил Билл и заметил растерянность на лице собеседника, за что тут же себя похвалил.
- И что ты мне можешь предъявить? Учитывая, что твоя жизнь сейчас в моих руках. Думаешь, тебя выпустят отсюда, узнав, кто ты? – Каулитц придвинулся к МакКинлею максимально близко, от чего слегка закружилась голова. Билл почувствовал горячее дыхание на своих губах, и ему вдруг стало совершенно все равно на то, что сейчас происходило.
- Хочешь, чтобы ФБР узнало, почему ты себя назвал Джокером? – Пошел в атаку МакКинлей, чувствуя, как слабеют колени, когда Том оперся руками о стену позади него, и почти прижался всем телом.
- Как же они узнают? И что в этом слове такого?
- Может, и ничего... Но весь разговор автоматически передается на мой компьютер. И если ты меня сдашь, его услышат. – Билл блефовал. Ничего подобного не было, и его вполне могли прихлопнуть, как муху.
- Тогда предлагаю сделку. – Каулитц решил перестраховаться, тем более, меньше всего на свете ему хотелось, чтобы Билла убили. – Ты не спрашиваешь, почему я здесь, а я не сдаю тебя. Идет?
- Идет. – Облегченно выдохнул МакКинлей и почувствовал холод, так как Том отошел от  него. Но зато дышать стало легче.
- Что на счет партии в покер?
- Нет проблем. – Ответил Билл, возвращаясь в зал к своему объекту. Каулитц шел впереди.
- Никто не возражает, если к нам присоединится еще один игрок? - спросил Том у  игроков. 
Каулитц  сел за стол  к четырем солидным мужчинам среднего возраста.   Вокруг собралась небольшая толпа людей, которые хотели понаблюдать за игрой. Молодой парнишка в форме обслуги сидел во главе стола и быстро, просто мастерски, перемешивал карты. Билл занял свободное место  между двумя мужчинами, напротив Тома.  Его сосед слева как-то недобро посмотрел на него, окидывая  пронзительным взглядом с ног до головы, словно оценивая, достоин ли он играть вместе с ними. МакКинлей, холодно посмотрев на него, перевел глаза на Тома.   Тот сидел совершенно спокойно, по крайне мере, вид у него был именно такой. Он находился в своей стихии. Здесь он был как рыба в воде, в отличие от федерала, который еле сдерживался, чтобы не заерзать на стуле от всех этих пристальных взглядов.   
Всем играющим раздали по две карты, и они, посмотрев их, начали  внимательно вглядываться в лица друг друга. Билл  глубоко вдохнул и медленно выдохнул. Ему нужно было срочно расслабиться и уделить все внимание игре. Он взял в руки свои карты, стараясь не показывать их стоящим сзади людям. Подстраховаться ведь никогда не помешает. Девятка и валет. Радует, что обе карты пиковые. Билл поверх них взглянул на Тома, тот сидел с абсолютно непроницаемым лицом, как и все остальные. Только мужчина справа от него, с аккуратной тоненькой бородкой, нервно пожевывал губу. Начался первый торговый круг, ставки вслепую.
- Принимаются ставки не меньше двадцати евро, - объявил крупье.
Мужчина, сидевший первым от раздающего, подтолкнул к середине две цветные фишки. Том усмехнулся и произнес:
- Поднимаю до тридцати.
Все присутствующие за столом поддержали ставку. Билл крепко сжал свои карты, которые уже начал теребить от волнения, но вовремя остановился, чтобы не выдать себя.
- Префлоп, - сказал парень-крупье и выложил на середину стола две карты рубашкой вверх.
На втором круге ставки подняли до пятидесяти евро. Никто не хотел особо рисковать, когда еще не знал карт. Билл тоже поддержал ставку, выдвинув фишки на нужную сумму в середину стола. Дальше раздающий выложил еще одну карту, уже рубашкой вниз, и открыл остальные две, лежащие с прошлого круга. Король, десятка пик и семерка крестей. Еще одна нужная карта, и у него есть огромный шанс на победу. МакКинлея даже бросило в жар.
"Черт! Не красней. Они же сразу просекут. Ты просто кретина кусок, Билл!" - проклинал себя за оплошность федерал. Он надеялся на то, что никто этого не увидел.  МакКинлей поднял взгляд на Тома, и его сердце пропустило удар. Тот смотрел слишком насмешливо и гадливо.
"Он все понял. Он понял! Он не мог не заметить этого" - истерично кричал внутренний голос. И Билл готов был со всего маху удариться головой об стол. Но он лишь как-то затравленно посмотрел на Тома, отчего взгляд напротив сидящего парня стал еще глумливее.
Мужчина, сидевший рядом с Томом, поднял ставку до пятидесяти, отчего тот усмехнулся.
- Решил все-таки отыграться, Майкл?
- Ты себя переоцениваешь. Нет непобедимых людей, Джокер, - ответил мужчина, пристально глядя прямо ему в глаза.
Сердце Билла забилось в несколько раз чаще, он закусил уголок нижней губы и исподлобья посмотрел на Тома. Тот в свою очередь делал то же самое, только его взгляд был предостерегающим и опасным. Поэтому Билл поспешил опустить лицо, прикрывшись челкой. В голове никак не хотела укладываться эта новость. Она казалась ему полнейшим бредом.
- Поднимаю в два раза, - вдруг произнес Каулитц и подтолкнул к середине стола фишки. Мужчина с бородкой, как мысленно прозвал его про себя Билл, нервно постучал пальцами по столу, немного раздражая этим присутствующих, и перевел взгляд со своих карт на розданные.
- Пас, - обреченно выдохнул он, и кинул карты на стол.
- Я уравниваю ставку, - ровным голосом сказал федерал и выложил свои фишки. Следующий мужчина, который в начале игры просверливал в МакКинлее дыру своим убийственным взглядом, тоже скинул карты. За столом осталось три человека. Начался четвертый торговый круг.
"Дама. Пожалуйста, пусть это будет дама" - мысленно просил Билл, даже не зная у кого, но сохранял абсолютно спокойное выражение лица. Один раз он уже засветился. Вдруг взгляд зацепился за знакомое лицо. Это тот человек, за которым ему нужно сегодня наблюдать. "Черт, как не вовремя". Он снова обратил внимание на игру, стараясь все же не упускать из поля зрения свой объект, периодически кидая в его сторону короткие взгляды.
На стол легла четвертая открытая карта. Король червей. Билл сдержал разочарованный вздох с таким же трудом, как и Каулитц.
-  Пропускаю, - сказал Майкл. Том снова усмехнулся. Сейчас азарт полностью овладел его разумом, и он, не раздумывая ни секунды больше, произнес:
- Ставлю на все.
Билл широко распахнул глаза. Он не ослышался? Исчерпывающий ответ принес вид растерянного лица Майкла. МакКинлей уставился на Каулитца. Он совсем сбрендил? В голове вдруг возникла мысль, что это только игра, тем более ему пока что очень даже фартит. У него хорошая комбинация, что мешает поставить на все?
- Уравниваю, - Билл насмешливо посмотрел на Тома. "Неожиданно, правда?"
Мужчина, сидящий рядом с Томом, слегка сконфузился. Карты были не те, чтобы так рисковать.
- Я пас, - он кинул карты на стол и зло посмотрел на них, как будто были виноваты в этом именно они.
- Не расстраивайся, Майкл. Еще отыграешься, - с нескрываемой иронией сказал Том, хлопнув мужчину по плечу.
Тот только отмахнулся и встал из-за стола. Билл снова кинул взгляд на, так называемый, объект. Мужчина разговаривал с кем-то, но МакКинлей не мог разглядеть собеседника, его закрывала кучка людей, весело обсуждающих что-то.
- Ривер, - произнес крупье, и Билл мысленно содрогнулся. Стараясь ни о чем не думать, он смотрел на то место, куда сейчас должны положить последнюю карту. Оставалось только надеяться на фортуну. Парень незамедлительно положил карту на стол, и федерал чуть не взвыл. Это была пиковая  дама.
- Вскрываемся, - сказал Том и положил свои карты на стол. Пиковые шестерка и восьмерка радовали глаз, - флеш.
Билл, надменно взглянув ему в глаза, небрежно кинул свои карты на стол.
- Стрит флеш, - "Съел?".
Безумная радость и счастье разливались внутри. Он сделал их всех. Он был готов даже сплясать прямо тут, на столе. Глаза блестели, а губы растянулись в довольной искренней улыбке. Но наслаждение победой прервало то, что в спину уткнулось что-то твердое.
- Не делай резких движений и положи руки на стол. Без глупостей, - прозвучал приглушенный голос с легкой хрипотцой.
Широкая самодовольная улыбка МакКинлея мигом стерлась с лица, оставив на месте себя сплошное непонимание и растерянность. Он вопросительно посмотрел на Каулитца, но тот этого даже не заметил. Том смотрел поверх него и напряженно сжимал кулаки.
- Быстро! - рявкнул мужчина, стоящий сзади, и ткнул его в спину, сомнений не оставалось, пистолетом.
Билл медленно положил ладони на игральный стол, и взгляд нервно забегал по нему. Ворох мыслей закрутился в голове. Его пистолет был во внутреннем кармане куртки. Он не успеет достать его в любом случае.
- Встань, - дерзко приказал мужчина.
Федерал поднялся со своего места, так и не отрывая ладони от стола. Он повернул голову и увидел   здоровенного бугая,  а за ним стоял еще один. "Это конец" - подумал он. Тот, который был с пушкой, грубо схватил его за руку, чуть выше локтя и приставил пистолет уже в район ребер.
- Не дергайся лучше, - предупредил он и потащил Билла к выходу из здания.
На улице уже давно стемнело, и, самое странное, охранников у входа не было. МакКинлей дернулся, пытаясь выдернуть руку из его мертвой хватки, и сердито посмотрел на мужчину.
- Что вообще происходит? - повысил он тон.
- Заткнись, - бугай с силой ударил пистолетом по ребрам федерала, и Билл согнулся от резкой боли, еле слышно простонав. Его поволокли к стоянке для машин. Брюнет уже догадывался, что произойдет дальше, но попытка, что говорится, не пытка.
Когда они проходили мимо мест с габаритными машинами, Билл неожиданно развернулся и ударил по челюсти мужчины, одновременно пиная ногой под колено. Не зная, за что схватиться, тот на секунду ослабил хватку, но этого хватило, чтобы МакКинлей выдернул руку и скрылся за автомобилями.  Он побежал  вдоль ряда машин с максимальной скоростью, иногда сворачивая в другой и нагибаясь, чтобы преследователи не увидели его.  Дыхание было совершенно сбитое и хриплое.   При каждом вдохе воздух раздирал горло. А сердце бешено стучало в груди, норовя выпрыгнуть. Он сел на асфальт, пытаясь хоть немного прийти в себя, от пережитого кружилась голова, и начинало мутить. Краем уха он услышал приближавшиеся голоса.
"Вот черт. Надо успеть".
Он приподнял голову, пытаясь определить, где именно находится его машина. Через один ряд от него он увидел макушку того самого мужчины. Билл не сомневался, что это он. Его напарник был гораздо ниже ростом. Снова пригнувшись к земле, он стал медленно красться в сторону своего автомобиля, постепенно набирая скорость. Было до невозможности страшно, что он снова окажется у них в руках.
Машина была на сигнализации. Но, подумав пару секунд, Билл все-таки открыл её, и та издала громкий писк. Он в одно мгновение распахнул дверцу и оказался на сидении. Руки тряслись, и попасть в отверстие для ключа удалось не сразу. Услышав довольное урчание мотора, федерал резко дал по газам, наблюдая, как позади него на дорогу, ведущую к выезду, выскочили те мужчины. Он облегченно выдохнул и почувствовал легкую боль в ребрах.
Билл еще раз мельком посмотрел в зеркало заднего вида и вернул взгляд на дорогу. 
 - Это еще что такое? - спросил он вслух, снова приковывая глаза к зеркалу. На хвосте висела черная Ауди.
Ударив мокрой ладонью по рулю, Билл прибавил скорость. Он понимал, что это не заезд с Томом, где они все время пытаются что-то друг другу доказать. Это гонка, ставка которой - жизнь. От этой мысли по всему телу прошла мелкая дрожь. Они двигались к трассе, которая вела в пригород, и это не могло не обрадовать МакКинлея. Там он сможет набрать максимальную скорость, и, если повезет, оторваться от преследователей.
Он недоумевал, что вообще им могло понадобиться. Мысль о том, что его сдал Том, отпала сразу. Каулитц все время после их договора был у него на виду, и даже при большом желании он не смог бы выдать его. Нервно похлопав по карманам джинсов, Билл выудил оттуда свой мобильник. Нужно срочно звонить Джимми, ведь все пошло не так, как было задумано по плану. Он взглянул на дисплей и раздраженно рыкнул. Тот был разряжен полностью.
"Чертов мобильник, чертово задание, чертов день!" - мысленно запричитал МакКинлей и откинул телефон на заднее сидение. Сейчас, сидя в своей машине, он находился в какой-то прострации. Все казалось до безобразия нереальным. Как будто все это происходит с другим человеком, а не с ним. Крепко зажмурив глаза, всего на пару секунд, он попытался прийти в себя. От воспоминаний о пережитом низ живота скручивало, а сердцебиение учащалось вновь.
Показался поворот на шоссе, и Билл резко вывернул руль, стараясь сделать так, чтобы машину не занесло. Педаль газа уже упиралась в пол, а МакКинлей тихо шептал, умоляя свой автомобиль ехать хоть чуточку быстрее.

Он судорожно сжимал руль и напряженно вглядывался в дорогу. Сейчас он не может проиграть, только не в этом случае. Ему казалось, что его машина тащится, как раненая черепаха, хотя скорость он развил уже слишком быструю. Одна маленькая кочка или углубление в асфальте, и ему конец. Билл снова посмотрел в зеркало заднего вида, и увиденное заставило его выглянуть между сидениями, чтобы удостовериться в том, что это ему не кажется. Действительно, за ним ехало уже три машины.
- Вот это я попал, - отстраненно пробормотал Билл, и в этот момент раздался громкий выстрел.
Заднее стекло рухнуло, рассыпая осколки по сидению, а в лобовом образовалась маленькая ровная дырочка, от которой пошли трещины. МакКинлей вздрогнул, но, быстро сориентировавшись, достал свой пистолет и открыл ответный огонь. Было трудно стрелять, высунувшись между передними сидениями, и в это же время вести автомобиль. Оставалось только молиться, чтобы на дороге не было каких-либо выбоин, иначе он просто перевернется.
Федерал вытянул руку и, прищурив левый глаз, прицелился. Выстрел пришелся прямо по переднему колесу одной из машин. Её сильно занесло в сторону, и она, съехав с дороги на обочину, с глухим звуком гнущегося металла, перевернулась. Но остальные две так и продолжали свое движение, не останавливаясь и не сбавляя скорость. Билл снова вернулся в исходное положение, откидывая пистолет на соседнее сидение и хватаясь обеими руками за руль, выворачивая его. На пути, в нескольких метрах стояла собака. Он все-таки успел повернуть, шины взвизгнули, чем напугали животное. Собака, пригнувшись на лапах, отскочила подальше, освобождая дорогу. Пытаясь выровнять автомобиль, который теперь немного заносило, Билл увидел, что преследователи только воспользовались этим происшествием. Они нагоняли. Чертыхнувшись, МакКинлей прибавил газу и решил сворачивать сразу, где покажется поворот. Он точно помнил, что здесь должна быть дорога в населенный пункт. Его план оторваться на шоссе с крахом провалился, поэтому надежда оставалась только на то, что скрыться удастся в маленьких переулках. Мужчины из Ауди снова открыли огонь, теперь уже пытаясь попасть по колесам его автомобиля. Взяв свой пистолет, Билл  с облегчением выдохнул, так как патронов было достаточно. Хорошо, что он на всякий случай проверил это, выходя из дома. Пули попадали в асфальт, не достигая своей цели и отлетая от дороги с желто-оранжевыми искрами.
Впереди показался поворот, и федерал начал вести машину, что называется, змейкой, надеясь, что бандитская пуля не зацепит колеса. Но из-за этого маневра преследователи снова догоняли. Обе машины разъехались, заходя с разных сторон от автомобиля Билла. Они поняли, что тот хочет свернуть, но им это было невыгодно. МакКинлей судорожно вздохнул и вновь поехал прямо, прибавляя газу. Главное, доехать до поворота и не дать зажать свой автомобиль.
 Ему все-таки удалось вырваться вперед, он влетел в поворот на полной скорости, задние колеса повело в сторону, но Билл все же справился с управлением.
Скорость на этих улицах, конечно, всем машинам пришлось сбавить, но она до сих пор была гораздо больше дозволенной. Брюнет пристегнул ремень безопасности. Недалеко уже показались многоэтажные дома, они въехали в жилую зону.

Еще долго МакКинлей петлял между домами, но преследователи так и не отставали. Они все также ехали в нескольких десятках метров от него по  узкой дорожке возле пятиэтажного дома. Справа мелькали подъезды, а впереди был еще один поворот. Раздался глухой выстрел, и Билл отчетливо услышал громкий свистящий щелчок. Машину резко закрутило, и кровь отлила от лица парня. Он быстро дал по тормозам, автомобиль врезался в дом, и Билла довольно сильно тряхнуло от этого столкновения. Голова пошла кругом, и казалось, что еще немного, и он отключится. Но терять сознание нельзя было ни в коем случае. Резко повернувшись назад, он увидел, что две черные Ауди уже скоро окажутся здесь. Трясущимися руками он отстегнул ремень и, схватив свой пистолет, выскочил из машины, сразу забегая за тот поворот, до которого так и не доехал.  На стене была старая пожарная лестница. Довольно широкая, но нижние ступени были выдвижными. Времени на раздумья оставалось слишком мало и, подпрыгнув, он зацепился руками, вытаскивая  их. С противным скрежетом они опустились, и Билл, не медля ни секунды, забрался  нижнюю площадку и, что есть сил, побежал вверх по ступенькам, сделанным из металлических прутьев.
Он достиг уже уровня  второго этажа, как из-за угла показались обе преследующие его, машины. Оттуда выскочили семь человек, и двое рванули за ним. Другие остались смотреть на все это на земле. Раздались выстрелы, и Билл, прикрываясь руками, увеличил скорость бега. Возле него постоянно свистели пули. Некоторые попадали прямо по железным прутьям, отбрасывая в разные стороны искры. Федерал дернулся, когда пуля пролетела в нескольких сантиметрах от его головы, попав в стену дома. Лестница шаталась от присутствия на ней трех человек, было страшно даже посмотреть себе под ноги. Достигнув-таки крыши, он с видимым облегчением забрался на неё и достал из внутреннего кармана куртки оружие.  Резко выдохнув, он перегнулся через край парапета и, вытянув руку с пистолетом, выстрелил в одного из преследователей. Пуля пришлась в ногу. Дальше смотреть на это федерал не стал. Мужчины, бегущие за ним по лестнице, были уже совсем близко.
 Люк на крыше был не заперт, и МакКинлей порадовался своей удаче . Забравшись в открытый проем, Билл оказался в чердачном помещении, и прямо возле его ног обнаружился еще один проем -  дверь ведущая на лестничную клетку. Он слез по вертикальной лестнице, спрыгнув с последних ступеней, и помчался вниз.
Перед глазами все плыло, и федерал взялся рукой за перила, дабы не упасть. Он услышал, что мужчины, преследующие его, тоже находятся в подъезде.
-Стой, ты все равно далеко не убежишь! - раздался запыхавшийся резкий голос, отразившийся от стен эхом.
Билл лишь попытался бежать быстрее. Ноги уже начали путаться и, немного не рассчитав, он промахнулся мимо ступеньки, его отнесло влево и припечатало к бетонной стене. В этот момент раздался выстрел, и на перилах, где только что была рука Билла, дерево разлетелось маленькими щепками.
- О, боже, - испуганно прошептал он и снова рванул вперед.
Быстро пробежав остальные два этажа, он с силой толкнул подъездную дверь, сразу вылетая на улицу.   Чьи-то руки тут же обхватили его за талию, и МакКинлей издал полувсхлип-полувздох. Он начал  по инерции вырываться, не понимая, что с ним происходит, хотя ему уже было почти все равно, так как сил не осталось.
- Да успокойся ты, - вдруг произнес до боли знакомый голос. Билл резко вскинул голову. Он никогда бы не подумал, что будет так рад ему.
- Том... - тихий шепот, и взгляд, полный страха, - увези меня отсюда, - нервно оглянувшись назад, он услышал глухие, но быстрые шаги.
Глаза Каулитца сразу стали серьезными.
- Быстро в машину, - произнес он. И оба парня побежали к Кадиллаку, стоящему на дороге возле подъезда. Мотор в нем так и не был заглушен, поэтому они резко рванули с места, замечая боковым зрением, как через несколько секунд из подъезда выскочили двое мужчин.  Впереди, наперерез им, выехала машина и встала посреди дороги, загородив путь.
- Билл, пристегнись, - сказал Том и тоже пристегнулся.
Федерал начал судорожно вытягивать ремень безопасности, пытаясь воткнуть  застежку в нужное отверстие. Руки до сих пор тряслись, и сделать это было достаточно трудно. Увидев это, Каулитц  выхватил из  пальцев МакКинлей ремень и сам пристегнул его.
До машины оставалось несколько десятков метров, и Том надавил на газ, набирая скорость, которую было возможно выжать в этой ситуации. До Билла начало доходить происходящее.
"Он что, хочет..." - додумать он не успел, так как именно в это мгновение машина Тома протаранила автомобиль, мешающий их движению. МакКинлей зажмурил глаза, и если бы не ремень, он бы, наверное, вылетел в лобовое стекло. Передним капотом Кадиллак подцепил Ауди и та под его напором стала отъезжать, разворачиваясь на девяносто градусов.
Освободив-таки дорогу, Каулитц вдавил педаль газа в пол и поехал вперед. Преследователи, не растерявшись, тоже начали свое движение, но отставали они на довольно большое расстояние. Из-за угла выехала еще одна машина.
- Сколько их там? - Том кивнул на зеркало заднего вида.
- Семь человек, но один из них ранен, - отстраненно ответил Билл и, повернув к нему голову, спросил: - Что ты вообще тут делаешь?
- «Спасибо» бы лучше сказал, мне показалось, что я подоспел как раз вовремя.
- Тебе показалось. Я бы и сам справился, - в МакКинлее снова проснулись самоуверенность и чувство гордости.
- Я могу остановить машину и высадить тебя. Справляйся сам, - начал закипать Том. - Молчал бы лучше.
Билл отвернулся к окну. Он понимал, что Каулитц прав. Что сам бы он не справился, и уже через несколько минут был бы у них в руках, а дальше... Думать о том, что было бы дальше, совершенно не хотелось.
- Спасибо, Том, - произнес федерал, надеясь, что его голос не задрожит. В ответ он услышал только, как тот неопределенно хмыкнул. Билл прислонился лбом к стеклу и закрыл глаза. На него нашло чувство опустошения, он дико устал после всей этой встряски. Не смотря на то, что их все еще преследовали, федералу казалось, что все кончено, все обошлось,  и никаких преследователей больше нет. Но это были лишь его внутренние ощущения.
Снова раздался выстрел, и боковое зеркало, находящееся с пассажирской стороны, отлетело с громким резким звуком. Билл дернулся в сторону, тихонько охнув.
- Вот уроды, - рыкнул Том.
МакКинлей выглянул между сидениями посмотреть на преследователей. Те были далеко, но не отставали. 
- Пулю в лоб захотел? Не высовывайся лучше, - сказал Каулитц, не отрывая глаза от дороги, и надавил на плечо федерала, усаживая его нормально.
Они завернули в один из темных дворов, надеясь скрыться там, но вдруг скорость начала снижаться и постепенно машина остановилась совсем. Билл испуганно распахнул глаза. В его голове за несколько секунд пронеслись все самые страшные мысли, вплоть до того, что Том решил сдать его тем мужчинам.  Он повернул к нему голову и тихо спросил:
- Что случилось?
- У меня, кажется, бензин кончился, - Том неверяще смотрел на приборную панель. - Бежим!
Они, отстегнув ремни безопасности, выскочили из автомобиля. Билл подбежал к Тому, тот стоял посреди дороги и осматривался вокруг.
- Куда? - федерал дернул его за рукав, привлекая внимание, но свет фар, скользнувший по стенам домов и осветивший их, заставил его повернуться в ту сторону. Обе машины на большой скорости въехали во двор.
Том схватил МакКинлея за запястье и потянул в сторону одного из домов. Они заскочили в подъезд и побежали вверх по лестнице. Каулитц так и не отпускал руку Билла. Они перескакивали сразу через несколько ступеней, пытаясь хоть немного оторваться. Подъездная дверь гулко хлопнула, и послышался топот ног внизу. Сердце Билла снова забилось учащенно и, непонятно откуда взявшиеся силы заставили его еще усерднее прыгать через ступени. Добежав до последнего этажа, Том подтолкнул Билла к лестнице:
- Забирайся первым.
 Без лишних пререканий федерал ухватился руками за перекладину и начал подниматься. За ним залез и Том. Так же быстро они выбрались наверх. Том снова огляделся по сторонам в поисках близлежащих крыш.
- Туда, - он указал к краю, за которым виднелся другой дом. Всего в паре метров. Они как по команде сорвались с места, но были остановлены громким голосом.
- Стоять!
Парни резко остановились, по инерции, конечно, сделав еще по несколько шагов после такого быстрого бега. Том обернулся назад. Мужчина тяжело дышал, видимо, бег по лестнице был для него в тягость. Билл тоже оглянулся и, увидев, что Том стоит на месте, подошел к нему. Каулитц смотрел прямо в глаза мужчине, предугадывая его действия. Они оба слышали сбитое дыхание друг друга и все также молчали. Прищурив глаза, Джокер одним движением руки достал свой пистолет и, направив на мужчину, увидел, что тот сделал то же самое.
Том задвинул Билла себе за спину. Сейчас у него в голове почему-то не было мысли спасти себя. Было лишь желание, чтобы не пострадал Билл.
Прикрыв глаза, федерал прислонился спиной к спине Тома и рвано выдохнул воздух из легких. Это молчание с обеих сторон жутко тяготило, и становилось страшно. Он ждал выстрела, который в любом случае должен был прозвучать. Из проема в крыше послышался лязгающий звук металлической лестницы.
"Сейчас здесь будет еще один. Нельзя больше ждать" - пронеслось в голове у МакКинлея. Он выхватил свое оружие из кармана куртки и раздраженно прошипел:
- Чего ты медлишь, черт возьми?
Раздался выстрел, которого так ждал Билл. И мужчина свалился на поверхность крыши замертво. Парень опустил руку с пистолетом и смотрел на тело. Почему-то это ввело его в ступор. Том дернул Билла за руку, и они вместе побежали к краю крыши. 
- Разбегись, - предупредил Том, хотя Билл и без того прибавил скорости. Упасть вниз совсем не хотелось. Сердце снова дико заколотилось в ребра. Край все быстрее и быстрее приближался. У МакКинлея перехватило дыхание и, вскочив на парапет, он с силой оттолкнулся одной ногой. Было страшно закрыть глаза, казалось, что если закроешь их, то тут же упадешь в щель между домами. Он смотрел только вперед.
Наконец, ноги коснулись твердой поверхности крыши, но после ощущения полета Билл не смог удержаться на них. Упав на колени, он еще около метра проехал на них, разбив в кровь и разодрав джинсы. Болезненный стон вырвался сам по себе. Федерал не хотел показывать своей слабости, но боль была просто ужасной. Том тут же подбежал к Биллу, который все так же сидел на коленях, низко наклонив голову и скрывая за волосами лицо, скривившееся от болезненных ощущений. Аккуратно взяв его под локоть, он произнес:
- Давай же, вставай, сейчас не время.
Оглянувшись назад, он увидел еще двоих парней, вылезающих из люка.
- Вот черт, - он дернул федерала вверх, поднимая того на ноги, и сразу заскакивая за какое-то техническое строение. Билл опустился на землю и прижал ладони к коленям. Там чувствовалась некая пульсация. От всех мыслей в голове становилось плохо, и она снова начинала кружиться. Чтобы не видеть ничего, Билл закрыл глаза и откинулся затылком на бетонную стену. Том присел на корточки перед ним, и, по-доброму усмехнувшись, убрал его руки от коленей.
- Не трогай лучше.
Билл в ответ лишь слабо кивнул, но так и не открыл глаз. Над ухом раздались три выстрела. Стрелял Том.
- Ты их убил? - спросил Билл.
- Не думаю. Вставай, надо делать ноги.
Они выбрались в подъезд и, выглянув в окно, поняли, что все машины находятся с этой стороны дома. Оставшиеся мужчины тоже бродили вдоль домов. Они ждали, когда из какого-либо подъезда выскочат парни.
В голову Билла пришла идея, и он рванул вниз по ступеням, забыв даже о разбитых коленях и крикнув, чтобы Том следовал за ним. Он вспомнил все, чему его учили на спецподготовке и даже отругал себя за проявленную слабость.
МакКинлей остановился возле одной из дверей и нажал на кнопку звонка.
- Ты че делаешь? - спросил Том, недоумевая.
- Спасаю наши шкуры, - ответил Билл, в то время как дверь открылась, и из-за нее выглянула маленькая худощавая женщина.
- Чем могу помочь? - она подозрительно посмотрела на них.
- Агент МакКинлей, Федеральное Бюро Расследований, -  Билл потянулся было за значком, но вспомнил, что его он не брал. Но зато достал пистолет. - Нам срочно нужно ваше окно.
 Женщина с ужасом посмотрела на двух парней с пистолетами и нерешительно сделала шаг назад. Билл тут же направился в комнату, окно которой выходило не во двор, а на другую сторону. Он открыл окно и, не раздумывая, выпрыгнул, приземлившись на ноги. Том прыгнул следом за ним.
 - Быстро уходим отсюда, - прошептал он.
 Они переглянулись и побежали в противоположную от их преследователей сторону, заворачивая в темный тупик и, наконец, останавливаясь.
- И что теперь? - спросил Билл, понизив голос.
- Ждем. Они должны уехать. И, скорее всего, будут прочесывать местность, так что бежать нельзя, - Каулитц вдруг подошел и уперся руками о стену позади федерала. Тот сглотнул и отвел глаза, радуясь, что в темноте не видно, что он покраснел. Эта ситуация казалась МакКинлею несколько двусмысленной. "Черт, а может это просто мои фантазии? А для него обычный дружеский жест?" Слабость в коленях Билл списал на  переизбыток адреналина. 
- А если найдут? - пробормотал МакКинлей. Ему неважно было, что говорить, лишь бы разрушить это молчание и прогнать наваждение. Но ничего не помогало. Том стоял чересчур близко. Или недостаточно близко?
- У нас есть пистолеты, - ответил Каулитц, наклоняясь ближе к федералу. Ему казалось, что мир сузился до одного квадратного метра, на котором они были. По всему телу прошел слабый разряд, и он неосознанно сделал маленький шаг вперед.
- Что ты вообще там делал? - "Не поддаваться, не поддаваться" - билось в голове МакКинлея.
- Спасал тебя. Ты разве не заметил? - "Черт, Билл, заткнись, прошу тебя, и дай мне собраться с мыслями. Я же тебя сейчас... Чеееерт". Каулитц честно старался заставить себя сделать шаг назад.
- Зачем? И как ты меня нашел? - Билл вжался в стену, очень стараясь не податься вперед.
- Я не хотел, чтобы тебя застрелили. А найти тебя было просто, -  Том до боли сжал кулаки и напряг мышцы всего тела, заставляя себя сконцентрироваться на разговоре. 
- Как-то все просто.
- Хочешь подробностей? - почти зло прошипел Каулитц.
- Да, пожалуй, - "Он просто стоит рядом со мной... Мы просто разговариваем..."
- Я выбежал из казино минуты через три после того, как тебя увели...
МакКинлей чувствовал, как горячее дыхание опаляет губы.
- Почему через три? - заставил он себя произнести.
- Столько мне потребовалось, чтобы решить, что делать, - "Столько я выбирал между безопасностью и тобой". - Вообще, я думаю, они хотели тебя убить в машине и увезти. Не знаю... - Том немного отвлекся, вспоминая, как выбежал из дверей, чуть не сшибая швейцара, и как похолодело все внутри, когда он услышал выстрел со стороны парковки. - Я увидел только, как ты выезжаешь. Но пока я завел машину... Я ехал достаточно далеко, постоянно теряя вас из виду. Потом вы пропали совсем. Я ездил по переулкам, но толку не было. Потом услышал выстрелы, осторожно подъехал. Отрубил тех, что ждали у подъезда... Еще подробней нужно? - Каулитц злился. На себя. На него. На все на свете.
- Нет, спасибо, - раздраженно ответил Билл, не понимая явного недовольства, звучащего в голосе Тома.
- А что насчет благодарности? - нагло поинтересовался Каулитц. Наглость была защитной реакцией.
- Благодарю, - ответил МакКинлей, понимая, что его выдержка сдает позиции.
- И все? - "А может, в качестве благодарности мне его развести на...что-нибудь? Хотя, нет...  Только по его желанию..."
- Ждешь бурных и продолжительных аплодисментов? - съязвил Билл.
- Я их не заслужил?
- Нет. И вообще, тебя никто не просил. Если хочешь, пристрели меня сам или отправь обратно к тем парням, - взвился Билл.
- Хочу... - прошептал  Том, чувствуя, как земля уходит из-под ног. Злой Билл - это последняя капля. "Шаг назад, Каулитц, бл*дь, шаг назад". Том ударил по стене со всей силы и подался вперед.
И Биллу стало плевать на то, от чего он бежал  всю жизнь, от чего пытался скрыться, занимаясь сексом с девушками. Он чувствовал руку Тома на своем затылке, чувствовал пальцы, слегка массирующие кожу, и слышал его прерывистое дыхание.
Каулитц мрачно посмотрел на Билла, едва видя его лицо и, кажется, отведенные глаза, и решительно прикоснулся к его губам, тут же прикусывая нижнюю.  МакКинлей сдавленно охнул, а его руки как-то оказались на шее Тома.
Каулитц вдруг понял, что все. Финиш. Он тихо рыкнул и буквально впился в губы Билла, тут же раздвигая их языком и проникая внутрь, одновременно грубо сжимая его волосы на затылке. Только спустя некоторое время до него дошло, что Билл отвечает ему так же страстно, что это не сон и не разыгравшееся воображение. Том вжимал его в стену, проникая рукой под куртку и сминая на спине ткань футболки. Это было невозможно. Нереально.
Каждой клеточкой МакКинлей чувствовал сильное тело, и это приводило его в настоящий экстаз, хотелось застонать и глотнуть немного воздуха. Но вместо этого он с упоением прикусил нижнюю губу Каулитца и толкнул языком сережку. Пирсинг Тома приводил его в неописуемый восторг. Внезапно он почувствовал горячие руки под своей футболкой. Осторожное прикосновение шершавых пальцев и медленное движение вниз, к поясу джинсов. По всему телу прошлась острая волна возбуждения и осела в паху, а Билл выгнулся и не сдержал короткий стон. Каулитц усмехнулся и повторил движение ладонью, осторожно водя по прохладной коже. Парень в его руках задрожал и прижался сильнее. "Вот где твое слабое место..." - Том все еще улыбался сквозь поцелуй, но тут Билл провел ногтями по одной из его эрогенных зон - по шее, и настала очередь Каулитца постанывать. Короткие волны пронзали все тело и сосредотачивались в паху, Том не выдержал и слегка потерся о Билла стояком, но стало только хуже. МакКинлей продолжал водить ногтем по задней части его шеи, и перед глазами все кружилось. В легких резко закончился воздух.
- Черт, Билл... - пробормотал Каулитц и со стоном отчаяния присосался к его губам, сминая их, одновременно шаря руками под футболкой и надеясь, что он делает это не слишком больно. Где-то вдалеке промелькнула мысль, что им бы пора остановиться, но он лишь сильнее стал целовать МакКинлея.
Воздуха катастрофически не хватало, и им все же пришлось отстраниться. Поток кислорода слегка отрезвил, но возбуждение осталось все таким же болезненно-приятным. Рука Билла непроизвольно потянулась к ширинке, но он себя остановил, до боли прикусив губу. Хотелось поцеловать Каулитца еще раз, но он понимал, что тогда просто не остановится.
- Ты решил сам себя так отблагодарить? - попытался съязвить Билл, потому что молчать было невыносимо, в голове крутились отнюдь не невинные мысли, и надо было срочно от них отвлечься.
- Мне показалось, ты был не против, - усмехнулся Том и провел пальцем по губам МакКинлея. Тот вздрогнул, почувствовав прошедший по всему телу разряд.
- Да, пожалуй,  я действительно был не против, - задумчиво проговорил Билл, убрал руки с шеи Тома и сжал кулаки, втянув сквозь зубы воздух.
- Пойдем отсюда? - Каулитцу очень не хотелось это говорить, но у них не было вариантов, хотя и хотелось пробыть в этом темном закоулке вечность. "И с каких это пор в моей голове появились романтичные бредни?"
- Да, наверное, - у Билла в голове крутились гораздо более прозаичные мысли. Теперь, когда приток адреналина после погони спал, а смущение и замешательство не позволяли думать о поцелуе, он вспомнил о Джокере. - Хотя нет, стой. Тебе не кажется, что нам надо кое-что обсудить?
- Попробуем, - пожал плечами Том, стараясь не выдать своего волнения.
- Почему он назвал тебя Джокером?
МакКинлей понимал, что нельзя так спрашивать, что у него нет ничего, кроме косвенных улик, да и вообще, в любом случае чистосердечного признания он не добьется. "Если он вообще тот, кто мне нужен... Зато я теперь понимаю, что такое, когда личное отношение и работа перемешиваются. Да, черт возьми, я меньше всего на свете хочу, чтобы он был Джокером!"
- Ты про это? - Том улыбнулся, чем просто ошарашил Билла. - Черт, ты меня тут чуть ли не до смерти напугал... Знаешь что?
 - Что? - сказать, что МакКинлей был  поражен - ничего не сказать. Он ожидал какой угодно реакции, но не такой вот веселой и удивленной.
И почему-то не сработала его хваленая интуиции, не распознала ложь. Или он сам не хотел видеть обман?
- Ты слишком много работаешь. Меня так называют уже года три. Я когда-то решил смошенничать, но в ключевой момент у меня из рукава карта вывалилась, - Том коротко хохотнул все с той же улыбкой. - С тех пор меня тот парень и еще человек двадцать так называют. Я даже спрашивать не буду, что ты подумал.
МакКинлей смотрел на его искреннюю улыбку, чуть прищуренные глаза и верил. Он не видел в полутьме, как сжаты кулаки Каулитца, не знал, насколько он напряжен, и что творилось у него внутри. Чего ему стоила эта ложь. До чего противно ему было от своего тупого самоубеждения, что он не мог поступить по-другому...
 -  Ладно... - Билл откинул волосы назад, и Том на секунду замер. - Вернемся к этому позже...
- Теперь мы можем идти? - Каулитц хотел побыстрее отделаться от этого разговора. Несколько минут назад он впервые соврал МакКинлею.
   - Думаю, что да. Ты знаешь, где мы находимся?
- Через несколько кварталов метро. Роквиль, кажется. Идти в противоположную сторону, так что, надеюсь, дубля два не будет. - "А вот то, что было после нашего бега с препятствиями, можно и повторить. Как минимум сто раз. И с продолжением... Да..."
- Я тоже.
До метро добирались быстро и молча.  Оба думали о чем-то своем и не решались завести разговор. И только когда они приземлились на сиденья в вагоне метро, Том, наконец, нарушил молчание.
- Тебе нельзя ехать домой, - Каулитц решил, что будет вести себя так же, как раньше, и постепенно мысли о том, что он солгал тому, кому врать не хотелось в первую очередь, отошли на задний план. Том облизнул губы, вспоминая недавний поцелуй и понимая, что его он готов повторить не один раз.
- Я в курсе. К кому-нибудь из друзей поеду... -  МакКинлей тряхнул головой, словно отгоняя ненужные мысли и чуть повернул голову к Тому, скользя взглядом по его лицу и останавливаясь на губах. Тот облизнулся, и сердце Билла пропустило удар.
- А вдруг этот кто-нибудь и есть тот, кто тебя подставил? - Каулитц не знал, как прямо предложить федералу поехать к нему домой. 
- С чего ты взял, что это подстава? - это был немного не тот разговор, которого хотел МакКинлей, но все лучше, чем молчание и напряженные мысли.
- А, это были фэбээровские учения? А я, как дурак, принял пули за настоящие!
Билл улыбнулся, и Том понял, что ради этой искренней улыбки он готов на многое.
- Нет, но почему именно подстава? - МакКинлей совсем не думал о том, кто и почему пытался его убить, да что там, у него вообще это из головы вылетело! Но теперь, когда Каулитц напомнил об этом, он осознал всю серьезность ситуации и незавидность своего положения.
- Да может даже и не подстава! Но тебе не стоит сейчас никому доверять.
- Даже тебе?
- И мне тоже. - "Тем более, мне".
- Мне следует ночевать в метро? - Билл приподнял бровь.
- Ночевать ты будешь у меня. Я единственный, кто точно не желает твоей смерти. - "Ну вот, сказал. Пусть он скажет «да»!" 
- Спасибо за приглашение. Твоя последняя фраза просто предлог, или ты действительно горишь желанием спасти мою тушку?
Каулитц покраснел, улыбнулся и опустил глаза. Затем мысленно ужаснулся своему смущению. Он испытывал неловкость крайне редко, а тут его вогнали в краску одной фразой.
- И то, и то, - Том отвернулся, а Биллу донельзя понравилось его смущенное выражение лица.
- Так и знал. Помнишь, я на гонках спросил, ты просто хочешь погонять, тебе нужен агент ФБР или...
 Каулитц его перебил:
- Или я хочу с тобой переспать. Поверь мне, помню.  Меня словно ледяной водой окатили!
 Поезд остановился, и в вагон вошло несколько человек. Билл сначала не понял, почему его принялись пристально рассматривать, но затем вспомнил о том, что выглядит не самым лучшим образом. Тому, похоже, было все равно, он осторожно спустил руку на спинку сиденья МакКинлея, отчего Билл почувствовал себя неловко. 
- Понятия не имею, кто меня тогда за язык тянул!
- Ты действительно так думал? - Каулитц придвинулся ближе к МакКинлею и сильнее обнял.
- Тут же люди! - зашипел федерал.
- А тебе не все равно? Или боишься, что они от зависти умрут?
МакКинлею было неудобно, ему казалось, что все смотрят  исключительно на него, но отодвигаться он не стал.
- Черт, нам выходить! - раздосадовано пробормотал Том и нехотя отпустил федерала.
- Ты уверен, что нам надо выходить на Чайна Тауне? - МакКинлей поднялся и подошел к дверям. Каулитц стоял на приличном от него расстоянии, поэтому стало комфортней, но одновременно чего-то не хватало. "Черт, да что это со мной? Расклеился совсем..."
- Мы пересядем, и одна остановка до Льэнфан Плацы, а там недалеко мой дом, - Тома так и подмывало узнать, не передумал ли федерал ночевать у него, но он сдержался. 
До квартиры добирались относительно быстро, разговаривая о всякой ерунде. Серьезные беседы негласно решили отложить до того момента, когда они останутся одни. Каулитц украдкой поглядывал по сторонам, проверяя, нет ли чего подозрительного. Но МакКинлей его раскусил и взволнованно спросил:
- Что-то не так?
- А что? - Том сделал удивленное лицо.
- Уже несколько минут ты пытаешься что-то рассмотреть,  - Билл тоже начал оглядываться, а рука неосознанно потянулась к пистолету.
- Черт, ты же федерал... - Каулитц улыбнулся. Просто промелькнула мысль, что МакКинлей ему очень нравится. - Все в порядке, я на всякий случай смотрю. Как ты догадался?
- О чем?
- О том, что я что-то высматриваю, - Том не понимал, как Биллу удалось спалить его.
- Ты когда говоришь, жестикулируешь обычно, - МакКинлей смущенно улыбнулся. - Но вдруг ты переставал жестикулировать, сжимал кулаки, хотя продолжал говорить. Это раз. Обычно ты смотришь в сторону собеседника, а тут вдруг заинтересовался зеркальной витриной. Это два. Когда ты идешь и просто болтаешь, у тебя походка вразвалочку, но, что-то высматривая, ты  идешь по-другому. Дальше продолжать? - спросил Билл, видя удивленное лицо Тома.
- Да нет, спасибо... Не думал, что ты замечаешь такие вот нюансы. 
- Это моя работа, - федерал пожал плечами.
   Они подошли к красивой многоэтажке, и Том стал рыться в карманах джинсов в поисках ключей. Засунул руку почти по локоть, но не нашел. Наконец, догадался посмотреть в толстовке и вскоре с торжествующим видом извлек связку. Билл смотрел на все это с доброй усмешкой.
Каулитц кивнул охранникам и пропустил МакКинлея вперед.
- Мистер Каулитц! - негромко позвал сидящий за столом мужчина.
- Да?
- К вам приходили, - охранник вопросительно покосился на МакКинлея, но Том кивнул, и он продолжил: - Мистер Вейнинг. Просил передать, что есть дело. Он ждет вас в среду, в  «Citronelle»,   в шесть часов. 
Билл мысленно присвистнул. Один из самых дорогих ресторанов, какое-то "дело"... Надо было срочно переговорить с Мейтландом. 
- Опять французская кухня... - пробормотал Каулитц и, стараясь выглядеть непринужденно, прошел к лифту. "Черт, он слышал то, чего слышать не должен был. Но если бы я попросил его отойти - было бы хуже... Ну почему у нас не может все быть как у нормальных людей?"
- Что за дело? - спросил МакКинлей, хотя и знал, что ответа он не услышит. Больше всего на свете он мечтал, чтобы они с Томом были обычными парнями и, находясь рядом с ним, он мог бы думать не о том, что за дело будет в среду, что Том от него скрывает, а о том, как они проведут этот вечер.
- Я и сам не знаю, - честно ответил Каулитц, заходя в лифт. Ему хотелось хоть сегодня побыть просто собой, забыть о том, кем он является, но Вейнинг разрушил все его планы. Теперь придется думать о деле и лгать МакКинлею.
- То есть ты мне не скажешь?
- Нет. Зато скажу кое-что другое, - Том повернулся и посмотрел Биллу прямо в глаза. - Да, ты не знаешь всей правды обо мне. Но, поверь мне, - Каулитц понизил голос и придвинулся к федералу почти вплотную, - я никогда не сделаю тебе ничего плохого, - проговорил он, четко выговаривая каждое слово. - Мне есть, что скрывать, и правда не самая приятная, - Том резко выдохнул. Слова давались с трудом, он говорил искреннее, от сердца, надеясь, что его поймут. И  больше всего на свете он боялся, что Билл его оттолкнет.  -  Но я на твоей стороне, как бы то ни было, кем бы ты меня сейчас не считал, и какие догадки не крутились бы в твоей голове...
Лифт остановился, и это вернуло обоих парней в реальность. Том резко отвернулся, а Билл еще несколько секунд просто стоял,  прислонившись к стене.
Каулитц открыл дверь, включил свет и прошел вперед. МакКинлей неуверенно последовал за ним, стянув обувь.
- Колени... - пробормотал Том.
- Что?
- Твои колени, - повторил он. Билл перевел взгляд на свои ноги.
- Черт, я забыл совсем, - МакКинлей тряхнул головой, стараясь не думать о словах Тома в лифте.
- Пойдем в ванную, я принесу аптечку и одежду.
 - Спасибо, – поблагодарил Билл. 
 Том довел федерала до ванной и скрылся в глубине квартиры. МакКинлей посмотрел в зеркало и ужаснулся.  Спутанные взъерошенные волосы, лихорадочно блестящие глаза, пересохшие губы, ярко-красные  щеки. "Как наркоман без дозы прям" - невесело усмехнулся он и продолжил рассматривать свое отражение. Новая кожаная куртка сильно разодрана, кое-где порвана и вообще, больше напоминает тряпку. Браслета на руке не оказалось, кольца на среднем пальце тоже. Джинсы сразу выкидывать, на них даже смотреть страшно. Целыми остались только носки, трусы, и более или менее пригодна была футболка. 
- Что с тобой? - поинтересовался Каулитц, не сумев расшифровать странное выражение лица федерала.
- Да оцениваю потери... Я браслет с кольцом потерял... И эту куртку я любил.
-  Зато ты живой и относительно невредимый, – Том улыбнулся, стараясь приободрить Билла.
- Не поверишь, но я рад, -  усмехнулся Билл.
 - Поверю, – ответил Каулитц, вдруг осознавая, что они с Биллом одни в его квартире, и впереди целя ночь. – Кхм... Вот одежда, короче, – Том протянул серые спортивные штаны и белую рубашку. Единственные более или менее узкие вещи в его шкафу.
- Спасибо.
- Ты, если что, зови... – добавил Каулитц, стоя на пороге и никак не решаясь уйти.
- Я в состоянии помыться самостоятельно, так же как одеться и промыть царапины, – МакКинлей приподнял бровь.
- Ну, мало ли... Вдруг захочешь, чтобы я тебе спинку потер, – с ехидной улыбочкой сказал Том и вышел, прикрывая за собой дверь и оставляя федерала с открытым ртом.

***
- Тооом! –  позвал МакКинлей и прислушался.
- Я здесь, – ответил Каулитц и буквально через секунду оказался перед федералом. – Что насчет поесть?
- Я бы не отказался, – произнес Билл, рассматривая  впереди идущего парня. Том уже успел переодеться, теперь на нем были белые штаны и огромных размеров ярко-бирюзовая футболка. Смотрелось очень даже неплохо.
Том щелкнул выключателем, проходя на кухню и пропуская МакКинлея вперед.
- Билл, ты выглядишь... – начал он, но запнулся, не зная, как лучше выразиться. Каулитц рассматривал федерала в еле держащихся на худых бедрах широких серых спортивных штанах и в расстегнутой белой рубашке. Влажные черные волосы спадали на плечи, слегка намочив легкую ткань. Том не мог подобрать ни одного приличного слова.
- Глупо? И вообще, это что, твоя самая узкая одежда? – за возмущением Билл скрывал смятение, вызванное таким пристальным взглядом Тома.
- Потрясающе. Ты выглядишь потрясающе, – повторил Каулитц, скользя взглядом по телу стоящего перед ним парня. – И да, это действительно самая узкая одежда из всей, что у меня есть, – он заставил себя отвести глаза. – У тебя татуировка?
- Да. Сделал в шестнадцать лет, – кивнул МакКинлей, отводя край рубашки в сторону и показывая черную звездочку внизу живота.
- Красиво, – хрипло произнес Том, мысленно дал себе по роже и пообещал больше не смотреть так на федерала.  – И кстати, насчет еды... Я не уверен, что у меня найдется что-то стоящее.
- Да мне все равно, – Билл пристально смотрел на Тома, отчего последнему стало неловко. Казалось, что федерал читает его мысли, и это напрягало. «Хотя нет, если бы прочел, врезал бы мне, обозвал извращенцем и сбежал».
Каулитц открыл холодильник, придирчиво изучая содержимое. Сбоку стояло семь или восемь баллончиков со взбитыми сливками всех вкусов. МакКинлей усмехнулся, глядя на разноцветные упаковки. Каулитц вытащил одну, снял крышку, засунул  дозатор в рот и надавил. Послышалось характерное шипение, а затем довольное причмокивание. Билл усмехнулся.
- Что? – повернувшись, спросил Том. – Хочешь?
- Да нет, спасибо. Я не фанат взбитых сливок.
- А зря... Очень вкусно, – Каулитц отправил себе еще одну порцию прямо в рот, затем поставил баллончик на место. – Значит так. У меня есть пицца, оставшаяся с утра, пол-огурца и немного картошки фри. Что будешь?
- Утреннюю пиццу. Половины огурца я тебя лишать не буду, – усмехнулся МакКинлей. У него самого холодильник всегда был полон, и в любой момент можно было что-нибудь приготовить. Другое дело, что времени на готовку обычно не хватало, хотя Билл всегда любил это дело.
- Сейчас разогрею.
- Я могу пока позвонить? – поинтересовался МакКинлей.
- Конечно, помнишь, куда идти?
- Да.
Билл  без труда нашел гостиную и подошел к телефону. Номер Мейтланда он набрал по памяти, зная, что начальник еще не спит.
- Мейтланд слушает.
- Джимми, это я... – начал было Билл, но его перебили.
- Твоя мать, где тебя черти носят??? – заорал босс в трубку. – Что я думать должен, когда мне сообщают, что тебя увели под пистолетом??? Ты еще бы через неделю объявился!!!
- У меня разрядился телефон...
- Тогда гнать тебя взашей из ФБР! Учения помнишь? У полицейского всегда должна быть связь! Купи себе пейджер, рацию или запасную батарейку! Какого черта, я спрашиваю, у тебя разряжен телефон? – продолжал бушевать Мейтланд.
- Успокойся. Да, я забыл его зарядить. И я бы все равно не успел им воспользоваться.
- В общем, нажил себе кучу проблем, – уже спокойно произнес Джимми Мейтланд.
- В смысле?
- Ты же не знаешь еще... Короче, у нас же там полно «своих». Их всех прижали, поэтому на помощь тебе никто прийти не смог. То, что ты жив, на самом деле не твоя заслуга, потому что у тех парней приказ был примерно такой: «уберете – хорошо, не уберете – так напугайте хорошенько». Мы с тобой здорово кому-то насолили.
- Мы? – переспросил МакКинлей.
- Да. Я общался с одним своим старым знакомым, он знает гораздо больше, чем говорит, но именно он поведал мне о том, что дорогу кому-то перешел не только я, но и ты.
Билл напряженно вцепился в край стола.
- Не только я, но и ты? Может, не только ты, но и я? 
- Нет, именно так. Я – цель первая и основная. Но опасность грозит сейчас именно тебе, так как я подаю в отставку.
- Что??? Как в отставку? Какого черта???
- Билл, послушай. Во-первых, я уже стар. Я прослужил в ФБР не один десяток лет и ухожу на заслуженный отдых. Во-вторых, само Бюро уже совсем не то, что было тогда, когда  я начинал работать. В мое время мы боролись с преступностью, а не покрывали половину криминальных элементов. Я не хочу этого делать и знаю, что сломать все устройство ФБР невозможно, даже если я лично президенту вручу доказательства того, что люди, на которых держится пол-экономики штатов, проворачивают незаконные махинации, а все Бюро это покрывает. И ты этого не сделаешь, хотя в тебе и горит твой юношеский максимализм. В-третьих,  хочу  спокойно прожить остаток старости, а не получить сейчас пулю в лоб.
МакКинлей глубоко вдохнул и выдохнул.
- Джим, я понимаю. Юношеский максимализм у меня уже вроде прошел, так что я не побегу бороться за справедливость и не собираюсь идти митинговать.
- Хорошо, что ты это так воспринимаешь, – Мейтланд был рад, что Билл отреагировал достаточно здравомысляще.
- Мы еще с тобой поговорим на эту тему, ты не рассчитывай, что так легко отделался. Я еще тебе истерику закачу на тему, что мне делать, - МакКинлей улыбнулся.
- Я верю.
- Отправь в мою квартиру ребят. Вдруг мне что-нибудь подкинули. Я, в общем-то, за этим звонил.
- Ок. Ты сейчас у кого?
- У Тома... Он мне здорово помог сегодня, – про Тома Билл всего рассказывать не хотел. Он решил разобраться сам.
- Будь осторожен, ладно?
- Постараюсь. До связи?
- Да, – Мейтланд первым положил трубку. Билл послушал немного короткие частые гудки, а затем обхватил голову руками. Слишком много всего навалилось.
«Я подумаю об этом завтра. Сейчас меня ждет теплая пицца и симпатичный парень» - МакКинлей улыбнулся и направился в сторону кухни.
Остаток вечера парни провели сидя на диване в гостиной, тихо переговариваясь, пока ели утреннюю пиццу Тома, которая порядком подстыла, когда Билл разговаривал по телефону с Джимми. Несмотря на то, что еда была чуть теплая, им обоим казалось, что это было лучшее из того, что они ели в своей жизни.
Глядя в глаза Каулитцу, Билл забывал обо всем, что происходило вокруг, но именно это ему было нужно. Совершенно не хотелось думать о проблемах и новостях, которые разом свалились на его голову сегодня.
- Мне надо позвонить, - произнес Том задумчиво.
Правая бровь Билла ехидно приподнялась, придавая лицу наглое выражение.
- Мне выйти?
Каулитц перевел взгляд на него. Он мысленно взвешивал все «за» и «против». После того, что случилось внизу, Том решил быть более аккуратным в разговорах с людьми из его круга общения. Билл услышал то, что не должен был слышать, и это беспокоило Каулитца. Решив, что этот телефонный разговор его выдать не сможет, он качнул головой.
- Нет, не стоит.
 МакКинлей удовлетворенно кивнул головой своим мыслям и сложил руки на груди, расслабленно откинувшись на спинку дивана. Ему было странно видеть Каулитца таким. Билл уже привык к напускному нахальству.
Выудив из кармана сотовый телефон, Том нашел в списке нужное имя и нажал на вызов. Длинные монотонные гудки раздражали, и Каулитц неосознанно начал дергать ногой, что не осталось без внимания федерала. Наконец, трубку взяли, и Том расслабленно выдохнул.
- Привет, Джейк. Я по делу.
Билл привычно следил за эмоциями на его лице.
- Нужно забрать мою машину и сегодня же пригнать её к моему дому.
 Взгляд Тома медленно и настороженно скользил по Биллу. Отчего-то он уже начал сомневаться в правильности своего решения. Может, стоило выйти самому?
- Нет, ничего особенного. Просто кончился бензин. Так ты заберешь её? – с нажимом спросил он.
МакКинлей в это время размышлял о своей машине. Её тоже нужно было забрать. Там осталась куча важных для него вещей. Но сейчас звонить не было никакого желания. Билл стал крутить между пальцами влажную прядь волос. Мейтланд прикончит его, если он позвонит сейчас. Он мельком взглянул на часы, циферблат которых показывал три ночи.
«Нет, он определенно прикончит меня», - решил он. - «Позвоню утром».
Том, тем временем, закончил разговор с неким Джейком и теперь теребил пальцами края своей футболки.
- Знаешь, я тут подумал, - начал он. Слова давались ему тяжело, он даже сейчас не мог стопроцентно сообразить, как он выскажет федералу свое предложение. Билл видел его сомнения, он подозревал, о чем может пойти речь.
- Продолжай.
- Если это действительно подстава, Билл? Что ты будешь делать? – «Черт побери, скажи это. Не будь слабаком».
- Это мое дело. Я справлюсь.
- Ты не справишься один, - уверенно сказал Том, сложив руки на груди.
- Хочешь предложить свою помощь? – лукаво спросил МакКинлей.
- Да, именно, - Каулитц кивнул и мысленно треснул себе по лбу. Он должен был сам сказать ему это.
- Ну и что ты сможешь сделать, Том? Мы даже не знаем, кто это мог быть. Нет абсолютно никаких предположений.
Глаза Каулитца опасно сверкнули.
- Если я захочу, Билл, я смогу сделать очень многое.
Это прозвучало угрожающе, и МакКинлей настороженно прищурился. Интуиция снова подсказывала что-то, но, что именно, он так и не смог разобрать. Плюнув на все эти бессмысленные попытки разобраться в многочисленных проблемах, он произнес:
- Нет, Том. Спасибо, конечно, но нет. Я справлюсь сам, и не стоит кому-то постороннему влезать в это дело.
Слово «посторонний» резануло по ушам, но Каулитц благоразумно промолчал. Кто он ему такой вообще, чтобы так реагировать?
- Уже поздно, пора ложиться. – Сухо сказал Том.
- Отличная идея, - пробормотал федерал и непроизвольно зевнул, когда представил, как его голова коснется мягкой подушки. Усталость, наконец, навалилась на него.
Каулитц постелил ему на диване, на котором он спал у него в прошлый раз и, пожелав спокойной ночи, удалился в свою спальню.
Вопреки всем своим ожиданиям, МакКинлей еще около часа ворочался, время от времени взбивая подушку или переворачивая её прохладной стороной. Он был безумно рад, когда начал погружаться в долгожданный сон.
Утром МакКинлей проснулся от негромкого стука чашки о стол на кухне. Он резко открыл глаза. Редко случалось такое, что он просыпался так неожиданно.
Том сидел на стуле, придвинувшись к кухонному столу, и медленно пил свой кофе. Когда в дверях показался лохматый Билл, он отставил кружку и ухмыльнулся.
- Я удивлен. Ты решил сегодня изменить своим традициям? – ехидно поинтересовался он.
- И тебе доброе утро. Ты о чем вообще? – сонный мозг федерала напрочь отказывался понимать, что имел в виду Том.
- Мне помнится, что каждое свое утро ты падаешь с постели, при этом путаясь в одеяле.
Билл сразу вспомнил то нелепое утро, когда от неожиданности навернулся с его дивана на глазах у Каулитца.
- Сегодня действительно решил отступить от своих традиций. Не каждый же раз мне тебя так радовать.
- А я-то думал, что сегодня получу законную порцию здорового смеха с утра, - Каулитц театрально всплеснул руками.
Биллу стало легче. Снова вернулся тот нагловатый и вечно ухмыляющийся тип, которого постоянно хотелось придушить. Но именно это было так привычно.
- Мечтай, Каулитц! – МакКинлей закатил глаза и пошел приводить себя в порядок.
После утреннего кофе, который Том любезно приготовил ему, Билл позвонил Джимми, попросив, чтобы его машину забрали с окраины города. Оставлять её там было не лучшим вариантом, даже несмотря на то, в каком состоянии она была. На ремонт уйдет уйма времени и средств, но это никоим образом не пугало МакКинлея. Он любил свою машину, и по-любому должен был привести её в должный вид.
Они попрощались как-то скомкано и быстро, отводя глаза и смущаясь. Причиной стали воспоминания о прошедшей ночи, темном переулке, поцелуе. Оба хотели сказать многое, но упорно молчали, делая вид, что ничего не произошло.
Билл широкими шагами направлялся в сторону метро, чтобы доехать до дома. Как только он покинул дом Тома, в голову сразу пришли мысли о его сегодняшней встрече с таинственным мистером Вейнингом. Федерал отлично помнил и место и время встречи, но не мог решить, что же ему делать. Очень хотелось съездить в тот ресторан. Это могло помочь ему раскопать что-нибудь стоящее о Томе и его жизни. Он так и был в неведении, и порой это раздражало.
Природное любопытство все-таки взяло верх, и Билл остановился на том, что он приедет на место в назначенное время и попытается узнать хоть немного информации.

***
Серебристая Ауди плавно подъехала к ресторану «Citronelle» ровно в шесть часов вечера. Билл так же грациозно припарковался на стоянке напротив огромных окон ресторана, через которые был отличный обзор практически на все столики в помещении. Лицо брюнета было абсолютно ненапряженным и ничего не выражающим, только стучащие по рулю пальцы выдавали его нетерпение.
Через пару минут показался и черный Кадиллак, откуда вышел Том при всем параде. Он огляделся по сторонам, пробегая глазами по стоящим вокруг машинам. От этого Биллу захотелось лечь на сидения. Несмотря на то, что окна были тонированными, он как-то сжался внутренне, переживая, что Том может его увидеть. Хотя это было невозможно. Он успокоился только после того, как Каулитц покинул стоянку и зашел в ресторан.
Сквозь стекла было видно, как он подошел к швейцару, о чем-то с ним переговорил, и двинулся к столику, где сидел солидного возраста мужчина в черном костюме.
« И что только Том может иметь общего с такими людьми?» - пронеслось в голове у МакКинлея. Ему казалось, что Том должен общаться с людьми, выглядящими так же, как он сам. Если бы его друзьями оказались парни в широкой одежде и со странным поведением, это было бы менее удивительным.
Билл решил выйти из машины и осторожно прогуляться вдоль ресторана, пытаясь высмотреть что-то. Он покорно ждал чего-то необычного, но все проходило тихо и спокойно. Большинство времени говорил мужчина, Том лишь изредка кивал, выражая полное согласие, или же наоборот, хмурясь, неодобрительно качал головой. МакКинлей начал переживать, что приехал сюда зря. Ничего узнать не удалось. Абсолютно ничего.
Он вновь направился к машине, на которой приехал. Билл взял её у Мейтланда на сегодняшний вечер. Джимми с большой неохотой дал её, сказав, что открутит голову МакКинлею, если с ней что-то случится.
Сев на отполированный капот, Билл оперся руками позади себя, и все не сводил взгляда с Тома, который теперь, не торопясь, пил красное вино из бокала.
Через некоторое время мужчина и Том начали собираться. Они уже ждали, когда им принесут счет. Теперь идея приехать сюда казалась безнадежно провальной. Билл злобно ругнулся сквозь зубы и встал с капота с явным намерением уехать отсюда и побыстрее.
Он жутко злился на себя. Все, что было связано с Томом, казалось ему слишком загадочным. Поэтому он подозревал всех и вся.
«Это просто паранойя, Билл. Отлично, ты сходишь с ума», – мысленно усмехнулся он, открывая дверцу автомобиля.
Сзади послышалось урчание двигателя, еще одна машина въехала на стоянку.
- Куда-то торопишься?
Сердце Билла на несколько секунд остановилось и опять начало биться, только в учащенном темпе. Голос казался до невозможности знакомым. Он стоял спиной к человеку, который разговаривал с ним, не видел его лица, но даже так он ощущал опасность.
Резко оглянувшись, он наткнулся взглядом на этого мужчину. Он стоял возле черной Ауди. В горле резко пересохло. Это был тот человек со стоянки возле казино. Тот, который увел его оттуда. Тот, который пытался убить его.
Мысли закрутились, мозг начал работать с тройной скоростью. Нельзя делать ошибки, жизнь снова висит на волоске. Несмотря на это, он успел огорченно подумать о том, что это никогда не кончится.
- Маловероятно, - рявкнул Билл, сам не ожидая этого. - Что вам нужно?
На пару секунд скосив глаза в салон машины, он снова вернул их к лицу мужчины. За эти считанные секунды он успел увидеть, что его пояс с кобурой, где находился его пистолет, лежит на пассажирском сидении. Будет глупо, если он сейчас попробует достать его. Он мысленно хохотнул, представив картину, как наполовину влезет в салон, пытаясь достать пистолет из кобуры.
- Мне казалось, что ты уже должен был знать, что мне нужно от тебя, - мужчина прикрыл глаза, покачав головой.
Оценив вооружение, так называемого, противника, Билл был немало удивлен. Наметанным взглядом он осмотрел все выступы его одежды и пришел к выводу, что мужчина без оружия. Мотор его машины был уже заглушен, следовательно, сейчас они были в одинаковых ситуациях.
Тело было напряжено, Билл выжидал, когда мужчина отвернется.
Долго ждать не пришлось. На стоянку въехала еще одна черная Ауди.
«Знакомые все лица», - подумал МакКинлей и увидел, что мужчина оглянулся посмотреть, кто же еще приехал.
Билл, не теряя времени, сорвался с места, сразу заскакивая в автомобиль, заводя его, и молясь, чтобы все прошло гладко. Сердце стучало в горле, глаза метались с одного места на другое. Он никак не мог сосредоточиться. Дав по газам, он вырулил налево, туда, где не было машин. Пытаясь найти еще один выезд со стоянки, краем глаза он уловил то, что Том в этот момент вышел из ресторана и остановился, уставившись на черные машины. Одна из них следовала за федералом, а в другой мужчина безуспешно пытался завести мотор.
Билл перевел взгляд в зеркало заднего вида, которое было настроено совершенно ужасно. Он попытался вернуть его в нужное положение, но никак не мог, руки еле заметно тряслись.
- Вот черт, - прошипел он. Это зеркало его вывело из себя окончательно.
Он выглянул между сидениями, чтобы посмотреть, едут ли за ним преследователи. Мокрая ладонь немного соскользнула с руля, поворачивая его. Не ожидая этого, МакКинлей успел испугаться раньше, чем послышался ужасный скрежет и ощутил левым боком удар о руль. Его хорошенько тряхнуло, потому что он не был пристегнут. Ребра дико заболели, но жалеть себя времени не было. Он выскочил из машины и ринулся туда, где не было ограждения территории ресторана.
Том в это время просто не мог закрыть рот. Машина врезалась в фонарный столб, и через несколько секунд оттуда выскочил… Билл. Это было даже больше, чем неожиданно.
- О, нет, - простонал он и ринулся наперерез Биллу, даже не попрощавшись с Вейнингом, надеясь, что успеет перехватить его в переулке, прежде чем его догонят люди в машинах.
Том бежал по переулку со всех ног, попутно стараясь унять злость на Билла, который за ним следил. Он был уверен, что федерал свернет на улицу, располагающуюся перпендикулярно той, по которой сейчас бежал сам. Главной мыслью Каулитца было то, что он не должен опоздать. Широкие штанины немного мешали бегу и слишком громко шуршали, соприкасаясь друг с другом. От большой скорости ноги путались, и он мог в любую минуту упасть. Дыхание сбилось полностью, из груди доносился хрип, раздирающий горло в клочья, но, несмотря на все это, Том не останавливался ни на секунду и продолжал бежать, подгоняемый мыслью, что может не успеть. 
«Нет, и он еще говорил, что ему не нужна помощь! Сам он справится, черт возьми».
МакКинлей бежал по пустынной улочке, где горели всего лишь несколько фонарей, из-за чего освещение было не самым лучшим, но это вселяло надежду на то, что преследователи могут потерять его из виду. В голове крутились слова Джимми о том, что их хотят всего лишь запугать, что они просто кому-то перешли дорогу.
«Кажется, запугивать меня у них начинает получаться», - пронеслось у него в голове, и он неосознанно проверил рукой пояс с кобурой, который схватил, когда выбегал из машины, и уже успел прицепить  к джинсам.
Дыхание только-только начало сбиваться. Выдержка у него была хорошая, курсы спецподготовки все же не прошли даром. Он оглянулся назад, проверить, едут ли за ним, потому что в ушах он слышал только частое биение своего сердца, а не рев мотора.
Машины все так же двигались не очень быстро. Было видно, что они лишь преследуют его, не особо пытаясь поймать, но это почему-то не обнадеживало федерала. Мало ли какие мысли у них в голове. Может, хотят сначала поиграть, а потом пристрелят.
Мелкая дрожь прошлась по телу от этой мысли, и он решил, что должен это сделать первым. Отточенным движением руки он щелкнул кобурой и достал пистолет, оглядываясь снова. Волосы неприятно хлестнули по лицу, он повернулся к преследователям всем корпусом, как вдруг почувствовал, что кто-то с силой вцепился в его локоть и дернул в темный узкий переулок.
Страх сковал все тело, и руки стали холодными и липкими от ужаса. На секунду ему показалось, что пистолет весит тонну и сейчас просто упадет на асфальт. Но профессия все же сделала свое дело, и он моментально взял себя в руки.
Быстро развернувшись в сторону человека, Билл направил пистолет на него и громко крикнул:
- Руки вверх! 
Том в один момент даже подумал, что федерал сейчас действительно может выстрелить. 
- Билл, это я, - Каулитц все-таки не стал делать хуже и медленно поднял руки ладонями к нему, показывая, что не сделает ему ничего плохого.
 МакКинлей резко опустил пистолет и хрипло выдохнул.
- Ты напугал меня, идиот, - с этими словами он неуверенно улыбнулся и легко ударил Тома по ладони, чтобы он, наконец, опустил руки.
- Ты меня в какой-то степени тоже, - ухмыльнулся Каулитц, но его лицо быстро стало серьезным. - Надо убираться отсюда.
Взгляды пересеклись. Серьезный  – Тома, и непонимающий – Билла.
Схватив федерала за запястье, он побежал по улочке в ту сторону, откуда и пришел. Когда почувствовал, что Билл уже сам бежит, а не просто следует за ним, он с сожалением отпустил его руку. В голове Каулитца мысли о том, как спасти их шкуры, перемешались с другими, абсолютно неуместными сейчас. Примерно на середине пути они услышали, как сзади хлопнула дверца автомобиля, и раздались приглушенные голоса, в которых нельзя было ничего разобрать. Но по тону было ясно, что это был приказ. Через несколько мгновений последовал и топот ног, который отдавался эхом от каменных стен зданий.
Билл дышал неровно, ситуация начинала конкретно напрягать его. Шутки шутками, но это уже было не смешно. Сердце норовило выпрыгнуть из груди. От страха за их жизни откуда-то взялись силы, и он прибавил шагу, немного обгоняя Тома.
Они выскочили из переулка, и МакКинлей остановился. Куда бежать дальше? Два человека бежали за ними, находясь еще метрах в пятидесяти позади. Один достал пистолет.
Реакция не заставила себя долго ждать. Резким движением он оттолкнул Тома с прохода и сам по инерции оказался за углом каменного дома. Судорожно глотая воздух, он соображал, что делать дальше.
Каулитц, оценив состояние федерала, опять схватил его за руку, но уже чуть выше локтя и потянул за собой. Они снова бежали изо всех сил. Бок МакКинлея нещадно болел из-за удара о руль. Он надеялся на то, чтобы это оказалось просто ушибом. Ходить со сломанными ребрами его не прельщало.
- Туда, - Том указал на машину, стоящую возле дороги.
Билл не сообразил зачем, но спрашивать или спорить не стал. Не позволяла ситуация, и он решил довериться Каулитцу.
Том рывком открыл дверь чужой машины. За рулем сидел молодой парень, примерно их возраста, может чуть старше. Его глаза метались между Каулитцем и МакКинлеем.
- Что за…? – договорить парень не успел. Том взял его за ворот толстовки и стал вытягивать из машины.
- Выметайся! – угрожающе рыкнул он, даже не глядя на полностью растерянного парня, который пытался сопротивляться.
- Какого черта, я спрашиваю? - гаркнул паренек, уже стоя на асфальте.
Билл стоял возле них, непонимающе разглядывая то парня, то Тома. В Каулитце он видел сейчас что-то такое, чего не замечал раньше. Резкие движения, звенящий сталью голос, подергивающийся кадык на шее,  сухие губы... МакКинлей чувствовал исходящую от парня опасность, смешанную с сексуальностью. «Черт, о чем я сейчас думаю? О чем я вообще думаю?»
- Билл, в машину! – скомандовал Том тоном, не терпящим возражений.
Федерал все так же стоял. Он сам не понимал, что с ним происходит. Он прекрасно слышал, что сказал ему Каулитц, но тело отказывалось двигаться. Мысли в голове проносились со скоростью света и не за одну из них он не успевал зацепиться.
С трудом сглотнув ком в горле, он медленно оглянулся назад, отводя глаза от Тома. Мужчины совсем скоро будут здесь. Они тоже бежали со всех ног, пытаясь не потерять из виду свои цели. Из-за угла, позади мужчин, выехали два автомобиля, которые и преследовали МакКинлея. Наконец, сознание прояснилось, и он снова повернулся к машине.
- Быстрее! – крикнул Том, уже сидя на водительском месте. Билл запрыгнул на заднее сидение - оббегать машину не было времени, захлопнул дверь, и автомобиль тут же сорвался с места.
- Ну и что это было? – зло прошипел Каулитц. - Какого хрена ты встал там, как вкопанный?
- Я сам не знаю, что на меня нашло, - пробормотал федерал и мотнул головой, словно отгоняя остатки наваждения. - Так, подожди.
Билл широко распахнул глаза и уставился на Тома, будто видел его в первый раз.
- Что? – Каулитц посмотрел в зеркало заднего вида, и встретился там с взглядом брюнета. - Что случилось? – это прозвучало уже обеспокоенно.
- Ты угнал машину?! – то ли удивленно, то ли возмущенно вскричал Билл.
- Только дошло? – хохотнул Том. Он ожидал чего-то более страшного, смотря в растерянные глаза федерала.
- Да как тебе наглости хватило угнать машину при официальном представителе закона?! – Билл выглядел зло, но вместе с тем привлекательно. «Очень даже привлекательно», - подумал Том, но заставил себя перевести взгляд на дорогу. Не время и не место было сейчас тем мыслям, которые стали появляться в его голове с момента, как он взял федерала за тонкое запястье.   
-  И официальный представитель закона без возражений в нее сел, -  усмехнулся Каулитц, резко выворачивая руль, отчего Билл ударился головой о стекло. Зато вспомнил, что за ними вообще-то едут не самые дружелюбные ребята на черных Ауди. «Этот Том действует на меня как-то странно», - подумал Билл, пребывая в очень непонятном состоянии, словно все, что происходило, шло мимо него, будто он вообще находился не здесь.
Из оцепенения его вывел громкий выстрел, пуля разбила заднее и лобовое стекло. Он встал коленями на сиденье, достал пистолет и, не целясь, выстрелил по черному автомобилю. Пуля с искрами отлетела от капота.
- Ты что делаешь? – крикнул Том с переднего сидения, но из-за бешеной скорости и ветра Билл не услышал его.  И только он прицелился, как Каулитц резко вильнул в сторону, отчего МакКинлей отлетел назад и ударился о сиденье. Там, где секунду назад был он, пролетела пуля.
Билл быстро вскинул руку с пистолетом и выстрелил несколько раз, понимая, что если в них продолжат стрелять, их не спасет уже ничего. Машина их преследователей дернулась и резко вильнула вправо, перекрывая дорогу другой. Том вдавил педаль газа в пол, круто разворачиваясь. 

***
Они ехали в молчании уже около двадцати минут. Каулитц старался дышать медленно и глубоко, чтобы не дать копящейся внутри ярости вырваться наружу. Ох, как же он злился на сидящего сзади федерала.
- Мы так и будем молчать? – послышалось с заднего сидения. Том со всей силы сжал руль.
- Надоела относительная тишина? – вежливо поинтересовался Каулитц. Относительной он назвал тишину из-за отсутствия стекла и, соответственно, свойственной машинам звукоизоляции.
- Да.
- Ладно... КАКОГО ЧЕРТА ТЫ СЛЕДИЛ ЗА МНОЙ??? – заорал Том, резко давя на газ.
- Не ори на меня, – МакКинлей сверлил затылок Каулитца недовольным взглядом, но ответить ему было нечего.
- О’кей, – прошипел Том. – Но какого х*я ты был у ресторана? КАКОГО Х*Я ТЕБЯ ЧУТЬ НЕ ЗАСТРЕЛИЛИ, В КОНЦЕ КОНЦОВ? 
Биллу было непривычно слышать мат из уст Тома, но он благоразумно решил промолчать.
- Проезжал мимо, – процедил он сквозь зубы. Говорить, что поехал проследить чуть ли не из любопытства, не хотелось, а сообщать, что он решил во что бы то ни стало узнать наверняка, кто на самом деле Каулитц, тем более.
- Отлично. Какое совпадение!  – язвительно произнес Том.
- Да чего ты от меня хочешь, а?  – не выдержал МакКинлей и тоже повысил голос. – Ну что я должен тебе сказать, чтобы ты перестал орать?
- Что ты понял, наконец, что один не справишься, – тихо сказал Каулитц, но разозлившегося Билла такой ответ не устроил.
- Опять предложишь свою помощь? - ехидно поинтересовался федерал.
- А если и так? – с вызовом заявил Том, поворачиваясь назад и глядя МакКинлею прямо в глаза.
- Поверь, ЕСЛИ мне и потребуется помощь, то я попрошу о ней у того, о ком я знаю больше, чем имя, фамилию и адрес съемной квартиры!!! – в конце Билл перешел на крик.
- ДА ЕСЛИ БЫ НЕ Я, ТЕБЕ ВООБЩЕ БЫ УЖЕ НИЧЕГО И НИКОГДА НЕ ПОТРЕБОВАЛОСЬ!!! – Каулитц резко затормозил прямо посреди дороги и повернулся назад, глядя на злого федерала и сжимая кулаки от бешенства.
- Да что ты о себе возомнил? Знаешь, Хоган Элли* закрыли, и мне тренировку в Вашингтоне устроили! Чтобы навык не терять, решил устроить отработку ухода от погони! – Билл прекрасно понимал, что несет полный бред, но остановиться уже не мог.
Для Тома это стало последней каплей. Он резко схватил Билла за подбородок, притянул к себе и поцеловал. Грубо, жестко, сминая податливые губы и врываясь в его рот языком. Подчиняя, лишая воли и желания сопротивляться.
МакКинлей честно пытался вырваться. Ему это удалось даже на какой-то краткий миг, но как-то вышло, что они опять целовались. Тому было плевать на то, что он стоит посреди дороги, что мимо пролетают машины, что у него на боку будет нехилый синяк из-за сидений, между которых он находился, одновременно пытаясь притянуть Билла ближе. Он не чувствовал боли из-за впившегося в ногу ручника. Весь мир сузился до размеров этой машины.
Каулитц осторожно сжал черные гладкие волосы на затылке и аккуратно засосал пухлую нижнюю губу, слегка прикусил. МакКинлей сделал тоже самое с его верхней, обнял его за шею, стараясь быть еще ближе. Он почти скулил от восторга, чувствуя, как под его руками напрягаются твердые мышцы, ловя рваные выдохи Тома и ощущая сильную ладонь у себя на затылке. Мысли в голове превратились в бессвязный поток, было жарко и не хватало воздуха. Каулитц судорожно выдохнул, мечтая оказаться на заднем сидении вместе с Биллом, повалить его на спину, лечь сверху и...
Автомобильный гудок привел их обоих в чувство. Билл подался назад, чувствуя, как все тело обдает холодным потоком.
Автомобильный гудок привел их обоих в чувство. Билл подался назад, чувствуя, как все тело обдает холодным потоком.
- Какого черта? Она объехать не может?
Объехать их машина действительно не могла: девушка, сидевшая за рулем с инструктором, даже поворачивать еще толком не научилась, поэтому ей ничего не оставалось, как снова бибикнуть.
Том рывком тронулся с места. Ему больше всего на свете хотелось сейчас остаться с Биллом наедине, в каком-нибудь укромном уголке. Едва он представил, что сделает с парнем, сидящим сзади, у него все помутнело перед глазами. Том быстро облизнул губы и постарался сосредоточиться на дороге, но он остро чувствовал присутствие Билла, каждую клеточку его  возбужденного тела, и от этого становилось только невыносимее. Когда они встретились глазами в зеркале заднего вида, Каулитц рвано выдохнул, со всей силы сжимая руль и напрягая все тело, чтобы не задрожать от нахлынувших ощущений.
МакКинлея едва не подбросило на сидении от короткого взгляда Тома, через все его тело прошел мощный разряд, и он сжал зубы, чтобы не застонать. Перевел глаза на сильные руки, до побеления сжимающие руль, вспомнил прикосновение шершавых теплых ладоней и со всей силы вцепился в кресло.
Том старался смотреть только на дорогу, ни о чем не думая, но это было практически невозможно.
Взгляд Билла наткнулся на валяющуюся под сиденьем полную бутылку охлажденного чая. Он рывком достал ее, открыл и с жадностью приник к горлышку. И чуть не поперхнулся, услышав хриплое:
- Дай мне.
- Что?
- А что можешь предложить?   
- А что ты хочешь? – Каулитц понял, что еще несколько слов, и  он будет просто не в состоянии вести машину.
- Черт, Билл, черт... Просто дай мне попить. 
Билл честно решил выполнить просьбу Тома. Он просто протянул бутылку вперед. И совершенно случайно их руки соприкоснулись.
Каулитц дал по тормозам и через секунду они опять целовались, страстно и неистово, так, будто через минуту наступит конец света. Это было настолько горячо, остро и живо, так по-настоящему и безумно, что Билл вдруг понял: это все. Теперь он не сможет жить без таких поцелуев, без этого парня, дарящего ему такие чувства. И это осознание немного охладило его. Он заставил себя податься назад.
- Кажется, мы куда-то ехали, – проговорил он и удивился, насколько неприлично звучал его голос.
- Так мы вряд ли куда-нибудь доедем, - сказала Том и улыбнулся. После этого поцелуя воздух вроде стал менее наэлектризованным, и ощущение присутствия сидящего позади парня уменьшилось, но возбуждение стало во много раз сильнее. Каулитц резко выдохнул. - Ты действуешь на меня слишком странно, Билл...
- Ты на меня тоже.
Том открыл бутылку с чаем и с наслаждением приник к горлышку, не замечая на себе внимательного взгляда МакКинлея.
- И что мы будем с этим делать? – спросил Каулитц, небрежно улыбаясь, хотя на самом деле у него внутри все замерло. За все время их знакомства они ни разу не говорили о своих отношениях.
- А чего бы ты хотел? – о, Том хотел очень многого, но он был уверен, что как только он озвучит хоть одно из своих желаний относительно федерала, тот посчитает его грязным извращенцем и сбежит. Каулитц тряхнул головой, чтобы отогнать мысли о том, чем можно и нужно им с Биллом заняться, как только в их распоряжении появятся уединенное местечко и какая-нибудь горизонтальная поверхность.
- Чтобы ты сказал мне, что я тебе нравлюсь, - ответил Каулитц, а МакКинлей удивленно приоткрыл рот, чувствуя, как к щекам приливает краска.
- Я скажу тебе это, когда узнаю, кто ты, – Билл старался выглядеть так, будто они вели обычный разговор, но внутри у него все дрожало.
- Я постараюсь, чтобы от меня ты этого не узнал, - произнес Том и задумался. Он испытывал к федералу гораздо более сильные чувства, чем это было допустимо. Между ними стояла каменная стена закона, окруженная рвом лжи.
- Как долго ты собираешься мне врать?
- Я... Билл, я не знаю... Но я тебя прошу... Да, я знаю, что, уйдя от проблемы, мы ее не решим. Но давай это сделаем? Просто закроем пока эту тему. Отложим на неопределенное время... Я знаю, что это глупо, безответственно и просто нечестно по отношению к тебе, но я не могу по-другому... Черт, ты просто дорог мне, я не хочу, чтобы это все... Так просто... – Том запутался, не зная, что говорить, как говорить, как выразить свои эмоции. Его спасло то, что они доехали наконец-таки до места назначения, то есть небольшого отеля, где можно было привести себя в порядок, воспользоваться душем и телефоном. Каулитц еще не успел заглушить мотор, как у Билла зазвонил мобильник.
МакКинлей чертыхнулся и достал из кармана трубку, нажимая на кнопку с зеленым рисунком.
- Джимми?   
- Билл, слушай меня внимательно и не задавай вопросов, - Каулитц тоже слышал слова Мейтланда, - ладно?
- Постараюсь. Что случилось?
- А вот и первый вопрос. - Мейтланд коротко рассмеялся, но тут же перешел на серьезный тон. - Билл, тебе нужно уехать из города, причем как можно быстрее.
- Что? – Том напрягся, а Билл сжал кулаки.
- Билл, послушай, так надо. Я знаю, что говорю. Ты, конечно, крутой парень, и все такое, но я все же в силу своего возраста круче. И знаю, что ты полезешь разбираться, но я очень тебя прошу: не сейчас.
- Джим, я не поеду никуда! У меня работа, в конце концов, – МакКинлей решил, что сопротивляться будет до последнего. Он вполне самостоятельный парень и может постоять за себя.
- Я отстраню тебя. А из города в таком случае я выпровожу тебя в приказном порядке. Агент МакКинлей, если вы и останетесь в Вашингтоне, то только в тюремной камере.
- Ты не можешь так поступить!
Каулитц посмотрел на раздраженного МакКинлея и решил, что если его не сможет заставить уехать начальник, то это сделает он.
- Могу и поступлю, когда дело касается твоей жизни! – закричал Мейтланд.
- Тогда объясни, что происходит! Я имею право знать, за что меня хотят убить!!! – заорал в ответ МакКинлей, но тут же пожалел об этом. Джимми был тем человеком, на которого он не имел права поднимать голос, просто потому, что был слишком многим ему обязан. - Извини. У меня нервы ни к черту.
- Билл, прошу, просто прошу, никаких вопросов. Просто уезжай в другой город, желательно, штат. Нигде не пользуйся своими документами, машиной, и не пытайся сделать поддельные.  Ни в коем случае не возвращайся домой или в Бюро, никаких контактов с теми, через кого тебя можно вычислить. Мобильный отключи и позвони мне через три дня из автомата.
- Стоп. Я понимаю, что мне надо залечь на дно, можешь не объяснять, но у меня в кармане сто баксов, две пули в пистолете и даже нет машины. И сколько я должен буду прятаться? – МакКинлей все еще не до конца смирился со всем этим.
- У нас обоих очень серьезные проблемы. Пока мне нужно четырнадцать дней.
- Сколько???
- Билл.
- Ладно...
- Деньги я могу тебе организовать, но сначала ты должен со своими ста баксами оказаться как можно дальше отсюда, причем, не пользуясь поездом и самолетом.
- Черт, но куда я поеду? – Билл откинул голову назад и сжал трубку. Все было слишком сложно.
- Ко мне, - раздалось с переднего сиденья, - у меня небольшой дом в Лос-Анджелесе, там тебя никто в жизни искать не будет.
- Том... – Билл собрался было запротестовать, но Каулитц его перебил.
- Нет. Тебе нужно куда-то уехать, и я тебе предоставляю прекрасный и единственный вариант. У меня нет жены и кучи детишек, ты не помешаешь моей престарелой бабуле, не вызовешь протестов у мамули и так далее... Я совсем не против, у тебя выбора нет, так что, пожалуйста, не спорь.
Билл закрыл глаза и глубоко вздохнул несколько раз. «Да, меня лишают любимой работы и  свободы, но зато я проведу с Томом достаточно много времени наедине, Мейтланд будет спокоен, и моя задница отдохнет от приключений.   Все же это не самый худший расклад...»
- Джим, хорошо. Но я буду тебе звонить, когда мне заблагорассудится, и ты расскажешь мне все, как только я вернусь. И не рассчитывай на то, что через две недели ты сможешь уговорить меня остаться еще хоть на день. Я сбегу даже из-под конвоя, влезу во все твои дела и со всем буду разбираться сам.
 Мейтланду стало легче. Он знал, что Билл действительно приедет, но главное, что у него есть время, что пока молодой агент будет в безопасности и не наделает глупостей в силу своего возраста.
- Ладно, все. До связи, – ответил Джимми и отключился.
- Чеееееерт, - застонал Билл, закрывая лицо руками.
- Расслабься. Считай, что у тебя отпуск, – Каулитц даже не знал, как приободрить МакКинлея.
 
С того момента, как они расстались с Томом, прошло четыре часа. МакКинлей посидел в кафе, обдумал всю сложившуюся ситуацию и решил, что ему действительно лучше уехать, хотя бы для того, чтобы не мешать Джимми, чтобы он думал о том, что можно предпринять, а не о том, как спасти его, Биллову, шкуру.
МакКинлей оглядывался по сторонам в поисках знакомого Кадиллака. У него внутри разливалось предвкушение их совместного с Томом времяпрепровождения. Но сейчас он чувствовал еще и беспокойство. Каулитц должен был приехать еще пять минут назад, чтобы забрать его и отправиться в Лос-Анджелес. Сначала Билл был против поездки на машине, так как чтобы пересечь почти всю Америку, им понадобится двое суток.  Но Том предложил сделать из дороги мини-путешествие по стране на колесах. План был такой: доехать до Луисвилла, посмотреть на известные водопады Огайо, затем в Оклахому-Сити,  потом в Лас-Вегас, где они планировали остаться подольше и, наконец, Лос-Анджелес. 
Федерал поднял глаза к небу и улыбнулся, увидев звезды. Обычно ночью можно видеть только черные, тяжелые облака. Перед глазами замаячило лицо Каулитца, он словно наяву видел искреннюю улыбку, пирсинг в нижней губе, блестящие карие глаза...
Он вздрогнул, когда рядом с ним затормозил массивный черный джип. Том вылез из него, обошел и открыл Биллу дверь, отчего тот смутился.
- Готов к незабываемому путешествию? – с улыбкой спросил Каулитц, залезая обратно в машину. У него было до неприличия хорошее настроение.
- Незабываемому? – переспросил МакКинлей и тоже улыбнулся, заражаясь настроением Тома.
- А то. Покажу тебе все достопримечательности своего родного города, познакомлю с друзьями... Покатаешься на моей Ламборджини...  Поверь, я составил нехилый план того, что нам нужно сделать, - «и нехилый план, как побыстрее затащить тебя в мою кровать. Хотя нет. Сделать так, чтобы ты сам захотел там оказаться...» 
- У тебя есть план? – поразился Билл.
- Честно говоря, не совсем. Но мы найдем, чем заняться. Днем будем изучать город, знакомиться с людьми и спускать кучу денег на всякие развлечения...
- А ночью? – спросил Билл и приподнял бровь. В его глазах блеснули дьявольские огоньки.
- А ночью мы будем делать все, что ты захочешь... – Том произнес это многообещающим тоном и коварно улыбнулся. 
Некоторое время они ехали молча, но тишина не была неловкой, они улыбались и быстро отводили взгляды, встречаясь иногда глазами. Билл украдкой рассматривал Тома, его сильные руки, длинные пальцы (сразу вспомнились прикосновения теплых ладоней), красивый профиль... «Интересно, а когда у нас будет что-то более интересное,  чем поцелуи?» - промелькнуло в голове МакКинлея, чему он несколько удивился. «Я его хочу? Или главное, хочет ли он меня? Или... Черт, пускай он сам разбирается с этим всем», - решил, наконец, федерал, немного испугавшись своих явных желаний насчет Каулитца.
- О чем ты думаешь? – спросил вдруг Том, пристально глядя на МакКинлея. Биллу тут же показалось, что Каулитц прочел все его далеко не невинные мысли на собственный счет, отчего он немного смутился.
- Да так... О водопадах Луисвилла. 
- А я обдумывал, какие музеи нам посетить в Оклахоме, - на самом деле, если в мыслях Тома и было что-то про Оклахому, то только про мотель в этом городе, про постель в его будущем номере и про федерала в ней.
- И что же надумал?
- Пришел к выводу, что не знаю ни одного музея там, – Каулитц рассмеялся, а затем к нему присоединился Билл.
- Слушай, я хотел тебя спросить... Кем бы ты стал, если бы не был тем, кто ты есть? Я имею в виду профессию, - Билл понял, что фраза звучала не очень правильно, но смысл был понятен. Мысли о том, кто такой Том, он пресек на корню. Об этом он подумает тогда, когда выхода уже не будет.
- Интересный вопрос... И я точно знаю на него ответ. Я бы стал ученым-генетиком.
МакКинлей удивленно уставился на Каулитца.
- Серьезно? – на всякий случай переспросил он.
- Абсолютно. Меня всегда интересовала биология, особенно наш мозг и генная инженерия. Возможно, я бы стал современным Менделем...
Билл был поражен. Он ожидал нечто совсем другое. И одновременно он осознал, как много не знает о Каулитце. Как много ему предстоит узнать о нем...
– А ты? Если бы не был агентом ФБР, с чем бы связал свою жизнь?
- С историей. Например, древний Египет... Это очень интересно. Хотя натура детектива во мне все же преобладает...
- Расскажи, как и почему ты выбрал свою профессию, - попросил Том, которому было интересно узнать как можно больше о Билле.
- Я пошел в полицию назло отцу. Он у меня связан с криминалом, а я устроил подростковый бунт, начитавшись книг о Шерлоке Холмсе. Честно работал в полиции некоторое время и тогда понял, что меня привлекает. Мне нравится раскрывать дела, нравится сопоставлять факты и выдвигать теории... В полиции примерно одну десятую времени я действительно тратил на это, а все остальное – скучные дежурства, несметное количество отчетов, патруль, ложные вызовы... Потом меня подстрелил один наркоторговец, я месяц валялся в больнице. До сих пор шрам остался... И отцу это все надоело, и я оказался в ФБР. Работать интереснее,  хотя моя мечта - открыть небольшое детективное агентство и самому выбирать дела. Вот так.
Каулитц внимательно слушал рассказ Билла, запоминал. Ему нравилось узнавать МакКинлея.
- То есть, подростковый протест перешел в дело всей твоей жизни?
- Да. И я рад этому. Самая большая потеря, это то, что я уехал из Нью-Йорка. Хотя раньше работал именно там... Но, увы, главное здание ФБР здесь, - рассказывал Билл, жестикулируя, и это вызвало у Тома улыбку.
Они говорили, говорили и говорили. Обо всем. Только уже не на общие темы, как раньше. Обсуждали жизненные позиции, мировоззрения, религию, психологию, философию. Делились впечатлениями, взглядами. Спорили, конечно. Том был неисправимым оптимистом, на все смотрел с улыбкой, а Билл предпочитал смотреть на вещи реально, трезво оценивая ситуацию. Каулитц больше всего на свете любил собственную свободу и адреналин. МакКинлей называл это безрассудством и укорял его в безответственности... Тому, в свою очередь, не нравилось, что Билл якобы ограничивает себя и свою жизнь придуманными им самим рамками, подстраивает свои поступки под созданные стереотипы...
- Понимаешь, вот я могу проснуться в три часа ночи, встать и поехать орать под окнами Белого Дома «Jingle Bells». И мне будет, откровенно говоря, наплевать на то, что и кто об этом подумает. Захочу и посреди дня на главной улице разденусь и прыгну в фонтан, - говорил Каулитц, пытаясь доказать Биллу свою точку зрения.
- А зачем? Вот скажи, зачем тебе это? – МакКинлей не сдавался.
- Билл, я образно. Я захочу, я сделаю это. Свою жизнь я хочу прожить в кайф, понимаешь? Мне не нужны заботы, проблемы, и пока у меня есть возможность исполнять свои сиюминутные заскоки, я буду это делать. А ты нет. Ты не занимаешься тем, чем ты по-настоящему хотел бы, ты не ведешь себя так, как хотелось бы...
- Стоп! С поведением я не согласен, - перебил МакКинлей.
- Представь такую ситуацию: ты едешь в метро и слушаешь музыку. И вот заиграла твоя любимая песня, и ты хочешь спеть ее во все горло и станцевать. Но ты не сделаешь так. Максимум – подрыгаешь ногой в такт.
- Это просто глупо, Том. А давай все будут орать песни в метро, прыгать в фонтаны... А потом кто-то решит, что убивать - это нормально! Давай все друг друга перережут!
- А все не будут, - произнес Том и рассмеялся, - в том-то и фишка, что почти все себя ограничивают. И я не хочу задумываться о том, что будет, когда все вдруг перестанут. Я живу здесь и сейчас, где подавляющее большинство максимум дрыгают ногой под понравившуюся песню.
МакКинлей глубоко вздохнул, решив дальше не продолжать спор. Они оба слишком упрямы, чтобы сойтись на одном. Том просто был большим ребенком.
- Хорошо... Давай проедем эту тему, - эта фраза периодически повторялась в их разговоре, когда кто-то понимал, что вести спор дальше бесполезно. - Что ты думаешь насчет дружбы?
- Ммм... Дружба... Я привык рассчитывать только на себя и доверять только себе. У меня полно друзей. Точнее, знакомых. В каждом крупном городе штатов. И я знаю, что они рады будут меня видеть. И я знаю, что у некоторых можно попросить помощь. Но не более того, - МакКинлей даже не удивился такому ответу, - твое мнение?
- У меня два лучших друга, и я не представляю жизни без них. Билл, мой тезка, и Мейтланд. С Билли мы вместе со школы, хотя сейчас стали реже видеться. И я уверен в этом человеке, как в себе. Я знаю, что он сорвется с любой точки земного шара ко мне, что он примет меня любым и поддержит, что когда надо отговорит или что-то посоветует. А с Мейтландом немного другое... Он мне заменил отца, если можно так сказать. А тех, с кем я могу пойти и выпить по стакану виски в клуб, я за друзей не считаю.
- Ты не заметил, что у нас на все почти противоположные взгляды?
- Да... Но, говорят, противоположности притягиваются...
- И я почти впервые с тобой согласен. Когда у людей одинаковые взгляды на все, это просто неинтересно... Билл... Что ты думаешь о любви? – Том перевел взгляд на МакКинлея. «А он красивый...»
- Это что-то необъяснимое. Чуть больше, чем просто улыбка, чуть нежнее, чем обычный взгляд, чуть важнее, чем простое прикосновение. Что-то необъятное. Знаешь, каждый человек – вселенная. Влюбленность, это когда твоя галактика замыкается на галактике другого человека. Ты думаешь о нем, живешь им, дышишь... А любовь... Любовь это когда вы вместе создаете свою вселенную, вместе что-то вкладывая в нее... 
Каулитц улыбался, глядя, как МакКинлей рассказывает о любви, как его губы трогает легкая улыбка и в глазах что-то загорается. «А в душе он романтик, оказывается...»
- Испытывал когда-нибудь? – спросил Том и почувствовал, как что-то в груди неприятно кольнуло.
- Нет. Влюбленность только. В пятнадцать-шестнадцать лет все влюбляются... А ты?
- Мои циничные представления вряд ли сойдутся с твоими возвышенными. Нам пора к этому привыкнуть, - слово «нам» Каулитц произнес с удовольствием, -  поэтому не буду выражать свое мнение. Лично для меня главное чувствовать, а как это называть и описывать... Неважно, - Том вдруг резко вильнул в сторону, отчего Билл несильно ударился головой о стекло.
- Ты чего? – МакКинлей увидел, как Каулитц протер глаза.
- Да блин, машина на встречке фарами ослепила, показалось, будто лоб в лоб едем...
- Давай я поведу. А то мы уже очень долго едем.
- Нет, я не устал, - запротестовал Каулитц. МакКинлей решил действовать по-хитрому.
- Том, я тебя очень прошу, дай мне сесть за руль, -  медленно проговорил Билл.
- А что мне за это будет? – Каулитц усмехнулся и потеребил языком сережку в губе, представляя, как повалит парня на капот машины, как снимет всю ненужную одежду, как... 
- А что ты хочешь?
Том усмехнулся, глядя на федерала. Грязные мыслишки так и вились в его голове, одна соблазнительнее другой.
- Ммм... Я даже не знаю... Ну, мы можем оба перебраться на заднее сидение и там заняться чем-нибудь интересным, - предположил Каулитц, мечтательно прикрывая глаза. 
- А из приличного? – на самом деле Билл был совсем не против и «неприличного».
- Когда ты рядом, приличного мне в голову ничего не приходит, - честно признался Том, скользя взглядом по федералу и все же останавливая машину на обочине.
МакКинлей вышел из машины и с удовольствием втянул носом ночной воздух. Последний раз они останавливались на заправке часа три назад, и у него здорово затекло тело, поэтому он с блаженством потянулся, поднимая вверх руки и прогибая спину. И вздрогнул, когда сильные ладони легли на его живот и притянули к теплому телу.
- И что это значит? – поинтересовался Билл, расслабляясь в руках парня.
- Я пока еще не решил, что я сделаю с тобой в первую очередь, - прошептал Том и МакКинлей почувствовал, как волна мурашек пробежала по телу.
Каулитц осторожно приподнял футболку Билла и положил руки на впалый живот.  Тот втянул в себя воздух и замер. 
Том уткнулся носом в шею МакКинлея и осторожно принялся целовать его, прижимая к себе сильнее. Слегка прикусил, снова поцеловал. Добрался до уха, засосал в себя маленькую мочку, услышал сбившееся дыхание и улыбнулся, убирая мягкие волосы и открывая себе больше доступа. Хотелось вечно стоять так, ощущать слабые порывы ветра, смотреть в звездное небо и обнимать хрупкое тело. «Оказывается, счастье бывает разным... То взрывное, яркое, разрывающее изнутри, а то такое вот... С чувством необъяснимой нежности, тепла человека рядом и биением его сердца».
Сзади пронеслась машина, разбив звуком ревущего двигателя этот момент, Том отстранился, чувствуя небольшую неловкость. Ему был непонятен его собственный порыв, совсем ему не свойственный. Но затем он перевел глаза на затылок МакКинлея. Черные волосы, переливающиеся в тусклом свете фонарей, почему-то показались ему удивительно красивыми, острые плечи - удивительно трогательными. «Черт, я совсем с катушек слетел. Да, он мне нравится, но моя симпатия к нему растет непозволительно быстро. И самое страшное, что я не могу и не хочу это все прекращать».
- Пойдем? – Билл обернулся и замер, пытаясь истолковать странное выражение лица Каулитца. А Том вглядывался в черты лица МакКинлея и очень четко осознавал, что он попался, что уже не сможет без этого человека. Вот так просто. Вроде все так же, а его вселенная стала вращаться в другую сторону.
- Да, - Каулитц вздохнул.
Когда, наконец-то, появилась табличка «Добро пожаловать в Луисвилл», они уже не разговаривали, а лишь вяло перекидывались небольшими фразами. Было около десяти часов утра, и они оба мечтали принять душ и лечь спать. У Тома не осталось даже сил на грязные мыслишки насчет Билла. 
Почти сразу за табличкой они увидели небольшой мотель.
-  Сними номер, а я пока машину припаркую, ладно? – предложил Билл, на что Каулитц согласно кивнул, пробормотав что-то невнятное. Он разлепил тяжелые веки, хотя и не спал, потянулся и вышел из машины. Движение вызвало прилив бодрости и гениальную идею. Он широко улыбнулся и вразвалочку направился к дверям.

МакКинлей прошел в небольшой холл, где его ждал Том, и сразу заметил предовольную улыбку на губах парня, которую тот постарался убрать. Они поднялись на второй этаж. В руках Каулитца был только один ключ. Поймав вопросительный взгляд, Том пояснил:
- Только один свободный номер остался.
- Конечно, я тебе верю. На парковке стояло всего три машины. Видимо, остальные утренние постояльцы пришли сюда пешком, -  язвительно произнес Билл.
- Во-во. Я тоже очень удивился этому факту, - парировал Том.
- Если учитывать, что мимо парковки ты не проходил и в глаза ее не видел? – на лице МакКинлея заиграла ехидненькая улыбочка.
- Именно! Мне на ресепшене пожаловались, что все стали ходить исключительно пешком, и мотель не получает доходы от платы за парковку! – в глазах Каулитца запрыгали чертики.
- Разумеется, в этом номере будет одна кровать, так?
- Ты потрясающе догадлив, - Том воткнул ключ в замочную скважину, повернул его и открыл дверь.
Внутри было относительно неплохо: одна небольшая комната, узкий коридор и ванная. Самым главным достоянием была поистине огромная кровать, предназначенная, по мнению Каулитца, исключительно для секса. И даже аляповатое покрывало в цветочек, в сочетании с мятно-зеленым цветом стен и желтым ковром не отгоняли неприличных мыслей.
- Да уж, не самое уютное место...
- А по-моему, неплохо... Особенно кровааать, - довольно протянул Каулитц, разбегаясь и падая на мягкую постель. Тело приятно подкинуло, и он с наслаждением вытянулся. Для полного счастья не хватало федерала под боком.
- Действительно, великолепное сооружение, - пробормотал Билл. - Я в душ, ладно?
- Угу.

МакКинлей недовольно поморщился, одевая на чистое после душа тело старые вещи. Как только они доедут до центра этого города, он заберет деньги, переведенные сюда Мейтландом, и купит себе одежду. Или хотя бы зубную щетку.
Том лежал все в той же позе. Ему было лень даже пошевелиться.
- Может, ты подвинешься? Или мне все же пойти узнать на ресепшене, остались ли свободные номера? – ни на какой ресепшн Билл идти не собирался, его вполне устраивал один номер и одна кровать.
- Слушай... А может, ты мне массажик сделаешь? И я подвинусь, – невинным голосом произнес Каулитц. МакКинлей почему-то был уверен, что он при этом еще и ресницами похлопал.
- Да я и сам могу тебя подвинуть. Или пойти в другой номер...
- Ну, пожалуйстаааа... У меня нет весомых аргументов, но ты совершенно точно должен размять мне спину.
- Один маленький невинный массаж, - произнес Билл, на самом деле не имеющий ничего против не маленького и не невинного.
- Ага, - Каулитц тут же заерзал, переполз на середину постели и лег, как следует.
У МакКинлея замерло сердце. Он осторожно присел рядом на мягкую кровать.
- Эй, ты лучше на меня садись. Удобней будет...
Билл готов был побиться об заклад, что на последних словах Том хитро улыбнулся. 
- Да нет, мне и так неплохо... Толстовку сними.
Том просунул руки под себя, расстегнул кофту и попытался, не поднимаясь, избавиться от нее. Не получилось. Каулитц вздохнул, приподнялся, стянул мешающую вещь и, подумав, снял еще и футболку. МакКинлей замер, рассматривая загорелую спину, по которой рассыпались черные косички, широкие плечи, мышцы, напрягающиеся под гладкой кожей, ямочки над копчиком...
Билл осторожно провел руками от плеч до поясницы. Том резко выдохнул, ощутив осторожные прикосновения.
- Расслабься.
Каулитц недовольно замычал, почувствовав, как сильные пальцы вошли в ноющую мышцу. Он заставил себя расслабиться, сосредотачиваясь только на ощущениях. Ощущения были более чем приятными. Обычный массаж доставлял нехилое удовольствие из-за того, что делал его именно Билл, разминая напряженную спину. Теплые волны проходили по всему телу Тома, концентрируясь в паху. В горле начал зарождаться предательский звук. Проглотив стон, Каулитц чуть-чуть поерзал. Захотелось предложить федералу помассировать другое место, в котором сосредоточилось напряжение, но он не знал, как МакКинлей отреагирует.
Решив, что слова - не самая удобная форма общения, Том перевернулся и быстро притянул МакКинлея к себе. Билл, тоже порядком возбужденный, не был против такой активности, поэтому чуть поерзал, устраиваясь поудобней.
Каулитц с удовольствием начал целовать почти лежащего на нем парня, засасывая пухлую нижнюю губу и чуть прикусывая. В голове зашумело, Том резко углубил поцелуй и почувствовал, что МакКинлей отвечает ему так же страстно. Он почти себя не контролировал, врываясь в рот Билла и хозяйничая там, словно заявляя свои права на него, что-то кому-то доказывая. Руки шарили по худому телу, ненасытно, нетерпеливо. Каулитцу казалась абсолютно ужасной мысль, что вот так проводить пальцами по выпирающим позвонкам и слушать хриплые выдохи мог кто-то еще. Даже этот несуществующий «кто-то» вызвал у Тома сильный укол ревности, он сильнее прижал к себе Билла, перевернул его и оказался сверху, придавливая того к кровати. МакКинлей с нажимом провел короткими ногтями по загорелой спине, отчего Каулитц выгнулся и хрипло выдохнул ему в рот. Том попытался снять с него футболку, не разрывая контакта, и не сразу понял, что это невозможно. Усилием воли заставил себя приподняться и стянуть наконец-то мешающую тряпку. И снова приник к припухшим губам, яростно целуя. МакКинлей почувствовал острый электрический разряд, когда Том лег на него, прижимаясь обнаженным торсом.  Все тело превратилось в один оголенный нерв, Билл попытался глубоко вдохнуть, но лишь поперхнулся воздухом.
Целоваться было уже невозможно. И не целоваться тоже. В Каулитце проснулись вампирские наклонности, и он с силой впился в шею лежащего под ним парня.
- Тооооом... – простонал МакКинлей, чувствуя острую смесь боли и наслаждения. Возбуждение было почти невыносимым, узкие джинсы отчаянно давили на член, и хотелось сделать хоть что-нибудь... Хотя лучше это «что-нибудь» сделал бы Том.
Каулитц с упоением целовал шею Билла, одновременно пытаясь расстегнуть неподатливый ремень его джинсов. Пряжка не поддавалась, было неудобно, но оторваться от парня казалось чем-то нереальным и неосуществимым. Рука постоянно съезжала на вздувшуюся ширинку, отчего МакКинлей не сдерживал тихие стоны. От этих стонов Тома конкретно вело, он зацепился взглядом за татуировку, которая так и просила оставить багровый засос посередине, что он и сделал. МакКинлея выгнуло, он достаточно громко застонал. Место, где располагалась его татуировка, было одной из самых чувствительных эрогенных зон.
Том мельком оценил свою работу – теперь в центре звездочки красовалось пока красноватое пятно – и рывком стянул надоевшие джинсы Билла вместе с бельем. МакКинлей  облегченно выдохнул, с долей смущения видя, с каким желанием смотрит на него Каулитц.
Том накрыл рукой стоящий влажный член Билла, провел пальцем по набухшей головке и, услышав первый  громкий стон, сжал себя через джинсы. Он с каким-то извращенным удовольствием наблюдал, как красивое тело извивается под ним, другой рукой дроча себе в том же ритме. Черные волосы прилипли к мокрому лбу, нижняя губа была закушена, спина выгнута дугой... МакКинлей метался по нагревшимся простыням, не зная, куда себя деть от удовольствия, пытался ухватиться за что-то руками и стонал, не в силах сдерживаться. Такого он не испытывал даже во время секса, это было ново, остро и горячо. Хотелось, чтобы эта сладострастная пытка прекратилась. И одновременно, чтобы длилась вечно. Билл подавался вперед навстречу руке Тома, чувствуя, как немеют пальцы на ногах, и испытывая острую потребность сжать что-то. Он громко застонал, и его тело закружило в вихре непередаваемых ощущений. Такого оргазма он не испытывал никогда.
Каулитц находился почти на грани. МакКинлей, чуть придя в себя, помог Тому стянуть одежду и тут же принялся дрочить его член, чувствуя вновь приливающее возбуждение.  Каулитц бурно кончил, изливаясь Биллу на живот и откидываясь назад.
Несколько минут они просто лежали, приходя в себя. Билл вытер их сперму со своего живота покрывалом, лениво откидывая его в сторону. По телу разливалась приятная истома. Хотелось вечно лежать вот так, слушать восстанавливающееся дыхание парня под боком и счастливо улыбаться грязно-белому потолку. Такое непривычное состояние почему-то заставило Билла хихикнуть. Получилось глупо.
- Ты чего? – осторожно поинтересовался Том, подтягивая к себе МакКинлея и укладывая его голову на свое плечо. Тот послушно улегся, принявшись задумчиво вырисовывать узоры на животе Каулитца. Он чувствовал себя абсолютно счастливым.
- Да так... Узнал вот, что в твоем понимании означает один маленький невинный массаж...
Билл проснулся, потому что ему было невыносимо жарко. Вероятно, из-за одеяла, но почему-то его никак нельзя было спихнуть, и весило оно побольше самого МакКинлея. Пришлось открыть глаза. Федерал увидел прямо перед собой загорелое плечо и кусок потолка. Каулитц лежал на нем почти полностью, одну руку закинув на него, а второй обнимая. 
- Том... – получилось как-то тихо и неубедительно. Каулитц лишь сильнее подмял его под себя, - Том... – повышенный голос не дал никакого результата. 
Сонный мозг и приподнятое настроение сделали свое дело: Билл не придумал ничего умнее, чем со всей силы укусить загорелое плечо, а затем осторожно лизнуть гладкую кожу.
Каулитц дернулся, скатился с Билла и замысловато выругался, пытаясь понять, что происходит. МакКинлей громко расхохотался, чувствуя,  как настроение поднимается еще выше. 
- Это ты меня укусил? – поинтересовался Том.
- У тебя потрясающе глупое выражение лица, - сообщил Билл, разглядывая Каулитца так, будто видел впервые.
- Ну и что за потрясающее пробуждение ты мне устроил? – парень потер плечо, на котором красовался красный отпечаток зубов, - нет бы поцеловать...
- Могу и поцеловать, - Билл быстро чмокнул парня в щеку, увернувшись от сухих губ. Сначала он хотел принять ванну и  умыться. Может, в этом месте даже найдется зубная щетка и паста.
-  И это все? – мимолетное прикосновение отнюдь не удовлетворило все утренние желания Каулитца.
 МакКинлей решил ретироваться в душ. Том задумчиво посмотрел на слезающего с кровати парня, на худую спину, обнаженные ягодицы... В одну секунду он рывком преодолел разделяющее их расстояние и завалил Билла обратно на кровать, точнее, на себя. Тот вскрикнул, попытавшись вырваться, но Каулитц держал его достаточно крепко.
- И как я должен это понимать?
- Я точно не знаю, - ответил довольный Том, получивший то, чего хотел – непосредственную близость к соблазнительному телу.
-  Ну и что ты собираешься со мной сделать? – Биллу нравилось чувствовать всего Тома, нравилось слышать слегка участившееся дыхание парня.
- Я еще точно не решил, но за то, что ты меня покусал, я обязан что-нибудь с тобой сделать, - у Каулитца было странное настроение. Он чувствовал легкость, вседозволенность и еще что-то такое неуловимое, невесомое и безумно приятное, приносящее детское чувство восторга. Ему нравилось, что он вот так запросто может обнять федерала, поцеловать... Что он имеет на это полное право, хотя они даже не говорили об этом.
-  Изнасилуешь меня? – спросил МакКинлей, приподнимая одну бровь и накрывая руки федерала у себя на талии своими.
- Ммм... Очень заманчивое предложение. Ты даже не представляешь, насколько... – Том провел пальцами там, где по его воспоминаниям должна была находиться звездочка.
- Я только что подписал себе приговор? – у МакКинлея сбилось дыхание, и теперь прежний тон сохранить было сложнее.
- Ты подписал его, когда согласился на эту поездку. Я мог держать себя в руках до, но когда у нас две недели... 
- Звучит многообещающе. Мне стоит тебя бояться? – Биллу очень хотелось, чтобы Том перестал держать себя в руках прямо сейчас, но ему нужно было хотя бы прополоскать рот.
- Не думаю. Я изнасилую тебя только тогда, когда ты хорошенько меня об этом попросишь, - руки Каулитца скользили по впалому животу МакКинлея, он чувствовал сухие губы на своей шее и понимал, что просить готов уже сейчас...
- Ты уверен, что я попрошу?
- Я не сомневаюсь в этом, - довольно ответил Том.
- Возлагаешь надежду на свою неотразимость? – язвительно поинтересовался Билл.
- Но на тебя же она подействовала, - Каулитц слегка укусил МакКинлея за шею, - как и на меня твоя, - добавил он.
- В таком случае, что ты скажешь о наших отношениях? –  решил поинтересоваться Билл, невольно улыбаясь при воспоминаниях о том, что у них было перед сном.
- Я мог бы и хотел бы предложить тебе встречаться, но, боюсь, тебе не слишком это понравится. Да и прозвучит глупо... Поэтому не хочу загонять происходящее между нами в какие-то рамки, - Том задумчиво накрутил черную прядь волос лежащего на нем парня на палец, - мы просто вместе. И сразу предупреждаю: я не потерплю ни от кого никаких поползновений в твою сторону.
- Интересная версия... – пробормотал до неприличия счастливый Билл, стараясь справиться с бушующими внутри эмоциями.
- Единственно возможная. Можем считать этот разговор официальным началом наших отношений. Или мне стоит спросить, могу ли я считать этот разговор официальным началом наших отношений?  - чувство восторга и всепоглощающей любви ко всему миру выросло в груди Каулитца до необъятных размеров.
- Да, - ответил Билл и перевернулся на живот, чтобы видеть лицо Тома.
- Да – стоит спросить, или да – могу считать?
- Стоило спросить, но ты можешь считать, - МакКинлей глупо улыбался, чувствуя разливающееся в груди счастье. 
- Отлично... Поскольку теперь ты официально принадлежишь мне... – Том не договорил, одним сильным движением перевернув их и оказавшись сверху на Билле. На его губах играла коварная улыбка. 
- А по-моему мы планировали съездить посмотреть на водопады, - МакКинлей заставил себя осторожно выбраться из-под Каулитца и продефилировать в душ. Том уткнулся тяжелым взглядом в его обнаженную соблазнительную фигуру, тяжко вздохнул и потянулся к своей  одежде. 

Потом они  поняли, что жутко голодны, но ни один не рискнул пробовать предлагаемые в баре мотеля блюда. Долго выясняли на ресепшене у безразличной девицы с ярко-зелеными ногтями, где находятся водопады и приличный ресторан. В конце концов, она продала им за пятнадцать баксов старую карту, цена которой едва превышала два доллара, и принялась красить губы рубиновой помадой. В сочетании с синими тенями и лимонно-желтым топом выглядела она как минимум безвкусно.
В машине, обсуждая девицу с ресепшена, МакКинлей со смехом рассказал, как лет в пятнадцать вовсю пользовался тенями и черным карандашом для глаз, носил тяжелые ботики, шипованные ошейники и цепи на рваных джинсах. Потом, правда, его «подростковая придурь» прошла, последний раз он пользовался косметикой на Хэллоуин несколько лет назад. Тому с трудом удалось представить федерала с густо подведенными глазами и ирокезом на голове.
- Но сейчас мне нравится, как ты одеваешься, - произнес Каулитц, когда они плутали по центру города в поисках круглосуточного  банка, чтобы Билл мог забрать переведенные Мейтландом деньги.
- Я сочту это за комплемент.
- Ты потрясающе смотришься в узких джинсах и обтягивающих футболках. Хотя без одежды ты мне больше нравишься, - добавил Том, пошло ухмыльнувшись.
- Я не сомневался. И притормози, мы, кажется, приехали.
Джимми перевел Биллу нехилую сумму со счета ФБР, якобы на спецзадание. МакКинлей, приняв из рук мужчины в голубой униформе конверт и расписавшись, почувствовал себя гораздо уверенней, теперь он сам мог за себя платить. Мейтланду явно пришлось поругаться с бухгалтерией, чтобы «на задание» выдали несколько десятков тысяч баксов, видимо хотел, чтобы Билл хорошо провел время, не зная, что ему для счастья требуется лишь парень с черными косичками, ждущий снаружи.
- Ну что, я теперь богач, можем поехать в ресторан, - произнес Билл, солнечно улыбаясь.
- Можешь засунуть свои деньги куда подальше, угощаю все равно я, - сообщил Том, в который окидывая взглядом федерала и приходя к выводу, что тот очень красив. Чересчур красив. Невозможно красив и привлекателен.
- С какой это стати? Я вполне могу за себя заплатить! – начал протестовать МакКинлей.
- Я не спорю. Но доставь мне удовольствие, а?
- Только не вздумай мне красные розы подарить, - хохотнул Билл и сел в машину, встряхнув волосами. Каулитц невольно засмотрелся, как блики от света фонаря заиграли в черных прядях.

 Они остановили свой выбор на небольшом ресторанчике «Пицца Ди Рома». Приглушенный свет и свеча посередине стола создавали романтическую атмосферу, играла приятная музыка, а блики огоньков отражались от портретов старых музыкантов, висящих на стене. Каулитц смотрел, как Билл втягивает в себя спагетти, затем осторожно провел большим пальцем по его подбородку, стирая капельку соуса. Итальянская паста оказалась невообразимо вкусной, хотя вряд ли они заметили это, наслаждаясь друг другом, улыбаясь и, встречаясь взглядами, тут же отводя глаза.
 Выйдя из ресторанчика, они смотрели на небо, усыпанное звездами, что было очень необычным для города. Держались за руки и гуляли по ночному парку, пока старый охранник не выгнал их. Вместе пытались разобраться, как ехать к реке, но закончилось это жарким поцелуем на заднем сидении. Они долго плутали по пьяным дорогам в поисках хоть каких-то указателей, и, когда наконец-то добрались до места назначения,  все обслуживание для туристов закрылось. 
Водопады Огайо произвели на них прекрасное впечатление, хотя больше парни были заняты друг другом, целовались, слушая шум ниспадающей воды, шокируя припозднившихся туристов-одиночек, смеялись и чувствовали себя абсолютно счастливыми. А потом опять долгий разговор в дороге на всевозможные темы. 
Каулитцу не верилось, что это происходит с ним. Он даже не знал, что способен испытывать подобное. Зато осознавал, что не должен это испытывать, но, черт возьми, что можно с собой сделать, если сердце замирает при виде одного единственного человека и начинает биться в несколько раз быстрее, стоит только увидеть его улыбку?
- Знаешь, а я тебе кое-что не рассказал насчет любви...
- И что же? – МакКинлей почувствовал укол ревности, еще даже не зная, что Том скажет.
- Мне было четырнадцать, и я единственный раз в своей жизни был влюблен. Если это называть так... Помню, когда она болела, ездил на другой конец города вместо школы, делал ей теплый чай и искал по всему городу свежую клубнику для нее... Знаешь, это было настолько всепоглощающее чувство... Сообщения постоянно ей отправлял, а когда читал ответ, думал, что от счастья выпрыгну в окно. Каждая черная безразличная буковка приводила меня в эйфорию.  Знаешь, для меня было невыносимо лестно быть ее первым... И на самом деле она тоже была первой, хотя я ей об этом не сказал, - Каулитц рассмеялся.
 - А что потом? – Билл был рад, что он рассказывает ему это, хотя тема была не самой приятной.
-  А потом я ей надоел. Она меня бросила спустя полтора года. С тех пор только секс на одну ночь и курортные интрижки... Черт, зачем я тебе это рассказываю? – МакКинлей молчал, следя за дорогой.
За окном проносились огни, на востоке небо уже светлело. Том смотрел на пролетающие размытые деревья.
- Билл, мне кажется, я снова влюбляюсь... В тебя... – тихо закончил он и отвернулся.
МакКинлей резко затормозил, поворачивая голову в сторону отвернувшегося парня. Тот тут же сбивчиво принялся говорить:
- Нет, не отвечай ничего. Просто... Знай это, ладно?
- Том...
- Нет. Забудь, - Каулитц сжал кулаки, четко осознавая то, что он не должен испытывать ничего подобного к федералу. Просто потому, что тот, черт возьми, мечтает его посадить за решетку. Это разбивало, убивало, но не отрезвляло. Он вспомнил, как почти десять лет назад его приводил в трепет всего один взгляд. Это казалось нереальным, забытым, неестественным, но вот он снова смотрит на идеальный профиль, и сердце пропускает удар.
В душе МакКинлея сумасшедшее счастье перемешалось с тревогой. Но он решил, что подумает об этом позже. Не сейчас, когда пьянящее чувство вседозволенности туманит мозг, и хочется совершить что-то абсолютно безумное и сладкое. «Я разберусь со всем этим тогда, когда не будет другого варианта. Пускай я не буду петь «Jingle Bells» под окнами Белого Дома, но воспользоваться советом наслаждаться моментом я вполне могу...»
По очереди они вели машину, иногда останавливаясь на заправках и неторопливо целуясь в салоне.  Каулитц остро желал оказаться, наконец, в Лос-Анджелесе, потому что там он хотел сделать с федералом то, что давно уже следовало бы. Хотя, в крайнем случае, сойдет и гостиница в Оклахома-Сити, которую следовало бы найти. Они провели в машине почти двадцать четыре часа. И за это время они узнали друг о друге больше, чем знают общающиеся несколько десятков лет друзья. 
- Кажется, я вижу мотель, - сообщил Том, поворачивая согласно погнувшемуся указателю на кривом столбе с облупившейся краской.
- Может, подыщем местечко получше? – Билл с сомнением оглядел одноэтажную постройку. На удивление, машин около здания было много. Парковки, естественно, не предусматривалось.
- Мы его будем искать до полуночи, - Каулитца больше всего волновал вопрос, как они будут спать: вместе или отдельно.
МакКинлей пожал плечами и направился к унылой грязно-серой двери.
Том проводил его долгим взглядом и поставил машину напротив входа, надеясь, что никто ее не угонит. Среди стареньких легковушек и фургончиков  его Кадиллак смотрелся как король, окруженный толпой нищих.
Каулитц подошел к федералу, стоящему около одной из дверей в номер, которые выходили на улицу, и усмехнулся. В его руках был один ключ.
- Все номера были заняты? – с ухмылкой поинтересовался он.
- Да. Остался только один с двуспальной кроватью, - Билл улыбнулся, а Том едва не подпрыгнул. Парень предпочел спать с ним, а не один. 
- Какая неожиданность! Но не могу не назвать ее приятной.
МакКинлей увидел, как из главных дверей вышел мужчина в фиолетовом костюме, который сидел на ресепшене, и направился к ним.
- Том Каулитц? – спросил он.
Федерал отметил, что Том непроизвольно сжал кулаки и чуть присел – поза, означающая готовность к драке.
- Папа Римский, - с вызовом ответил Каулитц.
Мужчина в фиолетовом костюме ухмыльнулся, подумав: «Точно, он. И если бы не хамил, может, я бы и посоветовал ему убраться... Но теперь я просто вынужден кое-кому позвонить». И гадкая ухмылка  появилась на небритом лице. 
- Что это было? – поинтересовался Билл, только сейчас заметив, что его рука лежит на том месте, где обычно находилась кобура с пистолетом.
- Поклонники, - усмехнулся Том, но взгляд его остался серьезным.
- Может, подыщем другое местечко? Не думаю, что это единственный мотель.
- Нет необходимости, - Каулитц тряхнул головой, отгоняя тревожные мысли, - как насчет того, чтобы доесть уже холодную пиццу, лежащую в машине, и запить это такой же холодной колой?
- Ничего не имею против.
«Ладно. Он не хочет ничего говорить, я не буду ничего спрашивать. Пока в перспективе у нас целая ночь наедине, а про типов в фиолетовых костюмах можно подумать и после».
Пицца, купленная на заправке, оказалась едва теплой, но вкусной. Тому больше всего понравилась картошка фри, которой он кормил федерала и которую принимал из его рук, иногда задевая тонкие пальцы и невесомо целуя их. И что-то такое было в этих отвратительных на вкус холодных ломтиках на двоих, в дешевом мотеле и не горящей лампочке над кроватью, в освещенной дороге, видимой из окна... Что-то, что принадлежало только им двоим.
Последний кусок картошки они начали есть с разных сторон, что вылилось в жаркий поцелуй. Каулитц положил руку на худое бедро, обтянутое джинсовой тканью и шумно выдохнул. Кровь набатом стучала в голове, он осторожно положил парня на кровать и лег сверху, придавливая того к матрасу.
Около мотеля тихо остановились две черные бронированные машины. Вышедшие оттуда люди в темных костюмах тихо о чем-то переговаривались. Мужчина с ресепшена жестом указал на дверь и окно номера, снятого несколько часов назад двумя парнями. Водитель одного из автомобилей протянул ему стодолларовую купюру. Тот кивнул, бережно положил ее в карман фиолетового пиджака и отправился на свое место, погасив освещение около здания.
Сквозь пелену возбуждения МакКинлей почувствовал сильную тревогу. Это заставило его напрячься. Спустя две секунды он осознал, что перед мотелем выключили свет.
- Что случилось? – пробормотал Каулитц.
- Посмотри в окно, - шепотом сказал Билл. Том осторожно повернул голову и увидел силуэт человека. Он махнул кому-то рукой и исчез.
- Тебе тоже показалось, что это не припозднившиеся посетители?
- Тоже... Твои или мои? – МакКинлей напряженно вглядывался в окно, пытаясь понять, сколько у них есть времени.
Каулитц с сожалением поднялся с него и в одну секунду оказался около окна. Ночные гости столпились вокруг одной из своих машин и о чем-то тихо переговаривались.
- Номера оклахомские, значит мои, - подвел итог он.
- Уместно спросить, чем ты им насолил? – Билл говорил, почти не шевеля губами, но так, что его было прекрасно слышно.
- Не совсем. Кажется, они хотят подорвать мою машину. А без колес мы - живые мишени, - Каулитц смотрел, как к днищу его Кадиллака прикрепляют небольшое устройство, - ты разбираешься в бомбах? 
- Настолько, чтобы сказать, что эту можно обезвредить только с помощью специальных кусачек, а рванет она через три секунды после того, как ты заведешь машину. Она реагирует на частые колебания.
Том восхищенно присвистнул. Его знания о взрывчатках ограничивались тем, что рассказывается в американских боевиках. Кажется, перерезать надо красный провод... Но даже если перережешь синий, хеппи энд гарантирован.
- Прекрасно. Что нам с ней делать?
- Можно попробовать прикрепить ее к тем машинам. Ее можно переносить даже после активации, главное, очень осторожно, - Билл опять говорил в своей фэбээровской манере, вроде не произнося не звука, хотя понятно было каждое слово.
- Без Кадиллака мы трупы. Я могу попробовать их отвлечь. Ты сможешь перенести бомбу? 
- Вот что называется двухнедельным отпуском... Смогу. Пока я буду таскать в своих руках собственную смерть, они не сделают из тебя решето? – федерал, в принципе, знал, что Том далеко не новичок, но поинтересоваться не мешало. Из них двоих спецподготовку проходил только один.
- Пока я буду тихо их вырубать, ты не взорвешься вместе с моей любимой машиной? – парировал Каулитц, чувствуя, как сжимается сердце в тревоге за Билла.
МакКинлей пересек комнату и осторожно открыл окно, поблагодарив незадачливого архитектора здания. Бесшумно приземлился на некое подобие газона и, пригнувшись, быстро побежал в обход здания. Осторожно выглянул за угол, оценивая обстановку. Машина, находящаяся ближе к выезду была пуста. Около второй стояли четверо мужчин, внутри, кажется, был водитель. Трое шли в обход мотеля. Их с Томом номер был крайним, поэтому ночные гости решили не обходить здание с двух сторон, что спасло МакКинлею жизнь. Еще двое возились с дверью, один стоял у окна, держа в руках пистолет.  И тишина. Ни одного лишнего звука. Билл ждал. Ему нужно было добраться до Кадиллака, снять бомбу и добежать назад. На виду у семерых вооруженных парней он этого сделать не мог. 
МакКинлей глубоко вдохнул и выдохнул, оценивая ситуацию и стараясь не пропустить момент. Вдруг он увидел, как их с Томом окно бесшумно открылось, и в следующую секунду стоящий рядом мужчина беззвучно рухнул на бок. И словно кто-то сказал «мотор». Все пришло в движение, раздался первый выстрел и жуткий грохот.
Билл, стараясь не  отвлекаться на происходящее, бросился к Кадиллаку. И тут ему впервые за ночь не повезло. Находясь за автомобилем, он не мог дотянуться до бомбы, прикрепленной с другой стороны, а обойти машину - значит попасть под огонь. Первый раз за всю жизнь он поблагодарил родителей за то, что у него такая фигура. МакКинлей лег на землю и осторожно пополз под машину. Когда он потянулся к бомбе, его рука дрогнула. Он аккуратно снял едва ощутимо подрагивающую коробочку и шумно выдохнул.
Стараясь не совершать лишних движений, он двигался по направлению к черной машине. Ему казалось, что она отдалилась на несколько сотен метров, а бомба вот-вот взорвется из-за каждого его неосторожного шага.
Когда устройство оказалось на незаведенном автомобиле преследователей, у него ноги подкосились от облегчения. Но буквально через секунду он понял, что расслабился рано. Трое мужчин беспорядочно стреляли в его бывший номер, слышались крики других людей и, кажется, звук приближающихся стражей законов. «Черт, приедет полиция, мое местоположение тут же станет известно, так же как и то, с кем я нахожусь».
Идея пришла мгновенно. Билл, порадовавшись тому, что ключи от Кадиллака у него, оказался в машине, завел ее и мощным передом сшиб стреляющих людей, врезаясь в стену мотеля. Буквально через секунду в его машине оказался Каулитц.
Когда перекрывающая въезд машина красиво взлетела на воздух, до Тома дошло, почему федерал не поехал по той дороге. Через несколько минут они уже были на трассе, оставляя за собой горящую машину и не очень гостеприимный мотель. Преследовать их было некому.
Достаточно долго они ехали молча, приходя в себя и прокручивая в голове теплый прием Оклахома-Сити. Каулитц удивленно-весело подумал, что больше всего его волнует то, что эту ночь они с Биллом провели вовсе не в одной постели, о чем он мечтал, едва они выехали из Луисвилла.
- Теперь ты мне скажешь, почему нас так любвеобильно встретили? – прервал молчание МакКинлей.
- Три года назад я крупно насолил криминальному авторитету этого жалкого городишки. Он сказал, чтобы я не появлялся на этой территории. Естественно, я про это уже спустя полгода забыл. А он подготовился, и стоило нам только пересечь его территорию, он решил со мной поквитаться. Вот такая вот история.
- Я так понимаю, едем мы прямиком в Лас-Вегас? – улыбнулся Билл.
- О да. И поверь, Лас-Вегас ты запомнишь надолго, - пообещал Каулитц, пошло ухмыльнувшись.

 Билл с наслаждением потянулся и приоткрыл глаза. Прямо напротив поистине шикарной кровати, на которой он лежал, находилось огромное окно, открывающее потрясающий вид на грандиозный город, сердце которого пронзали многочисленные небоскребы, на садящееся солнце и первые загорающиеся неоновые вывески. 
В Лас-Вегас они приехали утром и были настолько вымотаны, что едва дошли до общего номера. МакКинлей даже не успел оценить всю прелесть роскошных апартаментов. Директор этого отеля был хорошим другом Тома, поэтому их поселили в люкс, предназначенный специально для друзей владельцев, без всяких формальностей.
Билл услышал, как вода в душе перестала течь, и лениво улыбнулся, нежась в теплой кровати. У них с Каулитцем были поистине грандиозные планы. Сначала в Fashion Show Mall за одеждой, а потом в клуб. МакКинлей не помнил, когда в последний раз выходил ночью поразвлечься и предвкушал поход с нетерпением. Да и хороший шопинг он тоже любил.
Массивная дубовая дверь распахнулась, и оттуда вышел Каулитц, не удосужившийся даже повязать полотенце на бедра. Мысли о шопинге и клубе тут же испарились из головы федерала, он жадно рассматривал накачанное загорелое тело, даже не пытаясь скрыть своей заинтересованности. Том довольно улыбнулся, послал лежащему на кровати парню соблазнительный взгляд и принялся одеваться.
- Я с удовольствием остался бы здесь, с тобой - легкое теребление пирсинга языком, - но, черт возьми, меня ждет тот, кто любезно согласился поселить нас в этом номере с этой шикарной кроватью, - Том с сожалением натянул футболку, больше всего на свете желая оказаться в одной кровати с федералом. Но, черт возьми, его уже пять минут ждал владелец отеля и у него были грандиозные планы на предстоящую ночь.
- У тебя неплохие знакомые.
- Ага... Одевайся, причем, желательно, побыстрее...
- Ты заболел? – поинтересовался Билл, потихоньку выбираясь из-под одеяла невероятных размеров.
- В смысле?
- Мы с тобой в одном номере, у нас куча времени, а ты не просишь массажик, не домогаешься и не предпринимаешь никаких попыток совратить меня с пути истинного, - МакКинлей хохотнул. 
- Мое терпение сейчас окупится тем, что будет ночью, - Каулитц улыбнулся и вышел, оставляя слегка покрасневшего от его слов парня.
Билл надел все те же старые джинсы и ту же грязную футболку и поморщился. Он очень редко позволял себе надевать одну и ту же вещь два раза подряд и сейчас испытывал острое желание переодеться. Он уже успел поужинать привезенным прямо в номер апельсиновым соком и поджаренными тостами, покрутиться перед зеркалом и подумать, что он хочет купить в первую очередь, когда, наконец-то, вернулся Том.
- По магазинам, или проверим эту кровать на прочность?
- У кого-то были планы на ночь, а не на вечер, - Билл оценил свое внутреннее состояние и понял, что против постели он ничего не имеет. Но действительно, чем дольше ожидание, тем слаще награда.
- Я переоценил свою выдержку.
- Предлагаю все же пойти за покупками.
- Ладно, я соглашусь...

МакКинлей с восторгом рассматривал широкие улицы горящего огнями города, зацеплялся глазами за витрины магазинов и оглядывал прохожих. Том рассказывал ему о казино, которые попадались на их пути. Их тут было очень и очень много, и каждое представляло собой что-то особенное. Они уже увидели уменьшенные копии Эйфелевой башни и статуи Свободы, знаменитый фонтан Белладжио.
Когда они вошли в торговый центр, у Билла разбежались глаза. О, как давно он по-настоящему не ходил за покупками! Яркие витрины, модная одежда и услужливые консультантки – лучший способ расслабиться.
- Куда пойдем? – поинтересовался Каулитц, радуясь тому, что «город греха» пришелся федералу по вкусу.
- Не знаю, пустят ли нас в какой-нибудь приличный бутик в таком виде... – МакКинлей чувствовал себя неловко в далеко не чистой одежде, выглядящей так, будто он нашел ее в мусорном ведре.
 - Пустят, поверь мне.
Несколько часов Билл усиленно тратил деньги, присланные Джимми. Том, немного уставший, но жутко довольный, смотрел, как он придирчиво оглядывает неброские джинсы, ценой в несколько тысяч долларов. За это время Каулитц открыл для себя еще несколько вещей о своем парне: он обожает покупки, у него потрясающий вкус и замечательное чувство стиля. МакКинлей прислушивался к его советам, хотя окончательное решение принимал сам.
Том долго удивлялся себе, когда позволил Биллу выбрать ему одежду. Свои шмотки он всегда подбирал себе сам... Хотя, с появлением в его жизни федерала, его привычки круто изменились.
- Как ты думаешь, стоит их брать? – поинтересовался МакКинлей, вырывая Каулитца из размышлений о том, когда он успел так измениться.
- Они неплохие сами по себе, но ты стоишь почти в точно таких же, - Том окинул  озадаченного парня взглядом.  Приличные мысли тут же покинули голову, он шарил взглядом по успевшему переодеться федералу и почувствовал, как по его телу прошла горячая волна, и закололо в кончиках пальцев. Билл выглядел настолько изысканно-сексульно и дорого-неброско, что хотелось сейчас же затолкать его в ближаюшую примерочную, сорвать с него узкие темно-синие джинсы,  неприлично сильно облегающие его ноги, и этот черный пиджак, зауженный на талии...
- Да, ты прав, пожалуй. А что ты думаешь на... Том! – МакКинлей повел рукой перед Каулитцем. Тот зачарованно проводил путь узкой кисти глазами. 
- Ты потрясающе выглядишь, -  произнес он охрипшим голосом, причем как-то так, что Биллу сразу стало жарко, - настолько потрясающе, что я... – Том сделал несколько шагов назад и прислонился к стене, отчаянно сжимая кулаки. Наваждение было чертовски сильным и почти неконтролируемым. 
Миловидная девушка-консультант с улыбкой подошла к МакКинлею, за что Каулитц то проклинал, то благодарил ее.
- Знаете, к той белой куртке Gucci, которую вы выбрали, подойдут несколько аксессуаров. Не хотите взглянуть? В этом сезоне очень модно сочетать металик с кожей... -  Билл кивнул головой. В повседневной жизни он очень редко надевал какие-то украшения, если они только не шли как безусловное дополнение к его одежде, но для похода в клуб можно сделать исключение.
Девушка повела его вглубь магазина, ловко сворачивая туда, куда надо. Помещение было поистине огромным. Хотя это неудивительно для места, где собраны ведущие мировые бренды.
Каулитц расслаблено откинулся на удобный диван и наблюдал, как федерал возится со своими покупками за стеклянной витриной. Ему стало легче, хотя сила, с которой его влекло к МакКинлею, не ослабла, он, кажется, мог себя контролировать. По крайней мере, он на это надеялся. Модельной походкой Билл вышел из магазина. Том отметил, что на фоне манекенов и стендов с одеждой, с кучей пакетов в руках он смотрелся так...уместно?
- Я уже года два столько за раз не покупал, - сообщил Билл, садясь рядом. Каулитц с улыбкой смотрел на его профиль и испытывал острое желание сжать тонкие пальцы в своих.
- Я в жизни столько не покупал. По-моему, в прошлой жизни ты был шопоголиком. 
- Не думаю. Я просто люблю выбирать хорошие вещи.
- Поверь моему объективному мнению, без одежды ты смотришься лучше всего, - Том усмехнулся, поглядывая на него.
- Знаешь, я не могу позволить себе ходить без одежды, даже если ты меня попросишь.
- Но на приватный показ мод я могу рассчитывать, так ведь?
- Я подумаю, - МакКинлей бросил на Каулитца взгляд, обещающий исполнение всех его желаний, - в любом случае, сначала нам надо купить что-нибудь и тебе.
- Мне хватит пары джинсов и футболок, которые мы купили... В Лос-Анджелесе у меня под шмотки целая комната отведена...
- И он еще меня шопоголиком называл... – пробормотал Билл. - Пойдем в отель?
- Да. Надеюсь, после этого мы еще сможем выбраться оттуда в клуб, - Каулитц усмехнулся, и они вместе пошли в сторону лифта, как вдруг его взгляд зацепился за один магазин.
- Эй, Билл, тебе не кажется, что нам стоит сюда зайти?  - МакКинлей перевел глаза на вход в небольшой магазинчик и поперхнулся. На одном из манекенов были надеты леопардовые стринги, а на другом что-то отдаленно напоминающее трусы: шелковая повязка и кусок прозрачной ткани. Красивая сине-голубая вывеска с золотым логотипом гласила: «Эротическое мужское белье».
- Черт, Том, ты никак не мог мимо пройти? – Билл почувствовал себя крайне неловко.
- А что? Ты накупил кучу аксессуаров, а про самое главное забыл, - Том с ухмылкой смотрел то на возмущенного парня, то на витрину.
- Я все помню, но я могу все купить и в нормальном магазине, - федерал с сомнением посмотрел на вышедшую из магазина парочку парней.
- Да брось, давай зайдем! Там наверняка есть что-то нормальное, - у Каулитца в глазах зажглись веселые огоньки.
- В любом случае сначала я куплю себе что-нибудь подходящее не в этом месте, а потом, если тебе настолько хочется присмотреть себе что-нибудь там, я уж, так и быть, составлю тебе компанию.
МакКинлей выбрал для себя привычные обтягивающие боксеры, которые он носил всегда. И когда они с Томом вышли из магазина нижнего белья, купив все, что требовалось, федерал искренне понадеялся, что голубую вывеску и золотой логотип они пройдут мимо. Но, видимо, его удача в этот момент пошла попить кофе. Он чувствовал себя крайне неловко в подобных магазинах. А вот Каулитца это, кажется, веселило. О пошлых мыслях, роящихся в голове Тома, Билл даже не догадывался.
- Здравствуйте, вы что-то хотели? – вежливо поинтересовалась женщина, приветливо улыбаясь вошедшим парням.
- Нет-нет, спасибо, - быстро ответил Билл, немного покраснев.
- Расслабься, - произнес Том и направился к стенду, через секунду присвистнув. Цены здесь были такими, словно продавали не кусочки ткани, а золото.
Каулитц задумчиво посмотрел на шелковые черные трусы с металлическими застежками по бокам и закусил губу, представив это на Билле. В его фантазиях это выглядело крайне сексуально.
- Как тебе эти? – поинтересовался он.
- Самое нормальное, что я пока видел, - ответил МакКинлей, который уже несколько расслабился. Некоторые модели вызывали у него приступы смеха. Атласный синий бант спереди и несколько символических ниточек – вот из чего состояли трусы, заставившие его рассмеяться. Да и махровые сиреневые то ли шортики, то ли юбочка тоже смотрелись крайне «сексуально».  Федерал представил себя в чем-то подобном и хохотнул. Нет, он лучше будет бегать голым вокруг статуи Свободы на радость туристам, чем даже под джинсы нацепит стринги-галстучек.
- А может,  – неуверенно начал Каулитц, - может, купишь?
- Что? Не, ну я так и знал, что ты сюда не просто так пришел, - Билл возмущенно посмотрел на держащего в руках кусок шелка парня.
- По-моему, красиво. Я же тебе не те розовые меховые плавки предлагаю... Хотя в этом тоже что-то есть... -  Том мечтательно прикрыл глаза.
- Ты извращенец. Я ни за что это не куплю, - категорично заявил МакКинлей, а затем задумался. В принципе, ничего такого в том, что ему предложил Том, не было. Хотя он едва ли мог себя представить в чем-то подобном...
- Ладно, тогда, пожалуй, это куплю я, - Каулитц улыбнулся во все тридцать два и продолжил оглядывать стенд.
- На здоровье, - пробормотал Билл, сомневаясь, что его парень так просто сдался.
И действительно, как только они покинули гостеприимный магазинчик, Том вручил ему небольшой подарочный пакет, в который ему упаковали три пары купленных трусов.
- Это мой тебе презент. Этикет и воспитание не позволят тебе отказаться, - Каулитц выглядел до неприличия довольным. МакКинлей обреченно что-то пробормотал, решив, что этот пакетик он закинет, как можно дальше. 


Том сидел на кровати и ждал Билла, который уже пятнадцать минут находился в ванной комнате, собираясь в клуб. Каулитц нацепил на себя новые темно-синие джинсы, черную футболку и клетчатую голубую рубашку огромного размера, потратив на все это от силы три минуты, и просто не мог представить, как можно так долго собираться.
Наконец, позолоченная ручка повернулась, и в дверях появился МакКинлей. Том сжал кулаки и уставился на федерала так, будто видел его впервые. Он, конечно, знал, что Билл очень красив, но чтоб настолько...
Белые узкие джинсы обтягивали невероятно длинные ноги, на светлой футболке выделялся абстрактный черно-красный рисунок, а сверху была небрежно накинута белоснежная куртка с закатанными до локтей рукавами. На тонкое запястье был надет браслет, а на шее красовался такой же ошейник. Чуть взъерошенные черные волосы спадали на плечи, а обжигающий взгляд карих глаз словно заглядывал в душу, заставляя все внутренности сладко сжиматься.
Каулитц молча встал и подошел к МакКинлею вплотную, вдыхая терпкий запах одеколона, смешанный с ароматом геля для душа, шампуня и чего-то еще, неуловимого и какого-то нереального.
- Ты чересчур красив. Я так не могу, - прошептал Том, осторожно кладя руки на тонкую талию и зарываясь носом в копну темных волос, забывая о том, что они собирались куда-то идти.
Громкий стук заставил обоих вздрогнуть.
- Такси ждет вас внизу, - раздалось из-за двери. Каулитц медленно сделал шаг назад, оглядывая своего парня. Ему даже не верилось, что вот это вот существо – его. Что он может сделать с ним все, что захочет.
- Пойдем, или ты так и будешь смотреть на меня, словно я пришелец? – за язвительным тоном Билл скрывал сильное смущение. Никто и никогда не смотрел на него с таким восторгом.
- Буду смотреть. И не только, - в подтверждение своих слов Каулитц положил руку на его бедро, проникая большим пальцем под ремень джинсов. МакКинлей вздрогнул, не зная, стоит ему отстраниться или податься вперед.
- Спасибо, что тут нет людей, - пробормотал федерал, но Том прекрасно расслышал его.
- Если ты думаешь, что в людном месте я не буду тебя домогаться, то ты ошибаешься, - сообщил он, желая пробраться обеими руками под джинсовую ткань, сжать горячую кожу, провести по ней языком, оставить засос...
- Самое плохое в этой ситуации то, что краснеть за нас двоих буду я один, - Билл сделал несколько шагов по направлению к двери и оглянулся. Как он и думал, секунду назад взгляд Каулитца был направлен на его пятую точку. МакКинлею это польстило.

Клуб встретил их быстрой музыкой, яркими вспышками огней и пестрой двигающейся толпой, которая была словно одним целым. Люди танцевали под зажигательные ритмы, сливаясь друг с другом и создавая собственную вселенную. Мощный поток энергии поражал все вокруг, заставляя тело изгибаться в такт, растворяться в музыке и танце.
Едва они переступили порог, как тут же почувствовали эту сумасшедшую атмосферу, когда в груди все сжимается, ты исчезаешь во вспышках света и словно соединяешься с быстрой мелодией, рвущейся из динамиков и разрывающей тебя на части.
МакКинлей сразу забыл про свою неуверенность, про то, что он давно не был в подобных местах и не умел танцевать, про то, что, в конце концов, им с Томом не стоит выставлять напоказ свои отношения. Все это вылетело из головы мгновенно, он ощутил себя частью этой толпы и наслаждался яркими вспышками света, шумом и энергией, льющейся через край. Возможно, он окончательно влился бы в эту вселенную, но его удерживали сильные руки, лежащие на ремне его джинсов, а прижимающееся к его спине тело, сильное и мускулистое, заставляло дышать через раз.
- Расслабься, - тихий шепот пронзил каждую клетку тела, заставляя задрожать.
- По-моему, я и так расслаблен, - Билл действительно так считал, так как раньше он никогда сразу не начинал танцевать.
- Ни капли. Я же чувствую
«Если ты еще раз вот так вот мне что-нибудь прошепчешь и чуть спустишь руки, я точно никогда не расслаблюсь» - пронеслось в голове федерала. Почему-то его тело стало сверхчувствительным. Этого не было, когда они сидели в такси, когда шли по улице и вежливо отказывались от предлагаемой им марихуаны, когда Каулитц «случайно» задевал его ногу своей, или ненавязчиво пробирался под футболку... Было волнующее предвкушение. Но клуб подействовал на него как-то странно. «Может, мы все-таки купили что-нибудь у того растамана и скурили по-быстрому, что меня так ведет от его прикосновений?» МакКинлей едва не взвыл, когда по оголенным нервам ударило осознание того, что их тела разделяет всего один сантиметр одежды. И там, под этими тряпками горячее накачанное тело, загорелая солоноватая кожа, едва заметные светлые волоски.



- Может, выпьем? - с запинкой предложил Билл, надеясь, что реакция его организма будет не такой сильной, если в него залить алкоголь.
- Я не против. Только не вздумай напиться, - Каулитц не удержался и быстро поцеловал своего парня в шею, слыша стук собственного колотящегося сердца.
Около бара народу было немного, видимо, все поддались царствующей в клубе атмосфере и отправились покорять танцпол. МакКинлей облегченно и одновременно разочарованно выдохнул, когда Том отошел от него и сел на барный стул, облокачиваясь о стойку.
- Я тебе говорил, что работал барменом в клубе? – поинтересовался федерал, вспоминая, как учился правильно поджигать коктейли и не забывать, что сначала наливают ром, а потом джин.
- Когда ты успел? – спросил Том, оглядывая сидящего рядом парня, его обтянутые белыми джинсами длинные широко расставленные ноги, расслабленную позу и тонкие пальцы, теребящие браслет на запястье.
- Когда я учился в полицейской академии, и мне не хватало денег, по ночам жонглировал бутылками и смешивал В-52, - МакКинлей усмехнулся и повернулся к бармену, который заинтересованно разглядывал его.
Том напрягся, глядя, как федерал что-то тихо говорит парню за стойкой, а тот жадно рассматривает его и, в конце концов, кивает.
- Сейчас я тебе кое-что сделаю, - Билл улыбнулся Каулитцу и подмигнул, заходя за барную стойку и кивая бармену.
- По собственному рецепту?
- По общепринятому рецепту с моими личными поправками, - МакКинлей чувствовал, как с каждой секундой его настроение поднимается все выше и выше. Он видел ревнивый взгляд Тома, когда он разговаривал с этим парнем, ловил теплые улыбки и с трудом мог контролировать разрастающееся в груди счастье.
- Я хоть стоять после него смогу?
- Проверим твою выдержку.
Том поймал хитрую улыбку и в ожидании посмотрел на федерала. Тот достал стакан для виски и коньячный бокал. Кинул быстрый взгляд на своего парня и направился к бару. Через несколько секунд в его руках была бутылка с изумрудно-зеленой жидкостью.
- Черт возьми, абсент?
- Он самый, - Билл щедро плеснул абсент в стакан для виски, подумал и налил еще немного.
- У вас есть «Фанагория»? – поинтересовался он у бармена, который тут же переключил все свое внимание на симпатичного парня. Каулитцу это не понравилось, но он решил, что пока не будет ничего говорить.
- Для тебя есть все, - последовал пошловатый ответ, на что Билл, к недовольству Тома, соблазнительно улыбнулся.
Федерал налил в коньячный фужер «Калуа» и добавил ложку «Фанагории».
- Сейчас я поджигаю абсент и тушу огонь вот этой смесью. Когда я уберу стакан – быстро вдыхаешь получившийся дым и залпом пьешь, - проинструктировал он Тома.
МакКинлей привычным движением поджег абсент и добавил немного корицы. Быстро накрыл стакан для виски коньячным бокалом.
Каулитц сделал все так, как и сказал федерал, резко вдохнул горьковато-пряный аромат и залпом выпил обжигающую жидкость, чувствуя, как все под ним резко начинает качаться, а картинка перед глазами стала почти болезненно яркой. Несколько секунд он ничего не понимал, отдаленно доносились голоса, а в голове играла медленная музыка. И вдруг он почувствовал, как проваливается куда-то вниз. Мир стремительно возвращался на место, и он осознал себя в клубе, рядом с Биллом.
- Ну как? – федерал широко улыбался, видя, как Каулитц приходит в себя.
- Как приход. Сколько прошло времени?
- Ну... Секунда, может две.
- Мне показалось, будто я где-то вообще не здесь был, - Том провел рукой по воздуху, чувствуя покалывание по всему телу. Это однозначно был один из самых экстремальных коктейлей, который он когда-либо пил.
- Можешь мне не рассказывать. Поэтому он и называется «Десперадо».
- «Десперадо»?
- Ага. Кстати, то, что ты почувствовал – только начальный эффект.
- Знаешь что... Пока я тут не свалился, и на моем плече не сидят зеленые человечки, я тоже кое-что тебе приготовлю. А потом пойдем потанцуем, - решил Каулитц, проходя за стойку. Бармен, получивший нехилую сумму, ничего не сказал, только почувствовал прилив разочарования, когда красавчик в белом оказался достаточно далеко от него.
- Боюсь, это я буду лежать посреди танцпола...
- Я тебе сделаю американский «Нокаут».
- Абсент, сухой вермут, джин и два дэша мятного ликера?
- Да, если я не промахнусь мимо шейкера.
МакКинлей рассмеялся, наблюдая, как его парень сосредоточенно читает надписи на бутылках, и отмечая, насколько он сексуален. Он чувствовал исходящий от него эротический заряд даже на расстоянии, буквально поедая глазами, цепляясь взглядом за открытую полоску кожи на шее и испытывая острое желание провести по ней языком.
Он очнулся, только когда перед ним оказался вкусно пахнущий напиток в высоком стакане. Послал легкую улыбку его приготовителю и залпом выпил, чувствуя обжигающую струю, заполняющую его нутро. Немного закружилась голова.
- И как тебе?
- В тебе пропал талантливый бармен.
- В таком случае, когда выйду на пенсию, вместо того, чтобы стать парижским таксистом, буду мешать коктейли, - Каулитц подошел к федералу и приобнял того за плечи, чуть наклоняясь к его уху.
- Почему именно парижским таксистом?
- Не знаю... Но я хочу болтать по-французски и неторопливо возить туристов от Лувра до Эйфелевой башни, ездить по набережной Сены и носить старые пиджаки с галстуком.
- Абсент на тебя плохо влияет, - рассмеялся Билл. Он поднялся со стула, чуть покачнувшись, и обернулся, оказавшись буквально в миллиметре от Тома. Знакомый мужественный запах заставил сердце МакКинлея забиться чаще.
- Потанцуем? – поинтересовался Каулитц, прикусив губу.
- Приглашаешь? – Билл приподнял бровь.
- О да. Приглашаю тебя на грязные танцы.


Билл вздрогнул. Горячий шепот огнем пробежался по венам, заставляя кровь закипать. 
Том всего на секунду отвел от МакКинлея глаза и тут же почувствовал  прилив ярости. Тот самый бармен, не отрываясь, смотрел на его парня. И два молодых человека за стойкой тоже кидали недвусмысленные взгляды на то, что по праву принадлежало только ему. «Когда-то я гордился тем, что на моих девушек так смотрели. Когда-то я считал, что раз моя спутница вызывает восхищенные взгляды, то это очень даже неплохо. Пускай все завидуют и видят, какой я крутой. Сейчас, черт возьми, я готов убить любого, кто на него посмотрит».
- Билл, ты извини, но если та троица позади тебя не прекратит раздевать тебя взглядом, я набью им морды. Всем.
Федерал медленно повернулся назад и слегка улыбнулся. Каулитцу показалось, что эта улыбка была чересчур откровенной и вообще, его парень должен смотреть только на него.
- Им ничего не светит, - МакКинлею было невыразимо приятно, что Том так реагирует. Было приятно видеть плещущееся в карих глазах недовольство и сжатые кулаки.
- Ты это сказал, потому что двое одеты так, будто выбирали одежду с закрытыми глазами, а третьему явно требуется пластическая операция?
- Я это сказал, потому что у меня есть ты, - ответил Билл и отвел взгляд.
Каулитц улыбнулся одними уголками губ, чувствуя удовлетворение. «Черт, если я сейчас не начну таять, как сопливая девчонка, то сделаю так, что он точно не захочет смотреть ни на кого другого».
- Можешь подождать тут, я кое-что хочу сделать? – спросил он, наклоняясь к МакКинлею. Тот удивленно приподнял  бровь.
- Только пообещай, что ты не сделаешь ничего такого, за что тебя попросят удалиться.
- Если ты пообещаешь не делать ни шагу по направлению к бару.
Билл кивнул и  прислонился к колонне, чувствуя, как предвкушение чего-то непонятного, но очень волнующего и приятного, разливается в груди. «У нас впереди вся ночь. Вряд ли он поцелует меня в щеку и ляжет спать на свою половину кровати. Я просто не позволю ему этого сделать...» Неизвестно, к чему бы привели МакКинлея эти мысли, так как его отвлекло резкое переключение трека.
Из колонок послышались ритмичные биты, и на возвышенности в центре он увидел своего парня, оглядывающего танцпол с легкой улыбкой короля. Одновременно с первой строчкой речитатива Том начал двигаться. Билл понял, что значит выражение «слиться с музыкой». Движения Каулитца, резкие, отрывистые и гармонирующие друг с другом и с музыкой, заставили МакКинлея восхищенно приоткрыть рот. И прерывисто вздохнуть, почувствовав неслабую волну возбуждения, прошедшую по телу, стоило только представить, что скрывает под собой широкая одежда. Загорелая спина, сильные руки, кубики пресса на животе, и капелька пота, скользящая по шее...
Билл заворожено наблюдал за танцем. Он никогда не был поклонником хип-хопа,  подобной музыки и телодвижений, но то, как Том танцевал, приводило его в восторг. Не сразу МакКинлей заметил, что не он один вот так вот смотрит на двигающегося в центре парня. И что не он один так восхищенно разглядывает красивое тело и не менее красивое лицо. Какие-то две девушки поднялись к Каулитцу и стали извиваться вокруг него. МакКинлей тут же сжал кулаки, видя, как Том подстраивается под них, а они пытаются придвинуться ближе. Он не мог не оценить их внешний вид, их движения, и это заставило его напрячься. Ревность мешалась с алкоголем и возбуждением, создавая гремучую смесь, градус которой увеличился в несколько раз, когда одним ловким движением девушки сняли с его парня рубашку и откинули куда-то в сторону. Каулитц лишь улыбнулся и махнул рукой, двигаясь еще быстрее, заводя толпу все сильнее. Билл даже не заметил, как к нему подошел парень, который приметил его, еще когда он наливал абсент в стакан для виски.  Зато  от Тома это не ускользнуло, он, не переставая двигаться, спустился вниз, что вызвало бурю эмоций у танцующих, вокруг него тут же образовалось свободное пространство. Он добавил несколько связок из брейка и к концу песни сделал эффектное движение. Несколько секунд он наслаждался восхищенными взглядами, а затем под новую зажигательную мелодию вытянул в свободное пространство  несколько человек. Нехитрый прием сработал, и вот уже люди столпились вокруг него, захваченные новой песней. Две  девушки попытались познакомиться с ним, но он постарался максимально вежливо отправить их обратно на танцпол. 
МакКинлей сжал кулаки, потеряв Тома из виду. Он не хотел оставлять своего парня наедине с девушками, так активно пытающимися соблазнить его. Вдохновленный танцем, он невольно задвигался под мощные биты и стал пробираться сквозь толпу. Было жарко, душно, а по всему телу разливался адреналин. И еще федерал четко осознавал, что сейчас ему нужен Каулитц.
- Можно с тобой познакомиться? – услышал он приятный низкий голос. Обернулся и увидел парня, который наблюдал за ним, сидя у бара.
- Нельзя. С ним нельзя познакомиться, - последовал жесткий ответ, и МакКинлей почувствовал сильные руки, разворачивающие его к себе и увлекающие за собой в центр танцпола. И даже эти прикосновения вызывали в нем массу эмоций.
- Ты потрясающе танцуешь, - пробормотал он, невольно вздрагивая, когда Каулитц прижался к нему всем телом, не переставая при этом двигаться под быструю мелодию.
- Я знаю, - Том каждой клеточкой организма чувствовал федерала, и эти ощущения были настолько острыми и крышесносящими, что он всерьез засомневался насчет своей выдержки. О какой выдержке вообще может идти речь, когда его парень так соблазнительно двигался в его руках под клубную музыку?
МакКинлей задрожал, так как его накрыла волна поистине нереальных ощущений, руки на его талии словно обжигали, хотелось почувствовать их гораздо ниже, все тело просто горело, ему было мало этого соприкосновения, хотелось чего-то еще, безумного и сладкого. Билл с тихим стоном чуть присел и снова поднялся, создавая невыносимо приятное трение между их телами, на что услышал громкий прерывистый вздох. От этого стало еще невыносимее, мощные волны накатывали одна за другой, и каждое движение лишь больше распаляло. Он ни с кем и  никогда не испытывал и доли того, что происходило с ним, когда он оказывался  рядом с Каулитцем.
Том честно пытался держать себя в руках, но близость Билла опьяняла, лишала рассудка, и уже невозможно мало было этого близкого танца. Каулитц мысленно поздравил свой самоконтроль с абсолютным поражением и резко прижал худое тело к себе, опуская руки ниже и подаваясь бедрами вперед. Тело словно обожгли языки огненного пламени, стало жарко, душно, а от осознания того, что МакКинлей тоже находится в подобном состоянии, у него перед глазами пошли цветные круги. Том еще сильнее прижался своим  каменно твердым членом к худому бедру и чуть потерся, услышав хриплый стон. МакКинлей не сдержался, быстро просунул свою руку между ними и положил ее аккурат на пах Каулитца, отчего тот достаточно громко застонал. Билл издевательски медленно провел пальцами вверх-вниз, чуть надавливая. Затем еще и еще раз, чувствуя дрожь, проходящую по телу его парня. Том стиснул зубы и сильно сжал пятую точку МакКинлея. Когда он почувствовал влажное прикосновение и несильный укус на шее, то понял, что все. Он еще как-то мог держаться, когда худое тело извивалось в танце, в непосредственной к нему близости, он мог вытерпеть слегка отросшие ногти, царапающие его шею, тонкие пальцы, возбуждающе-приятно массировавшие его затылок, но ТАКИЕ прикосновения чуть ли не довели его до оргазма. Поэтому он собрал всю силу воли в кулак, вернул руку Билла себе на плечо и хрипло прошептал:
- Пойдем отсюда. Иначе я тебя прямо тут, - от возбужденного шепота и расширенных зрачков МакКинлея самого конкретно вело, он с трудом сообразил, что вообще-то они находятся в толпе народа и даже еще двигаются в такт музыке.
Когда Каулитц накрыл его вздувшуюся ширинку и слегка помассировал, Билл почувствовал прошедшую по всему телу волну удовольствия. Но Том быстро убрал руку, слегка усмехнувшись, и потащил его к выходу. С сильным опозданием МакКинлей кивнул в знак того, что он ничего не имеет против, чтобы они оказались в их номере на их шикарной кровати. Если, конечно, они дойдут. В чем можно было сомневаться. Билл с трудом переставлял ноги, стараясь не смотреть на Каулитца.
В такси они сели так, чтобы не дай Бог не соприкоснуться. Но, тем не менее, в воздухе витали электрические заряды, было душно, а возбуждение не становилось слабее. Билл закусил губу, поняв, что почти до боли хочет поцеловать сидящего в полуметре от него парня, который напряженно смотрел в одну точку. Это желание было почти неконтролируемым, а когда они пересеклись взглядами, обоим уже стало плевать на таксиста и на то, что они куда-то собирались.
Но, к счастью, машина затормозила, Каулитц расплатился и быстрым шагом направился к дверям отеля, чувствуя мелкую дрожь внутри. Неожиданно яркое освещение в фойе немного привело его в чувство, но ему стало еще хуже, когда он в упор посмотрел на МакКинлея, отмечая лихорадочный румянец на щеках, блестящие глаза и сухие губы.
В лифт набилась куча народу, в результате чего он останавливался почти на каждом этаже, и Том был готов лично застрелить каждого, только чтобы побыстрее добраться до их номера люкс. Такого он не испытывал ни разу за всю свою жизнь. Это немного пугало, но ни капли не отрезвляло. Совсем худо стало, когда влажный язык быстро прошелся по пересохшим губам, заставляя их слегка заблестеть от слюны. Том, наблюдая за этим, едва не взвыл.
Наконец, они оказались в своих апартаментах. Каулитц закрыл дверь и внимательно посмотрел на Билла. Тот не решился прерывать зрительный контакт, поэтому не нашел ничего умнее, чем спросить:
- Выпьем? – это прозвучало настолько неуместно и даже глупо, так, что Том как-то нехорошо усмехнулся и сделал шаг по направлению к нему.
- Естественно, выпьем. Конечно же, я чуть не проклял таксиста за то, что он адски медленно ехал, и людей в лифте, за то, что они в принципе там были, потому что хотел с тобой выпить. Безусловно, я прямо-таки мечтаю выпить, - пробормотал он и с силой впечатал хрупкое тело в стену.   

Билл сдавленно охнул и тут же почувствовал горячие губы на своих. Несколько секунд без движения, только неровное дыхание, разрывающее тишину номера люкс. МакКинлей не выдержал и сам поцеловал Каулитца так, как хотел сделать еще на танцполе. Или раньше. Сейчас ему казалось, что он всегда мечтал только об этом.
Том сжимал худые бедра в руках, все сильнее вдавливая Билла в стену и все яростнее целуя. Ему было мало, убийственно мало этого податливого тела, прерывистого дыхания, влажного рта и прикосновений рук. Хотелось большего, гораздо большего. Он запустил пятерню в густые черные волосы и сжал у корней, испытывая какое-то извращенное удовольствие, когда МакКинлей слегка застонал и сильно прикусил его губу. Каулитц одним движением сорвал со своего парня куртку, откинув куда-то в сторону. Вдалеке, в другой реальности, раздался какой-то грохот, но Тому было плевать, даже если бы в их номер ворвался отряд американских боевиков во главе с президентом.
Каулитц с наслаждением запустил руки под  тонкую ткань футболки и с нажимом провел по спине. Билл выгнулся ему навстречу и поцеловал, страстно и горячо, так, как умел только он. Абсолютно лишая воли, подчиняя и покоряя. Том гладил прохладную кожу, стараясь делать это максимально осторожно, а МакКинлей дрожал от противоречивых ощущений: яростные губы и почти нежные, сильные руки. Это было слишком. 
Каулитц заставил себя оторваться от так необходимого ему сейчас тела и постарался максимально аккуратно снять с Билла футболку. Где-то в другом мире раздался треск рвущейся вещи. МакКинлей в ответ проделал то же самое с его футболкой, швыряя ее в сторону. Когда они соприкоснулись обнаженными торсами, по телам обоих прошел нехилый разряд. Билл застонал, когда почувствовал, как Каулитц расстегивает его ремень, постоянно задевая вздувшуюся ширинку. Даже такие простые прикосновения заставляли дрожать.
Ремень поддался как раз в тот момент, когда Том решил, что сейчас просто сломает его, и все. Он расстегнул  узкие джинсы и неожиданно для себя опустился на колени, целуя впалый живот. Каулитц зашипел и сжал себя через джинсы, услышав откровенный, полный желания стон.
Для Билла все ощущения были новыми, яркими и сильными, он хватал ртом воздух и пытался вцепиться в стену, настолько невыносимым было удовольствие. Том целовал низ его живота, татуировку, расположенную на эрогенной зоне, его трясло от каждого прикосновения, и он всерьез опасался, что скоро ноги просто перестанут его держать. Когда Каулитц расстегнул его ширинку и поцеловал напряженный член через ткань боксеров, Билл застонал и подался бедрами вперед. Это прикосновение обожгло огнем все его тело. Еще никто и никогда не делал с ним ничего подобного. Эксперименты в шестнадцать лет не в счет.
Том по-садистски медленно начал снимать со своего парня джинсы, видя, в каком тот находится состоянии и как реагирует на его ласки. Свое удовольствие отошло на второй план. Сейчас хотелось, чтоб МакКинлею с ним было хорошо так, как не было никогда и ни с кем. Каулитц нагнулся и, насколько он мог, не спеша стянул с него ботинки, носки и также неторопливо, иногда целуя открывающиеся участки кожи, избавил своего парня от джинсов. 
Том поднял глаза и, поймав затуманенный взгляд Билла, медленно провел языком по губам, задевая пирсинг и слегка улыбаясь. Затем, все так же глядя на своего парня, прикоснулся губами к влажному пятнышку на боксерах. МакКинлей поднял голову кверху, прогнулся и хрипло выдохнул.
Каулитц резким движением освободил его от последней совершенно ненужной вещи. Поцеловал голый лобок, вдыхая интимный запах Билла и слыша тихий стон. И этот стон мощным зарядом возбуждения прошелся по его венам, но Том лишь стиснул зубы и сжал себя сильнее. Осторожно взял в руку находящийся почти на уровне его лица член и медленно провел по нему вверх-вниз. Билл подался ему навстречу бедрами, и Каулитц различил сквозь его стон свое имя. Решив больше не тянуть, осторожно поцеловал набухшую головку, из которой сочилась смазка. Захотелось еще немного помучить уже почти ничего не соображающего МакКинлея, поэтому Том, одной рукой массируя яички, облизнул член по всей длине, слушая донельзя возбуждающие стоны, которые его парень зачем-то пытался сдерживать.
Когда Каулитц наконец-то взял в рот его член, сразу почти до середины, Биллу показалось, что наступил конец света. Его тело словно превратилось в эпицентр удовольствия, его было много, настолько много, что МакКинлею казалось, что он просто не способен выдержать эти огромные волны, накатывающие одна за другой. Он чувствовал горячую влагу рта на своем члене, очень хотелось податься вперед,  но он сдерживал себя, все отчетливее понимая, что осталось совсем немного. Кончики пальцев покалывало, перед глазами расплывались неясные круги, было очень жарко и хорошо. Так, как, наверное, не было никогда. Билл до боли прикусил губу и сжал кулаки, изо всех сил сдерживаясь, но Том всосал его головку, провел по ней языком и задел пирсингом, продолжая работать рукой. МакКинлей громко застонал, кончая и оседая на пол в водовороте невероятных ощущений.
Он пришел в себя через несколько секунд, когда увидел, как Том смотрит на него, закусив губу. По его виску стекала капелька пота, а рука все еще сжимала пах через джинсы.
Билл слабыми и плохо слушающимися после оргазма руками потянулся к штанам Тома, и тот мученически застонал, когда МакКинлей рывком освободил его от одежды и заставил лечь, быстро покрывая поцелуями его живот. Каулитц вцепился в ускользающий ворс ковра руками, почувствовав горячие губы на головке своего члена. Это было неожиданно и очень приятно. Чтобы кончить, ему потребовалась лишь пара движений влажного рта. Находясь на вершине удовольствия, он вдруг понял, что такого он не испытывал никогда. И сколько бы партнеров у него не было, насколько умелыми они не были бы, ни один не доставлял ему такого удовольствия, которое подарил ему человек, в которого он влюблен. Эта мысль прочно засела у него в голове и вызвала глупую улыбку. «Я в него влюблен. Влюблен, влюблен, влюблен. Как же это, черт возьми, замечательно».
Том постепенно приходил в себя, осознавая, что они все в том же коридоре, хотя вполне можно было дойти до кровати. «Или тогда это было невозможно? Кажется, тогда я даже не знал, что где-то есть кровать».
Каулитц перебирал черные шелковистые волосы, чуть массируя кожу головы, лежащей на его животе, а МакКинлей тихо млел от этой ласки, чувствуя себя самым счастливым на планете.
- Вот теперь ты можешь предложить мне выпить, - усмехнулся Том, когда понял, что может произнести что-нибудь кроме романтической хрени, вертящейся у него в голове.
- Теперь я тебе не предложу, потому что твоя реакция на мое предложение меня немного так вымотала, и я хочу спать, - ответил Билл и поцеловал загорелый живот. Мышцы под его губами тут же напряглись, и он улыбнулся, продолжая всасывать и прикусывать солоноватую кожу.
- Ты там это... Не увлекайся особо. А то мы опять до кровати не дойдем, - пробормотал Каулитц, а затем решил, что было бы очень даже неплохо, если бы МакКинлей снова «увлекся».
- Как скажешь. Почему мы до нее не дошли? – Билл смотрел на своего парня, полностью расслабленного и удовлетворенного, и чувствовал необъяснимое тепло где-то в районе сердца.
- Потому что мы были здесь, а она там. Далеко, - Том усмехнулся и приподнялся, выбираясь из-под МакКинлея и направляясь как раз таки к недосягаемой когда-то кровати. Билл проводил глазами его обнаженную фигуру и тоже встал, решив, что с одеждой можно разобраться с утра. Ему настолько сильно хотелось очутиться в мягкой кровати, что он даже не пошел в душ.
Каулитц растянулся во весь рост на удобной мягкой постели, почувствовав разливающееся по всему телу удовлетворение. МакКинлей осторожно лег рядом с ним, накрываясь одеялом. Том притянул его к себе, поцеловал и прикрыл глаза, не переставая улыбаться.

Билл открыл глаза и зажмурился от яркого света, заливающего всю комнату. Перед его взором тут же предстал утренний Лас-Вегас, залитый лучами летнего солнца. Небо было ярко-голубыми, а настроение неописуемо прекрасным.
МакКинлей осторожно выбрался из кровати, стараясь не разбудить мирно спящего парня. Сейчас Том выглядел младше своих лет, как-то невинно и мило. Билл усмехнулся своим мыслям, легонько провел пальцами по темным бровям и улыбнулся этому неожиданному для себя жесту. На цыпочках прошел в гостиную и потянулся к телефону, чтобы заказать завтрак, остановив свой выбор на классической яичнице с беконом, поджаренных тостах с медом и джемом, круассанах с ванильной, шоколадной и клубничной начинками на десерт, кофе и свежевыжатом соке. «Надеюсь, этого нам хватит» - подумал он и направился в душ.
МакКинлей поймал свое отражение в зеркале и слегка покраснел, вспоминая о прошедшей ночи. На шее красовалось багровое пятнышко, а растрепанные волосы и никак не исчезающая с губ улыбка говорили сами за себя.
- Black bandana, sweet Louisiana, robbin' on a bank in the state of Indiana*, - услышал Том, тихо зайдя в ванную комнату. Эта песня, и то, с каким чувством ее пел федерал, заставили его расхохотаться. 
- Только не вздумай сказать что-нибудь типа того, что я должен был постучаться, - сказал Каулитц, когда Билл обернулся, прекратив напевать песню и вилять в такт попой.
- Доброе утро. Это вот стоило сказать, - ответил, улыбаясь, МакКинлей. В присутствии Тома его настроение стало еще выше.
- А давай я тебе его сейчас пожелаю? – Каулитц повел бровями и чуть потеребил пирсинг в губе.
- Нам сейчас завтрак привезут, так что твои пожелания откладываются, - Билл смывал с волос душистую пену и все старался не запеть так и норовящую вырваться песенку, которая так подходила к этому утру.
-  Gettin' born in the state of Mississippi, poppa was a copper and her momma was a hippie, in Alabama she was swinging hammer**
Каулитц поймал удивленно-восторженный взгляд МакКинлея. Они одновременно начали петь песню, и это привело обоих в какой-то почти детский восторг.
- Знаешь ее? – удивился Билл, хотя больше всего его поразило то, как одновременно с одного и того же места они довольно-таки неплохо начали первый куплет.
- Конечно. То, что я ношу широкую одежду, еще не значит, что я слушаю только хип-хоп. А вот тебе, как представителю закона, не стоит петь песни с подобным текстом, - Том скользнул взглядом по мокрому обнаженному телу федерала и подумал, что завтрак, в принципе, может подождать. 

* Black bandana, sweet Louisiana, robbin' on a bank in the state of Indiana (черная бандана, любимая Луизиана, грабанув банк в штате Индиана – англ.) – строчки из песни Red Hot Chili Peppers «Dani California»
** Gettin' born in the state of Mississippi, poppa was a copper and her momma was a hippie, in Alabama she was swinging hammer (родилась в штате Миссисипи, отец был копом, а ее мама была хиппи, в Алабаме она сидела за решеткой – англ.) - строчки из песни Red Hot Chili Peppers «Dani California».

Только Том собрался присоединиться к Биллу, как сквозь шум воды, через не до конца закрытую дверь услышал стук.
- Черт, они совсем не вовремя, - пробормотал он, плеснул холодной воды себе на лицо, быстро прополоскал рот и вышел, не забыв напоследок еще раз запечатлеть в памяти образ  голого федерала под душем.
МакКинлей усмехнулся и быстро смыл душистую пену с волос, продолжая петь одну из своих любимых песен. У него было настолько  потрясающее настроение, что он даже начал опасаться за свой рассудок – ну не может же быть так хорошо! Когда у тебя куча проблем, когда есть над чем задуматься и вообще на будущее перспективы не самые радужные, а тебе хочется петь, кричать и делиться этим невозможным чувством, рвущимся из груди, со всем миром, посылаешь к черту все плохое и живешь секундой. «Я еще много миллионов раз пожалею, что забил на всю херню, происходящую в моей жизни, я уверен. Но это будет потом. А сейчас я счастлив,» - подумал он и вышел из ванной, надев купленные вчера новые темно-синие джинсы и простую футболку с неброским рисунком.
Каулитц быстро поглощал яичницу с беконом, иногда тихо мыча от удовольствия. Билл, увидев эту картину, улыбнулся. В прочем, его улыбка исчезла, стоило только взгляду пройтись по сильным рукам, смуглым плечам и накачанной груди. МакКинлей вспомнил, как целовал напряженный пресс, чуть прикусывал солоноватую кожу, вспомнил, как те самые руки сводили его с ума, и как он царапал загорелую шею.
- Ты решил меня соблазнить? – поинтересовался он, садясь за небольшой стол и пододвигая к себе тарелку с яичницей.
- А у меня получается? – Каулитц приподнял бровь и в упор посмотрел на федерала.
- Ты сам-то как думаешь? – Билл старался не смотреть на Тома, так как его тело реагировало недвусмысленным образом.
- Я считаю, что передо мной невозможно устоять.
- Я тебе уже говорил, что ты чересчур самоуверен? – «Но, черт возьми, он ведь прав. Перед ним действительно невозможно устоять», - пронеслось в голове у МакКинлея.
- Да. Но, по-моему, себя я оцениваю вполне объективно, - последовал «скромный» ответ.
Федерал еще раз окинул изучающим взглядом сидящего напротив парня. «А мне ведь повезло... Мог бы влюбиться в полного урода, а этот очень даже ничего... Влюбиться? Вот черт. Кажется, да. Кажется, я влюбился. Точно. Или нет? Как бы то ни было, без этого человека я уже не смогу», - МакКинлей задумчиво откусил кусочек тоста, и какая-то часть его мозга отметила, что завтрак очень даже неплох. Но в голове его крутилось осознание того, что теперь он просто не сможет жить без одного человека. Это не зависимость даже, и физически его тело вполне просуществует и без людей в принципе, но, черт возьми, разве его жизнь можно будет назвать жизнью без самоуверенных фразочек, постоянных шуток, подросткового поведения, юношеского максимализма и безумных идей? Без карих глаз, посматривающих на него то с лисьей хитростью,  то с озорными огоньками, то с плещущейся в глубине нежностью? Без улыбок, таких разных, но всегда теплых, предназначенных ему?
- О чем ты сейчас думал? - Том вопросительно посмотрел на Билла.
- Да так... Ни о чем... О наших планах, - соврал федерал, стараясь выглядеть убедительно.
- И какие же у нас планы?
- По-моему, это ты организуешь мой отдых, забыл? - МакКинлей отодвинул пустую тарелку из-под яичницы и потянулся за соком. Взгляд наткнулся на лежащую на столе руку Тома. «Кажется, влюбленность это здорово...»
- Но я учитываю твои желания. Я бы предложил тебе запереться у меня дома и не вылезать из постели, - Каулитц усмехнулся. Не смотря на то, что он сказал, сейчас он испытывал не желание по отношению к федералу, а что-то другое. Такое теплое и невесомое, разливающееся в груди и дарящее чувство легкости. Хотелось смотреть, как редкие капли воды падают с влажных волос и оставляют темные следы на синей футболке, как он прикрывает глаза, когда глотает, как тонкие пальцы держат нож и вилку, аккуратно сжимая, как он изредка облизывает губы и заправляет непослушные прядки за уши. Хотелось просто смотреть на него и слушать мягкий голос с едва слышимой хрипотцой.
- Я в тебе и не сомневался, - улыбнулся Билл и удивился внезапно возникшему на лице Тома серьезному выражению.
- Не думай, что мне от тебя только секс нужен, - произнес Каулитц и добавил, - которого у нас, кстати, не было.
МакКинлей немного смутился. Они обсуждали все что угодно, но только не эту часть их отношений.
- Еще скажи, что у тебя на меня абсолютно невинные планы, - небольшое смущение Билл скрыл за язвительной улыбкой.
- Ну... Не скажу, - Том отвел глаза и слегка улыбнулся, - но мне нужен ты сам. Со всеми своими недостатками, непонятными для меня взглядами на жизнь, всякими там заморочками... Мне нужен весь ты, - Каулитц закончил было свою речь, достойную героя какого-нибудь романа,  но затем добавил, -  а не только одна твоя аппетитная часть.
- Последняя фраза испортила всю романтику.
- Всю романтику я бы испортил, если бы озвучил свои желания на тему твоей аппетитной части..., - Том отпил немного сока из стакана и откусил кусок круассана, - а так все в общем-то прилично.
- Я тебе благодарен.
- Благодарить будешь, когда я их осуществлю. И просить еще..., - Каулитц послал МакКинлею пошлую улыбочку.

Вдвоем они достаточно быстро расправились с завтраком, и почти сразу же к ним заглянул знакомый Тома. Он оказался достаточно приятным мужчиной лет тридцати пяти, который, оглядев развороченную кровать и оценив симпатичного парня, завтракающего с Каулитцем, сказал, что горячие ночи - это, конечно, хорошо, но вазы бить не стоит. МакКинлей сначала не понял, лишь потом вспомнил, что вчера они, кажется, что-то разбили в коридоре. Том ему шепнул, что их раскиданные вещи он успел убрать, и Билл почувствовал облегчение. Все же перед этим дружелюбным мужчиной было немного стыдно.
Они решили отправиться сразу в Лос-Анджелес, чтобы добраться до него к вечеру.
- Слушай, может, все-таки я поведу? - спросил Том.
- Ты четыре часа вел. Дай уж и мне порулить.
- Ты просто не умеешь ездить. Я не знаю, чему там тебя учили на курсах экстремального вождения, но мы гораздо быстрее доедем, если я..., - Билл не дослушал и тут же взмахнул рукой, поворачиваясь к Каулитцу.
- Я не умею? В отличие от тебя, я не перестраиваюсь по десять раз из одного ряда в другой, не подрезаю всех подряд и уважаю тех, кто едет рядом со мной! - МакКинлею не нравилась манера вождения своего парня. Он резко срывался с места, на светофоре стараясь всех «сделать», как он выражался, когда было много машин,  разрабатывал одни ему понятные «стратегии грамотного обгона», заключающиеся в том, чтобы спровоцировать несколько аварийных ситуаций, сказать, что никто не умеет водить и умчаться дальше, оставляя позади разъяренных водителей, показывающих ему средние пальцы.
- Я нормально езжу!
- А если каждый так будет ездить?
- Каждый не будет, - ухмыльнулся Том, - в этом мое преимущество.
- Ну вот и пользуйся своим преимуществом, когда ты ведешь, - отрезал МакКинлей.
Каулитц хотел было возразить, разразиться длинной речью на тему вождения и своих преимуществ, но тут он посмотрел на федерала, и все мысли разом выбило из головы. Он сильно сжимал руль, так, что побелели костяшки, видимо был недоволен словами Тома. Волосы слегка развивались из-за приоткрытого стекла, взгляд сосредоточен на  дороге, губы поджаты. Он выглядел так неприступно и сексуально одновременно, что Каулитц вдруг забыл, как дышать. «Что же это со мной? Так я никогда ни на кого не реагировал. Но, черт возьми, когда он такой раздраженный, недовольный...»
- Можешь остановить машину? - попросил Том, удивляясь своему охрипшему голосу.
- Зачем? - Билл удивленно посмотрел на своего парня.
- Черт, ну останови..., - МакКинлей включил аварийку и съехал на обочину.
- Ну и что..., - договорить он не успел, так как Каулитц заткнул его жестким поцелуем, придавливая к сиденью. Он целовал его с таким напором и страстью, что у Билла тут же закружилась голова, и он принялся отвечать настойчивым губам, властному языку, по-хозяйски орудующему во рту. Воздуха резко стало не хватать, а возбуждение стремительно нарастало.
- Пошли... Назад..., - пробормотал Том, на секунду отрываясь от влажных губ и тут же ощущая острую потребность целоваться снова.  Его парень часто дышал, облизывал губы и смотрел на него с нескрываемым желанием. 
МакКинлей ничего не ответил, зато рывком открыл дверь и вышел из машины, тут же садясь, но уже назад. Каулитц оказался рядом с ним буквально через секунду, сразу же притягивая худое тело к себе и снова целуя. Билл слегка застонал, когда Том сжал его волосы у корней и прикусил его губу, принимаясь хаотично целовать его лицо, переходя на шею. Поцеловал чувствительное место за ухом, засосал мочку и еле сдержал стон, когда почувствовал, как тонкие пальцы нарочно медленно гладят его живот под одеждой.
Каулитц содрал со своего парня футболку, отпихивая ее куда-то в сторону, и снял свою. МакКинлей откинулся назад, ставя одну ногу на пол, а вторую прижимая к спинке сиденья. Том тут же лег сверху, поудобнее устраиваясь между его разведенных ног. И снова крышесносящий поцелуй, больше похожий на борьбу, заранее обреченную на обоюдное поражение или победу. Каулитц сделал бедрами движение вперед, от чего его напряженный член прошелся по паху Билла, и оба громко застонали. Том быстро начал расстегивать штаны на своем парне, решив, что просто разорвет их ко всем чертям, если они не поддадутся. Но ему повезло, поэтому он спустил мешающую ткань как можно ниже. Наверное, стоило снять их до конца, но он спешил так, будто через секунду наступит конец света.  МакКинлей выгнулся, когда почувствовал сильные руки на своей спине, проникающие под его джинсы, сжимающие и разводящие в сторону его ягодицы. Это ощущение было новым и каким-то волнующе приятным, что Билл не сдержал стон и теперь уже сам подался бедрами вперед, тут же чувствуя обжигающую волну прошедшую по всему телу и осевшую в паху.
Каулитца буквально трясло от желания, он напрягал всю свою силу воли, чтобы хоть как-то владеть собой. Он жадно целовал лежащего под ним парня, словно кому-то доказывая, что это тело принадлежит только ему одному.  Эта внезапно нахлынувшая волна возбуждения превратилась в огромное цунами, накрывшее его с головой.
Биллу казалось, что еще немного и все. Он просто не в состоянии будет выносить столько удовольствия. Кровь гулко стучала в ушах, перед глазами все плыло, и было невыносимо жарко. Ухо обжег горячий шепот, окончательно лишающий рассудка:
- Черт... Как же я хочу тебя трахнуть, Билл... Ты даже не представляешь..., - Том резко подался бедрами вперед и застонал.
- И что... Тебя останавливает? - задыхаясь, спросил МакКинлей, дрожа от нахлынувших ощущений.
- Смазка... У меня нет...
Билл соображал с большим трудом, и лишь через несколько секунд до него дошло, что сказал Каулитц.
- Черт... Ну сделай со мной хоть что-нибудь..., – попросил он, не узнавая свой голос. Его тело горело огнем и хотелось прикосновений, везде, хотелось, что бы это прекратилось, и одновременно, чтобы не заканчивалось никогда.
Тома затрясло от того, как звучала эта просьба, он быстро присосался к шее, спустился ниже, покрывая поцелуями и укусами худой торс, сходя с ума от влажности кожи и от того, как МакКинлей реагировал на его действия. Биллу хотелось только одного, чтобы Каулитц наконец-то дал ему кончить, а тот лишь невыносимо медленно целовал низ его живота. И когда, наконец, он спустил с него ненужные боксеры и захватил губами головку его члена, у него перед глазами пошли разноцветные круги.  МакКинлей почувствовал, как рука Тома сжимает его ягодицу, как он едва-едва касается пальцем сжатого колечка мышц, не переставая при этом сосать его член, и кончил, не в силах дольше выносить эту гамму невозможного мучительно-приятного удовольствия.
Каулитц смотрел, как хрупкое тело содрогается от оргазма, как черные прядки липнут к раскрасневшимся мокрым щекам, и, не удержавшись, спустил свою одежду с себя и принялся дрочить. Билл, увидев то, как его парень на него смотрит, как трогает себя, почувствовал еще один разряд, прошедшей по телу. Он быстро  накрыл ладонь Каулитца своей и нагнулся к его призывно стоящему члену.  Том дернулся и застонал, когда МакКинлей взял его в рот. Всего несколько движений головы и он кончил, в изнеможении опираясь руками о сиденье и тяжело дыша.
- И что это было? – поинтересовался Билл, приподнимая бровь и глядя на запыхавшегося Каулитца.
- Это было знамение... Кто-то сверху указал нам на то, что мы должны приобрести смазку.

МакКинлей расхохотался, неожиданно чувствуя острый прилив счастья.  Это было так здорово, осознавать себя на скоростной трассе на границе штатов, свободным от всего мира, рядом с тем, с кем хочешь провести всю жизнь...
- У кого-то сверху очень изощренные способы, - ответил Билл спустя несколько минут, уже успев одеться и вытереться лежащими в бардачке салфетками.
- Может и так, но мне они по душе, - Том откинулся на сиденье, чувствуя  разливающееся по телу удовлетворение и сопутствующее желание ничего не делать.
- Я так понял, ты больше не претендуешь на водительское место? – Билл усмехнулся, глядя на развалившегося и почти засыпающего Каулитца.
- Я претендую, но не сейчас. На данный момент я даже готов признать, что как бы то ни было, ты профессиональный водитель, - произнес Том.
- О черт, кажется, ты заболел, - пробормотал польщенный МакКинлей, удивляясь тому, каким покладистым стал его парень.
- Будешь моим личным доктором?
- Обязательно. Сделаю тебе сотню уколов, причем воспользуюсь самыми толстыми иглами.
- Ну вот, я нарвался на садиста. А ведь все так хорошо начиналось...

МакКинлей неуверенно оглянулся на стоящего сзади парня и зашел в аптеку. К «знамению свыше» Том отнесся крайне серьезно, поэтому Биллу пришлось затормозить у ближайшего магазина с лекарствами. 
Каулитц неспешно подошел к прилавку и с обворожительной улыбкой спросил у продавщицы:
- Девушка, здравствуйте. Вы не могли бы помочь нам выбрать лубрикант?
Билл почувствовал острое желание провалиться сквозь землю. Это «нам», это нескрываемое удивление девушки и несколько повернувшихся в их сторону заинтересованных лиц заставили его густо покраснеть. Том, кажется, только наслаждался произведенным эффектом, более того, он задорно подмигнул одной пожилой даме, явно неудачно поэкспериментировавшей с краской для волос и имеющей почти сиреневую шевелюру.
- Д-добрый день, - продавщица кивнула, нацепив на лицо профессиональную маску доброжелательности и готовности помочь, - конечно-конечно. У вас есть какие-нибудь пожелания?
- Сейчас узнаем, есть ли у нас... – Каулитц улыбнулся еще шире и повернулся к федералу. Вместе с ним на Билла посмотрели почти все присутствующие в аптеке, - Билли, у тебя есть какие-нибудь пожелания? – Том произнес это откровенно-заигрывающим тоном, при этом поиграв бровями. МакКинлей готов  был поклясться, что в этот момент он по цвету напоминал помидор. Еще хуже становилось от осознания того, что Каулитц специально так себя ведет,  получая несравнимый кайф от этой ситуации. 
- Ммм..., – Билл решил, что не позволит Тому над собой издеваться, - знаешь, дорогой, у меня так много желаний на твой счет, - федерал мысленно себе зааплодировал и вручил премию, глядя на то, как изменилось лицо Каулитца, - и мне даже как-то неудобно озвучивать это при всех, - еще более слащаво продолжал федерал, кидая томный взгляд на своего парня, - хотя если возвращаться к вопросу, - МакКинлей медленно подошел к стойке и небрежно оперся на нее, - для меня главное, чтобы нам с тобой понравилось, да, Томми?
«Томми»  очень быстро пришел в себя и повернулся к растерявшей весь профессионализм продавщице, небрежно положив руку на плечо своего парня.
- Чтож, кажется, Билли не хочет экзотики после нашего нового розового дружка, поэтому нам просто нужно что-то качественное, - за «розового дружка» Билл  твердо решил отомстить.
- Конечно, - повторила девушка, старательно отводя глаза, - я вам могу посоветовать durex или contex.
- А чем они отличаются? – спросил МакКинлей, не забывая сделать голос повыше, а выражение  лица поглупее.
- Это дело вкуса – берут и то, и то. Durex, например, есть с мятно-охлаждающим или согревающим эффектом, - продавщица положила на прилавок две яркие баночки, бирюзовую и малиновую.
- Вообще я предпочитаю contex. Билли, ты не против этой марки?
- Я полностью доверю твоему выбору, Томми, - МакКинлея уже перестало заботить то, как они выглядят, поэтому он постарался как можно более по-женски похлопать ресницами и накрутил прядку волос на палец. Не хватало только надуть пузырь из розовой жвачки.
- В таком случае, что у вас есть из contex?
Девушка убрала баночки с прилавка и отвернулась к витрине позади себя.
- Есть Contex Green, с экстрактом зеленого чая, антибактериальный, Strong, - девушка вдруг замялась, - специально для ге... для анального секса, Contex Wave с увлажняющим эффектом и витаминами, Long Love обезболивающий и уменьшающий чувствительность, Romantic  с запахом клубники, Contex Flash, способствует повышению чувствительности усилению возбуждения и Silk с содержанием силикона.
- Какое название тебя привлекло больше всего?
- Давай в этот раз все будет так, как хочешь ты, - Билл постарался заигрывающее улыбнуться.
- В таком случае Wave, мне нравится это название.
- 30 или 100 миллилитров?
- Конечно же 100, - ответил Каулитц и придвинулся поближе к федералу, уже прижимая того к себе. Дама, которой он недавно подмигнул, поджала губы и отвернулась.
- Что-нибудь еще?
- Нет, спасибо, нам пока хватит, - Том протянул девушке деньги. Она пробила чек и положила его вместе с голубым флаконом в фирменный пакет.  Каулитц тут же достал покупку и положил в карман, выбросив в мусорное ведро все остальное.
До машины они шли молча, буквально чувствуя спинами взгляды присутствующих в аптеке. Сев в автомобиль они переглянулись и одновременно расхохотались.
- Какого черта ты там устроил? – через несколько минут спросил Билл, немного успокоившись.
- Я устроил? Я лишь спросил, будут ли у тебя какие-либо пожелания, а вот ты...  – Том до сих пор был удивлен, насколько быстро его парень заставил себя избавиться от смущения и устроить публике увлекательный спектакль.
- Признайся, ты просто хотел, чтобы я умер от стыда.
- Ты меня раскусил. И пока ты умирал бы, я бы соблазнил ту бабулю с фиолетовыми волосами, - Каулитц усмехнулся и продолжил, но уже серьезнее, - а вообще, что такого-то? Обычная покупка...
- Ну конечно! Я понимаю, когда кто-то один покупает, но когда два парня выбирают смазку....
- И что? Да, два парня, да, они покупают лубрикант. И прекрасно можно понять, зачем он им нужен. И это обязательно поймут все присутствующие. И обязательно каждый подумает, зачем им нужна эта покупка. Тебе-то что от этого?  Разве что-то в твоей жизни изменится? – Том чуть повысил голос и повернул голову к Биллу, отвлекаясь от дороги.
- Все, все, не митингуй, - МакКинлей улыбнулся. Он знал, что его парень будет сейчас пытаться ему объяснить. И это чувство того, что он понимает Тома еще до того, как он что-то сказал, отдалось чем-то теплым в груди.
- Я не митингую, - буркнул Том, - ты просто никак не можешь понять.
- Я уже все давно понял, - Билл продолжал улыбаться, глядя на своего парня.
- И что ты понял?
- Ты у меня замечательный, - тихо произнес МакКинлей и быстро поцеловал Тома в щеку.

Каулитц вышел из машины и полной грудью вдохнул ночной воздух. Родной запах родного города, от которого он уже совсем отвык. Они остановились у круглосуточного магазина Лос-Анджелеса, в сотне метров от дома Тома.
- Ты чего? – спросил МакКинлей, не понимая странного выражения лица своего парня.
- Черт, я не знаю... Просто я так давно здесь не был, а все же родные места..., – Билл немного поежился от холода и подошел к парню, вместе с ним оглядывая оживленную улицу. Она не показалась ему какой-то особенной и невероятной, как Каулитцу, но, глядя на его лицо, он улыбнулся. 
- Скучал?
- Да нет, не очень. Но сейчас что-то нахлынуло такое..., – Том тряхнул головой, - пойдем, в общем.
МакКинлей видел, что Каулитц находился где-то далеко в своих мыслях и решил его не трогать. У него тоже  появилось какое-то странное чувство. Этот большой и абсолютно незнакомый город вдруг показался родным. Просто потому, что для Тома он был таковым. 
- Черт, Билл..., – Каулитц повернулся к федералу, - скажи что-нибудь, а то я совсем превращусь в сентиментального придурка. Я даже не подозревал, что настолько скучал по дому. 
- Это  нормально.  Главное, не строй из себя ничем не побиваемого брутального мужика, - Том посмотрел на Билла и вдруг  почувствовал острое желание обнять его. Поблагодарить за это понимание, скользящее в карих глазах. Сжать теплую ладонь и показать то, чем он жил когда-то.  Выразить свое доверие, ведь он открыт перед ним полностью.
- Не буду. У меня нет желания никого из себя строить перед тобой, - Каулитц не удержался и все же взял федерала за руку, переплетая их пальцы.
- Я рад.
МакКинлею было спокойно и так тепло рядом с Томом. Они постепенно наполняли тележку, неспеша идя по огромному супермаркету.  Как оказалось, Каулитц не был силен в покупке продуктов и руководствовался принципом «накидать всего, что под руку попалось, и побольше». Билл эту тактику не принял и вскоре он уже вез тележку и говорил, что в нее класть. В Вашингтоне он всегда ходил в магазин, поэтому чувствовал себя в своей стихии.
Они остановились перед огромной витриной со всевозможными замороженными продуктами. Том тут же пристроил голову на плечо МакКинлея, зарываясь носом в его волосы и прикрывая глаза.
- Ты собрался спать?
- Нет... Мне просто хорошо с тобой, - пробормотал Каулитц. Где-то на задворках сознания промелькнула мысль, что он все же стал сентиментальным придурком.
- Мне с тобой тоже, правда, - ответил немного смущенный федерал и потянулся за коробкой с замороженными блинчиками, от чего Тому пришлось убрать голову.
- Кстати, нам надо торт купить, - сообщил Биллу его парень, когда они направились к кассам.
- Ты хочешь торт?
- Ну просто... Мы с тобой пили макаллан, кофе с круассанами, коктейли в клубе, а чай с тортиком ни разу, - Каулитц немного смутился. Но ему действительно хотелось достать чашки из чайного сервиза с замысловатыми украшениями, блюдца и маленькие ложечки, порезать торт с кремом и положить большой кусок на небольшую тарелку, причем кусок обязательно упадет набок... Он буквально наяву видел, как они с федералом сидят на его кухне и пьют чай... Как он наклоняет голову и улыбается, что-то говоря...
- Том, вернись на землю, а? – произнес федерал. Каулитц вздрогнул и обнаружил, что они уже вышли из магазина, и теперь Билл ждал от него чего-то. Вероятно того, что он скажет, куда ехать.
- Я вернулся. Ты прости, у меня просто поразительно странное состояние, - Том оглядывался по сторонам, с трепетом отмечая, что в принципе ничего не изменилось. Все те же деревья на другой стороне улицы, они все так же ограждены чугунным заборчиком, точно так же нет места для парковки, магазины те же и фонари горят все так же ярко, а вывески притягивают глаз.
- Я все понимаю. Точнее, пытаюсь понять.
Том подошел и обнял парня, крепко прижимая к себе. Это был скорее порыв, чем осознанное действие. Просто ему было так хорошо оттого, что этот человек был рядом с ним.

- Черт, мне кажется, что я сплю, - произнес Том, садясь в машину и заводя ее. Пакеты с продуктами они кинули на заднее сиденье, так как обоим было лень открывать багажник.
- Так, ты смотри не врежься куда-нибудь, спящий водитель, - Билл не знал, как себя вести, поэтому решил пошутить. Каулитц улыбнулся, но мысли его были явно далеко.
- Вот мой дом, - сообщил Том буквально через две минуты, затормозив у ворот, открывающих доступ на подземную парковку.
МакКинлей не успел толком ничего разглядеть, только то, что из-за высоты домов на улице, почти не видно неба. Это напомнило ему его родной Нью-Йорк, и он вдруг почувствовал острое желание вернуться туда, где он родился, найти клуб, в котором он подрабатывал барменом, жонглируя бутылками с виски, крыши, на которых они с друзьями распивали абсент, площадку, на которой играли в футбол... И показать все это Тому.
К машине подошел внушительной комплекции охранник и попросил Каулитца показать документы и права, после чего, передав что-то по рации, он махнул им рукой, а ворота начали медленно открываться.
- Охрана в этом доме покруче президентской, я тебе серьезно говорю, - произнес Том, заезжая внутрь и самодовольно улыбаясь, - более того, здесь живут люди покруче президента.
МакКинлей расхохотался, откидывая голову назад.
- Кажется, твой романтический настрой прошел, и ты снова тонешь в потоках любви к себе, - сначала Каулитц улыбнулся, но затем улыбка медленно сползла с его лица. Он заглушил автомобиль и, выходя из машины, быстро произнес:
- К тебе, - Билл услышал хлопок двери и замер. Кажется, это было косвенное признание в любви. Или он просто не так понял?
Несколько минут они молча шли сквозь ряды дорогих машин. Очень дорогих машин. Bugatti, Pagani, Saleen, Maybach. А Порши, Мерседесы, Бентли, Кадиллаки и Феррари были здесь чем-то обычным.
- Ну как тебе парковка? Есть из чего выбирать начинающему воришке? – Том улыбнулся и посмотрел на своего парня.
- Знаешь, я видел что-то подобное, когда жил в Нью-Йорке, но сейчас это производит на меня куда более сильное впечатление.
- Хочешь, покажу тебе свою малышку? – Билл догадался, что Каулитц говорит о своей Ламборджини.
- Ты даже обещал мне прокатиться.
- И я даже исполню свое обещание, но только не когда у нас в руках пакеты с едой, - Том уверенно проходил сквозь ряды, прекрасно помня, где именно он оставил свою детку несколько лет назад.
Наконец он остановился. МакКинлей восхищенно ахнул, глядя на автомобиль, больше похожий на замершую пулю, в любой момент готовую рассечь воздух.
- Их было выпущено всего 350 штук. Это не обычная Мурселаго, а та самая, представленная в Женеве, LP 670-4 SuperVeloce, - Том с гордостью смотрел на свою машинку, польщенный реакцией своего парня. Тот заворожено провел рукой по боку автомобиля.
- Я даже спрашивать не буду, откуда она у тебя. Но она великолепна.
- Знаю. Завтра я тебя на ней покатаю. А сейчас, пойдем-ка пить чай с тортиком.

Как-то так вышло, что на двоих за разговором они уничтожили весь торт. Это было потрясающе – сидеть за небольшим столом, подливать друг другу чай и иногда отвлекаться на бубнящий телевизор, смеяться над глупой рекламой и чувствовать теплую ладонь, сжимающую твою руку.
- Что на счет того, чтобы посмотреть какое-нибудь старое кино в гостиной? – предложил Том, прикидывая, что подойдет под этот вечер, ни на что не похожий.
- Ты смотришь старые фильмы? – поинтересовался Билл, зевая.
- У меня огромная коллекция ДВД и там найдется все. Так что? – Каулитц лениво потянулся.
- Я согласен, только, боюсь, я засну.
В любой другой момент Том обязательно сказал бы что-нибудь пошлое, или хотя бы пообещал не дать заснуть. Сейчас он мог лишь улыбнуться своему парню и поразиться тому, как он его изменил. До неузнаваемости. Раньше он никогда не водил никого в свою квартиру, считая ее своим сугубо личным пространством. Сейчас он больше всего на свете мечтал разделить это пространство с сидящим напротив брюнетом. И так во всем. Когда-то больше всего на свете он ценил свою свободу. А теперь он боялся себе признаться в том, что она ему просто не нужна без тепло улыбающегося ему парня. Без Билла.
МакКинлей заснул примерно через двадцать минут, постепенно во весь рост растягиваясь на диване и обнимая теплое тело. Каулитц с улыбкой смотрел на федерала, кажущегося ему непривычно молодым. Свет с экрана периодически падал на его лицо, заставляя слегка жмуриться. Том выключил телевизор и потянулся за пледом, валяющимся на ковре.
Вскоре он заснул, прижимая к себе податливое теплое тело и усмехаясь промелькнувшей мысли: «Главное, нам с ним не свалиться с этого дивана».

Билл почувствовал легкие прикосновения губ на щеках, подбородке и открыл глаза, довольно улыбаясь. На него почти в упор смотрели озорные карие глаза. И он бы дорого дал за то, чтобы просыпаться так каждое утро.
- Доброе утро, - хрипло пробормотал МакКинлей и потянулся.
- Доброе, - Том прикоснулся к губам Билла своими, но тот увернулся.
- Дай мне хотя бы умыться.
- Ладно, - Каулитц вздохнул, - и, кстати, у тебя есть на сборы не более получаса. Через тридцать минут мы выходим, если не хотим опоздать на одно очень интересное мероприятие.
- И что же это? – Билл скинул с себя плед и потянулся. Его губы непроизвольно расплылись в улыбке, когда он поймал жадный взгляд Тома на своей татуировке, которую стало видно из-за приподнявшейся футболки.
- То, ради чего я жертвую нашим горячим утром. Думаю, тебе понравится.
- Тогда мне действительно стоит поторопиться, - усмехнулся МакКинлей. Уже который день подряд он просыпался в отличном настроении, и к вечеру оно только улучшалось, чего не случалось с ним ни разу за всю его жизнь.
- Том! – осторожно позвал Билл, не зная, куда ему идти. Пока он только смутно помнил, где находится кухня с небольшим столиком около окна, столовая, через которую они вчера проходили, гостиная с большим телевизором и ванная, находящаяся рядом с ней.
- Я здесь. Твои вещи находятся в моей спальне... – сообщил Каулитц и через несколько секунд добавил, - черт, как же это звучит.
- Кажется, кто-то говорил, что у нас запланировано что-то ужасно интересное, - МакКинлей улыбался, глядя на своего парня, в потемневших глазах которого зарождалось желание.
- Теперь мне кажется, что лучшим вариантом было бы провести все время в постели. Изредка, мы могли бы прерываться на еду... – Том мечтательно закатил глаза, а Билл усмехнулся.
- Но раз уж ты заинтриговал меня, будь добр свози меня туда, куда ты хотел. А потом я, пожалуй, приму твое предложение.
Каулитц почувствовал, как волна жара прошлась по всему его телу, стоило только представить, что он может сделать с МакКинлеем на свое кровати. В крайнем случае, сойдет даже диван в гостиной.
- Черт, Билл... Ладно, я в состоянии подождать до вечера.
Федерал шел за своим парнем, попутно оглядывая его квартиру, которая казалась ему просто огромной. Они прошли через несколько развлекательно-гостевых комнаты, он увидел еще как минимум два коридора и много закрытых дверей. То, что он видел, ему нравилось. Огромные окна, много света, преимущественно пастельные тона, светлое дерево и интересный декор.
- Неужели ты сам обставлял свою квартиру? – поинтересовался он.
- Нет... Знаешь, у меня много талантов, но чтобы превратить это огромное количество квадратных метров в пригодную для обитания жилплощадь, я просто нанял дизайнера, которому объяснил, что я хочу видеть, и он, содрав с меня кругленькую сумму, сделал все, чтобы я остался довольным. Кстати, вот и моя спальня.
Первое, что привлекло взгляд Билла, так это немыслимых размеров кровать, стоящая на небольшом возвышении и накрытая светло-бежевым покрывалом.
- И вот до нее мы вчера не дошли... – сокрушенно пробормотал федерал, чем вызвал смех Каулитца.
- Зато сегодня мы проверим ее на прочность.
- Хочешь сказать, что ни разу не делал этого здесь до меня? – МакКинлей посмотрел на своего парня.
- Для меня моя квартира – святая святых, что уж говорить про кровать. Кроме тебя мне никогда ни с кем не хотелось делить свое пространство, - Том помолчал немного и добавил, - я подожду в гостиной, пока ты будешь одеваться, чтобы не было соблазна испытать мою постель прямо сейчас. Учти, у тебя есть пять минут.
Билл нашел свою одежду, которую он даже не вытащил из фирменных пакетов, в сумках на двух плетеных креслах, стоящих вокруг стеклянного стола.
Он не знал, куда его поведет Каулитц, поэтому выбрал обычные светло-голубые джинсы и серую футболку. Вместе с белыми кроссовками и белой кофтой на молнии с длинным рукавом выглядело неплохо.
Том закашлялся, увидев своего парня. Джинсовая ткань облегала неимоверно длинные ноги, а белая кофта была настолько «к месту», что Каулитц в который раз уже убедился, что у его парня потрясающее чувство стиля.
- Билл... Ты выглядишь невозможно привлекательно, - сделал он самый приличный комплимент из тех, что вертелись в его голове.
МакКинлей смутился, поймав на себе восхищенный взгляд своего парня.
- И пока я не сделал с тобой ничего неприличного, пойдем. Проедемся на моей замечательной машинке, - добавил Том через несколько минут.

Билл осторожно залез в салон Ламборджини и вдохнул непередаваемый запах автомобиля, скорости и мощи.
Каулитц сел за руль и одним легким движением повернул ключ в зажигании и услышал тихое урчание двигателя, посмотрев при этом на федерала и отметив, что ему очень подходят дорогие машины. Легкое прикосновение к педали и автомобиль сорвался с места, отзываясь на каждое движение хозяина.
Они выехали прямо под палящее солнце Лос-Анджелеса, раскаляющее асфальт. Том нажал на кнопку, и крыша медленно убралась назад. Ветер и непозволительная для езды скорость – все это вызывало выброс адреналина в кровь. МакКинлей смотрел на пролетающие мимо улицы и чувствовал невыразимую легкость по всему телу.
- Ты скажешь, куда мы едем?
- В одно замечательное местечко Голливуда, - Каулитц подмигнул федералу и усмехнулся, притормаживая на светофоре.

Замечательным местечком оказался огромный голливудский ипподром. Билл не запомнил название турнира, который проходил, да и даже ту лошадь, на которую он шутки ради поставил десять долларов. Зато в его памяти навсегда останется то, как они сидели на трибунах под палящим солнцем, как пили колу по невиданной доселе цене – пять баксов за стакан, как им выдали брошюры с именами лошадей и как они долго смеялись над именами. О чем должен думать владелец, называя свою подопечную «Тянь-Инь, танцующая под дождем», «Секс Фрут» или «Голубоглазое сердце»? Но самое главное – атмосфера ипподрома, азарт, витающий в воздухе, томительное ожидание, испытание собственного везения, разочарование и счастье... Красивые, грациозные животные, блестящие на солнце мощные тела...
Они ушли оттуда, только когда стало невыносимо жарко, настолько, что не спасала даже ледяная кола. Когда Билл осторожно тронулся с места на Ламборджини Тома, ему показалось, что он слился с автомобилем в единое целое. Он наслаждался скоростью, ветром и солнцем, чувствуя себя героем какого-то фильма.
Наплевав на все, они искупались в прохладном океане на знаменитом пляже Малибу и потом долго обсыхали, лежа под обжигающими лучами и лишь усмехаясь, ловя на себе взгляды загорелых девушек в открытых купальниках. Было сложно не обратить внимания на двух красавчиков на дорогой машине, таких разных, но одинаково привлекательных. Но эти красавчики были заняты лишь друг другом.
Анахайм встретил их огромным Диснейлендом. МакКинлей просто хотел поводить, а Том направил его в этот небольшой город в сорока пяти километрах от Лос-Анджелеса, и в результате они ушли из парка развлечений только когда солнце стало садиться.
Им обоим казалось, что это самый лучший день в их жизни, наполненный смехом, брызгами воды и сахарной ватой.
Город уже мерцал неоновыми вывесками, когда они въехали в Беверли-Хиллз. Эта часть Лос-Анджелеса поразила Билла своей роскошью и изысканностью. Родео-Драйв, на которой можно было увидеть все знаменитые бутики, бульвар Сансет и центр ночной жизни Сансет-Стрип...
- Том... Это потрясающий город, - произнес МакКинлей, паркуясь на Родео-Драйв около фирменного магазина Burberry.
Они прошли эту улицу, рассматривая яркие витрины, людей и машины. Билл восхищенно смотрел по сторонам, а Каулитц лишь усмехался, хотя на самом деле ему тоже нравилась эта роскошь.
- Знаю. Завтра пойдем, опустошишь половину этих шикарных магазинов, - пообещал Каулитц, еще не зная, что это обещание он так никогда и не сможет исполнить.
А на Сансет-Стрип у МакКинлея просто разбежались глаза. The Roxy Theatre, House of Blues, Viper Room...
- Черт, это просто нереально... Я буду стоять на этом самом месте, потому что просто не знаю, куда хочу больше.
Том подошел сзади к своему парню и крепко его обнял, прижимая к себе и целуя в шею.
- Я предлагаю эту ночь провести в моей спальне...
Билл охнул, почувствовав, как по телу прошла неконтролируемая волна, и повернулся к Тому лицом, сразу же ловя его взгляд. Он ожидал увидеть усмешку и пляшущих чертиков в карих глазах, но Каулитц, к его удивлению, смотрел серьезно. Где-то в глубине можно было разглядеть капли нерешительности и даже испуга. «Неужели думает, что я ему откажу?» - промелькнуло в голове МакКинлея.
- Я не против, - улыбнувшись, ответил Билл. Но его парень все еще был необычайно серьезным.
- Не против или за?
- Ты надеешься, что я тебе откажу? Или хочешь, чтобы я в подтверждение своих слов набросился на тебя прямо тут?
- Смеешься все, - Том тоже улыбнулся, - просто я же у тебя первый парень и... – тут он замялся и даже слегка покраснел. 
- Я, кажется, понял тебя. Но мне не пятнадцать лет, и я не трясущаяся над своей невинностью девочка. Так что твои методы моральной поддержки для целочек не требуются, хотя я тебе за них благодарен, - Биллу было так хорошо и легко, по его телу пробегали волнующие мурашки предвкушения, что он с чувством поцеловал Каулитца в нос. Тот совсем смутился, растерялся и пробормотал под нос какое-то ругательство. Сначала хотел что-то сказать, но затем передумал и просто поцеловал своего парня. С силой и жаром, совсем не так, как полагается целоваться на улицах. И оторвался от манящих губ только тогда, когда почувствовал, что еще немного и все – их первый секс будет посреди Сансет-Стрип.
Дорога до дома казалась невозможно долгой, а светофоры, словно сговорившись, показывали красный свет, как только они к ним приближались. Том остро жалел, что они сейчас не в Кадиллаке: там хотя бы было заднее сиденье. Хотя, он все же старался себя сдерживать, когда они были одни на парковке и даже когда зашли в лифт. Хотелось, чтобы  Билл запомнил свой первый раз в кровати, а не у стены в тесной кабинке. Зато МакКинлею было все равно, он тихо постанывал Каулитцу на ухо, опаляя чувствительную кожу горячим дыханием, и жадно целовал его, лишая остатков рассудка.
- Черт, Билли... – выдохнул Том, едва заставляя себя передвигать ноги в сторону спальни. Тонкие пальцы и короткие ногти, царапающие его кожу под футболкой, вызывали дрожь по всему телу. Каулитц рывком сорвал с Билла футболку, откидывая куда-то в сторону. Одновременно он завел руку за спину и пытался нащупать ручку двери позади себя, чего сделать никак не получалось, а оторваться от яростно целующих его губ он не мог. Кровь гулко стучала в ушах, сердце билось невозможно быстро, и все больше адреналина выбрасывалось в кровь.
Наконец, дверь все же поддалась. Они оторвались друг от друга всего на секунду, чтобы МакКинлей смог снять с Тома футболку, и коротко улыбнулись сквозь очередной поцелуй своему одновременному стону, когда они прижались друг к другу обнаженными торсами. Это было сладко, остро и очень горячо.
Оказалось, лежать намного проще и удобней. Каулитц сильно ударился ногой о кровать, когда они, пытаясь снять друг с друга штаны, завалились на прохладное покрывало, но даже не заметил этого. Впрочем, он вряд ли обратил бы внимание даже на внезапно начавшуюся третью мировую войну. 
Билл чувствовал на себе большие, теплые ладони,  дарящие обжигающее удовольствие. Он хрипло выдохнул, почувствовав руку Тома на своем возбужденном члене. От этого прикосновения его накрыло острой волной, он дернулся и подался вперед.
У Каулитца в голове были смутные воспоминания о том, что он в их первый раз хотел все сделать неторопливо, размеренно, с чувством... Сейчас ему казалось, что если он сию же секунду не получит МакКинлея всего целиком, то случится что-то непоправимое и ужасное. Очень быстро он освободил их обоих от остатков одежды и чуть не взвыл, когда Билл коснулся его члена, аккуратно провел рукой по всей длине и посмотрел на него, пошло улыбнувшись. По крайней мере, Тому эта улыбка показалась почти дьявольской, невероятно искушающей. Он жадно поцеловал своего парня, одновременно пытаясь на ощупь открыть тумбочку у кровати и достать оттуда бирюзово-голубую баночку. Когда он сжал в руках  лубрикат, он вдруг осознал себя, лежащим на своем парне и собирающимся с ним переспать. То безумие, накрывшее его на Сансет-Стрип, страсть и необузданное желание отошли на второй план. «Черт возьми, я волнуюсь как девственник на свидании с опытной красоткой, боящийся кончить в штаны», - пронеслось в голове Каулитца.
- Тооом... У тебя такой вид, будто ты решаешь в уме тройной интеграл, - хрипло прошептал Билл, глядя на своего парня.
Этот голос, тоже до невозможности искушающий, как и давешняя улыбка, вернули Тому его самоуверенность.
- Посмотрим, какое лицо будет у тебя, когда я буду тебя... – Каулитц коротко поцеловал МакКинлея, - дорогой, прими коленно-локтевую позу, - Том поиграл бровями и потеребил языком пирсинг, глядя прямо в глаза смутившемуся Биллу. 
МакКинлей выполнил просьбу своего парня, немного неловко выбравшись из-под теплого тела, чувствуя стеснение, волнение и еще что-то неоднозначное. Услышав тихий стон за своей спиной, он повернул голову. Том смотрел на него так, что по телу сразу прошлась обжигающая волна.
- Я тебе говорил, что ты потрясающе красив? – произнес Каулитц и прикоснулся губами к влажной коже спины Билла. 
Том легко провел пальцами по позвоночнику и скользнул дальше, слегка надавливая на сжавшееся отверстие. Затем осторожно открыл лубрикат и смазал прохладной субстанцией палец. Проделал тоже самое еще раз,  аккуратно помассировал колечко мышц и медленно вставил примерно до середины.
- Постарайся расслабиться, ладно?
МакКинлей кивнул, прислушиваясь к своим ощущениям. Небольшой дискомфорт, мешающийся с чем-то волнительно приятным. Впрочем, когда движения Каулитца стали резче, чувство чего-то инородного внутри усилилось.
Том накрыл член Билла рукой, провел большим пальцем по головке и одновременно с этим вставил второй палец. МакКинлей дернулся вбок и вдруг достаточно громко застонал. Каулитц не на шутку перепугался.
- Больно? – спросил он, наклоняясь к своему парню, целуя влажную лопатку и прикасаясь своим возбуждением к гладкой коже ягодиц. По телу тут же прошлась очередная острая волна. Том зашипел и чуть подался бедрами вперед.
- Черт, сделай так еще раз... – Билл все еще подрагивал из-за резкой вспышки удовольствия. Причем это удовольствие было какое-то... Другое...  И ему хотелось почувствовать это еще раз.
Том максимально осторожно повторил предыдущее движение, немного согнув пальцы. То, как на это движение отреагировал его парень, заставило его одной рукой сжать себя. С каждым проникновением пальцев, МакКинлей все сильнее  стискивал покрывало и прикусывал губу.
Каулитц видел, насколько ему это нравится, и сходил с ума от нетерпения. Он провел рукой по своему члену, но легче не стало, пах словно обдало огнем и нестерпимо захотелось внутрь горячего влажного тела. Том смазал еще один палец и осторожно ввел их в пульсирующую дырочку, сразу пытаясь нащупать простату. Билл сжался и болезненно выдохнул. Проникновение было слишком резким. Но боль быстро сменилась наслаждением, когда Каулитц издевательски медленно начал двигать пальцами, отчего  удовольствие приобрело сладко-мучительный характер.
- Тоооом... Черт возьми, Том! – МакКинлей хотел, чтобы его парень двигался резче, но он продолжал размеренно-неторопливые движения, хотя сам находился на грани.
Каулитц понял, что все. Больше он не сможет смотреть, как тонкое тело извивается из-за его прикосновений. Смотреть и сдерживаться. Осторожно он вытащил пальцы и быстро смазал свой и так истекающий смазкой член, приставляя головку к расширившейся дырочке и стискивая зубы от непередаваемых ощущений.
Билл мертвой хваткой вцепился в покрывало, почувствовав вспышку боли. 
- Тссс... Не сжимайся так, - Том обхватил член Билла рукой и начал быстро двигать, отвлекая от боли. Приходилось напрягать всю силу воли, чтобы сдерживаться и не начать двигаться так, как ему хотелось. Узость горячего тела сводила с ума, и он всерьез опасался, что его самоконтроля не хватит. Каулитц зашипел и сжал кулаки, полностью оказавшись внутри МакКинлея. Последний раз он занимался сексом после того, как вырубил тогда еще не своего черноволосого парня на крыше и с чувством выполненного долга ушел.
- Ну, давай, что ли, - произнес Билл, которому уже вновь захотелось почувствовать те непередаваемые по силе ощущения.
Том медленно подался назад, а затем снова вперед, стараясь думать о чем-то постороннем. Наконец, он услышал тихий стон и быстро повторил свое движение. МакКинлей откинул голову назад и с шумом втянул воздух. И только когда он громко, по-настоящему громко застонал, Каулитц позволил себе расслабиться и резко увеличил темп. Перед глазами все поплыло, Том быстро двигался, чувствуя, как отзывается на его движение податливое тело  перед  ним, и сходя с ума от того, что его парню это нравится. Воздуха не хватало, проникающий в легкие кислород был каким-то тягучим и сухим, все тело покрылось испариной и стало невероятно чувствительным, а сердце билось настолько часто, что казалось, будто оно вот-вот  выпрыгнет из груди.
МакКинлею казалось, что он неизвестно за какие заслуги попал в рай. Или в ад. Он мечтал, чтобы это длилось вечно и одновременно, чтобы закончилось, потому что невозможно вынести такое количество удовольствия, пронзающего все тело, такого сильного и острого.
Каулитц  рвано выдохнул. Слишком давно у него не было секса, а Билл был слишком невероятным. Он быстро начал дрочить ему в такт своим толчкам, впрочем, вскоре сбившись.
МакКинлей кончил первым, содрогаясь всем телом, утыкаясь лбом в кровать и сжимаясь внутри так, что Том сильно прикусил губу. Каулитц еще несколько раз подался бедрами вперед, и его накрыл оглушительный оргазм.
Несколько минут они просто лежали, слушая восстанавливающееся дыхание друг друга. На губах обоих играли одинаковые счастливые улыбки. 
Вскоре  Том осторожно повернулся к Биллу и увидел, что тот заснул, нежно и как-то по-доброму улыбаясь. Каулитц осторожно накрыл их покрывалом, оказавшимся в самом низу кровати, и тихо шепнул, не зная, хочет ли он быть услышанным:
- Люблю тебя.
Билл улыбнулся, не открывая глаз, и с удовольствием вытянулся. Тело немного ныло, а впечатления от приятного сна по-странному грели. Он помнил только обрывки, но настолько нежные, настолько нужные и теплые, что хотелось, чтобы ночное видение повторилось. Оно началось со знакомого голоса, тихо признавшегося в любви...
МакКинлей, вспомнив о голосе, осознал, что в кровати находится один. Это заставило его напрячься. Он-то мог назвать прошедшею ночь самой лучшей в жизни, а вот что на этот счет думал его парень... Федерал уже решил было встать, как вдруг заметил розовую бумажку, щедро разрисованную фиолетовыми сердечками, и синие буквы на ней.
«Доброе утро)
Ты так улыбался во сне, что я не рискнул тебя разбудить. Если ты все же читаешь это, значит, моя попытка организовать романтический завтрак оказалась не настолько успешной, как я рассчитывал. Надеюсь, ты не от запаха гари проснулся)
P.S.: не поверишь, но в этой комнате не нашлось ни одного белого листка бумаги».
Билл улыбнулся, трепетно проведя по гладкой цветной поверхности пальцами. Почерк был немного неровным, но на удивление разборчивым. МакКинлей вдруг понял, что узнал о Томе еще одну новую вещь. То, как он пишет. Это было прекрасно.
Билл бережно положил бумажку на тумбочку около кровати и приподнялся, вдруг уловив не слишком приятные ощущения пониже спины. Не то что бы болезненные, скорее, какое-то непонятное чувство пустоты и несильное потягивание. «Бывало и похуже», - решил МакКинлей и поднялся с кровати, не обращая внимания на достаточно резкую вспышку боли.  Сейчас ему хотелось найти одного симпатичного парня с черными шелковистыми косичками и поблагодарить за прекрасную ночь.
Он вышел из спальни, предварительно натянув на себя джинсы, и остановился. Перед ним было огромное окно, открывающее потрясающий вид на утренний полусонный город. На секунду он залюбовался пейзажем, напомнившим его родной Нью-Йорк, в котором он когда-то давно жил. Из раздумий его вывел тихий голос, доносящийся из-за прикрытой двери.
- Да. Мейтланд и МакКинлей.
Биллу сначала показалось, что он ослышался. Голос Тома, непривычно тихий, холодный и четкий, заставил его напрячься и подойти к двери. Каулитц прижимал трубку к уху и ходил по комнате, то исчезая, то снова появляясь в его поле зрения.
- Я знаю, сколько это будет стоить. Да, - продолжительная пауза, - все ФБР давно куплено, мы оба с тобой знаем это, - снова тишина, долгая и почти невыносимая, - я именно это и хочу сказать. Не спрашивай причин... Нет... Скорее третий вариант. Да, именно так.
Билл сжал кулаки, пытаясь заставить свой мозг разложить все по полочкам. И разум сделал это, убийственно медленно напоминая все то, на что МакКинлей предпочитал закрывать глаза. Сначала про Джимми, с которым творится черт знает что. Потом про попытку убийств. Про его последнее незавершенное дело. Про Джокера. Проснулась логика, которую успешно усыпило сердце. Не спеша, она принялась сопоставлять факты. Его внешность, его характер, то, как его называют друзья, его местожительство... Не думать!
- В Вашингтон я его не пущу, да. По крайней мере, неделя у меня есть. Хотя... Либо завтра все будет решено, либо через месяц в канаве найдут наши трупы... Нет, мне нужен тот, который помоложе. Но работать с двумя. Короче, ты понял... Да знаю я, знаю, сколько это все стоит. И даже закрою глаза на то, что сейчас ты назвал сумму с нехилым для себя процентом. Деньги? Поверь, они у меня есть... Да что ты пристал к моему банковскому счету! Для меня это дело очень важно... Он ни о чем не подозревает. Ты же знаешь, я неплохой актер. Сочинил легенду. Потом я ему расскажу. Когда он уже ничего не сможет сделать, да... Хорошо. Через два часа на нашем месте. Раньше не смогу, мне еще в банк нужно.
Билл отпрянул от двери и направился в противоположную сторону. В голове была система, в сердце - хаос. Мозг быстро просчитывал, рассчитывал и сопоставлял, заглушая эмоции.  Сердце билось быстро и надрывно, не в силах смириться с тем, что его предали. Розовые очки разом слетели с глаз, и МакКинлей увидел все таким, какое оно есть. «Черт, как бы это было в духе Джокера, замутить с тем, кто мечтает его поймать... И покушения. Скорее всего, это его рук дело. Поигрался и пристрелил, чтобы проблем не было. Как я мог быть таким слепым идиотом? Хотя, конечно... Карие глаза, обаятельная улыбочка... Хреновый из тебя федерал, Билли... Ну, ничего, ты сильный, справишься. Сейчас только нацепи вселенское счастье на морду и не наделай глупостей»
- Билл! – послышался сзади голос, резанувший по ушам. Раньше он казался приятным.
МакКинлей закусил губу, прикрыл глаза и встряхнул головой. Его лицо стало сонным и беззаботным.
- Доброе утро!  - «спокойно, все в порядке, я не сломаю ему шею и не позволю себе поверить в то, что это все недоразумение».
Билл смотрел на такое родное и в одно мгновение ставшее чужим лицо и не знал, что делать. Воспоминания о ночи казались такими далекими, что им просто не было места в его сознании.
- Доброе, - Каулитц посмотрел в любимое лицо и не сдержал улыбку. Он чувствовал себя самым счастливым парнем на земле. Тело немного ныло после ночи, но даже это казалось ему замечательным. Ничуть не волновало и то, что, похоже, ему придется сегодня снять все деньги со всех своих счетов. Ведь все это ради одного черноволосого парня, который свел его с ума.
- Знаешь, я хочу позвонить Джимми, спросить, как там в Вашингтоне, - произнес МакКинлей, понимая, что не может вести себя так лицемерно, как это выходило у Тома.
Каулитц напрягся. Что-то было не так. И он не мог понять, что именно. Но одно он понимал точно: Билл не должен сейчас говорить со своим шефом. И еще, он вообще не должен об этом говорить. Только не этим утром.
- Ты мне это заявляешь вместо того, чтобы... – Том запнулся, чувствуя вспыхнувшую внутри обиду. Да, черт возьми, его мужское самолюбие требовало рукоплесканий и похвал. На худой конец, сойдет и простое «спасибо». Или банальное «все было хорошо». Даже «все было отвратительно» он понял бы. Но не сухое заявление о совершенно постороннем. Будто бы и не было ничего.
- Чтобы что? – Билл повысил голос. - Что я тебе должен сказать? – «Ты, гребаный актер, сочинивший легенду и заставивший в нее поверить! Ждешь, что я брошусь тебе на шею и тем самым подтвержу твой талант?»
- Считаешь, что ничего? – Каулитц выплюнул это федералу в лицо и сжал кулаки. Раздражение, злоба, разочарование – все это мешалось внутри и уже не хотелось нести ему тот завтрак, стоящий на кухне, в постель, не хотелось поставить в вазу на подносе свежие цветы, не было желания смеяться глупому листку с фиолетовыми сердцами...
- Да! – МакКинлей изо всех сил боролся с собой, не давая бушующей буре внутри выйти наружу.
Том молча смотрел на своего парня, не узнавая его. Вроде то же самое лицо, но перед ним был другой человек. Незнакомец.
- Я могу позвонить? – ледяным голосом произнес Билл.
- Нет, - бросил Каулитц, - завтрак на столе. Я уеду на несколько часов.
МакКинлей со всей силы ударил кулаком в стену. Том скрылся за поворотом. Минут через пять где-то в глубине квартиры громыхнула входная дверь. Тишина. 

Билл не знал, сколько времени он сидел на полу, глядя в одну точку. Может пять минут, а может час. Но когда он поднялся, в нем уже не было той молчаливой истерики, когда он смотрел на когда-то дорогого человека и осознавал, что тот врет. Возможно, его сознание просто заблокировало эмоции, чтобы он не свихнулся.
МакКинлей криво усмехнулся, когда понял, что все телефоны в квартире отключены. Не слишком он удивился и тому, что чтобы заставить их работать, нужен был пароль. «Сволочь. Молодец. Но я хитрее. У меня главное оружие. Ты считаешь меня наивным идиотом, но я уже снял розовые очки».
Федерал даже не стал пытаться покинуть квартиру, наверняка зная, что она закрыта так же, как запаролен интернет и как не работает телефон.
Глаза наткнулись на развороченную постель в спальне. Захотелось убежать. Неважно куда, лишь бы не чувствовать запах Тома, смешанный с его собственным, не видеть раскиданной одежды и, черт побери все на свете, розового листка с яркими сердечками-рисунками. Забыть раз и навсегда этого человека, время, проведенное с ним. Просто вырвать все эти моменты изнутри. Просто? Билл вспомнил, что когда он был маленьким, ему казалось, что все люди счастливы. А почему им не быть счастливыми, если у них физически все в порядке? Ходят, говорят, а, значит, все прекрасно. Тогда он понятия не имел про то, что физическая оболочка, как и физическая боль – ничто, по сравнению с моральной. Тогда он и представить не мог, каково это, когда тебя изнутри словно раздирают на куски. Он не мог представить этого до сегодняшнего дня.
В голову полезли абсурдные мысли, вплоть до того, чтобы вылезти через окно, раз дверь заперта.
Он сделал несколько глубоких вдохов. Оделся.
«Нет. Я не уйду отсюда просто так. И не исчезну я из твоей жизни просто так. Поверь, ты еще долго будешь вспоминать обо мне...»
МакКинлей решил начать со спальни. Мысли, не касающиеся его новой цели, он просто отключил. Методично и быстро он осмотрел все ящики и полки. Ничего интересного. Он даже не стал тратить на это много времени, потому что его шестое чувство указывало ему на вторую в этой комнате дверь, не ведущую в коридор.
Это оказался кабинет. Просторный, светлый, дорогой, каких полным полно в различных презентабельных офисах. Его глаза зацепились за одну странную деталь. Картину. Черную, мрачную,  с синими вставками и выпотрошенным человеком. Она явно не вписывалась в интерьер. Билл подошел к ней и внимательно осмотрел. Подпись внизу гласила: «Мерлин Мэнсон. 2006». Это была та самая картина, вместо которой четыре года назад в одном из музеев Лос-Анджелеса появился красный джокер.
Ему потребовалось всего семь минут, чтобы вскрыть сейф. Отмычки, пистолет, патроны и наручники он нашел в потайном ящике письменного стола.
В сейфе лежали бумаги. Много бумаг. МакКинлей быстро нашел папку и заполнил ее белыми листами. Он не знал, сколько у него времени, но уже точно знал, что будет делать. 
Несколько паспортов, в которых стояли визы. Он нашел все страны, в музеях которых когда-либо вместо произведений искусств появлялись карты. Так же он наткнулся на колоду, состоящую из одних джокеров. Перебирая связанную резинкой стопку, его руки дрогнули. Это была единственная секунда, в которую он немного ослабил самоконтроль. Он работал быстро и четко. Кучу газетных вырезок об ограблениях он кинул прямо на пол, решив, что они ему не нужны.
Меньше чем через час у него в руках была папка, гарантирующее пожизненное заключение Джокеру. Том быстрым шагом вошел в небольшой зал знакомого ресторанчика, сразу же направляясь к уединенному столику в углу. Его уже ждал один старый «знакомый». Дорогой костюм, пронзительный взгляд карих глаз и национальный головной убор. Сейид был одним из самых хитрых и хватких людей, которых когда-либо знал Каулитц. Араб по происхождению и мусульманин по крови, он никогда не упускал выгоду, и за деньги мог сделать все. Именно поэтому с утра Том ему позвонил. Зная, что другого такого человека он не найдет. Что больше в этой стране никто не решит его проблем.
- День добрый, Сейид! – поздоровался Каулитц.
- Джокер! Как давно не виделись! – воскликнул араб, поднимаясь и чуть склоняясь, разводя руки в стороны. Это была неприкрытая ирония, в своем роде даже пинок в адрес Тома, который предпочел это стерпеть.
- Давай сразу к делу.
- К делу, говоришь? – мусульманин прищурил почти черные глаза. - Ты же знаешь, что я хочу за это «дело».
- Я согласен.
- Твоя Ламборджини – моя Ламборджини, - довольно произнес Сейид.
Каулитц тяжело вздохнул. Араб еще по телефону потребовал одну из самых дорогих сердцу вещей. Но разве какая-та машина стоит его любимого парня?
- Документы и ключи у меня с собой. Но сначала информация. Надеюсь, она стоит моей тачки.
- Никаких проблем. Я рассказываю то, что тебе нужно, ты даришь мне свою красавицу, я говорю, как твоих дружков можно спасти, - Том кивнул. Да, он не любил этого человека, вальяжно сидящего напротив него и предвкушающего удачную сделку, но выбора не было. - Как ты и просил, я выяснил, что за шумок у нас в Вашингтоне. И, могу сказать, шумок там крупный. Тот самый Джим Мейтланд и его... Черт его знает, кто он ему. МакКинлей. В общем, собрали крупное досье на сильных мира сего, занимающих честные посты и занимающихся нечестными делами, - араб, склонный драматизировать, взмахнул руками. – Сильным мира сего вовсе не хочется искать другой способ отмывания денег, поэтому они решили убрать двух агентов по-быстрому. Хотя до конца они еще не уверены, замешан ли МакКинлей во всем этом, или же борющийся за справедливость старец все делает один. Но ты знаешь, лучше ударить дважды, чем не добить. Старик хочет положить собранное досье аккурат на стол президента. Само собой, сейчас по всей стране ищут МакКинлея, в то время как Мейтланду помогают «вспомнить», где же находится то самое досье. Пока старец у них, они в относительной безопасности. Когда у них появится и его подопечный, они пришьют обоих. Все просто. Единственное, что осталось мне непонятным, так это то, что в этом деле забыл ты.
- Я уже тебе объяснил. Мне просто нужно сделать так, чтобы их обоих оставили в покое. Без каких либо последствий.
- Ладно, это не мое дело. Давай бумаги, сейчас позову своего юриста. Остальная часть – после.
Каулитц без колебаний подписал все бумаги и отдал ключи от своей машины арабу. Тот, довольно повертев связку в руках, произнес:
- Что ж, а теперь, собственно, то, за что я получил свою малышку, - мусульманин выдержал паузу. - Я знаю, где находится это досье.
- Что, прости? Ты хочешь сказать, что знаешь где спрятаны жалкие листки бумаги и какие-нибудь там аудиозаписи или видеосъемки, которые не могут найти далеко не последние люди страны? – Том стукнул кулаком по столу и откинулся назад.
- Насчет людей. Сильными мира сего я назвал главу ФБР и министра внутренней безопасности. Именно эта парочка насолила тебе, - араб пристально наблюдал за Каулитцем, осознанно не отвечая на последний вопрос. Затем он все же сказал: - Да, я знаю, где она находится и даже то, что в ней находится. Дорогой, не зря мое имя в переводе с арабского – «мастер».
- О ее местоположении не знают министры и агенты, а ты все выяснил за час?
- Понимаешь, уважаемый Джокер, Мейтланд не был дураком. Он собирал информацию у тех, кому наша «сладкая парочка» тоже надоела. Как и припрятал. Поэтому перед их людьми все прикидываются дураками, как и перед всеми остальными, кого они не знают. Сунулся бы ты – тебя бы в лучшем случае послали, даже не смотря на то, что ты человек далеко не последний в нашем мире. А вот мне сказали, рассказали и указали, - Сейид смотрел с превосходством. Он был доволен своей работой и тем, какое впечатление производит. Ведь довольный клиент – плюс к его репутации. А плюс к его репутации – это деньги. А деньги – это жизнь, что бы ни завещал Аллах. Араб усмехнулся.
- И сколько же человек знает о том, где она?
- Не более пяти, но точно двое. Я, Мейтланд, возможно МакКинлей, директор одного банка и его помощник. И то я не уверен, что они в курсе. Понимаешь, моя работа – своеобразная цепочка. Я нащупал начальное звено и медленно шел по ней, чтобы добраться до финиша. Один знает одно, другой другое... В конце концов, цепочка вывела меня на банк. Я знаю все, кроме кода сейфа. Но для тебя это не проблема, так ведь?
- Когда я состарюсь и не смогу грабить музеи, буду заниматься тем, чем сейчас ты, - произнес Каулитц.
- Это еще не все. Кроме плюсов есть и минусы. Если второй парень попадет к ним в руки – все. Папкой ты будешь мстить за трупы. Они пока не убивают Джима – опасаются как раз-таки сбежавшего федерала. Но если они не находят федерала, а ты забираешь досье – все просто. Связываешься с ними и выдвигаешь свои условия.
- А потом я отдаю папку, и мой труп находят в ближайшей канаве.
- Ты не отдаешь папку, оставляя это себе и пригрозив, что если на тебя, скажем, вдруг «случайно» упадет кирпич, когда ты будешь идти по улице, то они могут прощаться со своими насиженными местами. А если все будет в порядке – они спокойно смогут работать дальше, ты их не трогаешь. Вот и все, - Сейид гордо вздернул подбородок. - Вот здесь – записи моих телефонных разговоров, если ты решишь проверить достоверность того, что я сказал, - продолжил араб, протягивая бумаги и диск.
- Ты не будешь меня обманывать, и я не буду это слушать, - Каулитц покосился на лежащие перед ним предметы.
- Я работаю так, чтобы у моих клиентов никогда не возникали претензии, - отрезал мусульманин, - подлинность разговоров можешь проверить, но, я думаю, ты понимаешь, что я не успел бы смонтировать столько за два часа. Вот свидетельство о том, что я действительно звонил по данным номерам.
Том усмехнулся и принял бумаги. Их бизнесменам и политикам поучиться бы у восточных людей.
- Вот в этой папке досье на министра и фэбээровца, плюс местоположение банка, его карта, некоторые коды доступа и технологии охраны. На этом листе суммы, которые ты должен перечислить на указанные номера счетов. У тебя неделя. Эти деньги ты платишь за информацию, которую мне предоставляли. Есть вопросы?
- Нет. Было приятно работать с тобой.

Том ехал к дому, крепко сжимая руль своего Кадиллака. На сердце было необычайно тяжело. И отнюдь не из-за того, что он только что переписал свою любимую машину на чужое имя. И не потому, что он здорово рискует теперь своей жизнью, пытаясь сделать так, чтобы Билл ничего не узнал о том, что происходит в Вашингтоне, и к его возвращению все было тихо и спокойно. Ведь если МакКинлей узнает хоть что-нибудь раньше времени – он поедет в столицу. А там его уже ждут. Его «встретят» в любой точке земного шара, стоит только ему вытащить паспорт.
Когда он поднимался в лифте на свой этаж, им овладело чувство тревоги. Что-то настойчиво требовало повернуть назад, но он лишь тряхнул головой.
Каулитц поднес ключ к замочной скважине и замер. Что-то не давало ему открыть дверь. Это что-то призывало бежать как можно дальше и прятаться как можно скорее.
Ему бы потребовалась всего секунда, чтобы, войдя в квартиру, попытаться спасти свою шкуру. Но в его шею уже упиралось холодное дуло пистолета.
- Руки за голову, - произнес незнакомый голос. Том было дернулся, но громом щелкнувший предохранитель его остановил. Папки полетели на пол. - Агент ФБР МакКинлей. Вы арестованы по обвинению в краже. Вы имеете право хранить молчание. Все, сказанное вами, может быть использовано против вас.
«ФБР... МакКинлей... МакКинлей...» - билось в голове Каулитца, который не мог даже пошевелиться. На автомате он поднял руки, не чувствуя ничего, кроме прикосновения ледяной стали. Почему-то он не сомневался, что в любой момент из черной дырочки может вылететь маленькая пуля. Какой-то кусок металла.
Нужно было срочно что-то делать, Том осознавал это, но продолжал двигаться в сторону входной двери, медленно, так, как приказывал пистолет, упирающийся аккурат в сонную артерию. Лишь понимание того, что если они сейчас выйдут из квартиры и доедут до ФБР, Билл засветится и тогда его не станет меньше чем через час, а он, Каулитц, не сможет ничего с этим сделать, заставило Тома остановиться, не смотря на то, что дуло все сильнее впивалось в его кожу на шее.
- Мне стрелять?
- Делай, что хочешь, - Каулитц сжал кулаки. У него совершенно не было времени на обдумывание своих действий.
- Думаешь, я не сделаю этого?
- Делай, что хочешь, - повторил Том и продолжил, - только не свети свое имя. Я сейчас же пойду в полицию и признаюсь во всех нераскрытых делах, если ты пообещаешь как можно скорее уехать из этой страны, - «само собой он меня не послушается. Но я должен попытаться ему объяснить. И если он поймет – я действительно добровольно сяду в тюрьму и попрошу дать мне пожизненный».
- Конечно. Само собой. Ты свободен, я иду собирать вещи.
Каулитц вдруг перестал чувствовать давление пистолета и услышал возню за спиной. Резко загорелся свет и заставил зажмуриться. Очень медленно Том повернулся, сжимая кулаки и чувствуя долю страха перед неизвестностью. Билл стоял, небрежно опершись плечом о косяк и вертя в руках пистолет. На нем был черный приталенный пиджак, с закатанными до локтей рукавами, светлая рубашка и темные джинсы. На секунду Каулитц выпал из реальности, но ледяной взгляд вернул его назад.
МакКинлей проклинал себя за свою слабость. Проклинал за то, что зацепился за слова Тома и, оправдывая себя тем, что применяет психологические приемы на подозреваемого, не смог пересилить себя и отправить того в полицию. Потому что понимал, что все. Дороги назад не будет. «Хоть бы он сопротивлялся, черт возьми! Хоть бы он меня сейчас вырубил, и мне не пришлось принимать это решение!» Билл старался сохранить маску на лице, пока внутри все кипело. Он уже успел все продумать и взвесить, пока был один, но сейчас его планам была грош цена. «Я смогу. Раз-два-три, МакКинлей. Сейчас ты поднимешь пистолет и заставишь его выйти на улицу. А там до ближайшего полицейского участка. Это единственный правильный вариант, это твой долг, в конце концов. А сердце пускай заткнется. Давай же!»
- Билл... – начал Каулитц и понял, что не знает, что сказать. «Я тебя люблю»? «Ты не правильно все понял»? «Это не то, о чем ты подумал»? «Это то, о чем ты подумал, ты все правильно понял»?
- Что, Том? Только давай ты не будешь говорить, что мои обвинения беспочвенны, - МакКинлей устало выдохнул. Слишком сильное напряжение отдавалось тупой болью в висках. Хотелось исчезнуть. А лучше всего – повернуть время вспять.
- Хорошо. Но мне многое надо тебе сказать. Потом делай, что хочешь, - Каулитц смотрел на родное и одновременно чужое лицо и четко осознавал свою неуместную, абсолютно ненужную влюбленность. Ему даже начинало казаться, что Билл с самого начала все знал и просто играл в игру, правила которой известны ему одному... Например, решил сначала отомстить за ограбленного Джокером отца, влюбив глупого вора в себя.
- Пойдем, сядем. Как-то неудобно в дверях разговаривать, - МакКинлей махнул пистолетом в сторону гостиной и прошел в нее следом за Томом. Ему хотелось, чтобы Каулитц выкинул сейчас что-нибудь такое, отчего у него, Билла, появятся силы сделать то, что он должен сделать. Сейчас же у него не было сил даже держать на прицеле ссутулившегося парня, тянущегося к бару за бутылкой виски.
- Билл, можешь меня послушать? – начал Том, глядя на брюнета, сидящего напротив и равнодушно рассматривающего пистолет.
- Могу.
- Да, я Джокер. Я приехал в Вашингтон, чтобы показать тебе, что я дело как раз-таки для ФБР, а не мелкий воришка. Но в мои планы не входило знакомиться с тобой. Хотя, не скрою, я даже обрадовался в какой-то момент нашему общению. Мое самолюбие ликовало ровно до тех пор, пока я не начал влюбляться в тебя. Я все оправдывался перед собой, типа «поиграю и брошу», но не смог. Я это понял, когда ты сидел в моей ванной с поцарапанными коленями, чудом выживший, и жалел свою куртку. И убедился, когда ты, само собой, направился шпионить за мной в тот ресторан, о встрече в котором ляпнул в присутствии тебя охранник моего дома, - Каулитц горько улыбнулся, чувствуя совершенно ненужный прилив нежности, - кажется, я начал влюбляться именно тогда, - продолжал он, не зная, насколько больно бьют эти слова сидящего напротив брюнета, - я думал, что скажу это тебе при других обстоятельствах.
- Прости, а при каких? И вообще, долго еще ты собирался играть передо мной Ромео? Что, весело, да? Вот, федералы такие придурки! А.С.А.В*, да? – МакКинлей не выдержал. Часть эмоций, так старательно сдерживаемых, вылилась наружу.
- Играть? Да, бл*дь, я шутки ради рисковал своей жизнью триста раз, чтобы тебя спасти! И сюда я тебя привез, разумеется, чтобы от легенды не отступать. Душу я перед тобой вообще для остроты ощущений открывал! Машину я свою, в конце концов, для поддержания образа отдал! Про любовь, как дурак сопливый...
- Причем тут машина? – перебил Билл.
- Не важно, - пробормотал Том. Ему не хотелось, чтобы МакКинлей узнал о чем-то. Он все равно не поймет. - Важно то, что я на твоей стороне.
- Да? Забыл уже, кто ты? Или тебе еще что-то от меня нужно? От меня и Мейтланда, да? Убрать нас вздумал, а у самого рука не поднимается? Но зато заплатить готов, да и меня еще планировал недельку здесь продержать, ага?
Каулитц сначала даже не понял. Зато, когда до него дошло, он осознал, что дела еще хреновей, чем могли бы быть.
- Ты не так все понял, черт тебя дери! Я на твоей стороне!
- Нет, Томми, в этот раз я понял все правильно. И больше я тебе не поверю. Ты достаточно мне врал, - произнес Билл, ловя отчаянный взгляд парня напротив. Этот взгляд убивал. Убивал своей искренностью. Убивал тем, что хотелось верить. В эту секунду МакКинлей понял, что не сможет. Просто не сможет сломать этому человеку судьбу.
- А когда? Когда я мог тебе сказать, а? И как??? – заорал Том, вскакивая, - «Билли, я Джокер»?!
- А это уже твои проблемы! Не мои ни разу!!! – Билл тоже закричал и поднялся на ноги. Затем вдруг резко сел и обхватил голову руками. Через несколько секунд он тихо заговорил:
- Помнишь, ты говорил, что больше всего на свете ценишь свою свободу? Так вот, она у тебя есть. Ты убираешься из этого полушария, и я забываю про то, что когда-либо тебя знал, - МакКинлей говорил уверенно и твердо.
- Мне не нужна свобода, - четко ответил Каулитц, - без тебя не нужна. Мои приоритеты немного изменились, - «потому что я тебя люблю», пронеслось в голове продолжение, но Том промолчал, не испытывая никакого желания говорить о чувствах такому Биллу. Федералу.
- А что тебе нужно?
- Мне нужны ровно одни сутки. После этого можешь разрезать меня по кусочкам, сжечь и развеять пепел над Штатами. Но я умоляю тебя, не светись эти гребаные двадцать четыре часа! – Том в отчаянии заломил руки. Он понимал, что Билл его не послушается, а если он попытается что-либо объяснить – не поверит.
- Нет. Ты все сказал?
- Черт возьми, пойми, тебе нужно залечь на дно! Дай мне этот день и больше ты даже не услышишь обо мне!
- Так я тебе и поверил, - отчеканил федерал, затыкая свое сердце голосом разума, - у тебя три минуты, чтобы собрать вещи. Мы едем в аэропорт. Я пользуюсь своим фэбээровским значком и тебя сажаю на самолет, а сам лечу в Вашингтон. И не надо говорить, что мне что-то угрожает.

Наконец, шум и многочисленные голоса исчезли за плотно закрывшейся дверью в кабинете начальника аэропорта. Он уже проверил подлинность удостоверения Билла и сейчас наигранно-любезно улыбался такому высокопоставленному гостю. Тому казалось, что он медленно умирает.
- Когда вылетает ближайший самолет в другое полушарие? – поинтересовался МакКинлей, непринужденно улыбаясь. - Желательно, в какую-нибудь некрупную третьесортную страну.
Если начальник и удивился, то виду не подал.
- Через семь минут вылет в Йемен, в Ходейду.
- Йемен? Аравийский полуостров? – федерал улыбнулся чему-то своему. - Том, теперь ты живешь там. Во время полета будешь присматривать недвижимость в этой замечательной стране. Кредитками можешь пользоваться, ты, как вижу, кроме них ничего не взял, так? К прилету сделаю так, чтобы мне сообщили, как только ты намеришься сбежать. Тогда окажешься прямиком за решеткой, - наигранно бодро вещал Билл. - Значит так, этого парня провожаете до самолета, сажаете в него и смотрите, чтобы он не выпрыгнул из иллюминатора во время взлета. Если через двенадцать часов он не приземлится в замечательном городе Ходейда, можете попрощаться с насиженным местом.
«Двенадцать часов. А в Вашингтоне он будет уже через четыре. Я не успею вернуться, чтобы спасти его задницу. Значит, в замечательный город я не лечу. Пускай строит из себя кого хочет сейчас, но я не зря так долго дурил копов. Обдурю и в этот раз» - решил Каулитц, который уже успел справиться с эмоциями и теперь рассуждал относительно трезво. Боль не в счет. Его главная цель – спасти этого проклятого федерала. А потом можно и удавиться.
- Нет проблем. Все будет сделано в лучшем виде.
- Надеюсь. Я бы хотел лично убедиться в том, что он летит в нужном направлении, но я вижу на вашем мониторе, что скоростной рейс до Нью-Йорка через пять минут. Там найдется одно свободное местечко?
- Да, конечно.
- Нью-Йорк? – переспросил Том, не веря своей удаче. Если Билл действительно летит не в Вашингтон, то у него есть время, чтобы добраться до столицы раньше него, выкрасть документы и организовать относительный хеппи-энд для его несчастливой лавстори. Потому что убивать его там не будут, повезут к Мейтланду.
- Не твое дело.
- И не важно, - Каулитц искренне улыбнулся, осознавая, что все же шанс еще есть. В нем проснулся азарт, и адреналин забушевал в крови. За ближайшие сутки его мир перевернется. И неважно, что он уже разрушен.

Вашингтон встретил Тома мелким дождем, сумерками и молчаливым таксистом. Каулитц мысленно себя похвалил за блестящий побег. Это было достаточно просто. Он быстро вырубил двоих сопровождающих в пустом коридоре и еще быстрее позвонил нужным людям. Начальник аэропорта, уже любезно улыбаясь, проводил его на небольшой частный самолет до Вашингтона. Еще одно доказательство, что приказ агента ФБР в этой стране ценится гораздо меньше, чем кругленькая сумма и большая шишка, озвучивающая вежливую просьбу на другом конце телефона и ласково пощелкивающая пистолетом. И все равно, что Бюро узнает о побеге через несколько часов. Как раз-таки Бюро даже не знает, кто он. А один замечательный федерал будет в Нью Йорке и при всем желании не сможет скрутить его по рукам и ногам и отправить в какую-то тухлую деревню на Аравийском полуострове. Они даже не попрощались. Тома увели два внушительной комплекции парня, а федерал просто отвернулся и вместе с начальником аэропорта пошел в другую сторону. Так просто. А Каулитца словно разрывало на части, сердце билось где-то в горле и хотелось закричать ему что-то. Мысль о том, что, возможно, он видит этого человека в последний раз в жизни, липким страхом сжимала внутренности. «За что мне эта любовь?»
Каулитц протянул таксисту двадцатку и махнул рукой. Чернокожий парень обрадовался, показал свои ровные белоснежные зубы и пожелал удачи, напоследок почему-то добавив:
- Парень, ты не страдай! Будешь ты еще вместе со своей любовью, - темный глаз задорно подмигнул, и желтая машина укатила прочь. Том усмехнулся проницательности негра и заставил свои мысли вернуться к предстоящему делу. План был сомнительным, но он был. Оставалось лишь подождать пару часов до закрытия банка. Больше всего его интересовали его действия после того, как папка с компроматом будет у него на руках. Он собирался связаться с отцом МакКинлея. И ему предстояло сделать все, чтобы ему поверили и помогли. Хотя, это будет после того, как он побывает в хранилище одного банка. И это станет его последним делом.

Билл апатично пристегнул ремень, когда самолет начал приземляться в аэропорту его родного города. «New York! Concrete jungle where dreams are made of, there's nothing you can’t do, now you're in New York…»** - крутилось в голове МакКинлея, который старался думать о чем угодно, только не о Томе. Он планировал съездить на виллу к отцу, с которым он уже так давно не общался. Просто это был единственный человек, который мог помочь ему узнать, что за чертовщина происходит в Вашингтоне.
Билл оглядел огромное здание аэропорта, кишащее людьми, и включил телефон. Он ожил мгновенно. На дисплее высветилось «отец». МакКинлей был, мягко говоря, шокирован. И даже не тем, что ему уже известно о прибытии сына в Нью-Йорк, скорее тем, что он лично позвонил. И вдруг проснулась его интуиция, которая начала отчаянно подавать тревожные сигналы.
- Да?
- Билл, ты сейчас стоишь на месте и никуда не идешь, понял? – быстро заговорил его отец в совсем не свойственной ему манере. Было похоже, что он очень волновался. - К тебе через несколько минут подойдут мои люди. Их будет четверо, все в штатском, один чернокожий и похож Джеймса Леброна***, двое других - европейцы с короткой стрижкой, и один, низкий, японец. Только с ними ты идешь в машину.
- Что происходит? – наконец, смог спросить МакКинлей.
- Объясню у нас на вилле. Твоя жизнь сейчас зависит только от того, кто быстрее до тебя доберется, мои люди или их.
- Чьи, ты можешь мне сказать? Какого черта мне все твердят об опасности, но никто ничего не рассказывает?
Ответом послужили лишь частые гудки. Билл со всей силы ударил кулаком по руке и быстро направился к выходу. Ему ничего не говорят – он не будет ничего слушать.
Чтобы не протискиваться через переполненный зал, МакКинлей решил пойти в обход, не видя пробирающуюся к нему четверку. Только в последнюю секунду он заметил, как почти двойник Джеймса Леброна посреди разномастной толпы машет руками и что-то кричит. В следующее мгновение он почувствовал сильный удар и погрузился в темноту.

* A.C.A.B (all cops are bastards – англ.) – все копы ублюдки.
** New York! Concrete jungle where dreams are made of, there's nothing you can’t do, now you're in New York… ( Нью-Йорк! Бетонные джунгли, где рождаются мечты, и нет ничего невозможного, ведь сейчас ты в Нью-Йорке... – англ.) – строчки из песни Jay-Z и Alicia Keys « Empire State of Mind».
*** Джеймс Леброн – известный баскетболист NBA, играющий за Кливленд.
Том потянулся, выйдя на улицу, и посмотрел на часы. Через сорок минут закроется тот самый банк, в котором лежала жизненно важная для него папка.
Каулитц перешел дорогу и заказал кофе в небольшом кафе, примерно прикидывая план на сегодняшнюю ночь. Молоденькая темнокожая официантка старалась как можно чаще попадаться в поле его зрения и много улыбалась, стреляя глазами в его сторону, но он не обращал внимания, подумав только, что в столице штатов афроамериканцев больше, чем белых.
Вашингтон – город, который никогда не спит, поэтому через главный вход он не пойдет. Специальные машины подъезжают к нему со двора, но вскрывать ворота есть резон только глухой ночью. Но на крайний случай сойдет и пожарный выход. Банк занимает два этажа. Следовательно, если очень повезет – полезет через соседнюю квартиру, а если не очень – придется выбираться на крышу и слезать по лестнице до второго этажа. Араб не зря дал ему чертежи и описание охранной системы, которая была дорогой и, в общем-то, бессмысленной. Большие офисные окна второго этажа из обычного пуленепробиваемого стекла даже не стояли на сигнализации. Охранялось лишь хранилище и комната с бумагами. Остальные же помещения, в которых сотрудники пили кофе, заключали сделки и встречали клиентов, были как в обычной фирме. Датчики и лазерные лучи на полу не в счет. Отключить все это можно будет, лишь основательно покопавшись в электрике. Но это он умеет.
Том подождал еще минут двадцать после того, как из банка ушли все сотрудники. Вообще он планировал посидеть еще час, но что-то тревожно ныло в груди и призывало действовать быстрее. А свою интуицию он привык слушать.
Каулитц поразился своей везучести, ловко вылезая на пожарную лестницу, которая, по его расчетам,  проходила как раз между окнами банка. Деревья прекрасно загораживали обзор из дома напротив. Двор был пустынным и мрачным, совсем не свойственным центральному району. Вход и выход был всего один – через арку, но за все время, что он наблюдал за ней из кафе,  ни один человек не прошел сквозь нее.
Руки к концу спуска уже устали, а ладони начали гореть. Тому было плевать, в нем проснулось то невероятное ощущение, что он испытывал, лишь когда ходил по острию ножа.
Аккуратно, вися на одной руке и опираясь ногами, он вскрыл замок, воспользовавшись небольшим сверлом. Все, что ему могло понадобиться, он купил заранее, благо, хорошо изучил места, где это продается.  Пятерых охранников он по одному вырубил на ближайшие четыре часа. Больше, по данным араба, людей в офисе не было.  С электроникой он провозился всего минут пятнадцать.  А дальше – стандартная, но, тем не менее, захватывающая схема. Открыть хранилище, найти сейф, вскрыть его. Сейид облегчил ему работу во много раз, дав коды доступа к системе сигнализации и месту, где находились сейфы.   
Он вошел в здание через один  из подъездов и ровно через час вышел через главный вход банка  с увесистым досье в руках, не забыв затереть камеры  и оставить записку с несколькими словами.
Добираясь до квартиры, Каулитц уже ругал себя за эти несколько слов, торопливо начирканных на помятой бумаге, когда-то служащей для расписывания ручек. Глухое отчаяние, так не вовремя накатившее на него, заставило написать одну фразу, с позорной надеждой на то, что Он, может быть, когда-нибудь, прочтет это. Тупая, романтическая фигня. «Все. Сейчас я сделаю свое дело и навсегда о нем забуду. Досуществую еще лет сорок,  расплачиваясь за свои невероятные двадцать три. Или наглотаюсь таблеток, когда пойму, наконец, что не могу без него. А может, женюсь на какой-нибудь  азиатке и буду улыбаться своим детям, в глубине души  мечтая быть с Ним. Буду дарить им игрушки и свою любовь, желая, чтобы это был Он... Вот я придурок». 

Билл очнулся, сразу морщась из-за тупой боли над правым ухом, накатывающей волнами. «Вот уроды. Могли бы поаккуратней вырубить».
МакКинлей огляделся. Частный самолет, несколько громил, и связанные руки. Но лежал он на диване, рядом стоял графин с водой, на руках не наручники, а, насколько уместно это определение, удобная веревка. «Значит, убивать сразу не планируют», - решил Билл и обрадовался. Затем загрустил. Он не мог сказать, что у него было огромное желание жить.
Двое парней в черных костюмах обратили на него внимание и кивнули. МакКинлей осторожно поднялся с дивана и   жадно принялся пить воду прямо из графина. «Охранники» не возражали. Значит, не дураки и понимают, что пытаться их всех уложить и вырубить пилота, чтобы вести самолет самостоятельно, он не будет.
- Куда летим? – непринужденно поинтересовался федерал, решив прощупать обстановку.
- В Вашингтон, приятель, - почти дружелюбно ответил один из громил, так похожий на героев отечественных боевиков.
Билл кивнул и снова лег на диван, закрывая глаза. Буквально через полчаса самолет начал снижаться.
- Слушайте, может, вы меня опять по голове бить не будете? Я все равно не сбегу. А глаза завяжете, - попросил МакКинлей, которому, по большому счету, было все равно. Все мысли были о Томе, как бы он их не отгонял.
«Охранники» переглянулись.
- Да ну, нах, его тушу тащить. Так довезем, - сказала один, и ему лишь немного сильнее стянули запястья. Биллу было плевать.
Спустя час езды, его почти ласково отвели в подвал большого загородного коттеджа, который показался ему смутно знакомым. Вроде бы, он когда-то здесь был или видел это место по телевизору.

Дальнейшее он помнил смутно. Ему вкололи какую-то дрянь, от которой кружилась голова, и очень хотелось пить. Монотонный голос задавал какие-то вопросы, а ему было настолько плохо, что еле шевелился язык. Но он что-то отвечал, причем против своей воли. Он не хотел говорить.
Внезапно боль отступила. Он это понял, когда открыл глаза в незнакомой комнате.
- Ну как ты? – послышался знакомый голос. Знакомый, но не тот, который он мечтал услышать.
- Джимми? Какого черта? Что вообще происходит?  - Билл вскочил с удобного дивана и уставился на своего шефа, крутящего в руках пульт от телевизора. Тот выглядел так же, как и всегда, уверенно и непринужденно.
И рассказывал так же, в свойственной ему манере. Про то, как его душило чувство отчаяния, когда парня, который убил наркотиками его племянника, освобождали прямо в зале суда. И все из-за того, что «кто-то сверху» так сказал. Тогда ему захотелось справедливости, не смотря на то, что это удел двадцатилетних юнцов. У него на руках было досье, нехилое такое досье, и он лишь ждал удобного момента, пока не проснулся однажды в этой комнате. Не дождался.
МакКинлей не знал, сколько прошло времени. Свежая рана на сердце кровоточила и сильно мешала сосредоточиться. Он еще не мог до конца понять, что все. Что не будет больше хитроватой улыбки и задорного прищура карих глаз, низкого хрипловатого голоса и больших шершавых ладоней. Вдруг ему даже начало казаться, что, возможно, не стоило обрывать все сразу. Ведь если бы Он чувствовал то же, что и Билл... Наверное, МакКинлей смог бы попытаться понять. Впрочем, федерал тут же заставил себя не думать о прошлом. Нужно жить сейчас, и конкретно в эту минуту у него есть парочка проблем.
- Билл, знаешь, меня что-то напрягает поведение наших гостеприимных хозяев, - подал голос Мейтланд, до этого читавший какую-то книгу.
- В чем дело?
- По идее, наши трупы должны были валяться в каком-нибудь болоте уже минут двадцать, - пояснил Джимми.
- В смысле?  - МакКинлей немного удивился тому, как апатично звучал его голос. 
- А на кой черт мы им? Тебе вкололи сыворотку правды, что убедило их в том, что ты ничего не знаешь, одновременно узнав больше, чем им нужно. На меня они только переводят деньги. Они уже поняли, что ничего я не скажу, надавить не могут, защитить меня некому. Конечно, им лучше, чтобы папочка была у них, но вариант «канула в неизвестность» тоже пойдет. Нет нас двоих – нет проблем. Вот я и удивляюсь...
Часы на стене негромко пробили шесть раз.
- Сейчас шесть утра? – поинтересовался Билл.
- Да. Предлагаю посмотреть утренние новости. Муть мутью, но все ж лучше, чем порнушка, которую они мне любезно предоставили.
МакКинлею было все равно. Ему так хотелось повернуть время вспять.
Бойко завещала накрашенная телеведущая одного из главных каналов: «Сегодня ночью был ограблен  U.S. Export-Import Bank. Неизвестный пробрался в здание офиса через окно, отключив сигнализацию. Полиция сообщает, что грабителю каким-то образом были известны коды доступа. Пятеро охранников пострадали, один из них находится в больнице с сотрясением мозга. Ни один из них не может дать никаких показаний, - далее шли кадры банка и фотографии сотрудников. Затем ведущая продолжила повествование. - Любопытно то, что вор не взял ни денег, ни ценных бумаг. Вскрыт был лишь один сейф под номером 762, со владельцем которого руководство банка связаться не может. У полиции есть лишь одна зацепка – записка, оставленная злоумышленником рядом со вскрытым сейфом». Во весь экран показали лист бумаги с одной фразой «The Last Heartbeat for U»*. Биллу показалось, что он умер. Это был ЕГО почерк. Это были ЕГО размашистые буквы, ЕГО «t» со смешной завитушкой. Он почти физически чувствовал, что это ОН написал эти слова.
МакКинлей даже не замечал, что Джимми весь побледнел и впился пальцами в рукоятки кресла. Наконец, белые губы произнесли:
- Это мой сейф. Именно там было досье.
- Это мой Том, - прошептал Билл и вдруг почувствовал, как что-то сильно запульсировало в мозгу. Это было почти невыносимо, кровь словно хотела пробить черепную коробку. И почему-то было сложно дышать.

Спустя три дня.

МакКинлей открыл глаза, чувствуя странную тяжесть в груди. Через несколько секунд он понял, что находится точно не дома. И вдруг сбоку что-то запищало. Он снова потерял сознание.
- Вы меня слышите? Мистер МакКинлей? – настойчиво повторял мужской голос.
Билл хотел ответить, но почему-то не мог. Веки были очень тяжелыми, но даже сквозь них его почти ослеплял свет. Пить хотелось невыносимо.
- Подождите, его должно быть раздражает освещение. И воды, принесите воды, - распорядился другой голос.
МакКинлея окутала приятная полутьма, и он неспеша открыл глаза.
- Т-том... Где он? – произнес Билл то, что настойчиво билось в голове.
- Успокойтесь, все хорошо. Вы находитесь в больнице, ваша жизнь вне опасности. Я доктор Лейман и сейчас дам вам воды.
Действительно, после стакана живящей прохладной воды МакКинлей почувствовал себя гораздо лучше.
- Что произошло? – произнес он, с удивлением понимая, что слова даются ему не так уж сложно.
Приятный мужчина лет сорока присел к нему на кровать и внимательно посмотрел в глаза. Затем на его губах расцвела улыбка, и он принялся говорить с ним тоном, каким обычно разговаривают с детьми, представляя все в розовых красках.
- У вас непереносимость кетамина. Его принятие вызвало тромбоэмболию, в результате чего возникла ишемия. Ваш молодой и крепкий организм нам здорово помог, поэтому ишемический инфаркт мы предотвратили. Если вы так же быстро будете идти на поправку, то уже через десять дней мы вас выпишем, - закончил доктор.
Биллу эта речь не понравилась, чересчур наигранная и пропитанная фальшивым беспокойством. Или просто ему нужно было увидеть перед собой совсем другого человека.
- Стойте. Какой кетамин? Знакомое слово... Кетамин, кетамин... Сыворотка правды! – Билл поморщился от пришедших воспоминаний. До этой секунды он и не думал о том, что было, но сейчас воспоминания нахлынули нескончаемым потоком.
- Да, этот препарат применяется при изготовлении так называемой сыворотки правды, - очевидно, врач в курсе, кто он такой, так как разглашать рецепт сыворотки строжайше запрещено. Да и упоминать препарат тоже нежелательно.
- Я могу поговорить с Мейтландом? – задал вопрос МакКинлей, уверенный, что Джимми сейчас находится за дверями палаты. Почему-то он так же знал, что его отец наверняка работает и, если и поинтересуется, как его сын, то только вечером. И он понятия не имел о том, что МакКинлей-старший двое суток просидел у его палаты, моля всех богов, чтобы его сын был жив.
- Конечно. Ваше состояние стабильно, поэтому общение пойдет только на пользу. Старайтесь не волноваться, через полчаса я зайду к вам. Кнопка вызова сестры находится вот здесь, ванная комната у вас отдельная, но душ вам принимать я пока не рекомендую.
- А вставать-то хоть можно? – поинтересовался Билл.
- Только аккуратно. И не переоценивайте свои силы. Если вдруг почувствуете слабость или головокружение – сейчас же ложитесь и зовите сестру.
Через минуту в палату вошел Мейтланд. Он выглядел не самым лучшим образом, но улыбка его была искренней, а появившиеся морщинки вокруг глаз ничуть не старили.
- Ну как ты? Твой отец поехал домой, он не спал почти трое суток, а я...
- Расскажи, что произошло? – попросил МакКинлей и тут же добавил, - и давай опустим ту часть разговора, в которой ты будешь говорить, что мне нельзя волноваться, а я – тебя переубеждать.
- Что ж, если ты все пытаешься сострить, значит, действительно все в порядке. Ты отрубился как раз в тот момент, когда пришли несколько громил и молча погрузили нас в машину, выкинув затем где-то на обочине, - Джимми рассказывал все с наигранной улыбкой, но Билл наверняка знал, что как только он потерял сознание, Мейтланд делал все возможное и невозможное, чтобы его доставили в больницу, вплоть до того, что лично перебил всех громил. - Там нас ждало такси. Я уже проверил, парень действительно случайный, ему просто заплатили денег. Мы доставили тебя в больницу. Несколько часов ты был в реанимации, потом в палате интенсивной терапии, а после дрых несколько суток.
- Ты хочешь сказать, что это все?
- Я должен рассказать что-то еще? – копируя интонацию Билла, спросил Джимми.
- Эй, не забывай, что я умирающий.
- Ладно, уж и поиздеваться нельзя, - наигранный вздох, - позавчера «сладкая парочка» сменила свои должности. Кстати, в ФБР теперь полнейшая неразбериха. Босс ушел, я вышел на пенсию, а ты в больнице.  Агент Броди работает за троих и, кажется, мечтает написать заявление об уходе. Нас с тобой никто больше трогать не будет, как и их. Досье теперь на третьей стороне, в залог безопасности.
- И что за третья сторона? – у  МакКинлея замерло сердце.
- Тот самый парень, с которым ты уехал из Вашингтона. Я понятия не имею, каким боком он тут, но...
У Джимми зазвонил телефон. Билл глубоко вдохнул и медленно выдохнул. Хорошо, что приступ истерики, непонятно по какой причине, удалось сдержать.
- Слушаю. Нет... Это срочно? Черт... Да хорошо, хорошо! Все, на связи, - Мейтланд отключился и виновато посмотрел на МакКинлея, - Билл, мне пора сейчас. Ты не против?
- Не, иди, конечно.
- Тот парень тебе передать просил... – Джимми полез в карман брюк, неуклюже доставая сложенный листок. - Записка. Он сидел у палаты, пока не сказали, что твоя жизнь вне опасности, а потом ушел, попросив меня передать. Я не читал! – добавил Мейтланд, усмехнулся и вышел из палаты, отсалютировав правой рукой. Затем его голова вновь показалась в дверях. - Поправляйся там, слушайся врачей, и все в таком духе!
«Черт, Том, меня уже достало наше одностороннее общение. Почему ты просто не можешь исчезнуть из моей жизни?»
Билл  тысячу раз проклял себя за то, что его руки мелко дрожали, пока он разворачивал листок. 
« Привет.
Надеюсь, ты в порядке.
На столе в моей квартире в Лос-Анджелесе лежит папка с документами. Тебе нужно только расписаться и моя недвижимость – твоя недвижимость. Там все законно, если что. Мой хороший друг-юрист согласился это оформить без твоего присутствия.
И да, ты уж извини, я не в Йемене. Но, как и обещал, исчезаю навсегда. Как Джокера ты про меня больше не услышишь, Джокер умер со своим последним делом, а Том Каулитц... Я бы никогда не смог жить на другом полушарии, осознавая, что ты знаешь, где я. Надежда, черт подери, я бы никогда не избавился от нее и, как придурок, ждал бы, что ты прилетишь».   

 Спустя семь дней, проведенных  в больнице в сознании, Билл поставил новый рекорд и научился решать головоломки Судоку всего за минуту и сорок семь секунд, прошел весь Need for Speed Underground, пообщался со всеми своими друзьями и знакомыми, устав от них настолько, что приходилось симулировать плохое самочувствие, посмотрел все выходившие за последнее время фильмы, уволился из Бюро и понял, что, черт возьми, его достало абсолютно все.
Спустя десять дней он уже был в отцовском доме, в Нью-Йорке. Врачи до сих пор проклинают его семью за устроенный скандал в борьбе за право увезти его отсюда.
Спустя пятнадцать дней он наладил отношения со всем домочадцами, включая МакКинлея-старшего, наконец-то совершил небольшую прогулку и встретился со старыми друзьями, которые, к его удивлению, были очень даже не прочь провести с ним время. Более того, они были рады вновь пообщаться с приятелем юности, вспомнить прошлое и поделиться настоящим.
Спустя двадцать дней он понял, что приятели, совместное времяпрепровождение, клубы, поездка за город – все это было как-то пусто. Плоско. Чего-то не хватало.
На двадцать первый день он пытался вспомнить, что же он делал в свободное время раньше, ведь ДО он не чувствовал никакой пустоты. Выяснилось, что все свое свободное время он проводил так же, как и последние десять дней. Друзья, вечеринки, спортзалы, кино, иногда галереи и все в таком духе. 
На двадцать второй день он допустил мысль, что, возможно... Нет, невозможно. 
Двадцать третий день. «А вдруг... Вдруг я ошибся... Может, я был не прав?»
Двадцать четвертый день. «Какого черта? Какого черта я столько выпил? Какого черта эта шлюха слюнявит мою подушку?»
Двадцать пятый день. «Я Тебя ненавижу! Почему я не могу жить как раньше?»
Двадцать шестой день. «Объявляется посадка на рейс «Нью-Йорк – Лос-Анджелес».
Двадцать седьмой день. «Поздравляю, Билл, ты сошел с ума. Пытаешься забыть Его? Тогда какого черта ты спишь в Его футболке, в Его постели, и тебе кажется, что все вокруг пахнет Им?»
 Двадцать восьмой день.
«Черт, ну я же федерал, в конце концов. Пускай и бывший. Должен же быть хоть какой-то способ найти его! У меня же прекрасная наводка – другое полушарие! Круг поиска сужен до невозможности!»
Билл ходил по квартире взад-вперед и пытался придумать, как найти Тома. Вопрос «зачем» он просто исключил из своих мыслей. Ему просто это было необходимо. Как воздух.
Вдруг он резко затормозил, еще не понимая причины. А затем его взгляд наткнулся на валяющуюся папку с документами и лежащую сверху визитку. «Друг-юрист, друг-юрист... А почему бы не сказать другу-юристу, куда собираешься лететь?»
Друг-юрист оказался туповатым. Или вредноватым. Или у него просто были проблемы с памятью.  Или его юридические способности оценивали не по заслугам, потому что как только в руках Билла зашуршала стодолларовая банкнота, проблемы с памятью исчезли.
Том улетел на Сейшельские острова.
Тридцатый день. «Нет, Билл, нет. Забудь об этом! Где твоя гордость, принципы  и здравый смысл? Он вор, он подлый и лживый вор! Или...»
Тридцать первый день. «Нах*й так пить?»
Тридцать второй день. «Объявляется посадка на рейс «Лос-Анджелес – Дели».
Тридцать третий день. «Объявляется посадка на рейс «Дели – Виктория».
Только когда Билл уютно расположился в аэропорту, он понял, что даже не знает, куда ему ехать. В его распоряжении 33 обитаемых острова из 100. В его распоряжении вся жизнь. С чего начать поиски? Он начал их с трех литров рома в ближайшем баре. Что угодно, чтобы заглушить сердце и слушать разум. Разум, не желающий признать то, что он проиграл сердцу.
Тридцать седьмой день. «Черт, я переоценил свои силы. Меня тошнит от этих богатеньких иностранцев. Я слышать не могу эти «извините, мы ничем не можем вам помочь»! Все! Хватит! Я нахожусь на великолепном курорте, а занимаюсь черти чем. Еду отдыхать. Вот прямо сейчас, на любой из островов, куда быстрее!»
За прошедшие пять дней МакКинлей сделал все, что мог, чтобы найти Тома. И, черт возьми, у него не вышло ровным счетом ничего. Сердце болезненно ныло, а в голове было пусто. Хотелось к Нему.

Билл улыбнулся, с наслаждением втянув носом морской воздух. Только что он кинул свои вещи в уютном номере небольшого отеля и сейчас хотел пройтись по территории, посмотреть на океан. Впервые за прошедший месяц он не чувствовал уже ставшей привычной пустоты. «Ну, вот и конец этой болезни, под названием «Том Каулитц».
Прямо на берегу океана под крышей, сложенной из сухих веток пальм, располагался бар и огромная танцевальная площадка. На фоне черного неба и глубокой фиолетовой воды эти горящие огни и зажигательная музыка смотрелись невероятно притягательно. 
МакКинлей поднялся по ступенькам и огляделся. Народ танцевал, смеялся и пил. Билл решил, что ему тоже не помешает алкогольный коктейльчик и повернулся к бару. И столкнулся с обжигающим взглядом карих глаз. 
Биллу казалось, что он видит каждую ореховую крапинку на янтарной радужке, шоколадный ободок вокруг зрачка, каждую эмоцию, отражавшуюся в темной глубине. Все, и одновременно ничего. Собственные чувства мешались в голове и выливались в смятение, смешанное с бешеным ритмом бьющегося сердца. Он не мог даже пошевелиться, стоял, боясь сделать вдох, боясь, что это просто иллюзия, галлюцинация, рожденная воспаленным мозгом и сердцем, ни черта не забывшим про парня, который сейчас просто смотрел на него, став его реальностью и оттеснив  весь мир в сторону. Да и не было всего этого мира, только карие глаза, заглядывающие прямо в душу.
Медленный поворот его головы, взметнувшиеся черные косички на голых плечах (Биллу показалось, что он чувствует, как они хлестнули загорелую кожу), губы с черной сережкой, произносящие какие-то слова, кивок, резко очерченные мужественные скулы. Так не бывает. Невозможно испытывать столько к одному человеку. Или возможно?
На секунду он скрывается за телами танцующих людей. МакКинлей вдруг понял, что все это время даже не дышал. И, глотнув кислорода, он даже предположил, что это все игра его больного воображения.
Он почувствовал сильную руку на своем запястье, шершавую ладонь, и позволил вести себя, не говоря ни слова. Широкая спина, держащиеся на бедрах свободные гавайские шорты, кажущаяся слишком темной кожа. Постепенно удаляющиеся звуки музыки, теплый песок, ленивый океан, и звезды над головой.
Билл знал, что надо что-то сказать или сделать, но слова застревали в горле, а тело не слушалось.
Вдруг Каулитц повернулся и внимательно посмотрел на МакКинлея. Улыбнулся чему-то, так, как он улыбался раньше, и поцеловал, крепко прижимая к себе. От неожиданности Билл дал себя прижать. И спустя несколько секунд понял, что мечтал об этом целый гребаный месяц. Что ему, черт возьми, не нужно было ничего, кроме этого. Какие там друзья, тусовки, клубы? Только эти губы, целующие резко, немного грубо, с долей отчаянности, граничащей с бесконечной нежностью.
- Я скучал, Билл, - тихо прошептал Том, держа его лицо в ладонях. И это было сказано так, что у Билла замерло сердце.
- А я... Я не смог, представляешь? Без тебя не смог, - МакКинлей прижался к горячему телу, крепко обнимая. И понимая, что больше уже никуда не отпустит.
Каулитц поцеловал его еще раз, вкладывая все то, что он держал в себе целый месяц, еще даже до конца не веря в свое счастье. Слишком нереально, слишком хорошо. Это тело, льнущее к нему, худое, но сильное тело, губы, целующие его в ответ так же страстно...
Очень скоро сорвало крышу обоим. Билл чувствовал горячие волны, проходящие сверху вниз и концентрирующиеся в паху, и царапал спину Тома, без слов умоляя о большем, наслаждаясь тем, как сильное тело в его руках отзывается на ласку. Каулитц заставил себя отстраниться на секунду и рывком снял с Билла абсолютно ненужную футболку, откидывая ее в сторону и совершенно не заботясь о том, куда он ее запустил. И не сдержал стон, когда почувствовал каждой клеточкой прикосновения обнаженной кожи.
Целоваться стало невозможно, губы горели, а воздуха катастрофически не хватало. МакКинлей с удовольствием прикусил сережку в губе, помня, как это нравится его парню, приходя в восторг от мысли, что это так здорово - знать, что Ему нравится. Он был вознагражден хриплым выдохом и новым поцелуем, в котором Каулитц попытался доминировать, захватывая его рот, начиная играть со штангой. Том не удержался и спустил руки со спины брюнета ниже, на обтянутую джинсой попу, и почувствовал острую волну возбуждения, так резко нахлынувшую, что пришлось отстраниться и стиснуть зубы.
Билл не сдержался и потерся о Тома всем телом, чувствуя, как тот возбужден, и от этого заводясь сильнее. Все ощущения были на грани, слишком сильные  и острые.
Каулитц схватил своего парня за руку и быстро потащил в сторону зарослей, стараясь сдержаться и не опустить кисть в свои шорты.
МакКинлей не выдержал первым, всем телом прижимая Тома к стволу какого-то дерева и дрожа от ощущения сильного торса под ладонями. Быстро поцеловал в шею, прикусил бьющуюся жилку и рывком просунул свою руку между ними, сжимая напряженный член парня через тонкую ткань и ловя первый откровенный стон, наслаждаясь этим.
- Черт, Билл... - невнятно пробормотал Каулитц и резко перевернул их, вжимая податливое тело в дерево, целуя и попутно спуская руки вниз, сминая ягодицы и скользя дальше, по внутренней стороне бедра, чуть царапая грубую ткань джинсов. МакКинлей был на грани, хотелось большего. Хотелось Тома всего, целиком.
Каулитц заставил себя оторваться от манящего тела и, вцепившись в тонкое запястье, уверенно пошел через джунгли, таща за собой уже почти ничего не соображающего Билла. Неожиданно пред ними оказался небольшой домик из пальмовых листьев, больше похожий на палатку. 
Том одним сильным движением втащил Билла в узкий проход, увлекая за собой на матрац. Лежать  оказалось намного удобнее. МакКинлей с наслаждением поцеловал своего парня, вдруг понимая, что ему очень нравится с ним целоваться, но тут же забывая об этом.
Каулитц перевернул их, всем весом наваливаясь на брюнета, одновременно пытаясь снять с того мешающие джинсы, борясь с пуговицей и постоянно задевая возбужденный  член парня, отчего тот нетерпеливо постанывал, с нажимом проводя пальцами по его спине. Билл кусал губу и сдерживал рвущиеся наружу стоны, когда Том вдруг спустился ниже, стягивая с него  штаны и целуя живот. Возбуждение все усиливалось, почти невозможно было терпеть, от бессилия МакКинлей сжал кулаки, моля про себя, чтобы Каулитц  дотронулся до напряженной плоти. Но Том не спеша целовал впалый живот, татуировку, слегка приспустив его боксеры, чувствуя, как ему в шею упирается  призывно стоящий член Билла.
- Пожалуйста... - прошептал МакКинлей, стискивая на затылке косички Тома.
- Пожалуйста, что? - Каулитц усмехнулся и поцеловал головку через тонкую, пропитавшуюся смазкой ткань.
Билл не ответил, лишь выгнулся и хрипло выдохнул, одновременно заливаясь краской и ощущая, как немеют пальцы ног от удовольствия, когда Том, наконец, снял с него всю одежду и аккуратно дотронулся языком до кончика головки, сжимая его член рукой. МакКинлею показалось, что он умер и попал в рай, настолько было хорошо.
- Я тебя хочу, - сообщил Каулитц Биллу, снова принимаясь целовать его живот и поднимаясь выше, к губам, - я тебя так хочу, ты даже не представляешь, - с каким-то отчаянием произнес он.
МакКинлей почувствовал сильный прилив возбуждения, смешанного со смущением.
- И смазка, черт... - Билл не сразу понял, про что Том говорит, - можешь облизать?
Каулитц поперхнулся воздухом, когда брюнет принялся медленно погружать в рот его пальцы, прикусывая, лаская языком внутри.
Том старался сделать все максимально аккуратно, чтобы доставить как можно меньше боли, сам сгорая от нетерпения и со всей силы стискивая зубы, когда МакКинлей принялся неспеша ласкать его плоть, проводя рукой по всей длине, иногда большим пальцем стирая выступающую смазку с головки.
Сдерживаться больше не было сил, Каулитц навис над Биллом, опираясь одной рукой об матрац и глядя в почерневшие от возбуждения зрачки. Его парень кивнул, и Том медленно принялся входить, чувствуя, как от давления и узости начинает кружиться голова.
МакКинлей старался максимально расслабиться, чувствуя весьма ощутимую боль. Но вдруг все неприятные ощущения затмила резкая вспышка наслаждения. Билл подался вперед, неожиданно громко застонав от смеси боли и удовольствия. Каулитц заставлял себя контролировать свои движения, с каждой секундой чувствуя, как его парень все больше расслабляется, слыша уже неконтролируемые полустоны-полувздохи.
- Ну... Давай уже... - прошептал МакКинлей, сводя ноги за спиной Тома и тут же вздрагивая от еще одной вспышки наслаждения.
Каулитц послушался, уже резче входя в податливое тело, чувствуя, как с него стекает пот. Воздуха не хватало, и было очень жарко, сердце бешено стучало где-то в висках, а адреналин огромными порциями выбрасывался в кровь.
Билл мертвой хваткой вцепился в матрац, кусая в кровь губы и до хруста выгибая позвоночник, чувствуя накрывающий все сильнее экстаз с каждым движением. 
Том наклонился и поцеловал приоткрытые влажные губы, продолжая двигаться все так же быстро, чувствуя, как МакКинлей отзывается на его ласку. В этот отрывистый поцелуй он вкладывал все чувства, бушующие внутри. И Билл отвечал ему, так же делясь разрывающими на части эмоциями, любовью, страстью, отчего Каулитц осознал, что он самый счастливый человек на свете.
МакКинлей еще пытался сдерживаться, но надолго его не хватило, он закусил губу и простонал «То-о-о-ом», испытывая мощный оргазм. Каулитц сделал еще несколько толчков и кончил, обессилено падая на мокрое тело Билла.
Некоторое время они просто лежали в обнимку, приходя в себя. Спустя несколько минут, Том скатился со своего парня, пошарил рукой по земле, щелкнул зажигалкой, и в их персональном небольшом бунгало загорелась свеча, которая, оказывается, была в подсвечнике ровно посередине.
Каулитц невольно залюбовался лежащим на матраце парнем, поддался порыву и аккуратно убрал прилипшую к щеке черную прядку волос.
- Мне интересно, как мы его не свалили, - сказал он, чувствуя, как рука брюнета поглаживает его, затем легонько сжимает.
- А мне интересно, куда ты меня привел, - Билл улыбнулся, чувствуя неконтролируемый прилив нежности.
-  Вообще, здесь обычно собираются небольшой компанией и сидят вокруг свечки. Прости, до своего жилища я дойти бы просто не смог, - Том лег рядом, притягивая к себе МакКинлея.
-  Нам нужно поговорить? - то ли спросил, то ли сказал Билл.
- У меня  через двадцать четыре часа самолет до Вашингтона. Я бы просто заявился на порог твоей квартиры, и тебе бы пришлось что-нибудь со мной делать, - после этого признания МакКинлею вдруг стало очень легко и хорошо. Значит, все правильно, значит, он не ошибся.
- Какого черта ты так далеко улетел?
- Я пожалел об этом уже через два дня. Но зато научился жонглировать бутылками, готовить всевозможные коктейли, чуть не женился и понял, что я просто тупо не могу без тебя. И ты с этим ничего не сделаешь, - Каулитц прижал к себе Билла покрепче, целуя в висок.
-  Я не собираюсь ничего с этим делать, - МакКинлей зевнул, - как ты отнесешься к тому, что мы будем жить в твоей квартире в Лос-Анджелесе? - спросил он и замер, ожидая ответа.
- Мы? - переспросил Том.
- Мы, - немного неуверенно подтвердил Билл. - Если ты, конечно, не хочешь остаться здесь, жениться и...
- Заткнись. Само собой, я хочу с тобой жить. А где - мне плевать. Только не здесь, иначе я скоро стану похож на негра, - хохотнул Каулитц.
МакКинлей лежал на груди Тома, слушал его мерное дыхание и понимал, что вот оно, то, чего ему так не хватало. Не удержавшись, он прошептал:
- Люблю тебя.
И вдруг услышал хриплый ответ:
- Я тебя тоже.

Эпилог.
Том очень долго возмущался на тему того, что он, как истинный американец, не собирается есть японскую гадость, то есть суши. Ему для полноты картины лишь оставалось бросаться на палатки с хот-догами.
Но все же Билл добился своего, и вот они сидели в небольшом восточном ресторанчике, празднуя официальное открытие частного детективного агентства, принадлежащего бывшему агенту МакКинлею. Эта идея пришла к нему недавно, и он с удовольствием воплотил ее, даже не догадываясь, что вскоре это место станет его вторым домом и, в своем роде, второй Бейкер Стрит.
- Только ради всего святого, не говори мне, что я собираюсь есть, - простонал Каулитц глядя на аккуратно разложенные суши на странной доске.
- Ты разве имеешь что-то против икры летучей мыши, копченого угря и...
- Билл, я тебя умоляю! И кстати, где обещанный в меню японский хрен, который должен прилагаться? - возмутился Том.
МакКинлей счастливо улыбался, смотря на своего парня, пытающегося справиться с палочками, глядя на сдвинутые брови и мученическое выражение лица. Он был уверен, что суши ему понравятся, не смотря на то, что, попробовав одну, он долго и ненатурально отплевывался.
- Васаби, Том. Это называется васаби. Оно у тебя перед носом, - Билл рассмеялся, глядя на воюющего с палочками парня.
- Хрен. Это японский хрен, - отрезал Каулитц, воткнул в середину ролла палочку и потянулся к вилке.
И скажи бы ему кто-нибудь в тот момент, что вскоре он откроет свой суши-бар, он дал бы этому смельчаку в глаз.
 
THE ( HAPPY;) ) END.