Буква и иероглиф. 4 Как строится иероглиф?

"Вэньян" - язык китайской письменности. Иероглиф "вэнь" восходит к изображению узоров, рисунков, письмен. В этимологических словарях подчеркивается взаимная обусловленность в знаке "вэнь" двух начал: духовного и материального; он означает красоту духа. То есть, изначально "вэнь" воспринимается в абстактно-символическом значении, а то, что вэньян был всегда только литературным языком (европеец назвал бы его "мертвым" и сильно ошибся), помогло ему спастись от профанации и сохранить свой высокий статус. Это забавно обыгрывает в своих произведениях Пу Сунлин, когда ученый-книжник, разговаривая со служанкой, толкует ее простецкие речи по нормам литературного языка. К сожалению, перевод его высокого юмора невозможен.
В «И-Цзине» говорится: "Взаимное сплетение вещей называется вэнь". Русское слово «культура» содержит слово «культ». Действительно, каждая культура имела свои культы: египетская - культ мертвых, греческая - культ красоты и искусства, римская - государственности и права. Китайская культура характеризуется культом письменного слова. Это - основа духовной культуры Китая. Известно, что иероглифы воспринимались китайцами как живые существа и обожествлялись. Все, на чем они были написаны, окружалось почтением. До недавнего времени в Китае имелись специальные архитектурно оформленные печи, где предавали огню бумагу с иероглифами, будь то истлевшие книги или исписанные тетради. Это делалось для того, чтобы дух священных знаков мог возвратиться в небеса.
Иероглифика таит в себе неисчерпаемые возможности для выражения отвлеченных и многоплановых понятий, различных оттенков и граней при описании многозначных, не уловимых для непосвященных нюансов. Так, В.Алексеев, отдавший всю жизнь изучений Китая, с горечью признавался, что ему так и не удалось научиться отличать произведение великого поэта от работы хорошо натренированного эпигона.
Попробуем показать на отдельном примере, как строится иероглиф. Весьма важным понятием в китайской эстетике и философии является понятие «тени». Тень связывается с прошлым, памятью, искусственностью. Наоборот, свет связан с забвением, безыскуственностью, белизной, бесстрастностью. Их противоположность не абсолютна, и идею их единства выражает понятие «воспоминанье». Посмотрим, как все это выражается в двух иероглифах: «помнить» (цзи) и «забыть» (ван). Цзи состоит из двух элементов: «слово» и «я» (мое), т.е. он буквально означает следующие наборы понятий: «следовать слову», «высказаться», «оставить свой след». Иероглиф «ван» образован элементом, выражающим отрицание, и элементом, который выражает собирательное понятие «сердце-разум-ум-дух». Это буквально значит «убить сердце», «безумие», но и «бездумность» в смысле легкости. Таким образом, здесь выражен и ужас забвения и облегчение в результате забвения.
Интересно, что у Конфуция в «Луньюе» всего два раза изображен «ван» , а «цзи» - на каждом шагу. Наоборот, в даосском трактате «Чжуан цзи» - «ван» сто раз, а «цзи» - двадцать. По одному этому факту конфуцианство можно назвать учением памяти и слова, а даосизм - учением забвения и молчания. Интересно, что китайский перевод третьей ступени самадхи (аналог буддистской нирваны) звучит, как цзован, т.е. сиденье в забвении и безмолвии, содержит «ван».
Память представляется как набор опознавательных знаков, по которым  можно выстроить путь, а забвение - чистое пространство, по которому можно идти путем свободных ассоциаций. Следовательно, само следование Дао в даосизме    и    конфуцианстве    требует    диаметрально    противоположных действитй.   В   общем   контексте   китайской   культуры   реализуются   оба   эти способа, можно сказать, что они взамодополнительны друг другу. Тот факт, что ни одному из них не было отдано абсолютного предпочтения, обусловил не только величие, но и устойчивость культурной традиции.
Если мы попытаемся проанализировать русские слова «помнить» и «забыть», вряд ли нам удастся извлечь столь богатую информацию. Да и к тому же мы редко вникаем в смысл слов, так как уверены, что и так его знаем. Созерцание же алфавитно-написанных слов и вовсе ничего не даст, и нам вряд ли поможет отвлеченная идея о семантическом смысле фонем. Отсюда и проистекают наши «легкомыслие» и «несолидность», в которых нас обвиняет Ли Цзи. Повторим, что мы учимся писать вообще, а китаец учится писать каждый иероглиф в отдельности, при этом его нужно продумать, запомнить, каллиграфически оформить, выражая оттенки смысла с применением разных стилей письма.
Но это еще не все! Ведь существует огромный массив иероглифов -личных имен, названий эпох, научных терминов, различных исторических, географических и прочих реалий. Их надо знать, иначе текст недоступен пониманию. Таким образом, изучая грамоту, китаец одновременно получает широкое разностороннее образование. Одно невозможно без другого.