Флот Фомы Славянина

 
Монеты императора Фомы Славянина 820 – 823 гг.
http://www.novgorod.ru/images/1089.gif
 
Византийский дромон

Флот Фомы Славянина

Википедия о нём привычно – все факты только бы подальше от истории Руси
Фома Славянин
Материал из Википедии — свободной энциклопедии

Фома Славянин (ок. 760—823) — вождь (любят однако противники реальной Древней Руси это слово, тяготеющее к архаике племён; а речь уже о народах и лидере политического движения, которое провозгласило его императором: П.З.)одного из самых крупных народных движений Византии (началось в 821—825 гг.). Сведения о нём отрывочны и окутаны легендами. Фома из Гезиуры по прозвищу Славянин был человеком «низкого происхождения». В молодости, спасаясь от казни за участие в заговоре против правительства, бежал в Сирию, где благодаря своим способностям сделал карьеру при дворе багдадского халифа. Был прощён императором Львом V и назначен военачальником одной из малоазийских фем. Смелый воин, талантливый военачальник, Фома Славянин отличался властолюбием, обладал умом политика и талантом привлекать на свою сторону людей.

Восстание, которое возглавил Фома Славянин, началось в Малой Азии (здесь были и землячества славян: П.З.)и быстро охватило почти всю эту провинцию. Оно было вызвано социальными моментами, и прежде всего недовольством крестьян и стратиотов ростом податного гнёта. В восстании приняли участие крестьяне-общинники, солдаты-стратиоты, недовольные притеснениями военных властей, закрепощённые сельские бедняки, беглые рабы. По мере роста движения к нему присоединилась часть городской бедноты, а также различные племена и народности, недовольные властью империи.
Восстание поддержали павликиане и последователи других еретических течений, и оно приняло широкие размеры — от границ Армении до побережья Эгейского моря. В декабре 821 г. восставшие с суши и моря осадили Константинополь, однако трудности длительной осады расшатали дисциплину в армии Фомы. Правительству удалось путём подкупа колеблющихся расколоть ряды восставших и, используя военную помощь болгарского хана Омуртага, нанести Фоме Славянину тяжёлое поражение. Несмотря на героическое сопротивление, повстанцы были разбиты, Фома Славянин схвачен и после страшных пыток казнён в октябре 823 г. Правительство жестоко расправилось с восставшими, но их сопротивление продолжалось в отдельных крепостях Фракии и Малой Азии. Лишь к 825 г. восстание было окончательно подавлено.
Категории: Предводители восстаний | Родившиеся в 760 году | Умершие в 823 году | Персоналии по алфавиту | Персоналии:Византия
http://ru.wikipedia.org/wiki/Фома_Славянин

Ни литературы, ни ссылок, ни категорий.
Для пользователей Википедии и такой информации хватит...

А вот как жаловались императору франков Людовику Благочестивому византийские императоры Михаил II и Феофил (отец Михаила Ш, от времен которого вдут историю «Русской земли» христианские летописи; про поход 626 г. «скифов кои суть русские» они, вероятно, не слыхивали)
Из письма императоров константинопольских Михаила II и Феофила императору Людовику [Благочестивому] (10 апреля 824 г.))

«.Итак, во времена Льва [V Армянина (813-820 гг.)], который до нас управлял этой империей, жил некий человек по имени Фома, который был учеником древнего дьявола и охотным исполнителем его дел. Он находился на службе одного из виднейших патрикиев1 в правление императрицы Ирины [(797-802 гг.)] он совершил предательский поступок по отношению к своему господину, а именно вступил в связь с его женой. Когда эта история обнаружилась, он бежал в Персию, боясь, что будет подвергнут судебному наказанию.

Там он пробыл от дней вышеназванной Ирины до [воцарения] вышеназванного Льва, отвергнув веру в Христа; отказ от христианской религии облегчил ему возможность подчинить своему влиянию многих неверных из числа сарацинов и других подобных народов, которых он уверял, что является Константином, сыном уже упомянутой императрицы Ирины2, что он благополучно бежал, тогда как другой был ослеплен вместо него. Из-за этого-то вышеназванные язычники и поддерживали его. Прежде всего он начал вместе с ними совершать грабежи и силой подчинять своей власти других. Кое-кому он раздавал деньги, а иных соблазнял обещанием чинов и должностей.

Короче говоря, этот Фома, выступив из Персии с сарацинами и персами, грузинами, армянами, авасгами и другими племенами, подверг во времена названного Льва [многие области] разорению, захватил и подчинил своей власти всю фему Армению [т. е. Армениак], а также фему Халдию, население которой обитает у Кавказских гор; с большими силами он нанес поражение стратигу Армениака.

Мы опускаем подробности, ибо не к чему подробно говорить о подобных смутах; тем временем упомянутый император Лев, который оказался бессильным противостоять натиску тирана, попал в затруднительное положение и совершенно отчаялся; этот Лев был внезапно убит злонамеренными людьми, составившими против него заговор.
После его смерти не было правителя, и тогда с соизволения отца и сына и святого духа, составляющих одну божественную субстанцию, и при посредничестве владычицы пречистой богородицы и всех святых были собраны согласно древнему обычаю все, а именно: блаженнейший патриарх [Феодот Мелиссин (815-821 гг.)], славные наши патрикии, светлейшие синклитики3 и архонты4 различных провинций, которые в то время были [в Константинополе] С их общего согласия мы были поставлены во глазе империи: в значительной мере из-за грозной опасности и волнений, которые вызвал этот убийца и предатель родины. Нас ведь знали и ценили наши светлейшие архонты.


Таким образом, придя к власти, мы нашли христиан разделенными и несогласными; точнее говоря, многие стали последователями обмана и нечестия, возбужденного этим нечестивым тираном; поэтому мы не могли легко объединить наших верных христиан, чтобы вести против него войну.
Эти обстоятельства мешали нам и, наоборот, благоприятствовали Фоме; ему удалось соблазнить и присоединить многих; собрав флот из наших кораблей и дромонов5, он получил возможность достигнуть Фракии и Македонии. Итак, быстро подойдя к нашему городу, он осадил его с суши и с моря в декабре XV индикта, [т. е. 821 г.]. Мы, однако, несмотря на малочисленность воинов и бойцов, не оставались безучастными, но вступали с ним в схватки и отражали от города.

 Однако Фома, как уже было сказано, привел большую армию [наших] врагов; с ним были не только те, о ком мы уже говорили, но также и выходцы из [различных] областей Азии и Европы, из Фракии, Македонии, Солуни и из окрестных Склавиний, и это обстоятельство сделало осаду длительной: она продолжалась - более или менее точно - около одного года.


Мы же, видя стойкое упрямство этого дьявола и убийцы, его нечестие и соблазнение христиан, которых он соблазнил, возложили свои надежды на Христа, истинного бога нашего и заступника, и с чистой верой вышли из нашего города против этого тирана, а он стоял тогда лагерем в 30 милях от города. Когда мы сошлись в битве, сам господь бог, который всегда был заступником и хранителем империи нашей, послал князя своего воинства Иисуса Навина, и он рассеял и разогнал войско [врагов] и дал нам одержать верх над ними. Желая щадить христиан, мы приказали дать сигнал к отступлению и удерживали наших от побоища. Воспользовавшись этим, язычники и инородцы, которые были вместе с Фомой, виновником их гибели, смогли ускользнуть; они бежали, преследуемые нами, и были окружены в Аркадиополе - одном из фракийских городов. Часть из них, рассеявшись, скрылась в горах; другие вступили в город Панид.


Послав войска, мы приступили к осаде. Город, в котором находился ненавистный богу и забытый им Фома и его приспешники, был осажден пять месяцев. Желая, как уже говорили, щадить наш народ и город, мы взяли живыми как самого Фому, так и всех, кто был с ним, - и соотечественников, и инородцев; самого Фому, лишенного рук и ног, мы приказали подвесить на фурке6. Один из его приемных сыновей был убит нашими верными людьми в Азии, другого мы приказали подвергнуть той же казни, что и его мнимого отца. Таким путем была уничтожена память о них на земле во веки веков, согласно написанному [Псалтирь, 9, 7]: "у врага совсем не стало оружия [и города ты разрушил; погибла память их с ними]".
 Всех сарацинов и армян, и прочих, кто бежал с поля боя, мы взяли живыми и согласно воле божией наказали их. Затем мы подошли к крепости, которая называется Панид, куда укрылась, как мы уже упомянули, часть наших врагов; мы обещали им жизнь, если они захотят принять нашу веру. Они, однако, не желали повиноваться нашему приказу, предпочитая умереть, но не сдаться, и тогда господь наслал на них землетрясение, и содрогнулся город, и пали его стены, как это случилось, говорят, в Иерихоне, и таким образом они были преданы в наши руки.


"Monuments Germaniae Histonca", Legum sectio III,
Consiha, t. II, 2, p. 476 - 478.
http://www.pravoznavec.com.ua/books/317/24394/22/

Бегство под Адрианополь Фомы Славянина - один из последних эпизодов важного события в истории славян и их союзников в 823 г. В фемах округи Адрианополя (см. карту) находилось немало славян и других выходцев из Великой Скифии. "Продолжатель Феофана" это представляет так:
* Видел упомянутый уже Григорий [см.: Осада Царьграда Фомой Славянином; - все уточнения в источнике] сколь жалок мятежник [Фома ] и во-что превратится со временем из-за своего пристрастия к попойкам [в этом обвинялся и "хакан" у реки Славян в 737 г, а ранее - многие скифы: П.З.] и отсутствия разума, который больше, чем что другое, может принести победу, и потому взял часть своего отряда (предварительно снесся он с царем с помощью посланного царем студийского монаха), решил отделиться от остального войска и стал действовать в тылу у мятежника.
Он угрожал и не давал покоя Фоме и этим зарабатывал прощение грехов себе, а также снисхождение к супруге и детям, которых держали в тюрьме после его перехода к мятежнику. Но не дошла весть об этом до императора, настолько отрезан он был от всех остальных, будь то кто-нибудь из близких или дальних, кто взял бы его сторону.

Ну а Фома, который боялся, как бы вдруг не усилился Григорий, и в то же время хотел вселить страх в своих воинов, преследуя прежнюю цель, осаду с города не снял, но решил предупредить нападение с тыла, взял небольшое число воинов, способных, как он думал, сразиться с Григорием - и . Он быстро возвращается к осаждающему город войску и рассылает повсюду письма [если, как Аспары, принадлежал к знати, то умел читать и писать: П.З.] с известием о победе (которой не было!), а также приказывает быстро доставить ему флот от берегов Эллады, дабы вновь уже с большими силами напасть на наш берег.

И вот триста пятьдесят кораблей [Скифия доводила свой флот около 269 г. до 2 - 6 тыс. кораблей, русские князья 10 века до 2 - 10 тыс., но около 860 г. атаковало Царьград около 200 - 500 ладей "народа Рос": П.З.], включая диеры и грузовые суда, отплыли с попутным ветром и причалили в гавани Вириды во Фракии. А в это время незаметно приблизился и напал на них царский огненосный флот,[от огня доставалось и русским флотам: П.З.] многие корабли были захвачены вместе с командой, иные сожжены могучей рукой, а те немногие, кто остался невредимым, мечтали только о том, как бы добраться до Влахернской бухты и соединиться с сухопутным войском. Так все и вышло. Вот таким образом развивались события на море. Ну а на суше перестрелки чередовались со стычками, и то Михаил, то его сын Феофил вместе с Ольвианом и Катакилом выходили на врага, нанося и получая смертоносные удары. Но нельзя было решить дела доблестью и силой в регулярном строю и честном бою, ведь был Михаил много слабее и не в состоянии противостоять конному и хорошо снаряженному войску противника [конным войском через век отличался и князь Олег: П.З.].


17. В разгар этих событий болгарский царь Мортагон [Омортаг; сын Крума со славянскими князьями и полководцами; правил в 814 - 831 гг.] (уже успела распространиться по вселенной молва, возвещающая, что сидит в осаде ромейский царь) тайно отправил к царю послов, по собственной воле обещал прислать ему союзное войско и предложил большую помощь. Однако Михаил то ли по правде постыдился и пожалел соплеменников, то ли поскупился на деньги (а по сравнению с другими царями он щедростью не отличался) и решение его похвалил, но от содействия отказался и ответил, что не примет его помощи, чего бы не сделал мятежник. Несмотря на это, Мортагон, который любил войны и радовался добыче, которую они приносят, стремясь укрепить и упрочить тридцатилетний мир, заключенный предшествующим императором Львом,[выходит, Лев из Крыма явно проводил политику в пользу бывших приазовских болгар: П.З.] снарядился против войска узурпатора, нагло вторгся в ромейские пределы и встал лагерем в местечке под названием Кидукт.
Слухи об этом разнеслись и не могли не дойти до мятежника. Сначала он, как и должно, взволновался, обеспокоился, но потом пришел в себя и снарядил войско против болгарина. Фома, однако, понимал, что, разделив свое войско на две части, окажется слаб и легко уязвим (не малого войска, а большого и сильного требовала осада царственного города, ведь Михаилу удалось собрать значительную армию, крепко встать на ноги и не раз наносить поражение врагу, с другой стороны, и болгарской силе следовало противопоставить не маленькое воинство и не тощий строй, а полки многочисленные и сильные) - и вот, дабы, располовинив силы, не уподобиться растекшемуся потоку, не предстать перед врагом слабее прежнего и не подставить себя под удар, он полностью снимает осаду с города и, полагая, что достанет сил бороться с болгарином, выстраивает свое войско в упомянутом месте.
* Схватились между собой противники, и узурпатор был наголову разбит. Не он гибель посеял, а сам ее претерпел от врага. И не могли его воины найти себе иного спасения, кроме как в бегстве, а рассеявшись по труднопроходимой местности, задумались о том, как вновь соединиться вместе. Болгарский же предводитель тотчас собрал всех захваченных пленных, взял богатую добычу и отправился на родину, гордясь и радуясь одержанной победе. Ну а команды кораблей (те, что осаждали город), узнав о случившемся, явились к царю и перешли на его сторону.
Тем временем обуянный своими союзниками - демонами мятежник дошел до такой дерзости, что, хотя теснили и били его со всех сторон и войско его таяло, а сам он ни одной настоящей победы не одержал ни в открытом бою, ни когда изо дня в день шли движимые множеством рук на приступ городских стен его машины [выходит, скифы осадные машины все же имели, как и многие века ранее, например - в 3 веке н.э.: П.З.], тем не менее, вновь собрал свое войско за несколько стадий от города на равнине Диавасис, удобной для лагеря благодаря обильной растительности и проточной воде. Оттуда он совершал набеги, предавал огню и мечу все пригородное благолепие, однако перед защитниками города уже, как прежде, не появлялся. Понял это Михаил, сколотил изрядное войско и вместе с Ольвианом и Катакилом - людьми неутомимыми и верными - выступил против мятежника. Противника царь встретил не робкого и пугливого, а к бою готового и, решив разом покончить все дело, сошелся с ним врукопашную.
Мятежник собрался было перехитрить царя, но сам пал жертвой собственной хитрости и вовсе не достиг цели. Он приказал воинам обратить тыл, как только разразится битва, но не учел при этом настроения своих людей, по его милости давно оторванных от жен и детей, замаравших руки братской кровью. Не ждали они столь долгой и столь растянувшейся походной жизни и сначала были готовы ко всему, но время текло (шел третий год - 822 или 823: П.З.), и из того, что видели ежедневно вокруг себя, поняли они, за какое безнадежное дело взялись, что служат прихотям и безумию одного человека, и потому, восприняв приказ как нежданную удачу, выполнили его не по замыслу Фомы, а так, как им самим показалось нужным.
Он приказал им отступать ровно столько, сколько надо было, чтобы нарушился царский строй, а потом повернуть назад и нанести смертельный удар. А они, видя, что царское войско преследует их не вразброд, как предполагалось, а в порядке и по всем правилам военной науки, сами пустились в беспорядочное бегство, рассеялись и бросились наутек. И стали они понемногу, то одни, то другие, переходить к царю и клясться ему в верности. Сам же Фома с несколькими спутниками спасся бегством в Адрианополь [город был символом побед северян над Римом и ранней Византией] и там остался. А его неродной приемный сын Анастасий во время отступления захватил городок Визу, и я полагаю, произошло это не случайно, но по воле провидения, каждый из них, отвлекая царя для осады, давал другому время и возможность совершать набеги за продовольствием".
Эпизод показывает наличие флота, конницы, осадных машин и определенного ратного искусства у войск Фомы Славянина. Если бы не корысть Омортага, предательство части отрядов, Фома был способен к продолжению своего натиска на Царьград.
Литература:
Книга II. Михаил II Продолжатель Феофана. Жизнеописание византийских царей. Перевод, статьи, комментарии Любарского Я.Н. Наука, С.-Пб. 1992.
Свод древнейших письменных известий о славянах. Т.П. М., 1995. С. 221.
Русь до Руси. Золин П.М. Вып. 1. Новгород, 1991. С. 38 - 45.
http://www.russika.ru/ctatjajv.asp?index=203&pr=1

В моих материалах подробнее.
Движение Фомы Славянина http://www.proza.ru/2009/04/04/226
Скифского рода Фома Славянин http://www.trinitas.ru/rus/doc/0211/008a/02111132.htm
Корни Фомы Славянина скифского рода http://www.trinitas.ru/rus/doc/0211/008a/02111135.htm

Здесь важно видеть одно.
Войска Фомы Славянина, который провозглашался императором Византии, имели самые передовые корабли той поры – дромоны.
Состав войск и флота был полиэтничен, как и все войска Фомы – они представляли интересы выходцы из [различных] областей Азии (недалеко от Антиохии был город с античности Россос, а в Южном Причерноморье хватало славянских общин)) и Европы, из Фракии, Македонии, Солуни (оттуда вскоре выйдут Кирилл и Мефодий) и из окрестных Склавиний…
Неизбежно движение Фомы Славянина отражало и интересы выходцев из Руси и округи, как ранее здесь было немало выходцев из Скифии.
"Авасги (http://www.abkhaziagov.org/ru/state/history/greece.php) и другие племена" указывают на этносы хотя бы в округе Северного Кавказа и Приазовья.